Богиня тьмы

— Ты должен… должен прийти в себя, Кай.

Он смотрел на короля с еще не сгоревшей надеждой. Звуки битвы разом пропали; Кай не слышал ничего, кроме хриплого дыхания полукровки, не видел ничего, кроме его смуглого лица, обрызганного кровью. Весь мир вдруг сузился до них двоих, и Кай наконец очнулся. Взгляд его стал ясным, глаза приобрели синий оттенок. Брови нахмурились, и он взглянул на Калеба совершенно по-другому — не озадаченно, а с пониманием, что он прикрыл его собой, спас ему жизнь. Железная рука страха сдавила ему горло.

— Ты глупец, — тихо сказал Кай и, приметив улыбку на лице мужчины, слабо улыбнулся в ответ. Отчаянные попытки подавить боль не приносили успеха. — Глупец, — повторил он, сжав его руку.

— Я рад, что ты очнулся, — несмотря на слабость, насмешливо бросил Калеб. — Значит, не все еще потеряно…

— Ты меня жутко бесишь, полукровка, — прошипел Кай. — Но не смей… Не смей умирать. Слышишь? — Он крепче сжал его ладонь и нервно втянул в себя воздух.

— А-а, брось, — усмехнулся Калеб. На пару секунд зажмурился, стискивая челюсти от тупой боли в груди, а затем, открыв глаза, добавил: — Ты с самого начала хотел убить меня.

— Конечно. — Кай сдержанно улыбнулся, с трудом пряча за улыбкой страх и жалость. — Потому это одна из причин, по которой ты не можешь уйти. Понимаешь?.. Отвечай мне, полукровка…

Калеб вяло кивнул и почувствовал, как слезы обжигают глаза.

— Я тоже ненавижу тебя, друг, — сказал он шепотом. — Прошу… Спаси их. Спаси их всех.

— Я сделаю все возможное, — так же тихо ответил Кай. — Но ты мне нужен. Ты мне нужен, я не справлюсь без тебя. Глупый полукровка…

Калеб одарил демона улыбкой — вымученной, но такой добродушной, за что-то извиняющейся — и, прикрыв веки, затих.

Из груди Кая вырвался протяжный гортанный рык. Он ударил кулаком по земле и начал озираться по сторонам, ничего не видя вокруг, не замечая, просто пытаясь не смотреть на мертвое лицо Калеба. Чувство, что время остановилось, не отпускало его. Колотящееся сердце налилось гнетущей тяжестью.

Сглотнув подступивший к горлу комок, демон протер глаза и нехотя взглянул на юношу. Не с жалостью. Он знал, что Калеб не хотел бы, чтобы его жалели. Потому он посмотрел на него, как на смело взглянувшего в глаза смерти воина, как на павшего героя, как на друга, смутно понимая, что он больше не увидит красоты мира, не омраченного войной. У него нет возможности возродиться. Нет шанса отправиться в Пустоту — еще одна плата за смешанную кровь.

— Спасибо, друг, — шепнул Кай и отпустил его руку. Встал с земли, поднял меч и уже осознанно огляделся.

Мир отмер. Время снова неумолимо понеслось вперед. Битва не заканчивалась, перед глазами мелькали лица — усталые, но по-прежнему воодушевленные гневом. Кай до болезненного напряжения сжал рукоять меча и, зацепив взглядом отбивающегося от охотников короля людей, взмыл в воздух.

Мышцы его дрожали, сердце билось тяжело, с надрывом, но разум был чист и свободен от тьмы. Резко спикировав, он с грохотом приземлился за спиной короля и замахнулся. Тот едва успел обернуться и отразить удар, а после впился в демона ошалелым взглядом и принял оборонительную стойку.

— Жив еще, — бросил он с пренебрежением. — А дружок мертв, да?

Хоть человек поначалу и удивился, вскоре на его лице появился оскал. Но Кай чувствовал пробивающийся через его самоуверенность липкий страх — страх, который его и погубит. Он рыкнул, отчего король невольно вздрогнул, и набросился на него. Меч разрезал воздух прямо перед человеческим лицом.

Гнев, вызванный ощущением несправедливости, смертью друга и желанием отомстить, придавал демону сил. Он двигался быстро, быстрее, чем человек, — то взмывая в воздух, таким образом уворачиваясь от ударов меча и льда, то сбивая его с ног крыльями. В очередной раз сбив короля, Кай быстро приставил к его горлу острие меча, прежде чем он успел прикоснуться к своему оружию.

— Ты жалок, — прошипел демон. — И слаб. Оглядись! — рыкнул он, неотрывно смотря в искривленное яростью лицо человека. — Ты не предвидел этого, не так ли? Вместо того чтобы сражаться, люди используют магию. Они истощают тебя. Ты умрешь в любом случае, полукровка.

На миг в глазах короля блеснуло изумление, но оно тотчас сменилось довольной улыбкой.

— И как ты догадался? — насмешливо спросил он, хоть уже и знал ответ на свой вопрос.

— Ни один человек не сможет удержать в себе столько энергии, — сказал Кай, сдерживая бушующий внутри огонь. — Ты сын одного из великанов севера. Только они обладают магией льда.

Король облизнул губы и протянул с прежней усмешкой:

— Что ж, я ошибался на твой счет. Ты не так уж и глуп, как я думал.

— Я предпочел бы замучить тебя до смерти, — грубо бросил демон, будто и не обратив внимания на его слова. — Сжигать тебя и пронзать мечом раз за разом. Но для тебя мало даже такого наказания. Потому я верю, что твоя душа будет метаться в агонии стыда и совести, и ты будешь жалеть обо всем, что ты совершил. О том, чему подверг моих демонов. О том, что лишил их силы и величия. И о том, что убил моего друга. — Он замолк на мгновение, скривился, а затем добавил: — Умри с честью, если она дана тебе.

Кай сильнее надавил на горло короля, но тот вдруг сжал ладонями лезвие, не переставая ухмыляться. На его скулах вздулись желваки, на шее выступили жилы. Корка льда начала медленно покрывать меч. Резким, быстрым движением Кай дернул его на себя и, когда король дернулся следом за ним, со всей силы вонзил ему клинок в углубление над ключицей.

Из пронзенного горла вырвался хрип, брызнула кровь, окрашивая накидку в ярко-бордовый цвет. В широко распахнутых глазах, наконец, застыли страх и поражение. Кай вырвал меч, и полукровка со стеклянными глазами повалился на землю.

Мощный поток энергии волной прошелся по телу. Под кожей забугрились мышцы, а по венам быстрее побежала кровь. Кай глубоко вздохнул и окинул быстрым взглядом поле битвы. Охотники и демоны воодушевились притоком сил, в то время как маги ослабли, с молниеносной скоростью теряя копившуюся с годами энергию. Источник людской магии разбился вдребезги.

Тьма с ужасающей силой охватила сердце. Давила на разум, как давит на тело вода на большой глубине. Это ощущение в одно мгновение породило боль в груди и дурноту. Ужас поглотил сознание Далии, неконтролируемый ужас перед чем-то сильным и неминуемым. Хрипло и слабо дыша, она приподнялась на локтях и стала озираться по сторонам в попытке увидеть хотя бы один источник света. Но вокруг было пусто и так темно, что она не видела даже собственных рук.

Мышцы были напряжены, дрожь в руках никак не утихала. Далия села на колени и сильно сжала ткань штанов, слегка покачиваясь взад-вперед. Сердце гулко билось в груди. Ей хотелось позвать на помощь, но из горла вырвался только слабый хрип.

Мягкий пурпурный луч неожиданно разрезал мрак перед глазами, вынудив Далию задержать на миг дыхание. Темнота отступила, темно-фиолетовый туман, окутав тело, растелился по земле, заволок густо-синее небо. Далия никак не могла отделаться от ощущения, что она находится в плотном куполе, где больше никого нет, кроме нее. Кроме нее и сестры.

— Лив, — испуганно шепнула Лия, как зачарованная неотрывно смотря на представшую перед ней девушку. Капюшон скрывал лишь ее обрубленные рога, а лицо с безразличным выражением, с холодным взглядом Ли видела четче, чем когда-либо. И глаза — по-прежнему пурпурные, но лишенные тепла и жизни.

— Прогадала, — отрезала Хала, улыбнувшись краешком губ.

Голос ее — до боли знакомый, родной — был холодным, совершенно бесстрастным. По спине Далии деранул мороз, и она шумно выдохнула:

— Что ты сделала с ней?..

— Ничего. — Хала шагнула к охотнице и махнула рукой в сторону. — Погляди. Она сама мучает себя.


Судорожно сглотнув, Далия неуверенно повернула голову вправо. Окутанная туманом, Ливия сидела на земле, сжимая голову с такой силой, что на ее руках, налившись огнем, выступили вены. Она крепко сжимала веки, будто желала спрятаться от того, что ее мучило, ранило вновь и вновь. Но Далия видела, что у нее не получалось скрыться от самой себя. Рот ее беззвучно раскрывался, обильный пот окропил лицо.

Далия попыталась дернуться в ее сторону, но, словно прикованная к земле невидимыми путами, не смогла сдвинуться с места.

— Ей больно! — вскрикнула охотница, с ошеломленным видом воззрившись на Халу. — Не мучай ее, прошу!

Хала скривилась, словно надкусив что-то кислое.

— Я же сказала — она сама мучается. — Женщина вновь взмахнула рукой. Туман стремительно накрыл Ливию, скрыл ее полностью. — Отчаянно борется с тем, что ей неподвластно. Со мной.

— Зачем… — шепнула Далия, обхватив себя руками за плечи. — Зачем ты это делаешь? Почему нарушаешь равновесие? Ты… ты же именно та, кто его незримо поддерживала. Та, которой поклонялся каждый демон. Ты же сама олицетворяешь меру и справедливость! Так где же эта справедливость, Хала?!

— Невозможно, — прошипела богиня, сжимая кулаки, — невозможно поддерживать то, чего никогда не существовало. — Глаза ее вмиг потемнели от вспыхнувшей глубоко внутри злости. — Ты намного глупее, чем я представляла, если думаешь, что в мире существует баланс. Одна из чаш всегда будет сильнее, всегда будет перевешивать. И демоны, и люди — все разумные существа — силятся уравновесить собственные весы. Считаешь, им удалось провернуть подобное хоть раз?..

На одно короткое мгновение Далии показалось, что в глазах богини мелькнули страх и какая-то неясная боль. Такая же безутешная, как скорбь.

— Глупцы стремятся к равновесию, — продолжила Хала едва слышно. — К равновесию во всем. Они не остановятся ни перед чем, даже если цена за мнимый баланс будет стоить кому-то жизни.

— Но смерть невинных ничего не изменит, — качнула головой Далия. Голос ее дрожал, но она и не думала молчать. — Ты избавляешься от тех, кто этого вовсе не заслужил.

Губы Халы растянулись в коварной улыбке, почти усмешке.

— О нет. Совсем нет. Я избавляюсь от слабых. Они сорняки. А как известно — от сорняков нужно избавляться… А цветам позволять цвести и благоухать.

— Но почему именно Лив? Она такая же, как все. Такая же, как и я. Почему ты забираешь именно ее?

Хала сощурилась, скользнув внимательным взглядом по испуганной мордашке охотницы.

— Нет. Ливия не похожа на тебя. — Она замолчала ненадолго, обдумывая дальнейшие слова, а после продолжила надменным, насмехающимся тоном: — Намного сильнее, намного умнее. Настолько, что я не смогла сразу завладеть ее сознанием и насытить тело своей энергией. Потому-то и пришлось натолкнуть жрецов на мысль лишить девочку крыльев… Я обрела бы их снова. Чуть позже… А завладеть сознанием полукровки, Далия, я бы не смогла. Как бы ни хотела. Ты умерла бы, как только ощутила бы мою силу.

Льдисто-голубые глаза, неотрывно глядя на богиню, расширились, сделались яркими, как свечи. Шум крови в ушах вдруг стал невыносимо громким.

— Что?.. — выдавила Далия и задохнулась всхлипом. — Ты лжешь… Мама никогда бы…

— Да неужели? — оборвав ее, Хала усмехнулась и нервно провела ногтями по шее. — Считаешь ее святой? Глупышка… Аврелия должна была поплатиться за измену своей жизнью сразу после твоего рождения. Но Арон… Вот кто воистину и глупец, и святой. Он простил ей грех, а после разделил с ней свое дыхание, свое сердце и жизнь.

— Нет… — не переставая качать головой, шепнула Лия. — Ты лжешь.

— Так посмотри и убедись сама.

Глаза Халы внезапно вспыхнули красным огнем. Взор Далии замылился, дыхание перехватило, но спустя короткое мгновение перед глазами предстала ясная, как день, картина. Она увидела маму — громко смеющуюся, бегущую по усеянному яркими цветами полю. Черные крылья, отливая в полутьме фиолетовым блеском, трепыхались за хрупкой спиной. Она бежала до тех пор, пока не угодила в объятия высокого темноволосого мужчины. Вначале Далии показалось, что это был отец, но затем она увидела бараньи рога и крепкие козлиные ноги. Фавн обнимал Аврелию, смотрел на нее своими большими голубыми глазами так нежно, улыбался так открыто… Совсем как папа.

Картинки сменялись одна за другой: тайные встречи, поцелуи, близость… А после смерть. Слезы и смерть фавна, оставившая неизгладимый отпечаток в разбитом сердце валькирии.

Это видение исчезло так же быстро, как и появилось, оставив в уголках глаз девушки жгучие слезы. Тело забило мелкой дрожью. Далия смотрела в пустоту, не решаясь взглянуть на богиню, внимательно наблюдающую за ней, без жалости в глазах, не ощущая ни капли вины.

— Оказывается, и демонам подвластна вторая влюбленность. Я не могла повлиять на это, — равнодушно произнесла Хала. — Мне хотелось, ведь я знала, что она погибнет. А ее смерть мне была не нужна… Арон решил эту проблему. Но потом… — В голосе женщины неожиданно прорезались недовольные, металлические нотки, и Далия вскинула на нее удивленные глаза. — Потом эти двое погибли, — прошипела Хала, не глядя на охотницу и до боли сжимая кулаки. — Они ослабили меня, забрали возможность ожить как можно быстрее.

Она вдруг замолкла, поймав заинтересованный взгляд Далии, и впервые при ней нервно сглотнула, будто сказала что-то лишнее, совершенно не подумав.

— Мне жаль тебя, — сдавленно шепнула Лия, чем вынудила Халу скривить в отвращении губы. — Ты воюешь против самой жизни. И в этой войне тебе не победить. — Девушка замолчала, провела ладонью по лицу, смахивая с глаз слезы, и заметила, как туман вокруг них начал медленно рассеиваться. — Ты можешь убить нас всех. Но надежду ты никогда не убьешь.

Далия не смогла понять, что почувствовала Хала после ее слов. Она лишь увидела злобу на ее лице и странный блеск решимости в родных пурпурных глазах.

Медленно женщина подошла к охотнице, опустилась на корточки прямо перед ней и едва ощутимо провела обтянутой в перчатку рукой по ее щеке.

— Твоя наивность поразительна, — сорвался с сухих губ шепот. — Жизнь — это боль, Далия. Надежды не существует. — Хала схватила ее за подбородок и выдохнула злобно: — Смотри! Смотри, как умирает то, во что ты веришь!

Туман стремительно исчез, пелена спала с глаз, и Далия встретилась лицом к лицу с кровавой бойней демонов и людей. Крики и звон мечей заполнили голову. Далия задышала глубоко и часто, наполняя легкие едким дымом, и, когда Хала отпустила ее, потерянно завертела головой, задыхаясь от ужаса и гнилого воздуха.

Некогда живое дерево пылало яростным огнем, стена из стеблей была охвачена широким пламенем. Далия видела горы трупов — женщин и детей, не успевших скрыться от огня, утративших шанс выбраться живыми из пылающего Мортемтера. По щекам охотницы покатились хрустальные горошины, оставляя после себя жгучие соленые дорожки.

Хала, стоя к Далии спиной, с таким наслаждением наблюдала за царившим хаосом, с таким удовольствием глядела на вновь горящее дерево, что девушке стало тошно на нее смотреть. Прижав руки к груди, она отвернулась и сразу же почувствовала горячую волну энергии, мигом прокатившуюся по телу. Слабость ударила, точно молот по голове; Далия завалилась набок, тяжело дыша, и бросила тревожный взгляд на напрягшуюся богиню.

— Он уничтожил его, — отрешенно шепнула та. — Уничтожил источник…

Далия проследила за ее взглядом и увидела поблизости Кая, в этот момент резко выдернувшего из тела людского короля окровавленный меч. С этим действием с губ Халы сорвался вздох облегчения, и она внезапно рванула к демону.

Все произошло слишком быстро. Далия едва успела проследить за тем, как Хала одним выверенным движением выбила из рук Кая меч и вонзила ногти в его плечи, после чего он взвыл от боли и рухнул перед ней на колени.

— Довольно, король, — прошипела женщина, сильнее сдавливая крепкие мужские плечи. Из ее глазниц заструился дым цвета сажи, на бледном лице выступили толстые черные вены. — Довольно тащить такую ношу. Теперь ты — мои крылья.

Далия вздрогнула всем телом от надрывного крика демона. Лицо его перекосило от боли и гнева, крылья охватил лихорадочный озноб. Длинные перья начали опадать, медленно завертелись в воздухе, образуя круг. Они впивались в спину богини, точно ножи, разрывая плотную ткань плаща.

Всхлипывая, Далия зажмурилась, не вынеся вида чужого страдания. Пальцы судорожно сжались, впиваясь в рыхлую землю, скребя ее. Слезы душили, не даря облегчения, не смывая с души гадкого чувства страха. Больно кольнуло в груди, сердце вдруг замерло, а когда Далия резко распахнула глаза, забилось вновь — тревожно, в каком-то ужасающем ожидании.