Боги войны
Часть 14 из 33 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не боись, если б что-то плохое было, то не вызывали бы, а сами приехали. Пошли!
В штабе артполка дивизии меня ждало очередное удивление. Тут было довольно много командиров, всю землянку прокурили так, что хоть топор вешай. Сразу огорошили, причем нас обоих.
– Сержант Некрасов, принимайте полномочия заместителя командира батареи! – был четкий приказ. Хрена себе, не командира орудия, а сразу «замком» ставят, одуреть можно, как бы головокружение не случилось…
– Слушаюсь, – вытянулся я.
– А вы, товарищ лейтенант, с этой минуты командир батареи. Все ясно? – говоривший это аж целый генерал-майор вздернул брови.
– Ясно, товарищ комдив! – отчеканил новоиспеченный командир батареи.
Дальше нам минут десять на карте показывали и обрисовывали ситуацию на фронте. Точнее, указали, где окопалась наша пехотная дивизия, будем работать по их запросам.
– Как думаешь, где Иванцов? – спросил меня комбат, когда возвращались на батарею.
– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Слышал только от того майора, я вам рассказывал, что ему влетело за халатность. Так что…
– Нам бы так не влетело, – устало проговорил лейтеха.
– Он сам виноват, – набравшись смелости, высказался я.
– Поясни, – остановился лейтенант. Ну, я и выдал все, что думал об Иванцове. А что, впрок будет наука новому командиру, что нельзя все скидывать на подчиненных, на то он и командир, чтобы руководить, а не самоустраняться.
На новых позициях мы пробыли ровно неделю, после чего нашу батарею вновь отделили от основного полка и перебросили на несколько километров в сторону. Опять будем работать в узком коридоре, прикрывая батальон. На этот раз в нем даже пяток танков есть, не только пехтура. Тут у меня вышла небольшая размолвка с танкистами.
– Лезет он, значит, из-за пригорка, мы ждем, – возле костра вечером танкисты травили байки о своих боях, – замер гад, нас увидел и давай лупить. Мы ему один снаряд, рикошет, второй, отскакивает, как от стенки горох. Фриц стреляет и тоже прям в башню нам, на! В ушах звенит, но мы отвечаем и снова не пробиваем башню фашиста…
– А зачем в нее продолжать стрелять, если не пробиваете? – спросил я, так, ни к кому особо не обращаясь. Ну ведь очевидный момент, правда, зачем?
– Как это? – не поняли меня.
– Так корпус-то у них слабее, – пожимаю плечами, – в башне, поди, самая толстая броня, – отвечаю развернуто.
– Умный самый, что ли? – фыркает танкист. Такой же сержант, как и я. – А ты иди попади ему в корпус! Башня высоко, в нее целиться проще…
– Поэтому на ней и брони столько, – киваю вновь я, – в нижний лист надо, наверняка с одного выстрела бы пробили, так и времени бы меньше затратили, чем сто раз в башку пихать, которая не пробивается.
– Да пошел ты, – вскидывается танкист, но надо отдать должное его экипажу, остальные молчали.
– Да я-то пойду. Только вот фрицы в следующий раз могут не дать вам времени столько раз стрелять и не пробивать. Видел я наши танки, у большинства пробития именно по корпусу, немцы не дураки, воевать умеют.
Драки, конечно, не вышло все же, габариты мои опять сказались, танкист мне чуть выше пупка, головы на две ниже, куда ему. Посмотрел, пошипел злобно и, махнув рукой, дескать, чего с вас взять, вернулся к костру.
* * *
Под конец марта в нашей батарее оставалось лишь одно исправное орудие. Одно было уничтожено во время налета немецких самолетов, два просто пришли в негодность. Причем одно выбыло по неприятной причине, и даже мне, как заместителю командира батареи, влепили выговор. После смены позиции во время одного боя расчет третьего орудия забыл снять чехол со ствола. Да на орудии разорвало ствол. А наказали меня и Васильева за плохую подготовку бойцов. В расчете-то кого наказывать, командира орудия? Там один ящичный жив остался, остальным не повезло.
Отводили нас в тыл очень неохотно, высказывались даже версии, что мы умышленно повредили орудия. Нам было смешно слушать такие обвинения, но оказалось, шутки кончились с началом войны. По очереди то Васильева, то меня, то оставшихся командиров орудий вызывали на допросы, несмотря на то что все мы вообще-то были ранеными. По-другому эти расспросы и не назовешь, допросы как они есть. Мурыжили, мурыжили, ладно хоть действительно искали виновных, а не просто назначали. Да и, думаю, заступился в дивизии кто-то, больно уж легко мы отделались. Но виновным назначили командира орудия, наверное, ему даже повезло, что он погиб, иначе…
В этот раз формирование было вообще каким-то жестким. Отвели нас аж к городу Иваново, поселили на какой-то богом забытой ферме и забыли. Хорошо хоть раны у тех, кто тут был, были легкими. Можно сказать, царапины, поэтому в госпитали не попали, но выздоравливать в таких условиях – это жестко. Жрать нечего, делать также нечего, народ стал бузить. Вот откуда в нас такое умение водку доставать? Жрать нечего, жилья поблизости нет, а расчеты пьяные. Командир ругался, а толку не было. Пришлось мне включаться, портить отношения с личным составом.
– Так, ребята, все понимаю, но раз вы не хотите понимать, будем говорить по-другому…
– Чего, старшой, морды бить будешь? – ехидно спросил кто-то из бойцов.
– Зачем? Руки ломать буду, чтобы стакан держать нечем было, – вроде и шутил, но как-то я не внушал людям смеха. Сказано было вполне серьезно, поэтому притихли на время. А спустя два дня я все же поймал одного гонца, что возвращался ночью с промысла. Поймал и, как и обещал, сломал обе руки. Старался осторожно, все же и мне за это могут кое-чего сломать, но зато в расположении сразу ввели сухой закон. Вывод из строя бойца на войне – это преступление. Могут и не обратить внимания на то, что я командир, а он подчиненный.
– Спасибо, конечно, – вызвал меня тогда к себе лейтенант, – но, Вань, за такое по голове не погладят. Тем более я обязан доложить…
– Кому? – спросил я спокойно.
– Командованию полка…
– А где оно? Ты бы лучше жратву нашел для людей да занятие какое, моральное разложение у бойцов. Они на войне, а тут такая запара, люди не могут сразу переключиться на отдых. Нужно срочно их чем-то занять.
– Ты выражения-то выбирай, заместитель командира. – Я подобрался. – Завтра съезжу в город, может, удастся связаться с полком. А то и правда с ума сойти можно, неделю уже сидим и ничего не делаем. Как же так?
Командир больше сам с собой беседовал, чем со мной. Он не меньше этих самых бойцов был озадачен, вот и мучился.
Уехав, командир вернулся через сутки в сопровождении пары энкавэдэшников, и нас вновь заставили сменить место дислокации. На этот раз на само Иваново. Здесь находились артмастерские, тут же казармы, вот мы наконец осели. Меня, так как ранее у меня не было подходящего образования, отправили на учебу, хорошо хоть тут же, в Иваново. После прохождения курсов буду полноценным замкомандира батареи, а при необходимости смогу заменить и Васильева. Или получить свою батарею.
Учиться нравилось, много, конечно, теории, но она действительно нужна. Но и практика не подкачала. Стрельб, конечно, не было, но я хотя бы осваивал управление артбатареей по науке. Здорово помогало то, что у меня уже был реальный опыт, а не бумажный. Были вместе со мной ребятки, учились также на командиров, было страшно смотреть. Некоторые вообще не понимали ничего, приходилось помогать. А помощь обычно сводилась к рассказам о фронте. Пацаны вроде, как и я, даже старше есть, но смотрят буквально в рот, ловя каждое слово. Наивные… На одном из уроков преподаватель задает вопрос:
– Курсант Ивченко, поступил приказ сменить позицию на запасную, ваши действия? – Встает курносый парнишка, молоденький, даже усов не пробивается, и начинает шпарить по учебнику:
– Командую свернуть орудия, приказ водителям подогнать тягачи… – Я засмеялся, а преподаватель, хмуро взглянув на меня, предложил выйти. Вышли вместе.
– Я понимаю, что вы, товарищ сержант, с фронта, но не нужно здесь проявлять такое отношение к учебе и курсантам.
– Извините, я не хотел, просто вспомнил, что тягачей почти не видел за столько времени, вот и не сдержался.
– Постарайтесь впредь держать язык за зубами, ясно? – Спорить не хотелось, препод все же в звании майора, поэтому просто кивнул, и мы вернулись в класс.
Вот так и проходила учеба, но мне все же нравилось.
* * *
Сюда же, в Иваново, вскоре передислоцировали и все остатки нашего артполка. Остались совсем крохи. Но зато я уже через два месяца знал точно, что замком мне более не быть. Ага, полноценно утвердили на должность командира батареи, и мое обучение дополнилось еще и знаниями и обязанностями командира. К июню, так уж «быстро» тут комплектовали, мы выдвинулись на фронт. Я уже был полноценным командиром батареи в звании младшего лейтенанта, вот так. Васильев только печалился немного, что мы теперь не вместе, нравилось ему со мной служить, у меня всегда порядок был в расчетах. Ничего, мне вон тоже нелегко, дали батарею, а там… Через одного новички, убыль-то в войсках огромная, поэтому, сколько еще я буду их дрессировать, одному Богу известно. Ладно хоть за три месяца их немного научили, не совсем от сохи теперь, да и повезло, что язык все понимают. О чем я? Так у меня, как в Библии, каждой твари по паре. Наводчики – казахи. Командиры орудий – русские и украинцы, подносчики, от которых требуется сила и ловкость – грузины и татары. В общем и целом народ хороший, но только бои покажут, чего мы стоим вместе.
– Товарищ командир, у меня колесо вертикальной наводки не крутится… – Это у меня расчет первого орудия принимает матчасть.
– Как это – не крутится, Абаев? – Подхожу и спокойно кручу колесо. – Ты чего, с луны свалился? – Не злюсь, но вид у меня самый серьезный.
– Так не крутилось ведь, – растерянно произносит наводчик.
И вот так и учимся, каждый день что-то новое. Вообще меня так полностью устраивает тот факт, что дали возможность подтянуть людей в службе, все же это не землю копать. Первым делом подтянул безопасность, а то помню, как чехлы не снимали на орудиях, да, печальный опыт, хорошо, что не на моем орудии.
Перекидывали полк на Воронежский фронт. Зря я надеялся на свои письма к Верховному, почти все так же идет, как и в моей истории. Уже скоро, думаю, Сталинград начнется, не вышло у меня изменить историю. Подо Ржевом казалось – вот, нет той мясорубки, какая произошла в моей истории, удалось! Так ни фига. От города тогда откинули фрицев, причем нормально так откинули, но немцы собрались, и наша армия вновь на прежних позициях. Да и чего я хотел-то? Ну не мог Сталин взять и поверить в мои писульки, пусть даже многое там и сошлось, как предсказывал. Изменения были, но столь незначительные, что их не хватило на перелом ситуации. Вот хоть Харьков взять. Вновь устремились вперед, не продумав все и вся, и что? Получили транды так, что откатились до Воронежа, с одним лишь исключением – не допустили котла, а соответственно, и пленения той оравы войск, какая попала фрицам в моей истории. Уже хорошо. Под Воронежем выстроили оборону и стоят пока, но немцы, на мой взгляд, поступят, как и тогда – пойдут на Сталинград, а не на Москву. Опять будут у нас срочные переброски войск южнее, неразбериха и огромные потери. А пока все предпосылки для удержания Воронежа у нас есть, сил явно больше, чем в прошлый раз, когда немцы Чижовку заняли в июле.
– Некрасов, на КП полка, быстро! – вызвали меня по связи. Мы уже полдня окапывались на восточном берегу Дона, выбрав хорошую позицию. Работать я буду с пехотным батальоном старшего лейтенанта Васюченко. Они сейчас с западной стороны Воронежа, можно сказать, сидят на окраине, готовятся к наступлению. На днях ждем приказа, так как войск тут много скопилось, поэтому и вывод сам напрашивается. Я тут, кстати, случайно оказался, в смысле – на позициях батареи. Мое место сейчас на КП Васюченко, на переднем крае. Я ж теперь командир батареи, с меня разведка и целеуказание. Пока еще состав батареи полноценный, и разведчиков хватает, и связистов. Вот бои начнутся, пойдут и потери, такова война.
– Сейчас буду! – ответил я в трубку и, собравшись, побежал.
На КП полка царил аврал. Все чего-то суетятся, бегают. Пришлось ждать разрешения войти около двадцати минут. А когда вызвали…
– Младший лейтенант, ты охренел? – вопрос сбил меня с толку.
– Виноват! – бросил я и сделал удивленное лицо.
– Почему ты еще не с батальоном? Связь не установлена, утром наступление, как пехота пойдет? – орал на меня командир полка, за которым числилась моя батарея. Полк опять весь раздергали по большому фронту, вот и справляйся как хочешь. А предупреждали меня еще в Иванове – не будет как по учебнику, привыкай, да и сам я это знал. Тогда бывалые командиры мне подробно описывали, как работает артбатарея. Поддержка батальона? Три раза ха. Орудий так мало, что придется отрабатывать за целый полк, а надо будет, будешь и дивизию обслуживать. Все орут, всем огонь нужен, хоть разорвись, но дай.
– Я устанавливал батарею, собирался выезжать буквально через час в город…
– Знаю я, как вы там собираетесь. Живо на тот берег, быть готовым к шести утра. Приказ передадут по связи, смотри, чтобы она была, иначе…
Что иначе, было понятно. Связь мои связисты тянут с утра, кабель говно, размокает быстро – и привет изоляции. Ладно, как-нибудь справимся!
– Разрешите выполнять? – спрашиваю я.
– Дуй давай, – был ответ.
Вернувшись в расположение батареи и все еще раз проверив, беру своих разведчиков, связистов, и на машине, благо она есть, едем в Воронеж.
На подступах было горячо. Переправы забиты, немцы летают и пытаются сорвать переброску, но воздух все же не под ними. Советские самолеты также в небе и стараются изо всех сил не дать немцам тут хозяйничать. Порадовало немалое количество наших танков, силы все же есть, так что не с голой жопой наступать будем. Да и переправы целы, не уничтожены, как в известной мне истории. Взорвали только одну, остальные работают.
Прибыл к Васюченко, встретили нормально. На мой вопрос о жалобах в полк тот ответил отрицательно. Говорит, не его инициатива. Вроде не врет, нормальный парень. Чуть старше меня, да и повидавший уже, он сразу пытается узнать о наших совместных действиях.
– Какие тут действия? – удивляюсь. – Пойдешь вперед, там видно будет. Меня другое беспокоит.
– Чего?
– Дивизион раздергали, вторая батарея в двух километрах от меня, а значит, мало артиллерии для наступления. У тебя разведка ходила?
– Да, спрятаться тут негде, нам еще и авиаторы подкинули данных. Фрицы закапываются, подозрительно, но мало танков.
– Ой, чую, не зря их мало. Наверняка какую-нибудь пакость замыслили.
– Слышал, южнее на Дону суета какая-то началась.
В штабе артполка дивизии меня ждало очередное удивление. Тут было довольно много командиров, всю землянку прокурили так, что хоть топор вешай. Сразу огорошили, причем нас обоих.
– Сержант Некрасов, принимайте полномочия заместителя командира батареи! – был четкий приказ. Хрена себе, не командира орудия, а сразу «замком» ставят, одуреть можно, как бы головокружение не случилось…
– Слушаюсь, – вытянулся я.
– А вы, товарищ лейтенант, с этой минуты командир батареи. Все ясно? – говоривший это аж целый генерал-майор вздернул брови.
– Ясно, товарищ комдив! – отчеканил новоиспеченный командир батареи.
Дальше нам минут десять на карте показывали и обрисовывали ситуацию на фронте. Точнее, указали, где окопалась наша пехотная дивизия, будем работать по их запросам.
– Как думаешь, где Иванцов? – спросил меня комбат, когда возвращались на батарею.
– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Слышал только от того майора, я вам рассказывал, что ему влетело за халатность. Так что…
– Нам бы так не влетело, – устало проговорил лейтеха.
– Он сам виноват, – набравшись смелости, высказался я.
– Поясни, – остановился лейтенант. Ну, я и выдал все, что думал об Иванцове. А что, впрок будет наука новому командиру, что нельзя все скидывать на подчиненных, на то он и командир, чтобы руководить, а не самоустраняться.
На новых позициях мы пробыли ровно неделю, после чего нашу батарею вновь отделили от основного полка и перебросили на несколько километров в сторону. Опять будем работать в узком коридоре, прикрывая батальон. На этот раз в нем даже пяток танков есть, не только пехтура. Тут у меня вышла небольшая размолвка с танкистами.
– Лезет он, значит, из-за пригорка, мы ждем, – возле костра вечером танкисты травили байки о своих боях, – замер гад, нас увидел и давай лупить. Мы ему один снаряд, рикошет, второй, отскакивает, как от стенки горох. Фриц стреляет и тоже прям в башню нам, на! В ушах звенит, но мы отвечаем и снова не пробиваем башню фашиста…
– А зачем в нее продолжать стрелять, если не пробиваете? – спросил я, так, ни к кому особо не обращаясь. Ну ведь очевидный момент, правда, зачем?
– Как это? – не поняли меня.
– Так корпус-то у них слабее, – пожимаю плечами, – в башне, поди, самая толстая броня, – отвечаю развернуто.
– Умный самый, что ли? – фыркает танкист. Такой же сержант, как и я. – А ты иди попади ему в корпус! Башня высоко, в нее целиться проще…
– Поэтому на ней и брони столько, – киваю вновь я, – в нижний лист надо, наверняка с одного выстрела бы пробили, так и времени бы меньше затратили, чем сто раз в башку пихать, которая не пробивается.
– Да пошел ты, – вскидывается танкист, но надо отдать должное его экипажу, остальные молчали.
– Да я-то пойду. Только вот фрицы в следующий раз могут не дать вам времени столько раз стрелять и не пробивать. Видел я наши танки, у большинства пробития именно по корпусу, немцы не дураки, воевать умеют.
Драки, конечно, не вышло все же, габариты мои опять сказались, танкист мне чуть выше пупка, головы на две ниже, куда ему. Посмотрел, пошипел злобно и, махнув рукой, дескать, чего с вас взять, вернулся к костру.
* * *
Под конец марта в нашей батарее оставалось лишь одно исправное орудие. Одно было уничтожено во время налета немецких самолетов, два просто пришли в негодность. Причем одно выбыло по неприятной причине, и даже мне, как заместителю командира батареи, влепили выговор. После смены позиции во время одного боя расчет третьего орудия забыл снять чехол со ствола. Да на орудии разорвало ствол. А наказали меня и Васильева за плохую подготовку бойцов. В расчете-то кого наказывать, командира орудия? Там один ящичный жив остался, остальным не повезло.
Отводили нас в тыл очень неохотно, высказывались даже версии, что мы умышленно повредили орудия. Нам было смешно слушать такие обвинения, но оказалось, шутки кончились с началом войны. По очереди то Васильева, то меня, то оставшихся командиров орудий вызывали на допросы, несмотря на то что все мы вообще-то были ранеными. По-другому эти расспросы и не назовешь, допросы как они есть. Мурыжили, мурыжили, ладно хоть действительно искали виновных, а не просто назначали. Да и, думаю, заступился в дивизии кто-то, больно уж легко мы отделались. Но виновным назначили командира орудия, наверное, ему даже повезло, что он погиб, иначе…
В этот раз формирование было вообще каким-то жестким. Отвели нас аж к городу Иваново, поселили на какой-то богом забытой ферме и забыли. Хорошо хоть раны у тех, кто тут был, были легкими. Можно сказать, царапины, поэтому в госпитали не попали, но выздоравливать в таких условиях – это жестко. Жрать нечего, делать также нечего, народ стал бузить. Вот откуда в нас такое умение водку доставать? Жрать нечего, жилья поблизости нет, а расчеты пьяные. Командир ругался, а толку не было. Пришлось мне включаться, портить отношения с личным составом.
– Так, ребята, все понимаю, но раз вы не хотите понимать, будем говорить по-другому…
– Чего, старшой, морды бить будешь? – ехидно спросил кто-то из бойцов.
– Зачем? Руки ломать буду, чтобы стакан держать нечем было, – вроде и шутил, но как-то я не внушал людям смеха. Сказано было вполне серьезно, поэтому притихли на время. А спустя два дня я все же поймал одного гонца, что возвращался ночью с промысла. Поймал и, как и обещал, сломал обе руки. Старался осторожно, все же и мне за это могут кое-чего сломать, но зато в расположении сразу ввели сухой закон. Вывод из строя бойца на войне – это преступление. Могут и не обратить внимания на то, что я командир, а он подчиненный.
– Спасибо, конечно, – вызвал меня тогда к себе лейтенант, – но, Вань, за такое по голове не погладят. Тем более я обязан доложить…
– Кому? – спросил я спокойно.
– Командованию полка…
– А где оно? Ты бы лучше жратву нашел для людей да занятие какое, моральное разложение у бойцов. Они на войне, а тут такая запара, люди не могут сразу переключиться на отдых. Нужно срочно их чем-то занять.
– Ты выражения-то выбирай, заместитель командира. – Я подобрался. – Завтра съезжу в город, может, удастся связаться с полком. А то и правда с ума сойти можно, неделю уже сидим и ничего не делаем. Как же так?
Командир больше сам с собой беседовал, чем со мной. Он не меньше этих самых бойцов был озадачен, вот и мучился.
Уехав, командир вернулся через сутки в сопровождении пары энкавэдэшников, и нас вновь заставили сменить место дислокации. На этот раз на само Иваново. Здесь находились артмастерские, тут же казармы, вот мы наконец осели. Меня, так как ранее у меня не было подходящего образования, отправили на учебу, хорошо хоть тут же, в Иваново. После прохождения курсов буду полноценным замкомандира батареи, а при необходимости смогу заменить и Васильева. Или получить свою батарею.
Учиться нравилось, много, конечно, теории, но она действительно нужна. Но и практика не подкачала. Стрельб, конечно, не было, но я хотя бы осваивал управление артбатареей по науке. Здорово помогало то, что у меня уже был реальный опыт, а не бумажный. Были вместе со мной ребятки, учились также на командиров, было страшно смотреть. Некоторые вообще не понимали ничего, приходилось помогать. А помощь обычно сводилась к рассказам о фронте. Пацаны вроде, как и я, даже старше есть, но смотрят буквально в рот, ловя каждое слово. Наивные… На одном из уроков преподаватель задает вопрос:
– Курсант Ивченко, поступил приказ сменить позицию на запасную, ваши действия? – Встает курносый парнишка, молоденький, даже усов не пробивается, и начинает шпарить по учебнику:
– Командую свернуть орудия, приказ водителям подогнать тягачи… – Я засмеялся, а преподаватель, хмуро взглянув на меня, предложил выйти. Вышли вместе.
– Я понимаю, что вы, товарищ сержант, с фронта, но не нужно здесь проявлять такое отношение к учебе и курсантам.
– Извините, я не хотел, просто вспомнил, что тягачей почти не видел за столько времени, вот и не сдержался.
– Постарайтесь впредь держать язык за зубами, ясно? – Спорить не хотелось, препод все же в звании майора, поэтому просто кивнул, и мы вернулись в класс.
Вот так и проходила учеба, но мне все же нравилось.
* * *
Сюда же, в Иваново, вскоре передислоцировали и все остатки нашего артполка. Остались совсем крохи. Но зато я уже через два месяца знал точно, что замком мне более не быть. Ага, полноценно утвердили на должность командира батареи, и мое обучение дополнилось еще и знаниями и обязанностями командира. К июню, так уж «быстро» тут комплектовали, мы выдвинулись на фронт. Я уже был полноценным командиром батареи в звании младшего лейтенанта, вот так. Васильев только печалился немного, что мы теперь не вместе, нравилось ему со мной служить, у меня всегда порядок был в расчетах. Ничего, мне вон тоже нелегко, дали батарею, а там… Через одного новички, убыль-то в войсках огромная, поэтому, сколько еще я буду их дрессировать, одному Богу известно. Ладно хоть за три месяца их немного научили, не совсем от сохи теперь, да и повезло, что язык все понимают. О чем я? Так у меня, как в Библии, каждой твари по паре. Наводчики – казахи. Командиры орудий – русские и украинцы, подносчики, от которых требуется сила и ловкость – грузины и татары. В общем и целом народ хороший, но только бои покажут, чего мы стоим вместе.
– Товарищ командир, у меня колесо вертикальной наводки не крутится… – Это у меня расчет первого орудия принимает матчасть.
– Как это – не крутится, Абаев? – Подхожу и спокойно кручу колесо. – Ты чего, с луны свалился? – Не злюсь, но вид у меня самый серьезный.
– Так не крутилось ведь, – растерянно произносит наводчик.
И вот так и учимся, каждый день что-то новое. Вообще меня так полностью устраивает тот факт, что дали возможность подтянуть людей в службе, все же это не землю копать. Первым делом подтянул безопасность, а то помню, как чехлы не снимали на орудиях, да, печальный опыт, хорошо, что не на моем орудии.
Перекидывали полк на Воронежский фронт. Зря я надеялся на свои письма к Верховному, почти все так же идет, как и в моей истории. Уже скоро, думаю, Сталинград начнется, не вышло у меня изменить историю. Подо Ржевом казалось – вот, нет той мясорубки, какая произошла в моей истории, удалось! Так ни фига. От города тогда откинули фрицев, причем нормально так откинули, но немцы собрались, и наша армия вновь на прежних позициях. Да и чего я хотел-то? Ну не мог Сталин взять и поверить в мои писульки, пусть даже многое там и сошлось, как предсказывал. Изменения были, но столь незначительные, что их не хватило на перелом ситуации. Вот хоть Харьков взять. Вновь устремились вперед, не продумав все и вся, и что? Получили транды так, что откатились до Воронежа, с одним лишь исключением – не допустили котла, а соответственно, и пленения той оравы войск, какая попала фрицам в моей истории. Уже хорошо. Под Воронежем выстроили оборону и стоят пока, но немцы, на мой взгляд, поступят, как и тогда – пойдут на Сталинград, а не на Москву. Опять будут у нас срочные переброски войск южнее, неразбериха и огромные потери. А пока все предпосылки для удержания Воронежа у нас есть, сил явно больше, чем в прошлый раз, когда немцы Чижовку заняли в июле.
– Некрасов, на КП полка, быстро! – вызвали меня по связи. Мы уже полдня окапывались на восточном берегу Дона, выбрав хорошую позицию. Работать я буду с пехотным батальоном старшего лейтенанта Васюченко. Они сейчас с западной стороны Воронежа, можно сказать, сидят на окраине, готовятся к наступлению. На днях ждем приказа, так как войск тут много скопилось, поэтому и вывод сам напрашивается. Я тут, кстати, случайно оказался, в смысле – на позициях батареи. Мое место сейчас на КП Васюченко, на переднем крае. Я ж теперь командир батареи, с меня разведка и целеуказание. Пока еще состав батареи полноценный, и разведчиков хватает, и связистов. Вот бои начнутся, пойдут и потери, такова война.
– Сейчас буду! – ответил я в трубку и, собравшись, побежал.
На КП полка царил аврал. Все чего-то суетятся, бегают. Пришлось ждать разрешения войти около двадцати минут. А когда вызвали…
– Младший лейтенант, ты охренел? – вопрос сбил меня с толку.
– Виноват! – бросил я и сделал удивленное лицо.
– Почему ты еще не с батальоном? Связь не установлена, утром наступление, как пехота пойдет? – орал на меня командир полка, за которым числилась моя батарея. Полк опять весь раздергали по большому фронту, вот и справляйся как хочешь. А предупреждали меня еще в Иванове – не будет как по учебнику, привыкай, да и сам я это знал. Тогда бывалые командиры мне подробно описывали, как работает артбатарея. Поддержка батальона? Три раза ха. Орудий так мало, что придется отрабатывать за целый полк, а надо будет, будешь и дивизию обслуживать. Все орут, всем огонь нужен, хоть разорвись, но дай.
– Я устанавливал батарею, собирался выезжать буквально через час в город…
– Знаю я, как вы там собираетесь. Живо на тот берег, быть готовым к шести утра. Приказ передадут по связи, смотри, чтобы она была, иначе…
Что иначе, было понятно. Связь мои связисты тянут с утра, кабель говно, размокает быстро – и привет изоляции. Ладно, как-нибудь справимся!
– Разрешите выполнять? – спрашиваю я.
– Дуй давай, – был ответ.
Вернувшись в расположение батареи и все еще раз проверив, беру своих разведчиков, связистов, и на машине, благо она есть, едем в Воронеж.
На подступах было горячо. Переправы забиты, немцы летают и пытаются сорвать переброску, но воздух все же не под ними. Советские самолеты также в небе и стараются изо всех сил не дать немцам тут хозяйничать. Порадовало немалое количество наших танков, силы все же есть, так что не с голой жопой наступать будем. Да и переправы целы, не уничтожены, как в известной мне истории. Взорвали только одну, остальные работают.
Прибыл к Васюченко, встретили нормально. На мой вопрос о жалобах в полк тот ответил отрицательно. Говорит, не его инициатива. Вроде не врет, нормальный парень. Чуть старше меня, да и повидавший уже, он сразу пытается узнать о наших совместных действиях.
– Какие тут действия? – удивляюсь. – Пойдешь вперед, там видно будет. Меня другое беспокоит.
– Чего?
– Дивизион раздергали, вторая батарея в двух километрах от меня, а значит, мало артиллерии для наступления. У тебя разведка ходила?
– Да, спрятаться тут негде, нам еще и авиаторы подкинули данных. Фрицы закапываются, подозрительно, но мало танков.
– Ой, чую, не зря их мало. Наверняка какую-нибудь пакость замыслили.
– Слышал, южнее на Дону суета какая-то началась.