Ботаник. Изгой

— Как от этого урода? — захохотал высокий плечистый парень лет двадцати, указывая на меня пальцем, и его поддержали трое прихлебателей-пристяжных. Господи, ну сколько в своей жизни я видел таких придурков! И почему вокруг них всегда образуется круг таких же идиотов? Дерьмо к дерьму липнет?

— Отставить, Гестас — скомандовал Эдвар, и среднего роста плечистый русоволосый паренек сел на своем место под навесом — Арам, это будешь ты. Сюда, быстро!

— Учитель, ну а чего я?! — скривился «шутник» — Зашибу еще этого урода, а потом мне будете высказывать, мол, почему удар не придержал!

— Еще слово — и ты пойдешь на конюшню — холодно ответил Эдвар — Вначале тебе дадут десять ударов кнутом, потом вычистишь все дерьмо, что есть в конюшне. Хочешь что-то сказать?

Арам ухмыльнулся и помотал головой, потом изобразил, как зашивает себе рот нитью. Типа: «Молчу, молчу!»

— Ты мешок-то свой положи — так же холодно обратился ко мне Эдвар — Что ты вцепился в него, как в мамкину титьку! Никто тут ничего не украдет, не сомневайся.

— Ну а вдруг — прошипел я, улыбнулся уголками рта и кивнул на своего противника — У него физиономия настоящего базарного воришки. Того и глядит чего-нибудь стибрит. Я лучше подальше от него мешок положу.

Арама аж перекосило! Он запыхтел, покраснел, но сказать ничего не решился. У Эдвара была репутация человека, всегда выполняющего свои обещания. Так что…

— Придержи язык…как там тебя! — это уже мне, таким же холодным тоном, как и Араму — У нас не принято оскорблять товарищей. Сегодня вы поругались, а завтра оказались вместе в степи — ранят кого-то из вас, так кто будет вытаскивать?! Кто спасет?! Дружить надо, а не собачиться… Давайте, встали в позицию! Напоминаю — это не бой, это тренировочный поединок для раскрытия умений! Убьете, покалечите — будут у вас неприятности.

— А если случайно получилось?! Если он сам подставился?! — Арам растянул губы в хищной улыбке, обнажая белые, ухоженные зубы.

— Когда случайно — это случайно — мрачно пояснил Эдвар — Я все вижу, так что меня не обманешь. Хватит тупой болтовни! Вперед!

Не было никакого боя. Со словом «вперед!» и я, и противник резко сократили расстояние. Проще говоря — напрыгнули друг на друга. Только я был гораздо быстрее.

Удар прозвучал так, будто некто врезал здоровенной палкой прямо по куче хвороста… Хруст, стук как по дереву, и…все. Арам падает на спину и замирает без сознания, а я пожимаю плечами делая одновременно очень грустную рожу. Ну прямо-таки мне до смерти жаль этого придурка!

Хоть бы он и сдох, дерьмец. Не люблю и никогда не любил таких гопников, объединяющих в себе все самое худшее, все, что я не люблю в людях — наглость, хамство, желание поиздеваться над теми кто слабее тебя. Отвратный тип. И нос у него отвратный. Теперь — как лепешка. Но вылечат, да. Если есть маг-лекарь. Кстати, а он остался в замке, или ушел? Хороший мужик, только уж больно нелюдимый.

— Убил! Гля, убил! — ахнули парни под навесом и Эдвар склонился над «трупом», щупая пульс и заглядывая ему в глаза.

— Живой! — облегченно вздохнул тренер — Дерьмо не тонет!

Нос я ему сломал. Но не совсем. Если бы ударил как НАДО, кости переносицы могли войти в мозг человека и он попросту бы умер. Но я не хочу начинать свою службу в моем замке с убийства кого-либо, даже если он этого заслуживает.

— Я даже не заметил, как ты это сделал — признался парень под навесом, когда я клал на место тренировочный бокан. Я ничего на это не ответил. А что еще сказать? Не видел — значит, не видел. Констатация факта, не более того.

— Все видели? — прокомментировал схватку Эдвар — Настоящий бой — это не долгий обмен ударами. Это молниеносный выпад, и…противник умер. И только так! Учитесь, парни…может из вас то-то и получится. А ты, парень, очень быстр. Не ожидал. Не хочешь попробовать со мной?

— Ты принят — вмешался Кендал — Иди к кладовщику, пусть выдаст тебе одежду цветов… — он запнулся, лицо его побледнело и закончил уже тускло, устало — В общем, выдаст тебе то, что положено. Потом зайдешь вон туда, в арсенал, я там сижу. Подберем тебе оружие и подпишем контракт. Шагай, а то потом кладовщика будем с огнем разыскивать. У него дурная привычка спать после обеда.





Глава 19




Даже сердце застучало, забилось в грудной клетке. Запах. Он такой знакомый, такой…ну вот есть запахи детства, те, учуяв которые сразу вспомнишь, сразу перед глазами картинка! И этот такой же. А что в нем удивительного? Да ничего! Совсем ничего! Запах пыли, запах старых камней…запах древности, старой-престарой древности, такой, которая видела правителей этого мира, имен которых не сохранилось в тысячелетиях. Кто ходил по этим тоннелям? Кто трогал руками эти полированные камни? Как т люди выглядели? Может вообще это были ящеры, а не люди? А что — хвостатые, зеленые, в голубых комбинезонах на лямочках! Видел я такое на картинке в фантастической книге.

А может это были разумные медведи-людоеды?

А может такие же люди, как и мы, только знали побольше нашего?

Ничего не осталось от тех времен. Ощущение такое, будто память о прошлом истово, самоотверженно выдирали из голов людей.

Оно может и правильно — если взять за главную версию то обстоятельство, что люди были созданы Предтечами в качестве рабов и домашних животных. Неприятно ощущать себя животным. Ведь мы люди, якобы венец творения…а тут — какие-то негуманоиды взяли, да нас и создали! И водили на поводке. Так что подобные сведения надо искоренить напрочь, чтобы и следа не осталось. Понимаю. Но не поддерживаю. Ну что за привычка во время каждой революции рушить памятники деятелям прошлого?! Они вас что, сожрут, эти памятники?! Это история! Это память о том, какими мы когда-то были!

Я зашагал по тоннелю, и вскоре остановился перед знакомой дверью. Хотел нажать на камни, открывающие вход, и вдруг замер с протянутой рукой. У дверей, прямо у самой каменной плиты виднелось что-то белое, и такое знакомое, что у меня перехватило дыхание. Да, это был мой белый крыс. Мертвый, высохший, легкий, как старый пергамент. Он ждал меня. Наверное, искал. Я ведь до сих пор надолго не отлучался. Приносил ему еду, угощал всякими вкусностями. Разговаривал с ним. И вот стоило мне отлучиться на несколько месяцев…и он не пережил расставания.

Глаза защипало. Взрослый мужик внутри меня понимал, что это все глупо, что нельзя придавать человеческие черты какому-то там животному, тем более крысу, но вот мальчишка, который уже практически слился со своим попаданцем, не хотел ничего понимать. Он просто оплакивал своего друга, который умер в одиночестве и в темноте, дожидаясь, когда тот вернется. Может крыс на самом деле был уже стар, потому и умер — крысы долго не живут. Может, случилось еще что-то нехорошее — как тогда, когда я…Альгис нашел его в тоннеле с перебитым хребтом, может все повторилось. Все может быть, чего теперь гадать. Теперь уже ничего не узнаешь.

Я оставил крыса лежать там, где он закончил свои дни и нажал активаторы механизма. Дверь раскрылась, и я вошел. Потом похороню друга — заверну в тряпочку, вынесу в сад и похороню.

Все осталось на местах — так, как оно и лежало раньше. Даже пыли практически нет. Я лег на лежак, закрыл глаза. Здесь мне было уютно и хорошо, и казалось — ничего не изменилось. Стоит выйти из тоннелей — и вот уже мои ехидные братья, вот Кендал с Эдваром, тренирующие новобранцев. Ну что может поменяться в такой провинциальной дыре, в которой совсем ничего не происходит?! А вот поменялось же…да еще как! Замок теперь чужая территория, и что мне делать в настоящий момент моей бурной жизни — я совершенно не представляю. Зачем сюда перся? Почему не зажил своей жизнью? Ведь мечтал же — сбежать, и зажить как все люди.

Кстати — и деньги есть, небольшие, но есть! Лекарское умение есть. Я бы жил безбедно! Тихо, спокойно, никого не трогая…по возможности. И тогда зачем сюда притащился?

Во-первых, не надо забывать — в семейном склепе лежат два живых человека, впавших в кому и похожих на мертвых. Они так могут лежать долго, очень долго. Годы. Но…не вечно. В конце концов их жизненный ресурс, запасы их организмов исчерпаются, и они уже реально умрут. А то и еще хуже — их закопают в землю живьем, освобождая место для новых «пассажиров». Ладно там папаша — по большому счету он этого заслужил, но сестра? Она пострадала совершенно несправедливо, и я не мог оставить ее на произвол судьбы. Кстати — с папашей тоже еще не все ясно…но это позже.

Во-вторых, мне надо было скрыться, залечь на дно. Ради чего я бросил друзей, отказался от их общества? Где меня будут искать? Рядом с ними. А значит — бежать от них куда подальше. И куда? Туда, где меня точно не будут искать. Домой. Я должен делать все так, как никогда и ни за что не поступит ни один профессионал. И в этом случае бояться мне нужно только дилетанта, который не знает — чего должен избегать профи. Который не знает, что профессионалы никогда не пойдут туда, где их могут ждать.

Ну и в-третьих…куда я денусь от источника знаний, от старой библиотеки? А еще — от склада старинного оружия, которое стоит невероятных денег. А драконьи яйца? Неужели я их тут брошу?!


А в-четвертых…я должен восстановить Клан. Я, единственный оставшийся в живых Наследник Конто. Восстановить, и отомстить тем, кто убил моих братьев и моих друзей. Подругу, если быть точным. Альдину. Да, она была рабыней, но…любила меня. Была моим другом. А я не прощаю тех, кто убивает моих друзей.





* * *


Было в нем что-то странное. Что-то такое неуловимое, такое…знакомое! Где он его встречал? То, как он держал бокан, то, как нанес удар… Казалось — Кендал сейчас еще немного напряжется, чуть-чуть, ну совсем немного! И вспомнит. Но не вспоминалось. Нет, не вспоминалось. Да скорее всего и ошибся. Эти фиолетовые, будто сияющие изнутри глаза — разве бы он забыл?

Бойцы нужны, тем более — такие бойцы. Кендал с трудом уловил движение, каким парень нанес свой удар. И если бы тот нанес его в полную силу… Ох, и дурак этот Алан! Силы много, ума мало. От таких одни проблемы. Погнать бы его отсюда, пусть идет в наемники и там показывает свою удаль, но…бойцов не хватает. Как бы не пришлось и наемников приглашать. Как воронье слетелись в город! Слышали, что Степь поднялась, вот и собрались со всех сторон. Там где война — там и деньги. Война и деньги неразделимы.

Кендал минут двадцать постоял, понаблюдал за тренировкой новобранцев, скривился, глядя на то, как неуклюже они держат меч, и медленно побрел в свою комнату. После того, что случилось с Конто, он тяготился тем, что находится в этом замке. С Конто ушла душа замка. Он стал совсем чужим. А нынешний управляющий…Кендал даже говорить о нем не хотел. Даже думать о нем! Такая продажная мразь… Кендал не удивится, если окажется, что всю историю с Конто затеял именно он, управляющий, он же казначей. Чтобы совсем уж глубоко запустить свои руки в клановые закрома. Теперь он творил что хотел, и никто не мог призвать его к ответу. Кендал ненавидел его лютой ненавистью, и с ясностью осознавал — тут не служить.

Впрочем, ничего плохого он в своей отставке не видел. Кое-какие деньги у него имелись — спасибо Конто — откроет свою школу единоборств и будет тренировать бойцов. В смутные времена бойцы требуются всегда, и хороший тренер на вес золота. Надо будет Эдвара с собой забрать…великолепный тренер, хотя и с гонором. Впрочем — хорошие тренера всегда такие. Гордые и независимые — они знают себе цену.

Поднялся по лестнице, прошел по террасе, потом по полутемному коридору. В замке всегда прохладно, всегда будто в погребе. Хорошо! Могучие камни стен хранят прохладу так же, как хранят и тепло в зимние дождливые месяцы. Умели строить в старину.

В комнате тоже сумрачно — окна прикрыты ставнями, хоть здесь можно отдохнуть уставшим глазам. Снять перевязь, меч стоймя к изголовью кровати — это закон. Боец не должен искать, куда он засунул свой меч, меч всегда наготове, днем и ночью.

Стянул сапоги, носки…пусть ноги отдыхают. Камзол тоже долой…ух, хорошо! Ну как же хорошо! Вытянулся на кровати, раскинув руки в стороны. Да, хватит уже служить кому-либо. Он присягал Конто, Конто теперь нет. Ну…кроме одного мальчишки. Хорошего мальчишки, славного, умелого, умного…но…мальчишки. Сожрут его за одну секунду. Долго Альгис прятаться не сможет.

Кстати, ведь как он был прав насчет поездки! Как он уговаривал не ехать в столицу! Предупреждал — будет беда! Не послушались? Вот и получили.

Насчет того, что мальчигшка покрошил весь Клан Союти Кендал не поверил ни на секунду. Чушь собачья. Мальчишка хорош, он скрывает свои способности, Кендал в этом уверен, но Альгис не настолько хорош чтобы вырезать весь Клан. И некромантией он никогда не увлекался, зря его обвинили. Некроманты — мерзкие существа, они возятся со смертью, с трупами, и нередко для своих обрядов убивают животных и людей, Альгис же не такой. Он жалеет кошек, жалеет собак, даже охотничью дичь — и ту жалеет. Про людей и говорить нечего — он вечно возился со своими лечебными травами. Эх, какого ботаника загубили! Альгис, Альгис…где же ты есть?!

Кендал лег на бок, на подушке что-то захрустело, кольнуло в щеку. Мастер нахмурился, потянулся рукой…взял двумя пальцами левой руки сухие листья. Поднес к носу, понюхал…знакомый запах! Боган. Это — боган. Высохший, готовый к употреблению. В принципе он и не высохший готов к употреблению, но ферментированный, вобравший в себя всю возможную Силу работает лучше, лечит лучше.

И вдруг Кендала буквально подбросило с кровати! Боган! Это боган! Последний разговор с Альгисом шел именно о богане! Мальчишка дал ему знать, что находится в замке!

Но как он попал в закрытую комнату? Как сумел преодолеть дубовую дверь и два замка, на которые Кендал запирал свои покои? И где прячется Альгис? Впрочем — от мальчишки можно ожидать чего угодно, умнейшая бестия, настоящий ученый, несмотря на свой малый возраст. Кстати — ему сейчас должно быть лет шестнадцать. Точно, день рождения был недавно.

Да как же он сумел проникнуть в замок так, чтобы его никто не узнал?! Это же невозможно! Маг, он настоящий маг. И глаза отвести, и снадобье сделать. Дурак был его папаша — не ценил такого сына.

Теперь понять бы — что он хочет сказать этим посланием? Да что хочет…только одно: «Я жив, и я вернулся!» А зачем он может вернуться? Только затем, чтобы занять свое место. Место Главы Клана Конто. Клана, который жив, пока жив хоть один его хозяин. Настоящий хозяин, а не тот, которого поставил Император.

Кстати сказать — это ведь бунт. Бунт против власти. Альгис в бегах, его ищут, ему грозит смертельная опасность, и значит — всякий кто ему поможет, тут же становится государственным преступником. Даже не сообщив о своих подозрениях, о том послании, что нашел у себя на подушке, Кендал тут же станет преступником.

Он представил, как идет к этому жирному борову управляющему и сдает мальчишку, рассказывая о его послании, о том, как говорил с Альгисом перед отъездом того в столицу. Кендала даже передернуло от такой картинки — мерзко! Отвратительно!

Если Альгис жив, если это он — значит, Кендал до сих пор связан клятвой. Никто не освобождал его от клятвы, данной Клану Конто. И не может освободить. Кроме Конто. Кендал же как и положено настоящему воину всегда держит свои клятвы, никогда через них не преступает. И тем всегда гордился. Убери у Кендала этот стержень, это самоуважение — и что тогда останется?

А жена? А сыновья? Если они проиграют — семье конец. Может отправить их за границу? В Союз? У жены там двоюродная сестра, они вместе росли и обожают друг друга. Деньги есть — дать ей банковский сертификат, на месте уже обналичит. Тем более что все равно собирался отправить семью подальше отсюда — Степь поднялась, слухи все более и более угрожающие. И разведчики доносят о нездоровой суете в той стороне. Если пойдут войной на Империю — первый удар придется именно сюда, в замок. Замок-то выстоит, запасов здесь на годы и годы, а вот город…городу конец. И жителям его конец. Кого убьют, кого в рабство возьмут. Его, Кендала жену — точно в рабство, куда-нибудь в гарем. Он красивая и ей всего двадцать пять лет — самый возраст. Превратят в поганую шлюху!

Кендал даже зубами скрипнул, сел на край постели и стал натягивать носки и сапоги. Сегодня же, край — завтра утром отправит семью подальше. Когда ты один, легче воевать.

Через пять минут он уже выходил из комнаты, предварительно ссыпав сухие листочки богана в маленький полотняный мешочек-кошелек. Дорогое растение, очень дорогое! Нельзя им просто так разбрасываться. Возможно когда-нибудь оно спасет Кендалу жизнь.

Эдвар проводил Кендала растерянным взглядом — чего это он? День в разгаре, а шеф идет домой? Ясное дело — домой, а куда же еще. Он почти не пьет, по борделям не шастает — да и зачем ему бордели при красавице жене? Будь у Эдвара такая жена — он вообще бы у нее из-под бока не вылезал. И как это не боится оставлять ее одну? Хе хе хе…

Длинные жилистые ноги несли Кендала все дальше и дальше от замка, к переправе. Он не думая сунул мужчине означенную плату и замер у перил, ограждающих край парома, глядя на мутноватую воду и наблюдая за снующими в ней у берега мелкими тварями. Где-то в верховьях реки идут дожди — привычно отметил он — Степь в это время превращается в плохо проходимую топь из-за особенностей почвы. Как только дожди закончатся, полезет новая, свежая трава вместо выгоревшей — жди нашествия. Немного осталось. Может месяц, может две недели, а может…гадать можно много, только кто угадает, что задумали боги? В их власти продлить дожди и на целый год. Как в старых легендах, когда мир якобы затопило по самые горы и спаслись самые предусмотрительные, заранее сделавшие лодки под смех своих «умных» соседей. Кендал не верил в сказки, но ведь откуда-то это все взялось? Что-то ведь было основой для этих легенд?

Надо было взять лошадь, но тогда начались бы вопросы — почему, зачем, куда собрался. А Кендалу не хотелось на них отвечать. И разговаривать ни с кем не хотелось. Он сейчас находился в состоянии нервного возбуждения — уж больно резко начала меняться его жизнь. Начала, начала — он ведь не проигнорирует обращение последнего из Конто! Он, Кендал Оуг, дал клятву — всегда стоять за Клан Конто! И никогда ее не нарушит.

У порта нанял извозчика, а по дороге в поместье заехал в кондитерскую к Селману. Тот делал лучшие в городе розовые пирожные с кремом, а Селма их просто обожала. И кстати — как ни странно, с них не толстела! Она объясняла это семейными особенностями — и бабушка была стройная, и мать, и сестры. Ну так им боги положили — не толстеть.

Кендалу очень нравилась ее фигура — почти мальчиковая, без этих толстых широких бедер и задницы подушкой, какие ценились в купеческих семействах. Селма была под стать жилистому Кендалу — худая, небольшая, торчащая вперед грудь, которую не испортили даже роды двух мальчишек, аккуратная круглая попка без лишнего жира, стройные, длинные юношеские ноги, которые могли нести ее легкое тело сколько угодно без устали и боли. И характер жены Кендалу нравился — легкий, воздушный, романтичный. Но при этом она за своих детей, за него, Кендала — глотку перегрызет кому угодно.

Он встретил ее на одном из приемов, которые устраивал городской магистрат. Здесь присутствовали только те, кто внес большой вклад в развитие города, способствовал его процветанию. Само собой — без Конто здесь никуда, а Конто никуда без своего Мастера над Оружием, знаменитого бойца.

Она тогда была совсем юной — девочка, да и только. Выглядела совсем юной. Он тогда даже подумал о том, что пускать на бал такую юную девчушку — это верх неприличия. Ведь здесь не только танцуют. Не секрет, что на балах нередко подыскивают не только невест, но и сексуальных партнерш на один раз, уединяясь с ними в комнатках вокруг бального зала. И тут — это воздушное чудо.

Она подошла сама. Улыбнулась так, что у Кендала затрепетало сердце и в животе сделалось горячо, а потом спросила: «Вы в самом деле знаменитый Кендал Оуг? Великий боец, победитель многих турниров?»

Кендал что-то промямлил в ответ, что-то вроде: «С утра был им…» — и она расхохоталась, и на бело-розовых щечках у нее вдруг появились ямочки. И Кендал понял — пропал. Он — пропал! Теперь без нее — никуда.

Они поженились через полгода. Само собой — Селма оказалась девственницей. Кендал очень бы удивился, если бы оказалось иначе, хотя и был готов ко всему. Уж очень она была смелой в поступках и непохожей на тех девушек, которых о встречал раньше. Фактически это она выбрала его себе в мужья, а не он ее — в невесты. И в первую брачную ночь она потребовала, чтобы он спокойно лежал, а она сделает для любимого все, что ему захочется. И сделала. Все, что могло прийти в голову Кендалу и любому другому мужчине, искушенному в любовных ласках.

Откуда она все это знала? Будучи девственницей? Само собой — Кендал задал ей этот вопрос. Селма долго смеялась, потом сообщила, что специально готовилась к первой брачной ночи, и к последующей брачной жизни расспрашивая опытных женщин, а еще — знающих лекарей. Кроме того — предостаточно и медицинских книг, и книг о делах любовных, из которых можно узнать о том, что любят мужчины, и как они это любят.

И Кендал успокоился. Во-первых, и в самом деле — если за что-то берешься, изучи предмет досконально. И тогда у тебя все получится.

Во-вторых, Селма никогда не давала ему повода усомниться в ее верности. Она не танцевала с чужими мужчинами, никогда не разговаривала с ними без его участия, и уж боже упаси — ни с кем не флиртовала. Хотя секс любила до умопомрачения и заниматься им была готова ночи напролет. И дни. Бывало — затаскивала Кендала куда-нибудь в умывальню, стаскивала с него штаны, и…