Боташка

— Это самая милая вещь, которую я когда-либо слышала.

Спохватившись, я понизила голос, чтобы только он мог слышать.

— К тому же, наши родители смотрят на нас, помнишь?

— Конечно, — сказал он, поднимая мою руку для поцелуя, но в его тоне было что-то странное. — Ты придешь на игру? Она последняя, потом отборочные.

— Конечно, — улыбнулась я, — Я хочу посмотреть, как ты надерешь задницу Боулдер Хай, как и всем остальным.

Снова повысив голос, я добавила:

— Кроме того, какой бы я была девушкой, если бы этого не сделала?

Его лицо, казалось, ничего не выражало, но я списала это на смущение. Прежде чем уйти, я отвела миссис Кент в сторону и попросила стихотворение. Она сказала, что оно все равно мое, и отдала его без вопросов. Перед отходом ко сну я перечитала его тринадцать раз.

Надеюсь, однажды она станет моей девушкой.

«Ах, Бекс…», — подумала я, засыпая. — «Я всегда ею была».

Глава 10

Вина. Она пожирала меня изнутри, и все, что я могла — это сидеть и себя гнобить, в то время как Бекс забивал третий гол за вечер. Толпа зааплодировала, он помахал в воздухе кулаком, болельщики Боулдера заохали. Парень был в ударе. Девушки строили ему глазки, слева и справа доносился свист. Громче всех свистела хорошенькая брюнетка, сидевшая примерно двумя рядами ниже, которая держала плакат с надписью, заключенной в большое блестящее розовое сердце: «Бекс, ты женишься на мне?».

— И ты позволишь ей выйти сухой из воды? — спросила находившаяся рядом со мной Хукер.

— А что я могу поделать? — пробормотала я. — Она никому не причиняет вреда.

Нахмурившись, Хукер посмотрела на меня.

— Скажу тебе, что сделала бы я. Будь Бекс моим мужчиной, я бы выхватила у нее этот плакат и швырнула ей в лицо. Показала бы, что к чему.

— Я так не могу.

— Это послужило бы ей хорошим уроком.

Я была плохим человеком, совершеннейшей лицемеркой, потому что именно это и хотела сделать, как только увидела плакат. Это желание усилилось, когда девушка попыталась мимолетно улыбнуться Бексу, который в перерыве повернулся и стал осматривать трибуны.

— Эй, Бекс, — крикнул Олли, — не думаю, что ребята из Пенсильвании видели это. Ты хочешь добить голы до четырех?

— Да, — сказал Тэд. — Хотя обрати внимание на Калифорнийский университет. Может быть, им ты нужен еще больше.

— Мой голос за Мичиган, — крикнул Клейтон со скамьи.

— Университет Северной Каролины, — завопил кто-то, и его встретили радостными возгласами.

— Индиана!

— Это должен быть Луисвилл!

— Ни за что! Огайо!

— Ну и что же это будет, сынок?

Бекс пожал плечами, когда толпа стала выкрикивать новые названия школ, а рекрутеры старались выглядеть так, как будто их это не волнует. Они плохо справлялись с этой работой. Все до единого сидели на краешках своих кресел, выпрямившись и напряжённо дожидаясь ответа Бекса. Он должен был появиться со дня на день. Рекрутеры учебных заведений ждали уже несколько месяцев. Помимо трех голов, Бекс уже сделал пять перехватов, две передачи и заблокировал пару голов. Это была одна из главных причин, почему они хотели его заполучить. Он был одинаково силен как в обороне, так и в нападении.

— Бекс, ты такой красавчик!

Голос брюнетки был громким и высоким, как сирена. От этого звука волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Придешь ко мне на вечеринку в эту субботу?

— Нет, идем со мной домой, — послышалось от огненно-рыжей девушки, сидевшей в нескольких креслах от меня. — Мы хорошо проведем время.

Тогда-то я и решила, что мне не нравится красный цвет.

— Эй, — взвизгнула брюнетка. — Он мой!

Рыжая тряхнула волосами.

— Мечтай дальше, милая.

— Эй, — Хукер стояла, уставившись на них обеих, пока они не повернулись. — Бекс — это собственность Салли Сью Шпиц. Вот этой девушки… — она указала на меня, и я съежилась. — …Он — ее парень, вы поняли? И оставьте его в покое.


— Да, отвалите, — добавил Лео. Еще пара «да» донеслась с мест поблизости, от людей, которых я даже не знала. Я еще глубже погрузилась в свое кресло.

Девушки усмехнулись, но спорить перестали.

— Хорошо, — Хукер удовлетворенно опустилась на место.

Встретившись со мной взглядом, Бекс улыбнулся и поднял вверх ладони, как бы говоря: «Они меня любят. Что поделаешь?» — прежде чем Креншоу потащил его обратно к группе.

— Все в порядке.

Лео похлопал меня по плечу.

— Бекс все равно никогда не поведется на них.

— Это точно, — согласился Тэд. — Он полностью твой, Салли.

— Хотя эта рыжеволосая довольно горячая штучка, — добавил Олли, за что получил от мистера Кента пощечину. — Ну и ну, я же только что сказал, что он верный. И все.

Это, кажется, удовлетворило родителей, и миссис Кент вернулась к разговору с моей мамой, которая подмигнула мне и одобрительно кивнула Хукер.

Моя ответная улыбка была отчасти гримасой.

Сидя там, в своем свитере Гриффиндора, я чувствовала себя так, как будто была на самом дне, мошенницей, негодяйкой.

Слизеринцем.

В конце концов, только слизеринцы солгали бы ради собственной выгоды. Только слизеринцы смогли бы воспользоваться преимуществом дружбы и попросить друга сделать что-то настолько нечестное. И никто, кроме слизеринцев, не стал бы продолжать все это только потому, что они слишком напуганы и трусливы, чтобы все отменить. Даже если это значит — не позволить своему другу сделать то, что он хочет, видя, что ему нужен кто-то другой.

Как эта горячая рыжая, которая только что сделала Бексу открытое приглашение.

Не знаю, почему меня это поразило сейчас. Мы с Бексом лгали уже несколько недель. Убедили всех, что мы пара, родственные души, созданые друг для друга. Учитывая, что Бекс выполнял такую впечатляющую работу на фронте Ф.Б.Ф, а я с каждым днем все больше влюблялась в него, это было совсем не трудно. Но здесь, на трибуне, наблюдая, как Бекс в одиночку устраняет конкурентов, слушая, как бесконечная вереница девушек, выкрикивает его имя, а Хукер утверждает, что Бекс — мой, я больше не могла вынести этого.

И скорее всего из-за того стихотворения. Слова, прекрасные и искренние, также вызывали чувство вины. Если я действительно люблю Бекса, как могла так поступить с ним? Разве не правильнее было бы отпустить его?

Удар по моей совести был настолько колоссален, что мне захотелось во всем признаться. Я могла бы это сделать. Это разозлит многих людей, и я, вероятно, обреку себя на пожизненный ад сводничества, но смогу это сделать. Бекс сначала рассердится, но потом все пройдет. Как он говорит, есть девушки, которые хотят встречаться с ним по-настоящему. Я удерживаю его. Возможно, лучше всего будет признаться до того, как он начнет на меня обижаться — или еще хуже, прежде чем я совершу какую-нибудь глупость и выдам себя. Я не хотела, чтобы он жалел меня. Бекс — мой лучший друг, и я люблю его, но скорее спрыгну с небоскреба, чем позволю ему привязать себя ко мне из жалости.

«Я должна это сделать», — подумала я. — «Признаться во всем, сознаться ради Бекса. Ради меня».

Именно так поступил бы типичный гриффиндорец.

Сделав глубокий вдох, я открыла рот и…

— Салли?

Вторжение в мысли напугало меня, слова застряли в горле.

— Кажется, этот мальчик зовет тебя, — прошептала миссис Кент.

О, мой бог.

Свисток. Игра возобновилась.

У меня перехватило дыхание. Здравый смысл вернулся с удвоенной силой, пронзив мой хрупкий щит храбрости, заменив на страх. Все доводы, по которым я не должна была признаваться, друг за другом хлестали меня по лицу, ошеломляя. Господи, о чем я только думала?

— Салли Спитц?

— Слизерин, — пробормотала я себе под нос.

— Что это было? — спросила Хукер, но я промолчала.

Забудьте про Гриффиндор. Мое среднее имя — не Сью, а Курица. Мой любимый цвет — не синий, а зеленый. Я была никем иным, как боящейся всего на свете притворщицей. Я вздохнула. Когда это я успела стать такой первоклассной трусихой?

— Салли? — теперь голос был ближе.

— Смотри-ка, — протянула Хукер, — это Мистер Сексуальный Серфер в чиносах (прим.: вид мужских брюк). Хочешь, чтобы я от него избавилась?

Я проследила за ее взглядом и увидела Остина Харриса. Мистер Сексуальный Серфер, как звала его Хукер, стоял в конце нашего ряда и улыбался мне. Наше первое (и единственное) свидание было коротким, но запоминающимся. Не каждый день увидишь, как парень признается девушке в вечной любви. Особенно когда эта девушка — ты. А парень знает тебя всего три часа. Я с нежностью вспоминала Остина как безумца с сердцем. Тот вечер, кажется, был много лет назад, с кем-то другим.

— Привет, — сказал он, — так и думал, что это ты. Кстати, классная майка.

— Спасибо, — пробираясь к нему, сказала я, стараясь не чувствовать себя отпетой лгуньей. Подойдя к нему, я показала на его грудь. — А где твой галстук?

— Оставил дома, — ответил он. — Ну, как ты?

Это был вопрос с подвохом?