Бизнес-ланч у Минотавра

Хотя и все так было понятно. Эта самая Катя была ничем не лучше, а, как выяснилось, даже намного хуже тех писак, на которых она набросилась со сковородкой.

Будь у нее под рукой бабушкина сковорода, она бы вмазала ею по элегантной прическе на элегантной башке элегантной Кати.

Катя, обернувшись, одарила ее ироничной улыбкой и сказала:

– Это бизнес, детка, и ничего личного. Мне за это заплатили, причем более чем щедро!

– Кто? Кто вам заплатил?

Катя же, уже входя в высотку, соизволила-таки дать ответ:

– А это ты у Кирюши поинтересуйся.





* * *


Прямо там, из телефона-автомата, Лера попыталась дозвониться до Кирилла, однако каждый раз до нее доносилась стандартная, сводящая с ума фраза: «Абонент временно недоступен».

Не понимая, как ей поступить, Лера побрела домой. Хотя разве эта квартира, в которой прошел обыск, из которой изъяли окровавленные вещи, в том числе и изумрудно-зеленый шарфик Лариски, теперь мертвой, в которой у бабушки приключился инфаркт, – разве это был ее дом?

Квартира, в которой она впервые занялась любовью с Кириллом.

Ну почему же «абонент временно недоступен»?

Чувствуя, что ее знобит, девушка улеглась на софу в зале и, накрывшись стеганым одеялом, провалилась в тяжелый, мутный сон.

Но даже и его она бы предпочла кошмарной, жестокой реальности.

Проснулась она от того, что кто-то барабанил во входную дверь. Спросонья запутавшись в одеяле, Лера полетела на пол и пребольно ушиблась коленкой. И, прихрамывая, поскакала в коридор.

Кирилл!

Но нет, это был не Кирилл, а всего лишь Толик. Уж кого-кого, а его она видеть не хотела.

Хотя почему, собственно?

Наверное, потому, что вся любовь, которую она испытывала к нему (если вообще испытывала), бесследно рассеялась.

Ну да, если вообще испытывала…

– Лерусик, ты ужасно выглядишь! – произнес он и попробовал поцеловать ее, но вместо этого уткнулся в затылок: Лера поспешно отвернулась.

– Думаешь, это то, что мне хочется слышать? – простонала девушка. – После всего того, что случилось? Ты что, дурак?

На глазах Толика, который в руках держал многочисленные пакеты с провизией, навернулись слезы. Швырнув пакеты в угол, он заявил:

– Ну, знаешь, ты ко мне несправедлива!

Несправедлива? Да что он, собственно, мелет? Вот если кто и имеет право жаловаться, так это она, а вовсе не Толик!

Но, вероятно, ей все-таки не следовало называть его дураком.

Толик же тем временем продолжал:

– Лерусик, я же помочь хочу! Понимаю, что тебе тяжело…

Понимает? Да что он понимает, этот наивный мальчишка!

Точно дурак.

– И вообще, ты должна понять, что с учетом обстоятельств не так-то просто было убедить родителей, что я навещу тебя…

Уставившись на Толика, Лера отчеканила:

– И почему же? С учетом каких таких обстоятельств?

Окончательно смутившись, парнишка пробормотал:

– Ну, твой отец, интервью с тобой и все такое…


Все такое?

– Что мой отец? Что все такое? Говори уж начистоту!

Толик, вздохнув, махнул рукой:

– Давай я тебе лучше куриного бульона приготовлю. Я курицу на рынке купил…

– Сам свою курицу ешь! – заявила Лера и, открыв дверь, стала один за другим вышвыривать в общий коридор пакеты со снедью, принесенные заботливым Толиком. Те с глухим шмяканьем ударялись о соседскую дверь.

Из одного из пакетов высунулась увесистая куриная лапа.

– Что ты делаешь?

В самом деле, что она делает?

– Уходи, – просто и без надрыва произнесла девушка.

Толик, раскрасневшийся и ничего не понимающий, затарахтел:

– Но мы же пара, я твой друг, я несу за тебя ответственность, Лерусик. И пусть твой отец маньяк… ну, то есть я хотел сказать, нехороший человек, очень нехороший, но в семье не без урода. Я все равно буду с тобой, хотя бы из чувства долга…

Из чувства долга?

Не просто дурак, а дурак в квадрате. Или даже в кубе.

– Я тебя не люблю. И не любила. Никогда. Ничуточки. И вообще, если хочешь знать, то я уже спала с Кириллом. Было реально классно. Не то что эти невинные детсадовские обжимашки с тобой. Так что между нами ничего не было и быть не может. Так ты теперь уйдешь?

Толик после этих слов не просто ушел, а, засопев, пулей выбежал из квартиры.

А соседская дверь, та самая, около которой лежали пакеты, из одного из которых выглядывала куриная лапа, приоткрылась, и кто-то скороговоркой произнес:

– Прекратите буянить, маньяки! Я уже милицию вызвала!

Маньяки! И теперь не только отца в серийные убийцы записали, но и ее саму, и, вероятно, даже лежавшую в больнице бабушку.

Странно, но милиция так и не приехала: то ли соседка элементарно пугала, то ли не сочли нужным выезжать по столь ничтожному поводу.

Лера же, не испытывая ни малейшего сожаления от расставания с Толиком, причем имевшего место в такой однозначной и беспощадной форме, вернулась на софу, накрылась с головой одеялом и снова моментально заснула.





* * *


В себя она пришла от пронзительного звонка телефона.

Подскочив, Лера была охвачена единственной мыслью:

Кирилл!

– Да! – пролепетала она, схватив трубку телефона. – Ну почему ты так долго не объявлялся?

Но вместо этого услышала высокий женский голос:

– Подъезжайте в больницу, где ваша бабушка лежит! Только побыстрее!

Лера бежала столь быстро, как никогда в своей жизни. Нужную маршрутку упустила, но ждать новой не стала, а понеслась вперед.

В парке больницы она оказалась, когда уже начало темнеть.

Влетев в отделение, задыхаясь, она спросила:

– Что с бабушкой?





* * *