Боевой 1918 год

Мы уже выдвигались в сторону казарм и дальше на вокзал, а толпа на площади лишь прибывала. Бывшие опереточники, после ухода бойцов, сменили репертуар, и теперь издалека доносилось: «И любят песню большие города…» Так что теперь всем хотелось послушать выступление первого в этом мире ВИА. И мнится мне, что отныне этим ребятам голод не грозит…





Глава 13




Немцев мы опередили, и в Таганрог они войти не успели. Хотя исторически подкованный Жилин говорил, что в нашем времени и в нашей реальности кайзеровские войска заняли город как раз первого мая. Но сегодня, второго мая, вся их махина остановилась в двух перегонах от города. Местные сплетничают, что у фрицев много больных тифом, вот они и сбавили темп наступления. А по данным разведки, нам будет противостоять пятьдесят вторая вюртембергская резервная пехотная бригада. И народу там до хрена. Три полка ландвера, эскадрон уланского полка, саперный батальон, да еще и артиллерия. Силища огромная. Но и у нас людей немало.

Мой батальон, выгрузившись в Таганроге, собрался в колонну и ушел из города в степь. Там формировалась линия обороны, в которую входили части Кубанской Советской Республики, Черноморской Советской Республики и войска, прибывающие из Ростова. И кавалерия, и пехота, и артиллерия. Было даже два броневика и целых три самолета для разведки. Командующим этой сборной группировкой был назначен Матюшин Анатолий Иванович. Как сказал про него Иван: Матюшин его человек, который устроил все заинтересованные стороны. А то у красных ведь своих внутренних терок тоже хватает. Тот же Автомонов, командующий войсками КСР, оказывается, напрочь разругался со своей гражданской администрацией, и теперь они друг другу активно вредят. Причем настолько яро, что в их разборки (и это во время войны) было вынуждено вмешаться руководство страны. Да и в остальных республиках тоже не все гладко. Честно говоря, про советскую власть на местах можно было сказать словами из «Золотого теленка»: руководство республик вело себя, как польский сейм, вечно раздираемый противоречиями. Хорошо еще, что у разнообразных белых внутренние взаимоотношения были не лучше…

Тут меня отвлек трусящий рядом на каурой лошадке Лапин:

– До Покровки еще далеко?

– Верст двенадцать. Так что часа через два будем на месте. Да, спросить хотел: как твои в наш дружный коллектив влились? Не шокируют их правила?

Комиссар расцвел в улыбке:

– Нет. Даже наоборот. Они ведь все с Путиловского, и солдатчины не хлебнули. Сравнивать особо не с чем. А порядок, он завсегда порядок. Так что нормально всё. Башметова, слесаря с инструментального, даже в солдатский комитет выдвинули!

Глядя на довольного Кузьму, я тоже улыбнулся. Ну да. Благодаря его стараниям батальон разом вырос на двадцать два человека. Это он всех своих смог собрать, из разгромленного отряда. Ну, тех, кто выжил. А было их пять десятков… Угу – пятьдесят рабочих разной квалификации. И таких отрядов по стране – море. А потом за голову станут хвататься – где брать квалифицированный персонал на заводы?

Поэтому из путиловцев я организовал отделение артмастеров (для починки оружия) и десяток влил во взвод охраны нашей артиллерии. Так что в прямых боестолкновениях работяги участвовать не будут. После же поглядим, как себя покажут.





* * *


В Покровку, где располагался штаб объединенной группировки, мы прибыли ближе к обеду. Бардака там, что характерно, особо не наблюдалось. Во всяком случае, километрах в десяти от села батальон встретил конный дозор. Правда, наша разведка их обнаружила раньше. Но сам факт не может не радовать. А в самой Покровке я наткнулся на ростовского знакомого. Тот объяснил, что, где и как. После чего мы, с Гришкой и комиссаром, пошли знакомиться с командованием.

Матюшин ожидал прихода батальона. Суховатый мужик среднего роста с седыми усами и умным взглядом карих глаз, он как-то сразу производил хорошее впечатление. Буквально с первого рукопожатия. В процессе разговора выяснилось, что Жилин его относительно меня проинструктировал. Так что встреча оказалась достаточно теплой. Минут через двадцать в дверь пару раз стукнули, и на пороге появился смутно знакомый мужчина с усами не меньше, чем у Федора. Да куда там! Больше! Прямо буденновские усы у мужика! Сам ростом не вышел, но усищи просто шикарные! Командующий при виде вошедшего оживился:

– О! Семен Михайлович, проходи! – и уже обращаясь ко мне: – Вот с ним вы и будете взаимодействовать! Знакомьтесь – это товарищ Чур, командир первого ударного батальона морской пехоты Балтийского флота! А это товарищ Буденный, командир революционного конного отряда.

Пребывая в полнейшем охренении, я разглядывал прилагаемую к усам фигуру. Эпическая сила витаминов! Нет слов! Все революционные деятели, встречаемые мною ранее, были незнакомы. Нет, историкам их фамилии наверняка что-то говорили, но у меня никакого отклика не вызывали. Здесь же… Правда, сильно смущала компактность легендарного командарма. Люди тут все не особо рослые, только вот Буденного я себе представлял здоровым детиной[12]. Поэтому сейчас несоответствие ожидаемых габаритов добавило свою лепту к общему ступору.

Но будущий маршал заминки не заметил и, протягивая руку, представился:

– Семен.

Пожимая крепкую ладонь (а сила чувствуется!), улыбнувшись, я произнес:

– Чур.

Буденный нахмурил брови:

– Не понял. Так это у тебя имя или фамилия такая?

Ухмыльнувшись, ответил:

– А это у меня всё. И имя, и фамилия, и отчество. На выбор.

Стоявший радом Лапин дополнил:

– Товарищ Чур после ранения память потерял, поэтому теперь вот так… А товарищ Жилин, который с ним раньше был знаком, говорит, что ему только псевдоним и известен. Сами понимаете, для подпольщиков настоящее имя – это секретная информация. Кто же знал, что у товарища контузия приключится и так на память повлияет?

Усач озадаченно крякнул, но информацию принял к сведению, и мы все вместе стали обсуждать дальнейшие задачи.

А для моего батальона и отряда Буденного задача была интересная – насколько возможно нарушать снабжение противника и щипать его тылы. Тут ведь (как и в войне с белыми) сплошная линия фронта просто отсутствует. Немцы продвигаются вдоль железных дорог, захватывая насколько это возможно окрестные города и села, оставляя в них свою администрацию и небольшие гарнизоны. Причем, когда я говорю небольшие, это значит, что, в зависимости от величины населенного пункта, немчуры там может быть всего пару десятков, во главе с фельдфебелем, а то и унтером. Правда, фрицев еще поддерживают гайдамаки из УНР да сечевые стрельцы. И их немало. То есть, как выяснилось, поддержка «небратьями» захватчиков это древняя традиция. А я-то считал, что все в Великую Отечественную началось. Но оказалось, что тяга копателей морей в «це европу» имеет более давние корни.

И в прошлый раз большевики сильно обмишурились, думая задобрить гордый и свободолюбивый украинский народ громадными территориальными подачками. На все шли, в расчете привязать светлолицых «лыцарей» к своему Мордору. Даже всеобщей украинизацией части российских земель заманивали.

В этот раз планы были несколько другими. Седой ими не делился (видно, чтобы не сглазить), но по его оговоркам я так понял, что политики коренизации не будет. Вообще не будет. Так что левобережье – это Россия без всяких вопросов. Херсонская, Одесская и Николаевская губернии – туда же. А вот насчет остального правобережья там будут думать – как и зачем. Что останется Малороссией, а что станет самостийной и незалежной «це европой». Ну а пока, как я и говорил, помимо немцев да гайдамаков, будем рубиться и с гнилой отрыжкой Австро-Венгрии – сечевиками.






* * *


После обсуждения насущных вопросов отправились к своим подразделениям. Кстати, Буденный оказался еще тот фрукт. Какое-то время нам было по пути, и мы неспешно катили из села, общаясь на разные темы, как вдруг он, задумчиво окинув нас взглядом, поинтересовался:

– А балтийцы-то знают, что у них вот такое новое формирование появилось? Ить вопросы у ребят могут появиться. А матросики свои вопросы оченно досконально задают. Кресты ваши опять-таки…

Трофимов на это лишь фыркнул:

– Ты, паря, чего – нас за ряженых держишь? Мы и есть балтийцы! И уже своим ребятам на корабли да в Совкомбалт весточку послали про то, что стали морской пехотой. Да просьбу высказали, чтобы братва над нами шефство взяла. Так что тут все сурьезно! И насчет солдатских наград тоже отписали. Тем более что вот-вот постановление от Советской власти насчет них выйдет.

Я ухмыльнулся:

– Ну, насчет крестов, для тебя это должен быть важный вопрос. Ведь, судя по усам, ты как минимум бантист. А то и более того.

Семен поднял брови:

– Про усы не понял? И откеля про бантиста знаешь?

– Да что тут понимать? Вот у нас есть Федя Потопов. Два «георгия» имеет и шикарные усы. Но ровно вполовину меньше твоих. Я и сделал вывод, что у тебя как минимум четыре креста должно быть. К таким-то усам!

Все заржали, а Буденный гордо расправил усищи и как-то неуверенно поинтересовался:

– А насчет постановления сведения верные?

Комиссар кивнул:

– Вернее некуда. Мы с самим товарищем Жилиным на эту тему говорили.

Усач довольно хмыкнул:

– Вот и добре. Только мы пока погодим впереди телеги бежать и приказа дождемся…





* * *


А потом была подготовка к рейду. Я как-то поначалу сильно задумался, а кого, собственно, брать? Пешие вроде сдерживать будут. Но потом прикинул, что в конечном итоге никто никого сдерживать не станет. Ковпак вон и артиллерию с собой таскал, и даже танки, и ничего. На тысячи километров ходил. Это еще если учесть, что немчура тогда была несравнима с нынешней. Так что на месте оставляю львиную часть обоза (включая три новые прогрессивные вошебойки, которые мне успели сделать в паровозных мастерских, и полевую кухню). Остаются рабочие Лапина. Остаются все тяжелые или ненадежные телеги, которые просто не выдержат дорог и бездорожья. И остается большая часть взвода управления во главе с Григоращенко. Взводный и будет старшим над всей этой солянкой. Мужик он умный и хваткий. Так что обоз будет под надежным наблюдением и посторонние его не растащат. Ну а нам завтра поутру выходить. Надо только еще с буденновцами договориться о взаимодействии. Нет, в штабе с самим Семеном и его командирами мы пообщались. Но кое-какие детали необходимо уточнить…





* * *


– И что, целый состав вот эта штука остановит?

Я, глядя в бинокль на приближающийся из-за сопки паровозный дым, дернул плечом:

– Кузьма, по идее, клин не останавливать должен, а ронять. И если поезд будет идти с хорошей скоростью, то он в тот овраг и нырнет.

Комиссар почесал заросший подбородок:

– А если с не очень хорошей?

– Тогда слетит лишь паровоз. Или платформы, если он их перед собой толкать будет. Но в любом случае весь состав встанет. Тут мы их и причешем.

В «клине Шавгулидзе» я был уверен. А вот в проводах не очень. На них была матерчатая изоляция, пропитанная какой-то дрянью. Но изоляция оказалась местами надорванной, а изоленту то ли не изобрели, то ли мне дурку сваляли, делая большие глаза, предлагая при этом вместо изоленты банку с особо вонючим клеем и полоски ткани. Так что клин – это наше всё. Мне их три штуки сделали. Думаю, вполне хватит. Да и тяжеловаты они (каждый килограммов по двадцать, если не больше весит), так что таскать их желательно в телегах. Нет, с собой провода, конечно, были. И электродетонаторы, добытые у матросиков из Азовской флотилии. А также подрывная машинка, которую я лично ваял. И вот здесь у меня были сомнения во всем. И в конденсаторах, и в выпрямителях, и в генераторе. Но больше всего в проводах. Пробои в изоляции, при соприкосновении с землей, такую утечку дадут, что даже если все будет работать штатно, подрыва все равно не получится. Во всяком случае, издалека. А совсем близко подходить – страшновато. И главное – никому это дело не доверишь. Посторонний просто сломает машинку (я ее делал, поэтому знаю, что говорю). Так что клин – это наше всё.

Вообще, за эти три дня мы углубились в тыл немцев километров на тридцать. Ну да. Сначала до них надо было дойти, а потом еще и обойти. Линии фронта не было, поэтому узнали, что дошли до зоны вражеского контроля, когда разведка очередной раз прислала вестового, который и доложил о наличии немцев в селе. Батальон свернул в степь и в дальнейшем старался не приближаться к населенным пунктам. Шли еще полтора дня, в конце концов забазировавшись в удобной балке, откуда и принялись вести разведку. Обнаружили при этом, что до Нижней Кирсановки, где находится железнодорожная станция, километров пятнадцать. А когда прошли по речушке, текущей через балку, то и увидели этот замечательный мостик.

Времена ныне библейские, поэтому охрана вот таких небольших мостов отсутствовала как класс. Единственное неудобство состояло в том, что помимо немецких воинских эшелонов проезжали и пассажирские поезда. А главное, зараза, без расписания! Так что сначала надо понять, кто там едет, и лишь потом ставить свой девайс на рельсы. Но сделать это мешает холм. И когда паровоз из-за него появится, то увидят уже меня. Гайки можно прикрутить быстро, но вот машинист все равно успеет затормозить.

Чуть позже до меня дошло, что единственный, кто здесь тормозит, так это я. Достаточно просто выставить наблюдателя на холме, и он даст отмашку при виде нужной цели. Поэтому, отдав распоряжения, разместил батальон в засаде. В принципе, намечается все то же самое, что и с «дроздами», только противник будет упакован в вагоны. То есть сопротивляться они начнут несколько позже. И в этот раз мы особо упираться не станем. Вот как «максимы» отстреляют по ленте, так и начнем сваливать. То есть эшелон остановился (или ушел под откос), после чего огневой налет на четыре-пять минут, а затем ноги в руки. Но жизнь, как обычно, внесла свои коррективы.

Паровоз шел довольно ходко. Немцы были аккуратистами, поэтому спереди была прицеплена платформа, в которой из мешков с песком и шпал было сделано два пулеметных гнезда. Разумеется, не пустые. За паровозом следовали две платформы с четырьмя пушками. Затем две теплушки с закрытыми дверями и три теплушки с людьми. То, что с людьми, было понятно из-за того, что дверные проемы в них были открыты (днем сейчас не просто тепло, а даже жарковато), и мне были видны высовывающиеся головы любопытствующих интуристов. Далее шел пассажирский вагон. Наверное, для господ офицеров. Почему почти в конце? Все просто – это в нашем времени считается, что в конце состава ехать не очень, из-за болтанки. А сейчас наоборот – чем дальше от паровозного выхлопа, тем комфортнее. Ну и завершала все еще одна платформа со шпало-мешочным недодотом.

А бодро дымящий состав тем временем приближался, и буквально через несколько минут я увидел то, что до этого наблюдал лишь в хрониках. Наехав на клин, пулеметная платформа нырнула мимо моста в овраг, даже без особого лязга. Зато паровоз компенсировал все недостающие звуковые эффекты. Его повело в сторону, и он, наполовину свешиваясь, в какую-то секунду проскочил почти до середины моста и тоже кувыркнулся вниз со скрежетом и огромным облаком пара, поднявшегося с места падения. Одна платформа с пушками последовала за ним. Вторая просто соскочила с рельсов. Ее развернуло поперек, и она встала, зацепившись за опору, опасно кренясь. Пушки с нее сорвало, и летели они чуть ли не до противоположного склона оврага. При этом одно из орудий воткнулось своим кургузым стволом в землю так, что аж колеса с него отскочили. Сюрреалистичное зрелище.