Богиня тьмы

Я рассказала ему все, что узнала от Лориэна, — про то, что полукровка мой кузен, о чем Кай и так уже догадался, про Халу, все это время маячившую перед глазами, про пророчество и нашу связь, подпитывающую силы темной богини, и про свитки, за которыми отправился Калеб. Дыхание мое сбивалось во время рассказа, эмоции били через край; я раздраженно всплескивала руками, хмурилась, сжимала и разжимала пальцы, а под конец, когда меня уже шатало от усталости, прижалась спиной к толстому стволу дерева и не сдержала слез.

Кай, до этого спокойно и сосредоточенно слушая меня, удивленно изогнул брови при виде плачущей меня.

— Я ведь не знала… — протянула жалобно, глотая жгучие слезы. — Почему ты рассердился, когда я не знала, что так получится?.. Я думала, что Калеб справится. Хотела остановить его, но ты же знаешь, какой он упрямый и самоуверенный…

Я говорила все быстрей и быстрей, пытаясь унять боль и головокружение звуком собственного голоса.

— Я так устала, Кай. Устала доверять и терять. Наивно привязываться, а потом разрываться от боли из-за предательств и потерь. Мне казалось… казалось, что Кали… Мне страшно…

Все слова вдруг застряли в горле шершавым комом. Задыхаясь и всхлипывая, я чувствовала, как гримаса боли исказила мое лицо. Мне так долго пришлось давить в себе эмоции, рвущиеся наружу, копить обжигающие слезы, и вот теперь я сдалась — расплакалась перед ним, плевав на его реакцию, но отчего-то не почувствовала облегчения. Все горестные чувства, напротив, сделались более сильными; бремя воспоминаний и знаний сдавило меня полностью, и по жилам заструились тягучие нити.

Я дрожала от холода, от волнения и потери сил, затраченных на мою пламенную тираду. Поднесла дрожащие ладони ближе к лицу и заметила, что вены вздулись, но вместо огня наполнились чернотой.

— Тише, ветерок. — Руки Кая легли мне на плечи, легонько сжали, и меня передернуло — то ли от его прикосновения и близости, то ли от щемящего душу обращения. — Я буду рядом, — шепнул мужчина, неожиданно наклонился к моей щеке и провел носом по горячей коже, едва заметно втягивая в себя воздух. Мягкое касание обожгло разгоряченную меня прохладой. — Я знаю — ты не веришь в мои обещания. Но это не обещание. Клятва.

Он замолчал, но не отодвинулся, продолжил стоять очень близко, несильно сжимая плечи и касаясь щеки. Невозмутимая лесная тишина окутала нас словно одеялом. Легкие всхлипы все еще срывались с моих дрожащих губ, слезы застилали глаза, но больше не скатывались по лицу, пылающему и от смущения и от жуткого вихря эмоций.

Когда демон придвинулся чуть ближе, на один маленький шаг, я инстинктивно уперлась рукой в его грудь и заметила, что чернота в венах медленно испаряется. Сердце — то ли мое, то ли его — отозвалось на мою резкость глухим ударом. Кай немного отстранился, и я поймала его взгляд, таивший что-то неуловимое, неразгаданное. Злые глаза смотрели мягко и тепло, как раньше, но немного по-другому — с каким-то новым сильным чувством.

Осторожно оторвав руку от своей груди, Кай сжал мои пальцы и легонько прижался губами к обветренным избитым костяшкам. Я вдруг поняла, что почти не дышу. Странный, волнующий трепет охватил меня, перетапливая боль в тайное наслаждение, а раздражение — в удивительное спокойствие. Но сердце все еще продолжало отбивать тяжелую барабанную дробь.

— Я сейчас тебе кое-что скажу, ветерок, — шепнул Кай и, словно боясь взглянуть на меня, закрыл глаза, прижав мои пальцы к своей щеке.

Он стоял так долго, стараясь дышать ровно, спокойно. Однако давалось ему это с большим трудом. Неосознанно я начала считать секунды, чтобы унять волнение от мучительного ожидания, но сбилась со счета, стоило мужчине резко выпрямиться и посмотреть на меня слегка потерянным, каким-то умоляющим взглядом. Его холодные синие глаза скользили по моему лицу, будто в попытке запомнить каждую черточку. Это вдруг напомнило мне о последних минутах жизни отца. Папа смотрел на меня так же — жадно и отрешенно.

— Это труднее, чем я думал, — почти шепотом выдохнул Кай, нарушив глубокую тишину, прерываемую лишь легким завыванием бодрого ветра. Он тяжело вздохнул, и я вздрогнула, когда его бархатистый вкрадчивый голос вновь мазнул меня по лицу: — Можешь верить, что это всего лишь последствия связи, но я убежден в обратном.

На мгновение демон задержал дыхание и отвел взор в сторону. Грудь сжало от пугающего предчувствия. Несколько секунд, несколько тяжелых ударов сердца — и, подняв взгляд к моим глазам, он едва слышно выдохнул:

— Я люблю тебя, ветерок. Так сильно, что уже не могу отличить реальность ото сна.

Ласковые, пропитанные искренностью слова отозвались дрожью где-то глубоко внутри. Каждую мышцу пронзила боль, дурное, ватное бессилие. Не знаю, хотелось бы мне ответить ему или промолчать, но я нашла в себе силы только на то, чтобы уцепиться пальцами за его черную рубаху. Казалось, он и не ждал от меня ответа, хоть и взгляд его был терпеливым, чуть требовательным, но все же понимающим.

— Я люблю тебя, — уже увереннее повторил он, словно в попытке убедить. Только я не знала — меня или самого себя.

Сильные руки неожиданно сомкнулись вокруг моей талии, прижимая меня к большой теплой груди. Какое-то время Кай стоял молча и неподвижно, прижавшись подбородком к моей голове, и я тоже молчала, боясь сказать необходимые ему слова. Прижатая щекой к грудной клетке, я четко слышала его сердце. Оно колотилось так часто, так гулко, что голову нещадно сдавливала острая боль.

— Не говори сейчас ничего, ладно? — наконец тихо попросил Кай, медленно поглаживая меня по спине. — Я хочу услышать ответ тогда, когда ты будешь готова. Когда мы разберемся с пророчеством и Халой. И когда ты захочешь ответить сразу, без раздумий, не терзая меня долгим молчанием.





Глава 7. Тень в сердце




Гомон голосов заполнил улицы столицы. От изобилия пестрых цветов кружилась голова. Нежные оттенки розового, сиреневого и оранжевого плавно сочетались с яркими синими, фиолетовыми и желтыми. Душистые фиалки украшали крылечки каменных домов и подоконники, а махровые розоватые камелии красовались в больших вазонах, расставленных вдоль улочек до самой площади, где раскинулся помост для музыкантов и шутов. Мне еще ни разу в жизни не доводилось видеть такое многообразие улыбок торговцев, сладостей на прилавках и резных декоративных фигурок.

С площади доносилось звучание лютни и дудочки, явно поднимающее горожанам настроение, но сбивающее все мои мысли в кучу. Лишенная возможности здраво мыслить, я стояла вместе с Далией чуть поодаль от торговых лавок, рядом с опустевшей таверной. Здесь было мало людей; многие ютились на центральной площади в ожидании представлений, в то время как мы ждали Лориэна и Кая, которые оставили нас уже около получаса назад. Все это время сестра не обмолвилась ни словом. Подпирая плечом столб деревянного навеса таверны, она провожала безразличным взглядом проносящихся мимо жителей столицы и порой нервно покусывала губы.

Эта ночь была особенно тревожной. Ближе к утру мне удалось немного вздремнуть, но Далия так и не смогла утешить себя недолгим сном. Я чувствовала, как между нами вырастает прозрачная непреодолимая стена. И пусть моя Ли старалась казаться хладнокровной, не имеющей обид глубоко в душе, я знала, что она неосознанно винит в случившемся только меня. Возможно, это лишь тревога, изъедающая сердце, заставляла думать о таком, но внутри все так и трепетало, извещая о том, что связь с сестрой угасает, как догорающий огонь.

Глубоко вдохнув, поднесла руки к губам и обдала их горячим дыханием. Весеннее солнце совсем не согревало неподвижное тело. Оледеневшую от волнения кожу обжигал прохладный ветер, но обращаться к стихии без особой причины Лориэн мне запретил. Хоть Кай и скрыл нашу с Далией энергию, попытка пошатнуть магический источник могла в одно мгновение раскрыть наши сущности.

От бессмысленного наблюдения за людьми меня избавили спешащие к нам мужчины. Не нужно было обладать магией, чтобы понять, насколько сильно был встревожен Лори. Хлипкая маска спокойствия не смогла скрыть его растерянности, и, похоже, только вид более уверенного короля не усилил наши переживания.

— Повозка с заключенными уже на площади, — поравнявшись с нами, выдал маг обычным твердым голосом, даже не намекающим на сомкнувшую нас четверых нить страха. — Среди преступников Калеб. Они прибыли раньше, чем обычно.

— Обойдем торговый переулок. Там много народу, — сказал Кай, исподлобья осматривая зазывал.

Совсем непривычно было видеть его таким простым, без крыльев и рогов, внешне ничем не отличающимся от людей. Разве что глаза его оставались такими же насыщенно-синими и черные волосы были длинными, стянутыми на затылке кожаным ремешком, что и слегка выделяло его, как и меня, Далию и Лориэна, среди массы жителей Восточных королевств, имеющих с рождения каштановый или холодный русый цвет волос и блеклые, серые глаза.

Лори и Ли быстро пошли в обход таверны, и я, на миг поймав взгляд Кая, поспешила за ними. На узкой мощенной булыжником дороге между плотно стоящими друг к другу домами практически никого не было. Два старика, один из которых, подперев бока, неодобрительно качал головой, а другой чересчур часто всплескивал руками, о чем-то шумно спорили и даже не обратили на нас внимания в отличие от детишек и нескольких женщин, проводивших нас чуть заинтересованными взглядами.

С каждым минувшим домом все громче звучали голоса и надоедливый дуэт лютни и дудочки, спустя недолгое мгновение сменившийся торопливой барабанной дробью. Дыхание перехватило, и, кажется, не только у меня. Мы стремглав бросились вперед, туда, откуда доносился до дрожи противный стук барабанов, означающий одно: казнь должна вот-вот начаться.

Оказавшись на площади, мы с трудом протиснулись сквозь толпу в центр, где возвышался наспех сооруженный эшафот¹. Нас беспрерывно оттесняли в сторону и пихали локтями, кажется, одни из самых ярых поклонников публичных казней. Возгласы восхищения сотрясали все внутри меня, сдавливали испуганное сердце. Я ощущала себя такой потерянной, слабой и неприметной среди разъяренных людей, жаждущих увидеть последние мучения приговоренных к смерти преступников.

Кто-то грубо и со всей силы пихнул меня в сторону, и я оказалась зажата несколькими грузными мужчинами, нагло стремящимися к эшафоту. Потеряв из виду ребят, я почувствовала, как часто и тревожно заколотилось мое сердце. Дышать становилось все труднее, и непривычная, неподвластная мне паника больно впилась своими невидимыми когтями в плечи. Когда я была охотницей и служила Совету, меня не могло так легко напугать и сбить с толку сборище жестоких людей. Как же сильно я изменилась с тех пор… Какой же слабой стала, хрупкой как фарфор, способной разбиться вдребезги от одного неловкого движения, одного небрежного касания.

Неожиданно сильная рука ухватила меня за запястье и выдернула из потока толкающихся людишек. Знакомая хватка была сродни глотку свежего воздуха. Я вскинула голову и поймала успокаивающий взгляд Кая.


— Держись, — шепнул мужчина, сжимая мою ладонь, а второй рукой придерживая за спину.

На несколько секунд он позволил мягкой улыбке коснуться напряженных губ, и, рвано выдохнув, я сильнее сжала его пальцы, чувствуя, как паника отступает, но не спешит уходить насовсем. Крепко держа меня за руку, Кай продолжил пробираться к помосту, умело расталкивая людей, которые, вместо того чтобы возмущаться, бросали на нас удивленные взгляды.

Мы замерли рядом с Лори и Далией в тот момент, когда барабаны смолкли. Давка не прекратилась, однако шум толпы поутих. Я судорожно выискивала глазами повозку с заключенными, но среди темных голов возвышался только эшафот, а позади него, за перегородкой — небольшой помост с деревянным навесом.

Внезапно по толпе прокатился вздох изумления, после чего наступило молчание — какое-то неестественное, напряженное, вынужденное. За перегородкой показались несколько человек, один из которых особенно привлек мое внимание. Высокий, худощавый зрелый мужчина приблизительно сорокалетнего возраста, облаченный в темный костюм из богатой ткани и меховой плащ молочного оттенка, окинул быстрым взглядом публику и, ухмыльнувшись — как-то чересчур самодовольно, уселся на широкий трон, украшенный резными пластинами. Голову его венчала золотая корона, прячущая короткие каштановые волосы, а на среднем пальце правой руки блестел перстень из желтого золота в виде крыльев. С одной стороны трона встала полноватая женщина, одетая в меха, под которыми виднелось бордовое платье, с другой стороны — юноша лет семнадцати.

— Это странно… — шепнул Лори, сверля напряженным взглядом этих людей. — Королевская семья еще ни разу не посещала весенний фестиваль.

— И что, интересно, вынудило их пренебречь этой традицией? — ворчливо спросил Кай.

— Это Калеб… — пропустив мимо ушей вопрос демона, тихо сказала Далия, и мы втроем проследили за ее взглядом. — Они идут.

По хлипким деревянным ступенькам двое стражников, полностью одетые в кольчужные доспехи, вели закованного в кандалы Калеба. Двигались они неспешно, будто намеренно оттягивая момент казни на потеху публики. Толпа возликовала, когда рыцари поднялись на эшафот и подтолкнули мужчину к плахе². Их довольный смех больно сдавил уши. Далия вдруг дернулась вперед, но Лори шустро ухватил ее за локоть и притянул обратно.

— Рано, — ответил он на немой вопрос, застывший в льдисто-голубых глазах и слившийся с возмущением. — Подожди.

— Подождать? — Уголок рта сестры дернулся, явно живописуя недовольстово. — Подождать чего? Когда ему голову отсекут и та покатится по эшафоту?

— Терпение — оружие самых сильных, — загадочно протянул Лориэн, так и не отпустив локоть Ли.

Вопреки этому изречению мне тоже не терпелось броситься к помосту и предотвратить грядущую казнь, но кажется, именно по этой причине Кай еще сильнее сжал мои пальцы, лишая возможности своевольничать.

Разделить негодование сестры я не успела. Взгляд зацепился за охотника, взобравшегося на сцену и замершего чуть поодаль от Калеба. Следом за ним поднялись еще три бескрылых демона и один рыцарь в позолоченных доспехах и синем плаще. Помост быстро окружили вооруженные воины Совета, среди которых были как охотники, так и люди, и зрители послушно отступили от них, оттеснив нас еще дальше.

— Сейчас? — дрожа и прерывисто дыша, спросила Далия, когда на сцену поднялся грузный мужчина, сжимающий в большой руке секиру с длинным сверкающим на солнце лезвием.

— Еще немного, — шепнул в ответ Лориэн и нервно сглотнул.

Воздух сгустился между нами и стал удушливым. Обстановку накаляли хохочущие люди и ожидание, которым терзал нас Лори. Последняя капля терпения испарилась в тот момент, когда Калеба грубо поставили на колени и одним резким движением приложили его голову к плахе. Решительно вырвав локоть из мужской хватки, Далия устремилась к эшафоту, яростно распихивая людей. Лори лишь чертыхнулся в ответ на ее выходку, но его голос потонул в жутком смехе и многоголосом шуме.

— Сейчас, — резко выдохнул Кай и потянул меня следом за Ли. — Давай!

Внезапно слух уловил треск горящей древесины. Низ помоста вспыхнул как свеча. В одно мгновение огонь, появившись из ниоткуда, полностью окутал охотников и рыцарей, окруживших эшафот. Испуганные вскрики жителей слились с гортанным воем горящих; началась страшная суматоха. Люди бросились подальше от воинов Совета, а те, корчась от боли, упали наземь, словно парализованные. На площадь стремительно опустился густой серый туман. Глаза защипало от дыма. Единственным маяком, показывающим путь к помосту, стало пламя, испепеляющее рыцарей и бескрылых демонов.

Я безвольно следовала за Каем, совершенно сбитая с толку. Взять себя в руки никак не удавалось. Что-то было не так… Мутная тревога вгрызлась в сердце, словно белка в орех.

Мы взбежали на помост сразу за Далией. Сестра быстро опустилась на колени рядом с Калебом, обхватила его плечи дрожащими руками и затараторила, лихорадочно осматривая его лицо:

— Ты слышишь меня? Калеб! Посмотри на меня!

Она сильно тряхнула его, но мужчина смотрел куда-то вниз непонимающим, невидящим взором. Выглядел он предельно усталым, опустошенным и отрешенным от жизни. Следов избиений видно не было, разве что бровь его была рассечена, а на виске виднелась засохшая кровь.

— Что с ним? — испуганно спросила Далия, глянув на нас.

— Магический паралич. — На эшафот торопливо поднялся Лори и, тяжело вздохнув, добавил: — Последствия вмешательства мага в его память.

— Уходим, — твердо произнес Кай.

Лориэн приподнял вялое тело, и только после этого демон разломал кандалы, сжимающие запястья Калеба. Мужчины закинули его руки себе на плечи и двинулись к лестнице.

— Замечательно, — послышался резкий хриплый голос, заставивший нас замереть.

Сердце сжалось от страха, а после забилось так сильно, что в ушах начало звенеть. С трудом напустив на себя невозмутимую серьезность и чопорность, я медленно обернулась. Король — обычный на вид человек, возможно, умелый и сильный воин — смотрел на всех нас надменно и злорадно, скривив тонкие губы в презрительной улыбке. В светло-голубых глазах стоял мертвый холод.

За его спиной показались пятеро грузных рыцарей.

— Похоже, не зря он считает вас своими друзьями, — издевательски медленно протянул человек.

Краем глаза я заметила, как Кай убрал с плеча руку Калеба и шагнул в нашу с Далией сторону. Только это не укрылось от холодных глаз короля.

— Еще один шаг, — быстро, но подчеркнуто, угрожающе тихо сказал он, — и она умрет.

Его взгляд остановился на мне, глаза сузились, радужка в одно мгновение стала белой, а губы разомкнулись и беззвучно зашевелились. Понять, что происходит, я не успела. Острая боль пронзила все тело. Казалось, что в руки впились невидимые шипы, и, вскрикнув, я упала на колени. Кожу жгло от холода; я чувствовала, что по рукам, под грубой тканью рубахи скатываются густые капли крови, и, опустив глаза, увидела толстые ледяные шипастые цепи, сковавшие меня.

— О, так значит, ты тот самый король демонов? — Лицо человека озарила до безобразия довольная улыбка. — А вот тебя он не считает другом. Не доверяет.

Кай терпел. Я не видела его лица, но всем нутром ощущала его злость и в то же время чувство беспомощности, и это подпитывало мой собственный дикий гнев, затмевающий жгучую боль. Все тело дрожало, каждый вдох и рваный выдох отдавался противным звоном в ушах и резью в груди. Стихия не поддавалась мне. Холод цепей проник глубоко под кожу, коснулся магического источника, превратив его в ледяную глыбу.

— Ты! Мелкий отпрыск Сэлорона! — вскричал король людей, и я из последних сил подняла голову, чтобы увидеть, как ярость искажает скуластое лицо человека, а бездонные глаза застилает белый дымок. — Как ты смеешь бросать вызов Совету? Как ты смеешь бросать вызов мне?!

Внутри него клокотал гнев — я чувствовала его излишне остро. Все чувства вдруг предельно обострились. Боль сливалась со спокойствием; я была взбудоражена и расслаблена одновременно.