Блеск

– Что происходит?

Дигби показывает на висящее платье:

– Пора.

Сердце раскалывается на холодные, хрупкие осколки и падает к ногам.

– Уже? – спрашиваю я и едва узнаю свой голос. Он робкий и тихий, как у пугливой мышки, а я не могу позволить себе быть сегодня вечером мышкой. Я должна оставаться сильной.

Дигби кивает, и я шумно вздыхаю, отчего на лицо падает прядь волос.

Я заставляю себя сглотнуть подступивший к горлу комок, как будто могу пропустить тревогу через себя, испить ее и спрятать в глубокой трещине своего сердца.

Отвернувшись, я с колотящимся сердцем сдергиваю с вешалки прозрачное платье и поднимаюсь по деревянным ступеням в гардеробную. Встав напротив разбитого зеркала, снимаю безыскусное платье и надеваю прозрачное. Всю работу за меня делают мои ленты, поскольку я двигаюсь машинально, с безучастным лицом.

Закончив, я внимательно рассматриваю тонкую ткань, свисающую с моего тела, и с трудом вынуждаю себя держать лицо. Я так и знала – ткань настолько прозрачная, что видны все изгибы моего тела. Даже прикрытые, но просвечивающие и блестящие кончики сосков.

У платья прозрачные рукава из крученого золотого кружева, и на плечах его сдерживают застежки. На груди свободный глубокий вырез, который спускается до моего избитого живота.

С каждой стороны юбки разрезы, тянущиеся от пальцев ног до бедер, так что любой стоящий рядом со мной человек увидит самое интересное. Ткань свободно струится по телу, предоставляя легкий доступ любому, кто просунет под ткань руку и коснется самых интимных частей.

Раньше Мидас никогда так меня не одевал. Разумеется, я и раньше носила откровенные платья, которые показывали мое тело в выгодном свете, но не такие провокационные. Мое тело обычно скрыто. И радует только моего царя. Но впервые в жизни я одета как истинная царская наложница, готовая предоставить свои услуги.

Я знаю, что уходят последние лучи дневного света, потому что воздух вдруг становится холодным. Я поднимаю голову и вижу в слуховом окне, что уже стемнело. Меня охватывают печаль и опустошение. Когда на землю начинает опускаться ночь, по рукам бегут мурашки. Веди себя хорошо сегодня вечером.

Реликвия, которую выставляют напоказ.

Сядь.

Не вмешивайся в мужской разговор.

Стиснув зубы, я чувствую, как противится моя душа. Мидас хочет, чтобы я надела это платье? Хорошо.

Но он не запрещал мне его дополнить.

Я принимаю решение, и ленты поднимаются, принимаясь за работу.

Уходит несколько минут на то, чтобы завернуть, подвернуть и завязать, но после некоторых дополнений я наконец довольна результатом. Теперь мои золотые ленты обернуты вокруг лифа причудливо сплетенными узорами, спускаются на грудь и завязаны вокруг талии. Оставшиеся полоски свисают вокруг полы юбки.

Я по-прежнему обнажена больше, чем мне бы хотелось, но так намного, намного лучше. Во всяком случае, все держится и прикрыты самые интимные части тела. Ходить придется аккуратно, потому что ленты пусть и повязаны вокруг талии, но ткань все же просвечивает. Однако я хотя бы больше не чувствую себя голой.

Волосы уже заплетены, несколько прядей падают на спину, поэтому я перестаю касаться кожи головы. Слышу доносящиеся из моей спальни голоса и понимаю, что за мной прислали еще стражников, чтобы сопроводить вниз.

Поскольку я целый день не ела, то уже должна бы умирать с голоду, но сейчас не могу проглотить ни кусочка, даже если бы захотела. Услышав, как Дигби окликает меня по имени, я надеваю шелковистые туфли и выпрямляюсь.

Не будь мышкой, Аурен.

Я вхожу в спальню и вижу стражников, стоящих по ту сторону решетки. Они пришли сопроводить меня вниз. Месяцами мне не разрешалось покидать свои покои. Мидас редко выпускает меня из клетки – слишком сильна его одержимость мной. В тех редких случаях он обычно призывает меня отужинать с ним, потому что ему не хватает моего общества, или приглашает постоять за его спиной в тронном зале, где он хвастается мной перед высокопоставленными гостями.

Когда я подхожу к Дигби, ему передают ажурный ключ. В замок вставляется прочное железо, черное, как уголь. Забавно, что ключ – единственное, что не сделано из золота.

Металлический скрип поворачивающегося ключа такой громкий, что проникает через барабанные перепонки и превращается в сотню трепещущих светлячков, бьющихся о мой череп.

Дигби открывает дверь, и другие стражники отходят в сторону, стараясь держаться на расстоянии под бдительным оком моего верного стража. Они знают: один неверный шаг – и Дигби нажалуется царю, а этого никто из них не хочет.

Дверь клетки широко распахивается, как будто грудную клетку откидывают на петлях и выпускают сердце на волю.

Мои ленты не волочатся за мной, как обычно, но приятно ощущать, что они обвязаны вокруг моего туловища. Они придают мне силу как дополнительный набор костей. Я начинаю выходить из спальни, стиснутая с обеих сторон стражниками.

Слышны только мои шаги, хотя меня сопровождают четыре человека. Страх слышен в мягком шлепанье моих туфель по полированному полу, в том, как я втягиваю воздух.

Ты ведь мне доверяешь?

Разве я не должна всегда тебе доверять?

Конечно.

У меня есть только такой ответ. Я просто обязана ему доверять.

Но пугливой мышкой я не буду.






Глава 10




Помню, как десять лет назад я впервые вошла в этот замок.

Оказаться во дворце после всех тех мест, где я побывала… невероятно. В голове не укладывалось.

Я была пятнадцатилетней девочкой, но лишь в одном смысле этого слова. «Я потеряла невинность», – так бы выразились некоторые. Но не я.

Я не отдала свою невинность добровольно. Это случилось не по моей вине и не из-за случайной неосторожности. Невинность отняли у меня одним жестоким деянием. Помню каждую секунду, когда ее у меня вырывали, помню, как осталась голой и окровавленной, оказалась беззащитной перед суровой стихией. С глубоко вонзившимся в плечо осколком и навеки оставшимся на языке горьким привкусом.

Нет, когда я впервые вошла с Мидасом в Хайбелл, я не была невинной девочкой, но он вернул мне то, что я не надеялась снова обрести.

Доверие.

Тогда он еще не стал царем, а замок был не из золота. Даже мне сложно сопоставить то, как дворец выглядел раньше и как выглядит сейчас. Стены были из крапчатого серого камня, вырубленного в замерзших горах, на которых возвышался дворец. Эта пепельно-серая крепость, утопавшая в снегу, была мрачной, хотя и роскошной.

И вопреки окружающему меня богатству я тоже была в мрачном расположении духа, когда впервые здесь оказалась, поскольку знала, что наши мимолетные месяцы наедине друг с другом на исходе.



– Я собираюсь предложить руку и сердце принцессе Шестого царства.

Я опешила от его слов. Раньше он о подобном не упоминал. Я знала, что у него были планы и цели, но не выражала к ним интереса. Я была слишком увлечена безмятежной передышкой, безопасностью, дружбой. Но вместе с тем всегда ждала подвоха.

Я посмотрела на Мидаса, моего красивого странника со снежинками в светлых волосах. Мы разбили лагерь у мерзлой пещеры, вокруг пасти которой, как жерди, образовались сосульки, и напоминающие зубы алмазы сверкали под убывающей луной.

– Зачем?

Если он и услышал печаль в моем голосе, то не подал вида. Только выражение карих глаз смягчилось, когда он взглянул на меня. Между нами потрескивал огонь, добавляя напряжение.

– Царство разорено.

Я наморщила нос.

– Как царство может разориться?

Мидас улыбнулся мне и вытер испачканные жиром пальцы о штаны, кинув оставшиеся кости от той добычи, которую он сегодня поймал.

– Вообще-то королевства запросто могут разориться. Но Хайбелл в течение многих лет еле сводил концы с концами. Сейчас это всего лишь замерзшая пустошь на краю света. Им не протянуть без земледелия и достаточно доходной добычи ископаемых. Без достойных союзников и торговли они погибнут. Странно, что другие монархи еще их не атаковали.

Я поджала пальцы ног в подбитых мехом сапогах, пытаясь побыстрее перескочить к его целям. Возраст давал ему преимущество, он был на семь лет старше меня, но и я не наивная девчонка.

– А как же я? – спросила я.

Не уверена, что смогу говорить с этим комом в горле.

Мидас встал передо мной, снег доходил до шнурков его ботинок.

– Ты останешься со мной. Я ведь дал тебе обещание? – спросил он, и я испытала такое незамедлительное и теплое облегчение, что его почти хватило, чтобы прогнать ночной холод.

– Если будешь подле меня, мы спасем Шестое царство от гибели.

Я улыбнулась ему, любуясь его гладким лицом, которое он настойчиво брил каждое утро, несмотря на то что мы были уставшими путниками и часто нам приходилось смотреть лишь друг на друга. Мидас был щепетилен в отношении своей внешности, как и во всем остальном.

Ему вовсе не обязательно было все это мне растолковывать, но все же он это сделал. Мидас вверил мне свои уязвимые стороны, надежды, мечты. Человек без влиятельного родословного древа, без семьи, без земель. Он хотел спасти царство. Хотел вернуть былую славу земле, которая угасала в мерзлой могиле.

Мы проговорили всю ночь. Мидас изложил все: свои замыслы, устремления, какова отведена мне роль в его жизни. План был гениален, и Мидас явно продумал его до мельчайших деталей. Я восхищенно его слушала.

Уверенно обхватив теплыми руками, Мидас поставил меня на ноги.

– Я поселю тебя во дворце, Аурен. Ты будешь в безопасности. Со мной.

– Но женишься на ней.

Он приласкал меня, нежно проведя большим пальцем по щеке, и я прильнула к его руке. Мидас – первый мужчина, с которым я себе это позволила. Казалось, будто лепестки раскрываются, чтобы вобрать в себя солнечные лучи.

– Да, если все пройдет гладко, она получит мое имя. Но моя любовь – твоя, Драгоценная.

К чему кольцо, когда тебе даруют сердце?

А потом в низкой палатке из кожи, пропитанной соленым потом и жаром нашего шепота, он занялся со мной любовью на пышном снежном покрове, похожем на облака. Мидас обнимал меня, пока не померкли последние звезды.