Бог мелких пакостей

– Тогда столько народа было. Ладно, пусть эта чертова статуэтка лежит в сто восемьдесят девятой ячейке.

– Нет, нам просто необходимо ее взять с собой.

– Зачем?

– Как зачем? В качестве стратегического оружия. Божок «стреляет» получше заправского снайпера.

– Боюсь, с твоим темпераментом от поселка ничего не останется. Ты запросто устроишь там Хиросиму, – пошутила я.

– Я буду держать себя в руках, – серьезно пообещала подруга.

Как и предполагала Алина, африканский божок нашелся в сто восемьдесят девятой ячейке. Он преспокойно лежал там все эти дни. Мог бы лежать и дальше, но Алина вбила себе в голову, что он может быть нам полезен. Мы извлекли божка из ячейки и заботливо уложили в багажник «Опеля».





Глава 15




Олегу мне пришлось соврать. Я сказала, что еду с Алиной по делам «Пилигрима» договариваться относительно детского лагеря в лесу на школьные каникулы.

– Если сегодня вечером не вернусь, вдруг директора пансионата не окажется на месте, завтра буду к обеду или к вечеру, – поклялась я. – Плохо, что я не нашла свой телефон. Ну ты, если что, звони на Алинин.

Я и на самом деле была уверена, что мы быстро управимся. Найдем Нину – хорошо, не найдем – долго задерживаться в Михайловском я не собиралась.

«В крайнем случае сяду на рейсовый автобус и приеду домой, – решила я для себя. – А Алина с Валентином и Романом пусть ищут Нину сколько захотят. Думаю, Роман присоединиться ко мне. Он и ехать с нами согласился исключительно, чтобы позлить Валентина».

Олег ровно отнесся к предстоящей моей поездке. Наверное, мой уверенный тон и недавнее обещание не влезать в сомнительные ситуации усыпили его бдительность. Он только попросил позвонить ему, если мы все-таки надумаем остаться в пансионате до утра.

– За Аню не волнуйся, – расставаясь со мной, сказал Олег. – И в школу отвезу, и уроки проконтролирую. Ты только не давай Алине слишком быстро гнать.

Мы поцеловались на прощание, и я юркнула в Алинину машину.

– Телячьи нежности, – охарактеризовала поведение моего мужа Алина. – За день даже соскучиться не успеет. А что он говорил по поводу моей езды?

– Он пошутил. Все знают, что ты больше восьмидесяти километров в час не разгоняешься.

– Не разгоняюсь, – согласилась Алина, – зато езжу более десяти лет без единой аварии.

– Правильно, так и поступай. Тише едешь – дальше будешь.

У входа в «Пилигрим» нас уже ждали Валентин и Роман. Они стояли по разные стороны от двери, демонстративно не замечая друг друга.

Валентин держал в руке дорожную сумку. У Романа на плече болтался рюкзак.

Алина не стала специально разворачиваться и остановила машину на противоположной стороне улицы, как раз рядом с входом в «Бон вояж». Она просигналила – молодые люди повернули в нашу сторону головы и бодрым шагом устремились к машине.

Со скоростью черепахи, то есть не превышая восьмидесяти километров в час, мы прибыли в Михайловский к полудню. Часть времени ушла на замену колеса. Алина умудрилась наколоться на гвоздь, а запаски у нее не оказалось. Пришлось останавливать попутные машины, чтобы купить хоть какую-то для «Опеля» обувку.

– Почему запаску с собой не возишь? – озадачила я Алину.

– А зачем возить? – последовал ответ-вопрос. – Если я все равно менять колеса сама не могу, да и не буду. У нас в городе есть миллион служб, которые этим занимаются. Нет, поначалу я таскала с собой запаску. Десять лет с ней проездила и так ни разу не прокололась. Просто напасть какая-то. Ой! Там же, на месте запаски, я положила божка. Марина, может, возьмем его в салон? Ты ведь его подержишь?

– Почему я?

– Я за рулем. Молодежи его я доверить не могу, еще что-нибудь ляпнут сгоряча, потом расхлебывай. А ты человек сдержанный, уравновешенный. А? Возьми, подержи.

– Ладно, – я сунула статуэтку в сумку, а сумку положила на колени.

Если бы не река, поселок Михайловский, наверное, перестал бы существовать. Глядя на безлюдную улицу, я сразу поняла, что жизнь здесь бьет ключом только в летний период. Сейчас, в середине осени, поселок словно вымер: ни детей, ни стариков. Более того, центральная улица делила поселок на две части. Та сторона улицы, которая пролегала вдоль реки, наполовину состояла из недавно выстроенных особняков, большая часть которых была не заселена или не достроена. Хозяева не торопились в зиму переезжать в Михайловский. Они сюда переберутся к весне, а то и к лету.

На противоположной стороне улицы в покосившихся хибарках ютились аборигены. В целом центральная улица очень доходчиво иллюстрировала преимущество капиталистического сегодня над социалистическим вчера.

– Задача упрощается, – бодро заметила я, поглядывая на жалкие домики, зажатые с двух сторон роскошными строениями. Мы проехали улицу от начала и до конца. Старых домов я насчитала только двадцать.

– Что значит – упрощается? – спросила Алина.

– А то, что надо обойти старые дома по левой стороне улицы. Нина говорила, что они жили в частном доме, а огород спускался к самой реке. Значит, нам надо найти соседей Красиных. Домов, оставшихся с той поры, всего двадцать. Может быть, нам очень скоро повезет.

– Или не повезет совсем, – засомневался Роман. – Вполне возможно, что и Нинин дом, и дома ее соседей выкупили, а на их месте построили эти дворцы.


– Тогда придется обходить и дома напротив, хозяева их точно живут здесь с рождения.

– У нас есть еще один ориентир. Нина говорила, что ее отец работал мастером в строительном управлении. При въезде в поселок я видела указатель «Промзона. 0,5 км».

– Нет, – отверг мою идею Роман. – Не станет же Нина прятаться в строительном управлении? Она будет искать приюта у старых соседей.

– Но там могут продолжать работать друзья Красина, которые могли бы приютить девушку.

– Если не найдем соседей, съездим и туда, – настояла Алина.

– Не будем терять ни минуты, – призвал Валентин.

– Еще один вопрос. Вместе будем ходить или разобьемся на группы?

Валентин и Роман наотрез отказались ходить по домам вдвоем. Было решено, что я иду с Алиной, а они порознь, чередуя дома. Мы идем с одного конца улицы, а они берут дома с другого конца. Посередине встречаемся. Тот, кому повезет раньше, даст знать остальным.

Мы отвезли Романа и Валентина к концу улицы, а сами вернулись к ее началу. Первый дом на улице оказался нежилым, на двери висел огромный навесной замок. Мы обошли домик вокруг, заглянули в окна, но не обнаружили даже намека на жильцов.

– Пошли дальше, – позвала я Алину.

– Надеюсь, со следующим домом нам повезет, – откликнулась неунывающая Алина.

Мы прошли мимо трех солидных особняков и остановились у покосившегося от времени дощатого забора. В глубине участка виднелся побеленный известью домик. Отворить калитку мы не решились, потому что вдоль забора сновал пес-двортерьер непривлекательной наружности, но достаточно опасного размера. Он скалил на нас клыкастую пасть и рычал, едва мы приближались к калитке.

– Хозяева! Ау! – заорала Алина.

В ответ пес громко залаял. Алина повторила попытку, но, как только она вновь открыла рот, дворняга сработал на опережение и залился надрывным лаем.

– Да что ж это такое?! Так хозяева никогда не услышат, что мы их зовем.

Но она ошиблась, после пятиминутного собачьего гавканья на порог вышла пожилая женщина.

– Чтоб ты сдох, Бармалей! – в сердцах крикнула она. – Чего глотку дерешь, пес окаянный? Пришел кто-то? Не вижу!

– Да, мы спросить у вас хотели, – отозвалась Алина охрипшим от крика голосом.

– Кто? Не вижу. Сейчас подойду.

Женщина приблизилась к нам. По дороге она пнула ногой Бармалея. Пес обиженно заскулил и от греха подальше отбежал на безопасное расстояние.

– Никому нет покоя в поселке от этого дурного пса. Он дождется, что новые соседи его пристрелят. И правильно сделают, – пробурчала женщина. – А вы кто будете? – Она достала из кармана ватника очки и водрузила их на нос. – Что-то не помню я вас. Аль не встречались?

– Нет, бабушка, не встречались. А вы давно в поселке живете? – спросила я.

– Ну, не с рождения, но давно.

– А Красиных помните? Анатолия Борисовича и его дочек Нину и Ларису.

– Красиных? – Бабулька внимательно посмотрела на меня. Я незаметно зажала большой палец в кулак и затаила дыхание. – Красиных я помню, только когда они здесь жили? Поди, лет десять прошло, а то и больше.

– А мы не могли бы с вами поговорить? – вмешалась в разговор Алина. – Нас зовут Алина и Марина, – и жестом показала, кто из нас кто. – А вас, простите, как зовут?

– Ксенией Алексеевной кличут. Поговорить-то, конечно, можно. Я любому человеку рада. Живу одна – иной раз и со столом разговариваю. Да вы проходите в дом.

– А собачка нас не укусит? – осведомилась Алина, кивнув на пса.

– Бармалей, что ли? Нет, он только глотку драть горазд, а так – соседского кота десятой дорогой обходит.

– Вы все-таки его придержите, – попросила я и осторожно отворила калитку. Пес повернул голову в нашу сторону, но с места не дернулся.

Домик у Ксении Алексеевны был небольшой: застекленная веранда, прихожая, которая служила в то же время кухней, и одна-единственная комната, гостиная и спальня одновременно. По деревенской традиции во внутреннюю стенку дома была встроена печь, которая со стороны комнаты согревала воздух, а со стороны кухни служила местом для приготовления пищи.

Хозяйка пригласила нас в комнату. Посередине стоял овальный стол, застеленный бархатной скатертью темно-вишневого цвета с длиной бахромой по краям. У стены – старинный сервант с округленными боками и металлическая кровать с пирамидой подушек, покрытых ажурной накидкой. На стенах висели огромные застекленные рамы с фотографиями Ксении Алексеевны, ее детей и внуков.

– Чаю выпьете со мной? Только-только свежий заварила, – предложила хозяйка.

– С удовольствием. У меня и шоколад к чаю есть. – Я вытянула из сумки плитку пористого шоколада, которую мне Олег ухитрился сунуть в дорогу.

– Вот спасибо, я на себя старую шоколад покупать жадничаю. Только когда внуки приезжают, душу отвожу кусочком, но не больше. Все-то им, моим родненьким.

Ксения Алексеевна засуетилась вокруг стола, достала чашки, оранжевые в белый горох, вазочку с горкой сахара и небольшую пиалу с клубничным вареньем. На одну минуту она нас покинула, чтобы принести из кухни чайник – старый эмалированный с закопченным орнаментом по бокам.

– Теперь я вас слушаю. Зачем вам Толька Красин понадобился?