Бог мелких пакостей
Часть 8 из 41 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Он следил за вами?
– Да нет. Просто я однажды его увидела, потом еще…
– Может быть, вы ему понравились и он хотел с вами познакомиться?
– Нет, – Нина грустно усмехнулась и посмотрела на меня глазами жертвы, – это была девушка. Сначала она носила на голове бейсболку, и я думала, что это парень. А потом я увидела ее лицо, она быстро отвернулась, но я успела рассмотреть ее.
– И что же страшного было в этой девице?
– Ничего. Просто меня насторожило ее поведение. У меня сложилось такое впечатление, что она меня знает, но почему-то не хочет подходить, а я не могу даже представить, кто она.
– Вы и сегодня ее видели?
– Нет, сегодня ее не было, впрочем, может, и была: я ехала сюда на такси и могла ее не заметить. – Нина пожала плечами и тяжело вздохнула.
Мне стало до слез жалко Нину. Передо мной сидела хрупкая девушка, неуверенная в себе и беззащитная. Она была, в общем, похожа на Ларису, но не совсем. Такая же стройная, светловолосая, голубоглазая. Вот, пожалуй, и все. У Нины были губы бантиком и круглое лицо. У Ларисы – лицо удлиненное и тонкие губы. Но главное их отличие было во взгляде. Как ни прискорбно сейчас вспоминать, Ларисин взгляд был полон жизни – Нина смотрела грустно и обреченно. Но девушка была права – с большого расстояния их могли перепутать.
– А была причина, из-за которой могли вас убить?
Нина отчаянно замотала из стороны в сторону головой: мой вопрос ее еще больше напугал.
– Простите, ради бога, я не так спросила. Я лишь хотела сказать, не стоит ли вам с вашими подозрениями сходить в полицию? Опишите девицу, скажите, что она вас преследует – вам охрану выделят, – сказала я, не особо веря, что такое возможно.
– Нет, это все нервы. Я пойду, и так много времени у вас отняла, – Нина встала и направилась к выходу. У двери она остановилась. – Завтра похороны, если сможете, приходите. И Алине Николаевне передайте, мне будет приятно с ней познакомиться.
– Мы обязательно придем, только скажите, куда и назовите время.
Нина достала из сумочки блокнот и ручку:
– Это Ларисин адрес. Вынос тела в час дня. – Она писала на весу крупными буквами. Пальцы ее дрожали, блокнот ходил ходуном – строчка получилась неровная и плохо читаемая. – А это мой адрес и телефон, вдруг Алина Николаевна захочет со мной поговорить. До свидания.
Мы с Ниной простились. Она ушла, оставив после себя цветочный аромат не очень дорогих духов. Через секунду в кабинет заглянула Алена.
– Марина Владимировна, а кто это был? – ее глаза горели от любопытства.
– Сестра покойной Ларисы Красиной.
– Той самой?
Я кивнула.
– Все ясно, – с пониманием сказала Алена.
– Что тебе ясно?
– Почему она была такая рассеянная. Зонтик забыла. Видать, сильно за сестру переживает. Вот возьмите зонтик, наверняка еще вернется за ним, вспомнит, где оставила, и вернется, – Алена достала из-за спины складной зонтик и показала его мне.
– Положи в шкаф. Мы завтра с Алиной пойдем на похороны и захватим с собой.
– А вы думаете, с Алины Николаевны синяк уже сошел? Как она с такой красотой на людях покажется?
– Не знаю, но, думаю, ей любопытно будет сходить на похороны.
Я решила по телефону пока ни о чем Алине не говорить, а к концу дня съездить к ней домой и посмотреть, в каком состоянии она находится.
Дверь открыл Алинин сын Санька.
– Как мама? Ей лучше? Узнать можно? – высыпала я на ребенка кучу вопросов.
– Ага, можно узнать… Джеки Чана, – ответил сынуля.
– Саня, кто там? – донесся из комнаты Алинин голос.
– Тетя Марина.
– Заходи! – прокричала она.
Когда я вошла в комнату, Алина стояла у окна ко мне спиной. Она не сразу повернулась, а еще некоторое время рассматривала что-то через стекло. Потом я поняла, почему она так сделала – она просто хотела схитрить. В комнате было очень светло, окно выходило на западную сторону, шторы были полностью раскрыты, и выглянувшее из-за туч солнце било мне в глаза. В первые секунды я видела вместо ее лица лишь сплошное темное пятно. Это была женская уловка, Алина не желала, чтобы я лицезрела ее «красоту». Но она ошиблась – моя «слепота» была временной. Через несколько минут я смогла рассмотреть подругу и заодно отметить, что она и впрямь похожа на… Джеки Чана. Ее нос был непомерно широким и слегка приплюснутым, разрез глаз стал азиатским, но синяки, на удивление, исчезли. Небольшая отечность все же осталась, но она была не локальная, как прежде, вокруг глаз, а расползлась по всему лицу.
– Как я тебе? – хмуро спросила Алина.
– Нормально, синяков нет, – не замечая ее схожести с любимцем детворы, ответила я.
– Да? А я вот к зеркалу боюсь подходить. Сама себя пугаюсь. Сегодня утром, знаешь, что мне Вадим сказал?
– Откуда же?…
– Он же у меня откровенный, врать не умеет. – От досады Алина поморщилась. – Такое женщине сказать! Я после его слов хотела руки на себя наложить.
– Алина, что ты такое говоришь?
– Он сказал, что я ему напоминаю знаменитую советскую киноактрису! Конечно, имя и фамилию он вспомнить не мог, он ведь только помнит названия своих бактерий.
– Нашла на что обидеться! Раньше в кино снимали только писаных красавиц. Фильм твой Вадим назвал?
– Назвал. «Королева бензоколонки».
– Румянцева там снималась. По-моему, она даже очень симпатичная.
– И ты туда же?
– Я серьезно, мне нравится Румянцева.
– Когда ее пчелы покусали?
Подавив в себе взрыв смеха, я закрыла рот ладонью. Алина поняла, но не обиделась, только пробурчала, очевидно, смирившись со своей участью быть для окружающих посмешищем:
– И этой тоже смешно. А как Санька меня теперь называет? Знаешь?
– Знаю, Джеки Чан. Алина, ты только не обижайся, но ты действительно сейчас на него немного похожа. На Румянцеву – нет, а на Джеки Чана – да, – призналась я.
Я сжала кулаки, вонзив при этом ногти в ладонь, попыталась удержать в себе смех, но у меня ничего не получилось, хохот вырвался из меня наружу. Стыдно, но я смеялась так долго, пока мой взгляд не встретился с Алининым. Она смотрела на меня строго и укоризненно.
– И на том спасибо. Оказывается, теперь я – китаец. Что ж, китаец так китаец. Как дела в «Пилигриме»? Воронков приходил?
– Нет, Воронков не приходил и даже не звонил. Зато заходила Нина Красина. – При упоминании сестры покойной мой смех как рукой сняло.
– Кто? – удивилась Алина.
– Сестра Ларисы, с которой ты так рвалась вчера пообщаться.
– Как обидно! Зачем она приходила?
– На похороны приглашала, – ответила я и рассказала о том, как прошла наша с ней встреча. – Пойдешь завтра? Она зонтик оставила – вернуть надо.
– Да, конечно, надо проститься с Ларисой. Ты говоришь, она тепло обо мне отзывалась?
– Да, Алина, настолько тепло, насколько это вообще возможно, если говорить о хозяйке туристического агентства.
– Что ты имеешь в виду? – Веки-вереники плохо слушались хозяйку; чтобы раскрыть глаза шире, она открыла рот, как будто хотела сказать: «Что-о-о?» Но этот прием Алине не помог, вместо невинных глазок ей удалась лишь гримаса кривляющегося китайца.
– А ты что имеешь в виду, когда представляешься хозяйкой «Пилигрима»?
– Ах, ты об этом? Ну, извини, – в который раз попросила у меня прощения Алина. По ее голосу я поняла, что она не считает свой поступок такой уж большой провинностью, а значит, мне нужно быть готовой к тому, что еще не один раз она назовется хозяйкой «Пилигрима». – Не сердись на меня. Я и так уже сполна наказана. Наверное, Кохидзе прав – это расплата за мои грешные мысли.
Глава 6
Накануне вечером было решено, что на следующий день я полдня поработаю, а Алина в это время приведет свое лицо в порядок, потом она заедет за мной в «Пилигрим», и мы вместе поедем на похороны.
В девять утра, когда я уже сидела в своем рабочем кресле, позвонил Воронков, и, как обычно, между нами начался обмен любезностями:
– Алло? Марина Владимировна? Не узнал, богатой будете.
– Вашими молитвами. Сергей Петрович, что же это вы о нас забыли?
– Как вас можно забыть? Помню.
– А мы вас ждали и позавчера, и вчера.
– Не мог, дела. Вот сейчас звоню, чтобы искупить свою вину. Хочу вас поздравить.
– С чем? – насторожилась я – зачастую полицейские большие любители пошутить.
– Да нет. Просто я однажды его увидела, потом еще…
– Может быть, вы ему понравились и он хотел с вами познакомиться?
– Нет, – Нина грустно усмехнулась и посмотрела на меня глазами жертвы, – это была девушка. Сначала она носила на голове бейсболку, и я думала, что это парень. А потом я увидела ее лицо, она быстро отвернулась, но я успела рассмотреть ее.
– И что же страшного было в этой девице?
– Ничего. Просто меня насторожило ее поведение. У меня сложилось такое впечатление, что она меня знает, но почему-то не хочет подходить, а я не могу даже представить, кто она.
– Вы и сегодня ее видели?
– Нет, сегодня ее не было, впрочем, может, и была: я ехала сюда на такси и могла ее не заметить. – Нина пожала плечами и тяжело вздохнула.
Мне стало до слез жалко Нину. Передо мной сидела хрупкая девушка, неуверенная в себе и беззащитная. Она была, в общем, похожа на Ларису, но не совсем. Такая же стройная, светловолосая, голубоглазая. Вот, пожалуй, и все. У Нины были губы бантиком и круглое лицо. У Ларисы – лицо удлиненное и тонкие губы. Но главное их отличие было во взгляде. Как ни прискорбно сейчас вспоминать, Ларисин взгляд был полон жизни – Нина смотрела грустно и обреченно. Но девушка была права – с большого расстояния их могли перепутать.
– А была причина, из-за которой могли вас убить?
Нина отчаянно замотала из стороны в сторону головой: мой вопрос ее еще больше напугал.
– Простите, ради бога, я не так спросила. Я лишь хотела сказать, не стоит ли вам с вашими подозрениями сходить в полицию? Опишите девицу, скажите, что она вас преследует – вам охрану выделят, – сказала я, не особо веря, что такое возможно.
– Нет, это все нервы. Я пойду, и так много времени у вас отняла, – Нина встала и направилась к выходу. У двери она остановилась. – Завтра похороны, если сможете, приходите. И Алине Николаевне передайте, мне будет приятно с ней познакомиться.
– Мы обязательно придем, только скажите, куда и назовите время.
Нина достала из сумочки блокнот и ручку:
– Это Ларисин адрес. Вынос тела в час дня. – Она писала на весу крупными буквами. Пальцы ее дрожали, блокнот ходил ходуном – строчка получилась неровная и плохо читаемая. – А это мой адрес и телефон, вдруг Алина Николаевна захочет со мной поговорить. До свидания.
Мы с Ниной простились. Она ушла, оставив после себя цветочный аромат не очень дорогих духов. Через секунду в кабинет заглянула Алена.
– Марина Владимировна, а кто это был? – ее глаза горели от любопытства.
– Сестра покойной Ларисы Красиной.
– Той самой?
Я кивнула.
– Все ясно, – с пониманием сказала Алена.
– Что тебе ясно?
– Почему она была такая рассеянная. Зонтик забыла. Видать, сильно за сестру переживает. Вот возьмите зонтик, наверняка еще вернется за ним, вспомнит, где оставила, и вернется, – Алена достала из-за спины складной зонтик и показала его мне.
– Положи в шкаф. Мы завтра с Алиной пойдем на похороны и захватим с собой.
– А вы думаете, с Алины Николаевны синяк уже сошел? Как она с такой красотой на людях покажется?
– Не знаю, но, думаю, ей любопытно будет сходить на похороны.
Я решила по телефону пока ни о чем Алине не говорить, а к концу дня съездить к ней домой и посмотреть, в каком состоянии она находится.
Дверь открыл Алинин сын Санька.
– Как мама? Ей лучше? Узнать можно? – высыпала я на ребенка кучу вопросов.
– Ага, можно узнать… Джеки Чана, – ответил сынуля.
– Саня, кто там? – донесся из комнаты Алинин голос.
– Тетя Марина.
– Заходи! – прокричала она.
Когда я вошла в комнату, Алина стояла у окна ко мне спиной. Она не сразу повернулась, а еще некоторое время рассматривала что-то через стекло. Потом я поняла, почему она так сделала – она просто хотела схитрить. В комнате было очень светло, окно выходило на западную сторону, шторы были полностью раскрыты, и выглянувшее из-за туч солнце било мне в глаза. В первые секунды я видела вместо ее лица лишь сплошное темное пятно. Это была женская уловка, Алина не желала, чтобы я лицезрела ее «красоту». Но она ошиблась – моя «слепота» была временной. Через несколько минут я смогла рассмотреть подругу и заодно отметить, что она и впрямь похожа на… Джеки Чана. Ее нос был непомерно широким и слегка приплюснутым, разрез глаз стал азиатским, но синяки, на удивление, исчезли. Небольшая отечность все же осталась, но она была не локальная, как прежде, вокруг глаз, а расползлась по всему лицу.
– Как я тебе? – хмуро спросила Алина.
– Нормально, синяков нет, – не замечая ее схожести с любимцем детворы, ответила я.
– Да? А я вот к зеркалу боюсь подходить. Сама себя пугаюсь. Сегодня утром, знаешь, что мне Вадим сказал?
– Откуда же?…
– Он же у меня откровенный, врать не умеет. – От досады Алина поморщилась. – Такое женщине сказать! Я после его слов хотела руки на себя наложить.
– Алина, что ты такое говоришь?
– Он сказал, что я ему напоминаю знаменитую советскую киноактрису! Конечно, имя и фамилию он вспомнить не мог, он ведь только помнит названия своих бактерий.
– Нашла на что обидеться! Раньше в кино снимали только писаных красавиц. Фильм твой Вадим назвал?
– Назвал. «Королева бензоколонки».
– Румянцева там снималась. По-моему, она даже очень симпатичная.
– И ты туда же?
– Я серьезно, мне нравится Румянцева.
– Когда ее пчелы покусали?
Подавив в себе взрыв смеха, я закрыла рот ладонью. Алина поняла, но не обиделась, только пробурчала, очевидно, смирившись со своей участью быть для окружающих посмешищем:
– И этой тоже смешно. А как Санька меня теперь называет? Знаешь?
– Знаю, Джеки Чан. Алина, ты только не обижайся, но ты действительно сейчас на него немного похожа. На Румянцеву – нет, а на Джеки Чана – да, – призналась я.
Я сжала кулаки, вонзив при этом ногти в ладонь, попыталась удержать в себе смех, но у меня ничего не получилось, хохот вырвался из меня наружу. Стыдно, но я смеялась так долго, пока мой взгляд не встретился с Алининым. Она смотрела на меня строго и укоризненно.
– И на том спасибо. Оказывается, теперь я – китаец. Что ж, китаец так китаец. Как дела в «Пилигриме»? Воронков приходил?
– Нет, Воронков не приходил и даже не звонил. Зато заходила Нина Красина. – При упоминании сестры покойной мой смех как рукой сняло.
– Кто? – удивилась Алина.
– Сестра Ларисы, с которой ты так рвалась вчера пообщаться.
– Как обидно! Зачем она приходила?
– На похороны приглашала, – ответила я и рассказала о том, как прошла наша с ней встреча. – Пойдешь завтра? Она зонтик оставила – вернуть надо.
– Да, конечно, надо проститься с Ларисой. Ты говоришь, она тепло обо мне отзывалась?
– Да, Алина, настолько тепло, насколько это вообще возможно, если говорить о хозяйке туристического агентства.
– Что ты имеешь в виду? – Веки-вереники плохо слушались хозяйку; чтобы раскрыть глаза шире, она открыла рот, как будто хотела сказать: «Что-о-о?» Но этот прием Алине не помог, вместо невинных глазок ей удалась лишь гримаса кривляющегося китайца.
– А ты что имеешь в виду, когда представляешься хозяйкой «Пилигрима»?
– Ах, ты об этом? Ну, извини, – в который раз попросила у меня прощения Алина. По ее голосу я поняла, что она не считает свой поступок такой уж большой провинностью, а значит, мне нужно быть готовой к тому, что еще не один раз она назовется хозяйкой «Пилигрима». – Не сердись на меня. Я и так уже сполна наказана. Наверное, Кохидзе прав – это расплата за мои грешные мысли.
Глава 6
Накануне вечером было решено, что на следующий день я полдня поработаю, а Алина в это время приведет свое лицо в порядок, потом она заедет за мной в «Пилигрим», и мы вместе поедем на похороны.
В девять утра, когда я уже сидела в своем рабочем кресле, позвонил Воронков, и, как обычно, между нами начался обмен любезностями:
– Алло? Марина Владимировна? Не узнал, богатой будете.
– Вашими молитвами. Сергей Петрович, что же это вы о нас забыли?
– Как вас можно забыть? Помню.
– А мы вас ждали и позавчера, и вчера.
– Не мог, дела. Вот сейчас звоню, чтобы искупить свою вину. Хочу вас поздравить.
– С чем? – насторожилась я – зачастую полицейские большие любители пошутить.