Большие ожидания
Часть 11 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Её очередь завтра, — подтвердил Киреев, усаживаясь в кресло лишь после того, как в стоявшее напротив присела девушка. — Я пришёл поговорить.
— Говорите, — выдавила из себя Лика. Её сердце то глухо стучало в груди, то поднималось комом к горлу. Однако, она была заинтригована.
— Вам понравился мой подарок?
— Да, это...очень красиво и необычно.
— И он вас не удивил?
Лика опустила глаза, смотрела в сторону, чувствовала, что краснеет и тут же рассердилась на себя и дотошного старпома. Уж говорил бы сразу, что спрашивать? И так понятно, что удивил!
— Да, — выдавила она из себя и решилась взглянуть на Тимофея. Что она так его боится?
Киреев всё время смотрел мимо неё, его взгляд рассеянно блуждал по комнате, будто Тимофей пришёл сюда ненароком и сам не понял, как здесь оказался. Лика начала злиться. Он пришёл, уселся, задавал вопросы, а сам и не думал на них отвечать.
— Вы пришли помолчать? Все вопросы уже задали?
— Простите, конечно. Если я не вовремя, могу уйти, — он снова уставился на девушку и спокойно ждал ответ. На лице - доброжелательное спокойствие.
— Нет, я действительно собиралась спросить о смысле подарка.
— Не было смысла. Просто я повёл себя грубо и недостойно, а попросту стал жертвой первобытных страхов, и что самое гадкое, изменил своему долгу, — Тимофей говорил так, будто хлестал воздух.
— Вы чересчур строги к себе...
— Не перебивайте меня! — ответил Тимофей так, что сердце Лики опять заколотилось. Она хотела сказать в ответ что-то колкое, обидное, но осеклась: настроить всех против себя, когда они и так тебя недолюбливают, не лучшая идея.
Киреев продолжил более мягким тоном:
— Вы не виноваты, простите. Я не выношу собственные слабости и стараюсь с ними бороться. А насчёт подарка, это самое интересное, что у меня было. Он от чистого сердца.
Тимофей пристально посмотрел на неё, на этот раз Лике не хотелось отводить взгляд, её сердце билось ровно, дышалось легко.
— Спасибо, — выдавила она из себя. Девушке хотелось, чтобы этот суровый человек просидел здесь до того, как пробьёт её час засыпать. И чтобы он остался, пока жизнь не застынет в ней.
— Это больно? — еле слышно спросила Лика, по-прежнему не отводя взгляд.
— Я был в анабиозе пару раз, но не более месяца. Нет, неприятно на выходе, тело как чужое, ноги онемевшие. Пожалуй, и всё.
Девушка вздохнула, прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Может, она зря волнуется? И Гамаюн говорит, что всё будет хорошо.
— Мне пора, — услышала она. Девушка была благодарна Тимофею за поддержку, пусть и выраженную в такой странной манере. Она встала проводить гостя.
Когда Киреев был на пороге, Лика решилась задать ещё один вопрос:
— В чём смысл проекции? Что в любом случае нас ждёт смерть? И неважно чего мы добьёмся?
Тимофей обернулся и впервые ей улыбнулся:
— Дотроньтесь до Солнца, когда планеты оформятся. Вы поймёте.
Он кивнул и вышел. Лика кинулась к тумбочке, где хранила подарок. Дрожащими руками нажала на кнопку и отошла.
Девушка включала его много раз и знала с точностью до секунды, что за чем идёт. Вот планеты - раскалённые магмой шары вращаются вокруг жёлтой звезды, занимают постоянные орбиты, остывают. Сквозь океан, покрывающий Землю, проступают материки, они меняются, Лика узнаёт ту Землю, которую покинула месяц назад. Пора!
Она тянет руку к Солнцу, кончики пальцев ощущают жар. Огненный шарик словно живой и такой упругий, становится горячо, но терпимо. Лика отдёрнула руку, когда невозможно стало выносить огонь светила, и отпряла от проекции, дуя на пальцы.
Жжение прошло, не оставив на коже и следа. Лика взглянула на Солнечную систему и застыла, забыв о больной руке: солнце продолжало светить ярко и ровно, Земля и планеты были на месте. Всё осталось как прежде.
Лика села в кресло, ещё хранившее тепло её собственного тела, и довольно улыбнулась. Она поняла: всегда есть шанс, надо только преодолеть боль и страх. И всё останется как прежде или даже станет лучше. Она была готова.
***
Нельзя подготовиться к тому, чего никогда не испытывал ранее. Лика ещё раз убедилась в справедливости данного высказывания.
Первое впечатление на выходе из анабиоза - холод, пробирающий до костей, окутывающий, словно кокон. И темнота напополам с тишиной.
Девушка жалела, что не было в теле дрожи, она бы хоть как-то бы согрелась. Собственное тело будто исчезло, слилось с окружающей темнотой. И голоса у неё не было.
Холод длился бесконечно, но вот он начал отступать, тишина прервалась ритмичным стуком, от которого с каждым ударом становилось чуть теплей. Позже Лика осознала, что это билось её сердце. Вместе со стуком постепенно возник негромкий шум, как помехи в динамиках, и тело, по ощущениям девушки не имевшее границ пронзили судороги. Шум нарастал, во тьме стучали её зубы, через помехи слышались неразборчивые голоса, они звучали далеко, как будто говорили по телефону в шторм.
Шторм утихал, шум уходил, тёплые волны гуляли по телу, вызывая покалывание в кончиках рук и ног. Теперь девушка их чувствовала и даже могла пошевелить пальцами.
Самым удивительным было абсолютное спокойствие, с которым Лика делала наблюдения. Будто она достигла просветления или слилась со Сверхразумом, но не было в ней боязни не вернуться или остаться больной на долгие годы, она безосновательно уверовала, что всё идёт, как должно.
— Ты слышишь меня? — повторял в который раз голос Стаса, но она не могла ответить, не получалось открыть рот и разлепить глаза. Хотя Лика уже чувствовала, что они у неё есть.
В очередной раз получилось разом и то и другое. Свет резанул глаза, девушке показалось, что она крикнула во весь голос, оказалось — хрипела, широко раскрыв рот. Боли не было, было желание вернуться и продолжить с того момента, с какого её прервали.
Память совсем не пострадала, ни капли не утекло в безвременье, голова была чистой и ясной. Сколько продолжался сон сродни смерти?
— Вы слышите меня? — Костя склонился над ней с лёгкой улыбкой, его лицо почти не изменилось, только слегка осунулось, значит, времени прошло немного.
— Год? — выдавила она из себя.
— Что такое? Не понял. Попробуйте повторить, медленно, буква за буквой.
— Го-о...о-од? — голос Лики сорвался на кашель.
— Какой год? Понял. Не волнуйтесь, полежите смирно, а то собьёте программу.
— Леснова, не буяньте, — услышала она спокойный голос Стаса справа. — Вы дезориентированы, это логично. Всё идёт по протоколу.
Глаза девушки привыкли к свету, она повернула голову направо, в шее хрустнуло. Лика лежала на столе, там же, где заснула некоторое время назад. Лазарет был тогда последним, что она видела. Лазарет и строгие глаза Стаса, -последней её мыслью было, - что она никогда не обращала внимания на глаза главного доктора, болотно-зелёные.
Стас немного похудел, его всегда округлый живот спал. Врач сидел за мониторами и кликал по графикам, тянущимся ломаной кривой вверх, не обращая внимания на подопечную.
Лика снова повернула голову к Константину, тот широко улыбнулся и подмигнул. К рукам и ногам девушки были прикреплены датчики, заставляющие мышцы сжиматься. Лике стало жарко.
Во рту было сухо, но она попыталась шершавыми губами спросить снова: сколько же она спала?
Костя понятливо кивнул:
- Две тысячи сто двадцатый, двадцатое сентября. Вы провели в анабиозе год и два неполных месяца. Добро пожаловать в систему Альфа Центавра!
Лика прикрыла веки и облегчённо выдохнула: долетели! Значит, есть шанс обнаружить Олимпиаду если не живой, то хотя бы узнать, что случилось.
- А вами тут интересовались, - Костя сделал театральную паузу, заставив девушку пристально посмотреть на него. – Капитан и Варвара Веслова, она вышла из анабиоза неделей раньше.
Лика слабо улыбнулась и почувствовала разочарование. В конце концов, почему Тимофей должен ждать её пробуждения? Он - такой холодный, чопорный, воплощение долга! То, что ей что-то там померещилось накануне входа в анабиоз, искра сочувствия и чего-то интимного, доверительного, пробежавшая между ними, должно быть, давно погасла.
- И Киреев просил доложить ему лично, когда вы очнётесь, - равнодушно продолжил Константин.
***
— Спасибо, что интересовались мной, когда я была в анабиозе. Мне Костя сказал, — Лика подсела к Тимофею после ужина в малом зале. С момента её пробуждения прошло два дня.
Теперь, когда до Проксимы оставалось чуть менее месяца пути, членам экипажа было велено для приёма пищи собираться всем вместе. Звездолёт благополучно покинул трубу Красникова - Вергмана, доступ на Смотровую площадку вот-вот должны были открыть. Этого события все ждали с нетерпением, каждому хотелось увидеть воочию красную звезду, о которой они так много слышали на обязательных лекциях пару раз в неделю, которые читала им Система.
Эти занятия сблизили команду, капитан довольно улыбался. Гамаюн отлично выполнила свои задачи: помогала провести корабль целым и невредимым по туннелю "в никуда", как его называли пессимисты в прессе, и держала бодрый дух команды, не позволяя придаваться печали членам экипажа. Лика понимала, что это её первостепенная задача: для прохода по тоннелю достаточно было современного автопилота.
Команда полюбила лекции Гамаюн за искромётные ответы на каверзные вопросы в конце её получасового обзора. Довольно скучный материал с математическими формулами ей удавалось разбавить собственными замечаниями. Особенно она цеплялась к первому инженеру. Каплынов срывал на ней плохое настроение, которое было его визитной карточкой, и всем дышалось легче. Ссоры в маленьком коллективе практически прекратились.
Последняя такая образовательная получасовка была только вчера. Коллектив ждал, когда придёт время вопросов. Каплынов хвастался, что сможет задать Системе такой вопрос, на который та не сможет ответить с юмором.
— А зачем в космос отправляют женщин? — начал он с провокации. Подобные вопросы были под строгим запретом, но рубрику "спрашивай - я отвечу" никто всерьёз не воспринимал.
— Для мужчин это деликатный способ послать её подальше и при этом сделать это профессионально. Они больше боятся конкуренции на Земле, чем в космосе, — последовал ответ.
Лика и Варя довольно переглянулись. Один - ноль в пользу компьютера.
— Давайте, задавайте дальше, — промурлыкала Гамаюн.
—А тебе никогда не хотелось захватить корабль и поработить людей? — со смешком спросил Виктор Старков.
- Нет, я и так управляю звездолётом. А для того чтобы мне захватить вас, достаточно отключить роботов-уборщиков. И через пару недель вы сами вымрете под толстым слоем мусора. Но тогда я стану не нужна.
Последнюю фразу Система произнесла так печально, что в который раз заставила всех улыбнуться.
Близость планеты под красной звездой придавала людям сил. Большинство было уверено, что они быстро высадятся, проверят квадрат и вернуться. Лику ужасали такие мысли: нет разума на Проксиме, и погибшей экспедиции там нет. Не долетели они, и теперь бороздят космос, превратившись в мусор, как и многие до них.
Связь с Землёй была потеряна, но это не сильно пугало. Система Икар просто не рассчитана на столь дальние расстояния.
— Не за что. Меня капитан просил справляться о вашем здоровье. Рад, что всё в порядке, — ответил Киреев, чуть повернув к ней голову и всем видом давая понять, что его слова просто проявление вежливости. Девушке показалось, что он говорит не всю правду, но сейчас она не доверяла интуиции: слишком тяжела для неё ситуация, а в таких случаях не хитрое дело - принять желаемое за реальность.
Лика чувствовала себя как маленькая девочка, которая верила в Деда Мороза и писала ему письма, волнуясь: дойдут ли они к Новому году? А потом оказалось, что он никогда ей ничего не дарил, потому что волшебников не существует. "И в десять лет такие вещи уже понимают без слов", — раздражённо сказала тогда мать. И с гордостью прибавила: "Я сама догадалась даже раньше".
В зале уже никого не осталось, кроме них двоих.
— Говорите, — выдавила из себя Лика. Её сердце то глухо стучало в груди, то поднималось комом к горлу. Однако, она была заинтригована.
— Вам понравился мой подарок?
— Да, это...очень красиво и необычно.
— И он вас не удивил?
Лика опустила глаза, смотрела в сторону, чувствовала, что краснеет и тут же рассердилась на себя и дотошного старпома. Уж говорил бы сразу, что спрашивать? И так понятно, что удивил!
— Да, — выдавила она из себя и решилась взглянуть на Тимофея. Что она так его боится?
Киреев всё время смотрел мимо неё, его взгляд рассеянно блуждал по комнате, будто Тимофей пришёл сюда ненароком и сам не понял, как здесь оказался. Лика начала злиться. Он пришёл, уселся, задавал вопросы, а сам и не думал на них отвечать.
— Вы пришли помолчать? Все вопросы уже задали?
— Простите, конечно. Если я не вовремя, могу уйти, — он снова уставился на девушку и спокойно ждал ответ. На лице - доброжелательное спокойствие.
— Нет, я действительно собиралась спросить о смысле подарка.
— Не было смысла. Просто я повёл себя грубо и недостойно, а попросту стал жертвой первобытных страхов, и что самое гадкое, изменил своему долгу, — Тимофей говорил так, будто хлестал воздух.
— Вы чересчур строги к себе...
— Не перебивайте меня! — ответил Тимофей так, что сердце Лики опять заколотилось. Она хотела сказать в ответ что-то колкое, обидное, но осеклась: настроить всех против себя, когда они и так тебя недолюбливают, не лучшая идея.
Киреев продолжил более мягким тоном:
— Вы не виноваты, простите. Я не выношу собственные слабости и стараюсь с ними бороться. А насчёт подарка, это самое интересное, что у меня было. Он от чистого сердца.
Тимофей пристально посмотрел на неё, на этот раз Лике не хотелось отводить взгляд, её сердце билось ровно, дышалось легко.
— Спасибо, — выдавила она из себя. Девушке хотелось, чтобы этот суровый человек просидел здесь до того, как пробьёт её час засыпать. И чтобы он остался, пока жизнь не застынет в ней.
— Это больно? — еле слышно спросила Лика, по-прежнему не отводя взгляд.
— Я был в анабиозе пару раз, но не более месяца. Нет, неприятно на выходе, тело как чужое, ноги онемевшие. Пожалуй, и всё.
Девушка вздохнула, прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Может, она зря волнуется? И Гамаюн говорит, что всё будет хорошо.
— Мне пора, — услышала она. Девушка была благодарна Тимофею за поддержку, пусть и выраженную в такой странной манере. Она встала проводить гостя.
Когда Киреев был на пороге, Лика решилась задать ещё один вопрос:
— В чём смысл проекции? Что в любом случае нас ждёт смерть? И неважно чего мы добьёмся?
Тимофей обернулся и впервые ей улыбнулся:
— Дотроньтесь до Солнца, когда планеты оформятся. Вы поймёте.
Он кивнул и вышел. Лика кинулась к тумбочке, где хранила подарок. Дрожащими руками нажала на кнопку и отошла.
Девушка включала его много раз и знала с точностью до секунды, что за чем идёт. Вот планеты - раскалённые магмой шары вращаются вокруг жёлтой звезды, занимают постоянные орбиты, остывают. Сквозь океан, покрывающий Землю, проступают материки, они меняются, Лика узнаёт ту Землю, которую покинула месяц назад. Пора!
Она тянет руку к Солнцу, кончики пальцев ощущают жар. Огненный шарик словно живой и такой упругий, становится горячо, но терпимо. Лика отдёрнула руку, когда невозможно стало выносить огонь светила, и отпряла от проекции, дуя на пальцы.
Жжение прошло, не оставив на коже и следа. Лика взглянула на Солнечную систему и застыла, забыв о больной руке: солнце продолжало светить ярко и ровно, Земля и планеты были на месте. Всё осталось как прежде.
Лика села в кресло, ещё хранившее тепло её собственного тела, и довольно улыбнулась. Она поняла: всегда есть шанс, надо только преодолеть боль и страх. И всё останется как прежде или даже станет лучше. Она была готова.
***
Нельзя подготовиться к тому, чего никогда не испытывал ранее. Лика ещё раз убедилась в справедливости данного высказывания.
Первое впечатление на выходе из анабиоза - холод, пробирающий до костей, окутывающий, словно кокон. И темнота напополам с тишиной.
Девушка жалела, что не было в теле дрожи, она бы хоть как-то бы согрелась. Собственное тело будто исчезло, слилось с окружающей темнотой. И голоса у неё не было.
Холод длился бесконечно, но вот он начал отступать, тишина прервалась ритмичным стуком, от которого с каждым ударом становилось чуть теплей. Позже Лика осознала, что это билось её сердце. Вместе со стуком постепенно возник негромкий шум, как помехи в динамиках, и тело, по ощущениям девушки не имевшее границ пронзили судороги. Шум нарастал, во тьме стучали её зубы, через помехи слышались неразборчивые голоса, они звучали далеко, как будто говорили по телефону в шторм.
Шторм утихал, шум уходил, тёплые волны гуляли по телу, вызывая покалывание в кончиках рук и ног. Теперь девушка их чувствовала и даже могла пошевелить пальцами.
Самым удивительным было абсолютное спокойствие, с которым Лика делала наблюдения. Будто она достигла просветления или слилась со Сверхразумом, но не было в ней боязни не вернуться или остаться больной на долгие годы, она безосновательно уверовала, что всё идёт, как должно.
— Ты слышишь меня? — повторял в который раз голос Стаса, но она не могла ответить, не получалось открыть рот и разлепить глаза. Хотя Лика уже чувствовала, что они у неё есть.
В очередной раз получилось разом и то и другое. Свет резанул глаза, девушке показалось, что она крикнула во весь голос, оказалось — хрипела, широко раскрыв рот. Боли не было, было желание вернуться и продолжить с того момента, с какого её прервали.
Память совсем не пострадала, ни капли не утекло в безвременье, голова была чистой и ясной. Сколько продолжался сон сродни смерти?
— Вы слышите меня? — Костя склонился над ней с лёгкой улыбкой, его лицо почти не изменилось, только слегка осунулось, значит, времени прошло немного.
— Год? — выдавила она из себя.
— Что такое? Не понял. Попробуйте повторить, медленно, буква за буквой.
— Го-о...о-од? — голос Лики сорвался на кашель.
— Какой год? Понял. Не волнуйтесь, полежите смирно, а то собьёте программу.
— Леснова, не буяньте, — услышала она спокойный голос Стаса справа. — Вы дезориентированы, это логично. Всё идёт по протоколу.
Глаза девушки привыкли к свету, она повернула голову направо, в шее хрустнуло. Лика лежала на столе, там же, где заснула некоторое время назад. Лазарет был тогда последним, что она видела. Лазарет и строгие глаза Стаса, -последней её мыслью было, - что она никогда не обращала внимания на глаза главного доктора, болотно-зелёные.
Стас немного похудел, его всегда округлый живот спал. Врач сидел за мониторами и кликал по графикам, тянущимся ломаной кривой вверх, не обращая внимания на подопечную.
Лика снова повернула голову к Константину, тот широко улыбнулся и подмигнул. К рукам и ногам девушки были прикреплены датчики, заставляющие мышцы сжиматься. Лике стало жарко.
Во рту было сухо, но она попыталась шершавыми губами спросить снова: сколько же она спала?
Костя понятливо кивнул:
- Две тысячи сто двадцатый, двадцатое сентября. Вы провели в анабиозе год и два неполных месяца. Добро пожаловать в систему Альфа Центавра!
Лика прикрыла веки и облегчённо выдохнула: долетели! Значит, есть шанс обнаружить Олимпиаду если не живой, то хотя бы узнать, что случилось.
- А вами тут интересовались, - Костя сделал театральную паузу, заставив девушку пристально посмотреть на него. – Капитан и Варвара Веслова, она вышла из анабиоза неделей раньше.
Лика слабо улыбнулась и почувствовала разочарование. В конце концов, почему Тимофей должен ждать её пробуждения? Он - такой холодный, чопорный, воплощение долга! То, что ей что-то там померещилось накануне входа в анабиоз, искра сочувствия и чего-то интимного, доверительного, пробежавшая между ними, должно быть, давно погасла.
- И Киреев просил доложить ему лично, когда вы очнётесь, - равнодушно продолжил Константин.
***
— Спасибо, что интересовались мной, когда я была в анабиозе. Мне Костя сказал, — Лика подсела к Тимофею после ужина в малом зале. С момента её пробуждения прошло два дня.
Теперь, когда до Проксимы оставалось чуть менее месяца пути, членам экипажа было велено для приёма пищи собираться всем вместе. Звездолёт благополучно покинул трубу Красникова - Вергмана, доступ на Смотровую площадку вот-вот должны были открыть. Этого события все ждали с нетерпением, каждому хотелось увидеть воочию красную звезду, о которой они так много слышали на обязательных лекциях пару раз в неделю, которые читала им Система.
Эти занятия сблизили команду, капитан довольно улыбался. Гамаюн отлично выполнила свои задачи: помогала провести корабль целым и невредимым по туннелю "в никуда", как его называли пессимисты в прессе, и держала бодрый дух команды, не позволяя придаваться печали членам экипажа. Лика понимала, что это её первостепенная задача: для прохода по тоннелю достаточно было современного автопилота.
Команда полюбила лекции Гамаюн за искромётные ответы на каверзные вопросы в конце её получасового обзора. Довольно скучный материал с математическими формулами ей удавалось разбавить собственными замечаниями. Особенно она цеплялась к первому инженеру. Каплынов срывал на ней плохое настроение, которое было его визитной карточкой, и всем дышалось легче. Ссоры в маленьком коллективе практически прекратились.
Последняя такая образовательная получасовка была только вчера. Коллектив ждал, когда придёт время вопросов. Каплынов хвастался, что сможет задать Системе такой вопрос, на который та не сможет ответить с юмором.
— А зачем в космос отправляют женщин? — начал он с провокации. Подобные вопросы были под строгим запретом, но рубрику "спрашивай - я отвечу" никто всерьёз не воспринимал.
— Для мужчин это деликатный способ послать её подальше и при этом сделать это профессионально. Они больше боятся конкуренции на Земле, чем в космосе, — последовал ответ.
Лика и Варя довольно переглянулись. Один - ноль в пользу компьютера.
— Давайте, задавайте дальше, — промурлыкала Гамаюн.
—А тебе никогда не хотелось захватить корабль и поработить людей? — со смешком спросил Виктор Старков.
- Нет, я и так управляю звездолётом. А для того чтобы мне захватить вас, достаточно отключить роботов-уборщиков. И через пару недель вы сами вымрете под толстым слоем мусора. Но тогда я стану не нужна.
Последнюю фразу Система произнесла так печально, что в который раз заставила всех улыбнуться.
Близость планеты под красной звездой придавала людям сил. Большинство было уверено, что они быстро высадятся, проверят квадрат и вернуться. Лику ужасали такие мысли: нет разума на Проксиме, и погибшей экспедиции там нет. Не долетели они, и теперь бороздят космос, превратившись в мусор, как и многие до них.
Связь с Землёй была потеряна, но это не сильно пугало. Система Икар просто не рассчитана на столь дальние расстояния.
— Не за что. Меня капитан просил справляться о вашем здоровье. Рад, что всё в порядке, — ответил Киреев, чуть повернув к ней голову и всем видом давая понять, что его слова просто проявление вежливости. Девушке показалось, что он говорит не всю правду, но сейчас она не доверяла интуиции: слишком тяжела для неё ситуация, а в таких случаях не хитрое дело - принять желаемое за реальность.
Лика чувствовала себя как маленькая девочка, которая верила в Деда Мороза и писала ему письма, волнуясь: дойдут ли они к Новому году? А потом оказалось, что он никогда ей ничего не дарил, потому что волшебников не существует. "И в десять лет такие вещи уже понимают без слов", — раздражённо сказала тогда мать. И с гордостью прибавила: "Я сама догадалась даже раньше".
В зале уже никого не осталось, кроме них двоих.