Блик

Не знаю, что она видит в моих глазах, но от этого расплывается в надменной, мстительной улыбке. Довольная, Малина выпрямляется и, отвернувшись, уходит, то и дело цокая каблуками, в то время как я увязаю в угрюмой ревности, которую не имею права показывать.

Не плачь. Не смей плакать.

Когда дверь обеденного зала закрывается, Мидас сразу же протягивает руку и касается моего подбородка согнутым пальцем.

– Аурен.

Я смотрю на него, на его лице виноватое выражение, но мягкие губы сурово поджаты.

– Тебе нельзя на нее реагировать, – говорит он.

Глаза наполняются слезами, как вода, готовая выплеснуться из бадьи.

– Знаю.

– О, Драгоценная, – шепчет он, ласково глядя на меня. – Ты знаешь, что мое сердце – твое. Мне нужен наследник, вот и все.

Возможно, я и не царица, и не его жена, но его сердце принадлежит мне.

Этого достаточно. Должно быть достаточно. И все же я снова и снова чувствую это опустошение.

Мне больше нравилось, когда Малина меня не замечала. Думаю, она считала, что я ему надоем. Возможно, теперь она осознала, что этого не случится.

Когда по моей щеке бежит слеза, Мидас смахивает ее большим пальцем, и я тянусь к его руке.

– Иди ко мне, – он отодвигается – другого приглашения мне и не требуется. Я сажусь ему на колени, и он обхватывает меня руками, а слуги тем временем торопятся исчезнуть. – Ты пока приспосабливаешься, – говорит он, убирая с плеча мои волосы, заплетенные в косу.

– Наверное, да.

– Со временем станет легче, – уверяет он.

Я шмыгаю носом, но беру себя в руки.

– Да.

Его бедра подо мной, а подбородок покоится на моей макушке.

– Мы оба знали, что так и будет, когда решили приехать сюда, в Хайбелл.

– Просто… я не думала, что будет так сложно, – тихо признаюсь я. Не знала, что будет так больно.

Мидас гладит меня по спине, утешая.

– Женитьба на Малине была необходима. Не только ради будущего Шестого царства, но и ради твоего будущего, – говорит он. Ухом, прижатым к его груди, я слышу рокот его голоса.

Он, безусловно, прав.

Мидас снова обхватывает рукой мой подбородок, чтобы я взглянула на него.

– Здесь ты в безопасности, тебе ничто не угрожает, а это для меня самое главное. Ты ведь знаешь, да? Я больше никогда не позволю миру тебя обидеть.

Я киваю и опускаю взгляд на его губы. Хочется поцеловать его в щеку, стереть оставленный его супругой поцелуй, но это кажется таким незрелым, поэтому я воздерживаюсь.

– Благодаря тебе мне ничто не угрожает, – с легкой улыбкой говорю ему я.

В уголках его глаз появляются морщинки, когда Мидас улыбается в ответ. Но я люблю эту улыбку. От нее мое сердце сжимается, как от ощущения, когда кто-то берет тебя за руку.

– Ты всегда будешь здесь, рядом со мной, – обещает он. – Ты еще голодна?

В ответ я качаю головой. Та малость, которую мне удалось съесть, прокисла в желудке.

– Хорошо. Тогда давай я провожу тебя наверх и распоряжусь, чтобы чуть позже тебе принесли еду?

– Да, пожалуйста.

Он оставляет поцелуй на моем лбу и помогает встать, а затем снова кладет руку мне на спину и выводит из обеденного зала.

Я молчу, пока он ведет меня по замку наверх, этаж за этажом. Уже привыкла преодолевать большие расстояния, поэтому ноги не так сильно болят, а вот моральные силы, похоже, уже на исходе.

Когда мы поднимаемся на вершину дворцовой башни, Мидас кивает несущим в коридоре вахту стражникам. Мы вместе проходим через двери и останавливаемся посреди комнаты. Не просто обычной комнаты – моей спальни. Вкупе с примыкающей гардеробной и ванной комнатой.

– Готова? – спрашивает Мидас, и я киваю, хотя с губ срывается тихий вздох, когда я смотрю на золоченые прутья.

Мидас пригласил в замок прославленного кузнеца, чтобы тот соорудил их для меня. На это ушло несколько недель, но теперь в комнату встроена изысканная птичья клетка – только в разы больше, так что легко вмещает человека и всю мебель.


Ее куполовидная конструкция представляет собой искусный крученый металл, который сворачивается наверху кольцо, а там, в золотом кольце, окружающем крышу, выгравированы прелестные виноградные лозы.

Клетка замысловатая, красивая и крепкая. Ни один мужчина не сможет сломать прутья, никто между ними не сможет пролезть. Когда Мидас пообещал обеспечить мне безопасность, я попросила его это доказать.

Вот его доказательство.

Он торопливо идет к двери, ведущей в клетку, а когда открывает ее, петли даже не издают скрипа. Мидас вместе со мной заходит внутрь, мы минуем кровать и кресла, и я устремляюсь к окну. Стекла застланы снегом, похожим на прилипшую к ним сахарную пудру. Из окон открывается не самый красивый вид, но я все равно люблю на него смотреть.

Мидас поднимает руку и теребит мои ленты, завязанные на спине в банты. Я понимаю, что этой лаской он хочет меня утешить. Не только из-за стычки с Малиной, но и потому, что, хотя моя безопасная клетка и внушает мне спокойствие, в ней я все же чувствую себя одинокой. Скучающей. Иногда я резко пробуждаюсь ото сна с ощущением, что снова попала в ловушку.

– Поешь сегодня побольше, – говорит он.

– Хорошо.

– И поиграй на арфе. У тебя так хорошо выходит.

Я смеюсь и отворачиваюсь от окна, чтобы взглянуть на золотую арфу, которую он подарил мне несколько месяцев назад.

– Ты говоришь это только, чтобы меня утешить. Я ужасно играю.

У него подергиваются губы.

– Еще немного попрактикуешься и будешь играть лучше.

– У меня для этого много времени, – шучу я. Лучше я буду скучать, чем снова окажусь на улице, в лапах кого-нибудь вроде Закира. Если жаловаться мне приходится только на небольшую скуку, то жизнь моя и впрямь неплоха. Это мне и нужно помнить.

– У меня есть для тебя сюрприз, – внезапно говорит Мидас.

Я удивленно смотрю на него и начинаю подпрыгивать.

– Какой?

От переполняющей меня радости его губы приподнимаются в улыбке. Ничего не могу с собой поделать – подарки я люблю.

– Я расширю твою клетку.

Я округляю глаза.

– Что?..

– Понадобится немного работы, так что это не произойдет в одночасье, – торопливо поясняет он. – Плотникам нужно будет вырезать несколько отверстий в стенах и построить отдельный коридор, ведущий к твоей клетке, но, когда они закончат, ты в любое время сможешь посещать библиотеку и атриум, находясь в своем личном безопасном пространстве.

Приоткрыв от изумления рот, мгновение я могу только неотрывно смотреть на Мидаса, словно желая удостовериться, что он говорит серьезно.

– Правда? – выдыхаю я.

Его улыбка меня ослепляет.

– Правда.

Он еще даже не успевает ответить, а я уже кидаюсь к нему с объятиями, обхватывая его за шею, и покрываю его лицо поцелуями.

– Спасибо, спасибо, спасибо!

Мидас смеется, и этот беззаботный звук наполняет меня теплом, а сердце – радостью.

– Я знаю, как сильно ты любишь атриум и какую страсть испытываешь к чтению, – говорит он и отстраняется, чтобы взглянуть на меня. – А ты знаешь, как я люблю делать тебя счастливой.

– Спасибо, – повторяю я, губы расплываются в широкой улыбке. Если я смогу заходить в атриум, когда пожелаю, то не буду чувствовать себя все время как в ловушке. И вид из окон замка сделается интереснее.

– Счастлива? – спрашивает он.

Улыбаясь, я киваю.

– Счастлива.

– Хорошо. – Мидас щелкает по моему носу.

Вдруг начинает звонить гигантский колокол в башне замка – этот звук знаменует наступление ночи. Он такой громкий, что его слышно даже внизу горы и в самом центре города, а от его звучности начинает дрожать воздух.

Когда шум стихает, Мидас проводит рукой по моей щеке.

– Увидимся утром. Сегодня обязательно отдохни как следует. Завтра у нас много дел.