Больше, чем желание

— Я бы хотел… — Грифф тяжело вздыхает, когда снова садится. — Я бы хотел, чтобы у нас все с Бриттой закончилось лучше.

Я не знаю, что сказать. Он повернулся спиной к своей беременной девушке, когда она больше всего в нем нуждалась. Конечно, это было в прошлом… но сейчас.

Я изо всех сил стараюсь не давать брату ложной надежды. Бритта говорит, что их поезд уже ушел. Может быть. Я знаю, что у нее все еще есть чувства к нему… но я не знаю, достаточно ли этого.

— Все не так безнадежно. Но ты игнорировал Джейми почти три года. Не знаю, сможет ли она это простить.

Он хмурится.

— Кто такой Джейми?

Он серьезно? Я пытаюсь понять, говорит ли он с сарказмом или есть шанс, что он действительно понятия не имеет, как зовут его собственного сына. Я должен что-то ответить, но все, что я делаю, — это таращусь на него.

— Кто он? Я видел ее несколько месяцев назад в ресторане с каким-то гавайским чуваком. Он выглядел как банкир. Мило смотрятся. Я хотел оторвать ему гребаную голову. Это он Джейми?

Ладно, мне нужно сделать шаг назад и бросить вызов всем моим предвзятым представлениям… как в том случае, когда Грифф получил сообщение Бритты, в котором сообщалось, что он вот — вот станет отцом.

Я провожу рукой по лицу и смотрю на брата. Дерьмо. Я чертовски надеюсь, что не собираюсь предавать Бритту, но я думаю, что Грифф имеет право знать.

— Джейми — это Джеймс Такер. В его свидетельстве о рождении написано «Стоун». Но там должно быть написано «Рид». Он твой сын. В июле ему исполнится три года, — я достаю телефон и прокручиваю фотографии, пока не дохожу до тех, которые я сделал прошлой ночью. Он там улыбается, играя с игрушечными грузовиками.

Грифф хватает телефон, выглядя ошеломленным, пораженным и таким чертовски сбитым с толку.

Черт возьми, я должен был знать, что он не из тех мужчин, которые полностью игнорируют свою собственную плоть и кровь. Теперь я действительно жалею, что не рассказал ему об этом давным-давно. Я оказал медвежью услугу и своему брату, и племяннику.

— Я… Мой сын? — он подыскивает слова, уставившись на фотку, как будто все еще не может понять, что видит, пальцы парят над экраном, как будто ему ужасно хочется обнять сына.

— Да. Он милашка. Умный. Упрямый. Любящий, — я сглатываю. — Бритта пыталась тебе сказать, я клянусь.

— Она была беременна, когда я ушел? — он закрывает глаза и качает головой, потирая виски и выглядя так, как будто снова борется со слезами. — Я понятия не имел. Она…?

— Я не знаю. Она рассказала мне спустя неделю после твоего ухода.

— Я должен поговорить с ней. Сейчас. Где она? Я знаю, что она переехала после того, как я ушел, но не знаю, куда.

— У нее не было выбора. Она не могла позволить себе квартиру, которую вы снимали вдвоем, — говорю я. И я не могу сдержать нотку упрека, прокрадывающуюся в мой голос. — Кроме того, Бритта хотела дом с двором для Джейми. Я помогаю ей с арендой с тех пор, как она нашла это место.

Он встает и бросает на стол пятьдесят баксов.

— Спасибо. Я должен идти. Где я могу ее найти? Пожалуйста, скажи. Я помогаю тебе с Кили, чувак. Не отгораживайся от меня.

— Это не про «услуга за услугу». Когда ты не ответил на ее новость…

— Я не знал, — настаивает он.

— Но в ее глазах тебе просто было все равно. Ты оставил ее рожать и растить ребенка в одиночку. Она говорит, что двигается дальше. Я не знаю этого наверняка… но я почти уверен, что она обручилась сегодня.

Грифф ударяет ладонями по столу, разрываясь между агонией и яростью.

— Где. Она. Сейчас?

Я напряженно думаю. Я все время возвращаюсь к одному выводу: Бритта любит его. И это выглядит так, как будто он тоже все еще любит ее. По крайней мере, его сын заслуживает того, чтобы знать своего отца и самому решать, хочет ли он этого мужчину в своей жизни. Кроме того, если бы Грифф не захотел прийти и поговорить со мной о Кили, я бы все еще был жалким сукиным сыном.

Вздыхая, я достаю ручку и одну из своих визитных карточек. Я пишу адрес на обороте и отдаю его ему.

— Иди, но будь осторожен. Ты что-то в ней сломал. Она уже не та женщина. И я сомневаюсь, что она одна.

Грифф выхватывает карточку у меня из рук и хлопает меня по плечу, когда бежит к двери.

— Спасибо. Я позвоню тебе рано утром.

Я беру свой телефон со стола и останавливаюсь над открытым сообщением iMessage. Сказать Бритте, что к ней гости… или нет? Дать ей время подготовиться… или позволить тому, что произойдет между моим братом и моей ассистенткой, развиваться естественным путем?

Я засовываю телефон обратно в карман и с легкой улыбкой направляюсь в свою квартиру.

В моей жизни снова есть брат. Скоро я буду с Кили. И на этот раз я планирую сделать так, чтобы она никогда больше не захотела разлучаться со мной.



Глава 16



Кили




Мой разум знает, почему я на Мауи. Но сердце мое еще не уверено.

Погода в Фениксе была солнечной, теплой и чуть менее влажной. Я питалась там потрясающей мексиканской едой — мой абсолютный маст-хэв. Та поездка, в которой мы были с мамой, принесла мне много хорошего. Она счастлива с моим отчимом Филом. Она даже перестала носить медальон с фотографией папы. Она хранила ее, потому что всегда будет его любить. Но также она сказала, что ей пришлось отдать своему нынешнему мужу равную долю почтения. Сентиментальная часть меня хотела спорить с такой логикой, но я не могла. А еще она сказала, что спрятала медальон еще по одной простой причине.

Жить прошлым не помогает двигаться вперед.

Она права, и это лучше всего объясняет, почему я решила навсегда покинуть Феникс.

О, у меня были варианты остаться. Мама и Фил утверждали, что они какое-то время путешествовали после их удивительного путешествия по южной части Тихого океана, и предложили мне пожить в моей детской спальне, пока я не встану на ноги. В тот день, когда я приехала, я была уверена, что должна. Я могла бы навсегда стать ближе к семье и своим корням. Я даже могла бы общаться с некоторыми друзьями из старшей школы. Не то чтобы я всегда планировала прожить на Мауи всю оставшуюся жизнь. Поскольку мои нынешние профессора ничего не имели против работы со мной во время моего отсутствия, я могла бы легко перевести свои оценки в Университет штата Аризона и получить степень. После этого я смогла бы найти работу в Фениксе, не связанную с туризмом, и с более выгодным графиком.

А что лучше всего, со мной рядом не будет Максона Рида, чтобы снова разбить мне сердце.

Но мама права. Жить прошлым не помогает двигаться вперед.

Феникс — это не мое место. Горько — радостная неделя, которую я провела там, прояснила это.

И вот я снова в раю. Потерянная.

Я рада, что Максон и Гриф помирились и решили работать вместе над поместьем Стоу. По словам младшего из братьев Рид, они уже совместно продают недвижимость потенциальным покупателям и получают большой процент. Это замечательные новости. Наконец-то они встанут на путь к счастью. Моя работа сделана. Их будущее идет в гору.

А где же мое?

Я очень пыталась решить этот вопрос, пока была в Фениксе. Я начала скучать по океану, деревьям и знойному бризу у себя на коже. Я скучала по потрясающей азиатской еде, ленивому темпу жизни и причудливости Мауи. Я совершенно точно скучала по Грифу — одному из лучших друзей, которых может иметь девушка. Мы почти каждый день болтали по телефону, но это было не то же самое.

Я не хотела думать об истинной красоте своего признанного дома — ни о том высоком, возмутительно эгоистичном, похожем на бога риэлторе, от которого я была без ума, — но, похоже, я не могла думать ни о чем другом. И я все еще не могу. Как бы я ни пыталась прогнать воспоминания, они возвращаются. Максон целует меня на пляже. Максон держит меня за руку, когда мы осматривали удивительный дом с бесконечными видами, где я поклялась, что могу представить себе наше будущее. Максон пытается петь в караоке и рассчитывает на меня как на надежного партнера и друга. В ту последнюю, роковую ночь Максон занимался со мной любовью на своей кровати.

Я думаю, он любит меня…по-своему. Но быть второй после его амбиций, желания победить любой ценой — это не то, что я могу принять. И я надеюсь, он это понимает.

Я разочарована, так как не получала от него новостей с ночи воссоединения братьев. Грифф говорит, что Максон опустошен из-за нашего разрыва и даже вызвался отказаться от Стоу, чтобы доказать, как сильно он обо мне заботится. Это потрясло меня… и, признаюсь, подарило мне проблеск надежды.

Возможно, именно по этой причине я решила вернуться на Мауи. Я не отрицаю, как сильно я хочу быть с ним. Я все еще боюсь, что я сдамся и он снова разобьет мне сердце. Но мое будущее не в Фениксе. И романтическая часть меня не может перестать желать, чтобы любви Максона хватало на то, чтобы я была не первом месте.

Да, я знаю, что ожидать, что он изменится, нереально, поэтому я так же растеряна и не в себе, как и три дня назад, когда садилась в самолет обратно на Мауи. С момента приземления я миллион раз брала телефон, чтобы позвонить Максону. И каждый раз я снова опускала его. Я не хочу ошибаться насчет него. Я не хочу причинять ему боль. Я не хочу знать, что волшебная связь, которой мы были связаны, исчезла навсегда.

Я не готова признать это.

Я оглядываю маленький спортивный бар, с облегчением смотрю на удивительно большую толпу прямо перед тем, как выйти на сцену. Я замечаю Гриффа впереди. Когда я выглядываю из-за занавески, закрывающей зону для сотрудников, он машет мне рукой. Я машу в ответ. Он сидит один. Я стараюсь не позволять разочарованию захлестнуть меня.

Я думаю, это означает, что Максон либо не может простить меня за мою благонамеренную ложь, чтобы примирить его и его брата, либо он быстро забыл меня.

Я должна перестать придумывать, потому что я не могу жить прошлым. Оно не помогает двигаться вперед. Это не здорово.

И попытка сделать это сейчас меня убивает.

Не знаю, чего я ожидала от Максона. Думаю, большего. Но мы были вместе всего двадцать два дня. Может, это не так уж много значило для него в конце концов.

Я думала, что он любовь всей моей жизни. Моя родственная душа. На самом деле, у меня такое чувство, что он все еще ею является — и всегда будет.

Не его вина, что он не чувствовал того же.

Когда я вошла в его жизнь, я хотела только лучшего. Да, я солгала ему. Я просто хотела выяснить, как он относится к своему брату и есть ли в его сердце хоть какое-то прощение. Когда я познакомилась с Максоном, он мне понравился. Сильно. Конечно, он был горяч. И дерзок. Он также отличался от всех, с кем я когда-либо встречалась. Он заставлял меня смеяться — обычно вместе с ним, но иногда и над ним. Когда он предложил мне перейти к Гриффу, я понял, что это идеальный способ добиться своей цели. Да, я сначала обиделась и разозлилась. Но потом я увидела прекрасную иронию его плана.

К несчастью, все обернулось не так, как я ожидала.

— Алоха, Лохайна. Я Кили Саншайн. Я спою вам несколько моих любимых песен и так как я одинокая девушка, которая недавно рассталась с мужчиной, которого любит, то, вероятно, они все будут о разбитом сердце.

После коротких аплодисментов небольшая группа позади меня начинает играть, а я начинаю петь одну из самых грустных песен, которые я могу придумать в этот момент, «I Can't Make You Love Me» Бонни Райт.

Меланхоличная мелодия баллады заполняет пространство между ушами и бьет прямо в сердце. Каждое слово окутано скорбной нотой и словно рассказывает мою историю. Мне сложно петь без слез, компрометирующих мой голос.

Я даже не знаю, как доживу до конца песни. Я пытаюсь сосредоточиться на тонкостях мелодии, выражая признательность клавишнику, которого пригласил Гас, чтобы лучше заполнить звуковое пространство сегодняшнего сет-листа — на чем угодно, кроме Максона Рида и его отсутствия.

Аплодисменты какие-то тихие и в то же время душевные. Это соответствует случаю. Удивительно, но я испытываю благодарность, потому что люди в баре, кажется, понимают мое настроение.

Прямо сейчас я должна упиваться этими маленькими победами, пока не покончу с Максоном и не смогу снова жить.

— Это песня, которую я много слушала на прошлой неделе. Я помню ее со школы и тогда не совсем понимала. Теперь же я полностью понимаю зависимость, о которой пела Мишель Фезерстоун.

Пианино играет мелодию «Кофе и сигареты». Сладко-горькие ноты пронзают все мои чувства, когда я закрываю глаза и падаю в балладу, которая полностью описывает мое настроение в этот момент, когда я чувствую, что отказалась от пороков, которые, как я надеялась, рассеют мои проблемы, но моя боль не прошла, не осталась в прошлом, как говорит песня.

Второй куплет я помню плохо. Кажется, он о том, как выпивку выливают в раковину. Я не очень пью, как и курю, но я чувствую то, что она говорит о потере того, кого любишь… и приравнивая это к тому, что скучаешь по нему больше, чем по чему-либо еще, даже если это плохо для тебя. Часто метафора более мощная, чем прямое объяснение, и поэтому я благодарна музыке за то, что она помогла мне пережить этот сложный период своей жизни.