Больше, чем желание

— Кем бы ты ни был, иди к черту, — кричу я.

Я сосредотачиваюсь на самом важном человеке в моем мире.

— Открывай, соплежуй. Я привел тебя в этот мир и заплатил за твое слишком дорогое образование. Я проделал долгий путь. Прояви ко мне чуточку чёртовой вежливости и впусти.

Я бы узнал этот голос из тысячи.

Кили таращится на дверь. Ужас наполняет мой живот, прежде чем он опускается на пальцы ног в тошнотворном порыве.

— Это… — она хмурится, как будто не может поверить в то, что слышит.

Она вот-вот увидит меня в моем самом худшем состоянии. Кили ни за что не полюбит меня после этого. И я ни хрена не могу сделать, кроме как смотреть, как мне приходит конец.

— Да, — гребаный сукин сын. — Это мой отец.

Выругавшись, я отстраняюсь от Кили.

— Это будет ужасно. Иди в свою комнату и закрой дверь. Отец без предупреждения приехал из Сан-Диего, ничего хорошего ждать не стоит.

Она делает паузу, пока я жду, что она уйдет в спальню. В конце концов, отец уже показал, как мы обычно разговариваем. К моему удивлению, она качает головой.

— Я могу быть сильно зла на тебя сейчас, но тебе нужен друг.

Она права, и что-то мягкое снова дергается в моей груди, как будто тянется к ней. Я бы хотел, чтобы она держала меня за руку, пока папа, просто будучи самим собой, сводит меня с ума. Но моя потребность защитить Кили сильнее. Я уже догадываюсь, как пойдет ее общение с моим отцом, и хочу уберечь ее.

— Будет лучше, если вы так и не познакомитесь. Пожалуйста.

Я перебираю миллионы причин, почему ей стоит уйти, но отец снова начинает колотить в дверь. У меня нет времени рассказывать ей про наши с отцом сложные взаимоотношения. Они складывались десятилетиями, и, даже если она увидит каждый момент в реальном времени или поговорит с ним хоть десять секунд, все равно не сможет понять.

Кили выглядит так, словно собирается сопротивляться, и я беру ее за руки.

— Пожалуйста. Обещаю, я справлюсь. За всю жизнь я стал профессионалом в этом. Если он меня разозлит, я приду к тебе после. С отцом лучше говорить наедине. Если рядом будешь ты, он поведет себя как еще больший мудак. Иди.

Когда я подталкиваю ее к гостевой спальне, она немного упирается, но в конце концов кивает.

— Я здесь, если буду нужна тебе.

Я киваю ей, а затем, когда она благополучно укрылась в своей комнате, иду к входной двери. Страх роет дыру в моем желудке, пока я поворачиваю замок. Я не видел отца более трех лет. Черт, я почти не разговаривал с ним. Но он приехал из Сан-Диего под влиянием момента и настаивает на встрече со мной. Каждое мгновение, проведенное снаружи, раздражает его все больше.

Зная, что у меня больше нет времени, я распахиваю дверь и отступаю назад, чтобы впустить его. Черт, он постарел. До того, как он покинул Мауи, его волосы были тронуты сединой, теперь же они полностью серебристые, даже борода. Только начало февраля, а у него летний загар — видимо, отец продолжает ходить в солярий. Как и всегда, он держит себя в форме, но плечи слегка опущены, а подбородок уже не такой твердый, как раньше. Теперь он носит очки — слабость, которой, как я думал, он никогда не преклонится. В этом году ему исполнится шестьдесят два, так что, наверное, мне не стоит удивляться тому, что время изменило его. Он больше не кажется непобедимым. Когда я был ребенком, отец всегда был для меня больше, чем жизнь, и вдруг увидеть, как он превратился в старика, стало шоком.

— Привет, пап, — наконец выдавливаю я.

Он хмуро смотрит на меня — ничего нового — и врывается внутрь, волоча за собой огромный чемодан на колесиках. Его набитый портфель болтается в одной большой руке.

— Ты долго не открывал. Ты че, дрочил?

— Нет. Как будто тебя ебет. Добро пожаловать. Твой неожиданный визит как-то связан с маминым уходом?

— Твоя мать — неблагодарная сука, — фыркает он и плюхается на диван. — Я кормил, одевал и содержал ее тридцать пять лет. Я купил ей роскошный дом, возил ее в дорогущие путешествия по всему миру, дарил все дизайнерское. У нее было всего две обязанности. Две. Первая — устраивать хорошие вечеринки, но с этим она никогда не справлялась без повара. Вторая — дать мне красивую семью как с рождественских корпоративных открыток. Ты и Грифф были именно тем, что мне нужно, но она и тут облажалась, и залетела в третий раз.

Мне хочется добавить, что для зачатия нужны двое, но он явно думает, что ответственность за предохранение лежит исключительно на моей матери, даже не вспоминая о том, что он одновременно и инициатор секса, и тот, у кого есть сперма. Конченный.

Он ни капельки не изменился.

— Но ладно. Без разницы, — отец вскидывает руку в воздух. — Харлоу была милым ребенком. Ее блядская свадьба обойдется мне в целое состояние. Но Линда не смогла даже вырастить вас, детишки, пока я работал на износ. Постоянно требовала моего участия или того, чтобы я вас исправлял. Это же, блять, невыносимо сложно — сменить несколько подгузников и отвезти кого-нибудь на тренировку по футболу?

Отец с отвращением усмехается. Я не могу понять, почему я удивлен. Он никогда не скрывал, что не хочет иметь с нами ничего общего. Игра в примерного семьянина сделала ему хорошую репутацию, когда это дерьмо имело значение. И в своей работе он хорош. Даже великолепен. Это логично, учитывая, что он трудоголик. У него нет друзей, он не ценит свою семью. С каждым годом он становился все более циничным и озлобленным.

Я терпеть его не могу.

Даже сейчас, когда я повзрослел и вижу, что он первоклассный мудак, когда я понимаю, что не должен позволять ему расстраивать меня, тот факт, что я был для него не более, чем лицом на рождественской карточке, отправленной коллегам раз в год, глубоко меня ранит. Может, я просто слишком эмоционален из— за поцелуя Кили и Гриффа. Сердце истекает кровью от одной только этой мысли. Я не хочу разбираться сейчас еще и с отцом.

— Ты что, стал немым? — шипит мой отец, затем проводит рукой по волосам. — Господи, я дал тебе хорошие гены, почему ты ими не пользуешься? Твоя мать была королевой красоты с парой извилин. Я миллиардер, который сделал себя сам. В чем твоя проблема?

— Сегодня был долгий день. И я не ждал тебя в гости, — я отвечаю. — Так значит мама никогда не была такой, как тебе надо, и… что еще?

— Она бросила меня. Меня. Вы, блять, угараете? Чего этой суке не хватало? Тридцать пять моих лучших лет, целое состояние…

— Ей не хватало любви, — вмешался я, смутно осознавая, что говорю как Кили. Затем я сглатываю, потому что знаю, что папа не поймет ни слова из того, что я только что сказал. Запахло жареным.

— Оу, вы посмотрите на него. Я знал, что не должен был оставлять тебя здесь, когда уезжал в Сан-Диего. Судя по всему, ты отрастил себе вагину. Ты же знаешь, любовь — это дерьмо с поздравительных открыток.

Да, я знаю, чем для него является вся моя жизнь.


— И Линда это знает. Любовь никогда ничего не значила.

Это ставит меня в тупик. Думаю, меня не должно удивлять, что он отнесся к браку как к деловому соглашению. Но почему-то удивляет.

— Ну, мама решила окончательно бросить тебя? Тебя разве это волнует?

Я не знаю, почему я пытаюсь понять его. Папа перекроет ей доступ ко всем счетам, и через несколько недель она, скорее всего, вернется домой. Эта драма уже разыгрывалась, когда мне было четыре года, потом, когда мне было восемь и в последний раз, когда мне было пятнадцать. С тех пор их брак стал более прочным, хотя и не обязательно более счастливым. Они пережили три инцидента примерно за десять лет, и я надеялся, что последние восемнадцать лет вместе что-то да значат.

Очевидно, нет.

— Волнует! Это выглядит плохо. Она утверждает, что влюбилась в Марко, какого— то придурка, которого встретила на сайте знакомств для людей за пятьдесят. Он любит старые фильмы, антиквариат и винные выходные, — мой отец закатывает глаза. — Как это по-твоему выглядит?

Ему бесполезно объяснять, что у людей бывают разные вкусы и симпатии. Знаю по опыту, поэтому даже не трачу зря времени. Хотя его объяснение и шокирует меня.

— Мама с кем-то встречается?

— Ага. Она говорит, что переедет к нему. Оказалось, она встречается с этим ублюдком уже почти год. И трахается с ним тоже.

Я рад за нее, наконец-то у нее появился кто-то на стороне.

— Ее решение как-то связано с тем, что ты нашел еще одну новую любовницу?

— Я думаю, да, — он плюхается на диван, дуясь, как ребенок-переросток. — Я никогда их не скрывал. У нас с твоей мамой было взаимопонимание. Я вытащил ее из грязного фермерского городка в Небраске, и она выполнила две обязанности жены, о которых я тебе говорил. Она никогда особо не любила секс, так что наша договоренность сработала. Она слетела с катушек, когда я сказал ей, что Аманда беременна.

— Аманда?

— Моя последняя любовница, — он вздыхает. — Должна родить в апреле. Я слишком стар, чтобы еще раз стать отцом.

Мой мир только что перевернулся вверх дном. Теперь мне тоже нужно присесть.

— Сколько лет этой женщине?

Он избегает смотреть мне в глаза.

— Двадцать пять.

Ненавижу осуждать… но я в бешенстве. Я всегда знал, что отец не прекратит изменять маме, но я надеялся, что он будет выбирать их себе по возрасту.

— Она ровесница Харлоу.

— Я об этом не думаю. Аманда выглядит как модель Виктории Сикрет. Ну, выглядела.

Теперь я еще больше запутался.

— Почему ты не подстраховался, чтобы Аманда не забеременела?

— Она сказала, что была на таблетках. Блять, я даже видел ее рецепт, когда оставался у нее допоздна.

— Сделал бы вазэктомию себе несколько лет назад. Ты должен был ее сделать, если не хотел больше детей.

Он отступает назад и смотрит на меня так, словно я дурак. Я хорошо знаю этот взгляд, я видел его всю свою жизнь. Я знаю, что он собирается сказать, еще до того, как он откроет рот.

— Никто не отрежет мне яйца. Беременность Аманды — это случайность. Она выглядела такой же подавленной, когда доктор подтвердил, что она беременна. Но она отказалась сделать чертов аборт, даже когда я предложил заплатить за него, — он машет мне рукой. — Прежде, чем ты скажешь всю эту чушь, которую я уже вижу на твоем лице, мы с ней расстались, — он вздрагивает. — Никогда бы не смог ебаться с беременной женщиной. Большие животы и текущие сиськи… Фу.

Я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Вселенная всегда вращалась вокруг него — по крайней мере, в его сознании. Почему бы женщине, в утробе которой растет еще один человек, не сохранить форму до беременности для дорогого старого папы?

— Ну, вы расстались. Она просила у тебя денег для ребенка?

— Ты знаешь, что просила, — он звучит цинично и раздраженно. — Я сделаю ДНК-тест, как только ребенок родится. Если он окажется не моим, Аманда пожалеет о том, что на свет родилась.

Просила, потому что это то, что нужно каждой молодой маме. Он все равно не хочет ребенка, почему он просто не может откупиться и свалить?

Я качаю головой, потому что не знаю, что на это сказать.

— Если ребенок твой, будет у тебя четверо детей.

— Шестеро, — ворчит он.

— Что? — я смотрю на него так, словно даже не знаю, кто он. Честно говоря, я не должен удивляться, но сегодня я ничего не могу с собой поделать. — У меня есть еще двое сводных братьев и сестер?

Папа хмыкает и что-то бормочет, стараясь изобразить болвана, но глохнет. Наконец он вздыхает.

— У меня есть дочь по имени Бетани. Она на шесть месяцев младше Гриффа. Эван, мой сын, родился за три дня до рождения Харлоу. У обоих детей разные матери. Но я платил за все…