Битва свадеб

– Не, ну как я чужой приз заберу… – Тот покраснел – Белла, проходя мимо, слегка пощекотала ему шею своими длинными ногтями.

– Я прошу вас взять его. Все равно не буду пользоваться.

Теннисон улыбнулась мужчине – от его застенчивости и явного влечения к трансвеститу на сердце как-то потеплело. Она по себе знала, каково испытывать желание к тому, кто не кажется особо разумным выбором. Конечно, она-то своему искушению с красавцем-полицейским все же поддалась… И игра в кошки-мышки вышла что надо.

– Ну тогда ладно. Забираю их у вас с рук долой, маленькая леди! – откликнулся Фрэнк, все еще с румянцем на щеках.

За последние два месяца Теннисон все больше и больше привязывалась к Джозефу, который заходил «убедиться, все ли у нее в порядке» несколько раз в неделю. Любимым местом проверки у него была спальня, где он исследовал все особенно тщательно.

Удивительно, что можно получать столько удовольствия от простой жизни! С Эммой и Эндрю в двух шагах и развалившимся на диване псевдобойфрендом, смотрящим спортивные новости, Теннисон практически вернулась к тому существованию, которое вели ее родители, – приземленному, немного скучноватому, но такому уютному… О прежней ее жизни большинство людей могло только мечтать – билеты в ложу Метрополитен-опера, перелеты на частном самолете в Париж, персональный ассистент по покупкам, полный набор прислуги, – однако за последние месяцы Теннисон обнаружила, что ни по чему из этого не скучает. В шутливых ссорах из-за последнего кусочка мороженого, в том, чтобы совместно выбирать фильм для просмотра или самой отдраивать духовку, было что-то, приносящее удовлетворение. Теннисон пока не решалась дать название тому, что связывало их двоих, боясь спугнуть, но, кажется, ей удалось, по крайней мере, найти свое место в жизни.

Джозеф не только дарил чувство радости, но и оказался прекрасным слушателем и мог дать мудрый совет, когда Теннисон сомневалась в своем отношении к людям или собственном предназначении. Как раз несколько дней назад он вдруг предложил кое-что совершенно крышесносное. Разговор зашел о том, что ей в свое время не удалось закончить образование; и что она будет делать, когда все свадебные хлопоты останутся позади? Теннисон вынуждена была признать, что понятия не имеет, чем заняться.

– Почему бы тебе не пойти учиться? Ты могла бы поступить в шривпортское отделение Луизианского университета или даже в местный частный колледж. На чем ты специализировалась? – спросил Джозеф, вытаскивая стейк из маринада.

С недавно отпущенной бородкой он выглядел просто мегасексуально. Может, пусть мясо еще помаринуется, а они поиграют в мужа и жену на большой кровати?

– Вообще-то я училась в театральной школе. Вряд ли в местных колледжах есть что-то подобное.

– Да, пожалуй, но в Шривпорте нередко ведут съемки крупные студии. Моя двоюродная сестра регулярно снимается в массовке. Или, если это тебе не подходит, ты могла бы работать консультантом или сама преподавать театральное мастерство. Уверен, из тебя получится отличный учитель.

Он закрыл бутылку с оливковым маслом, убрал ее обратно в кладовку и тщательно вытер капельки с мраморной столешницы. Джозеф всегда все делал на совесть, Теннисон это очень нравилось.

– Из меня? Да я ни за что не смогла бы учить современных детей! Они просто дикари. Ты видео в интернете не видел?

Джозеф рассмеялся.

– Ну, бывают отдельные вопиющие случаи… А как насчет психологической поддержки? Ты говорила, что в твоем прошлом немало такого, о чем ты жалеешь. Из тех, кто повидал жизнь и через многое прошел, получаются самые лучшие консультанты – ведь они сами это все испытали. Я не знаю, что конкретно приключилось с тобой, но ты могла бы использовать собственные ошибки, чтобы проложить дорогу будущему. Если, конечно, не предпочитаешь просто бултыхаться в бассейне и выбирать, какой сериал посмотреть следующим.

– Хочешь сказать, я живу без цели?!

Гордость Теннисон была задета. Она не какая-нибудь пустышка! Кое-что делает!.. Однако тут же вспомнились слова Мелани во время поездки за свадебным платьем: «Ты вообще в своей жизни работала? Или вся твоя карьера – выходить замуж за богатых мужчин и тратить их деньги? А может, нескончаемый марафон по питью шампанского?» Значит, и другие думают, что Теннисон способна лишь протягивать кредитку продавцам и красить ногти в салоне?

– Нет, я ничего такого не говорю. Просто пытаюсь вдохновить тебя на что-то большее. Мне кажется, тебе это нужно. Твое предназначение – приносить пользу. Я вижу, как ты делаешь что-то, как прикасаешься к вещам. Тебе нравится сам процесс. Я не пытаюсь тебя принизить – наоборот, хочу, чтобы ты поднялась над собой и увидела, сколько у тебя талантов.

Прикусив губу, Теннисон задумалась. Эти слова не шли у нее из головы все время ужина и потом, пока они смотрели «Сайнфелд» в повторах (Джозеф раньше не видел этот сериал). И позже, когда оба лежали, пресыщенные, на простынях, тяжело дыша и приходя в себя после очередного потрясающего секса, способного всколыхнуть не только тело, но и душу. И даже уже натянув футболку Джозефа и уютно свернувшись под одеялом, Теннисон все не могла перестать думать о сказанном.

Быть полезной. Отыскать цель в жизни. Найти применение своим талантам.

На следующий день Теннисон позвонила в городской штаб волонтеров и записалась для работы в качестве наставника. На собеседовании она сразу нашла общий язык с директором центра консультаций Эннет Грэфтон. Поведала ей даже о своем самом большом, самом страшном грехе, из-за которого до сих пор терзали муки совести, – аборте, сделанном на первом курсе колледжа. Эннет поддержала расплакавшуюся Теннисон, сказала, что та храбрая и сильная, и дала ей то, чего еще никто не давал, – чувство освобождения от вины.

Теннисон никому не исповедовалась в том, что совершила, хотя и была «доброй» католичкой. Слова просто не шли, и даже просить об отпущении этого греха она не решалась. Тогда она побоялась сказать родителям, тем более что не знала, от кого ребенок – от Кита или от одного из двух других парней, с которыми она переспала, вернувшись с рождественских каникул. Разрыв причинил ей такую боль, что Теннисон изо всех сил старалась забыть бывшего бойфренда, смыть его вкус со своих губ. Она ходила по вечеринкам, занималась сексом с сокурсниками и впервые попробовала кокаин. Месяц спустя ее вырвало, когда она раскрашивала задник в театре. После того как на протяжении пяти дней ее тошнило по утрам, она поняла, что дело не в испорченной китайской еде, и купила тест на беременность. Он оказался положительным.

Теннисон было всего девятнадцать, она жила на студенческий заем, и ее ждала роль в весенней постановке театральной школы. С пересохшим от страха ртом девушка бросилась в больницу и записалась на процедуру. Две недели спустя последствия ошибки были ликвидированы. Полученный буклет о важности психологической поддержки после прерывания беременности Теннисон выкинула в мусор. С ней и так все будет в порядке.

Однако потом начались ночные кошмары, а иногда она целыми днями не могла думать ни о чем, кроме своего нерожденного ребенка – каким тот мог бы быть. Чувство вины потянуло за собой новые ошибки – Теннисон пыталась утопить его в алкоголе и наркотиках. Она окончательно сорвалась с катушек и на годы утратила контроль над собой.

Когда она наконец собралась, вышла за Стивена и впервые почувствовала, как толкается малыш Эндрю, то начала отсылать чеки в центры помощи женщинам, которые не могли самостоятельно справиться с потерей ребенка, будь то аборт или выкидыш. Только так Теннисон могла спокойно спать по ночам. Помогая другим, она хоть как-то искупала собственные ошибки.

Она моргнула – кто-то передал ей новую карту. Ох, как же легко воспоминания унесли в прошлое! Хорошо, что Эннет помогла найти место для них в сердце и быть честной с самой собой. Она рассказала о собственных абортах, о том, как с помощью пережитого помогает другим. Излив свою боль, Теннисон уже не чувствовала себя такой одинокой. Джозеф был прав – получить поддержку от того, кто прошел тот же путь, гораздо эффективнее, чем поделиться с человеком, не испытавшим подобных чувств.

– Мелли, Тини, мы хотим остаться еще на раунд, – окликнула Эмма от своего столика.

Невеста Эндрю раскраснелась от удовольствия, глаза у нее блестели. Теннисон махнула и улыбнулась, показывая, что услышала. Мелани вздохнула.

– Поскорее бы они поехали в клуб или куда там еще собирались! Наконец вернемся домой.

Это была самая длинная фраза, которую она произнесла за вечер – и самая сварливая. Конечно, Мелани все еще горевала по сестре, так что неудивительно, что сидела за коктейлями и фривольными подарками надутая, как лягушка. Хотя можно было бы ожидать более приподнятого настроения, особенно после разговора Теннисон с Китом. Она заскочила к нему в офис оставить чек за свою долю в залоге за ресторанчик, где пройдет репетиция свадебного ужина. Секретаршу визит нежданной гостьи застал врасплох. Конечно, она пришла без предупреждения, возможно, дело было в этом, но в то же время реакция показалась ей странной.

– Чем могу помочь? – осведомилась секретарша, убирая от рта гарнитуру, мешавшую говорить.

– Кит у себя? – поднимая новые солнечные очки на макушку, спросила Теннисон. На ней были крупные серьги, купленные мужем номер два (за ее деньги) во время отпуска в Афинах, и впервые надетое платье с цветочным рисунком и черным кружевом поверх. Она знала, что вид у нее шикарный и даже слегка обескураживающий – в руках она держала красную крокодиловую сумочку «Биркин». Вряд ли, правда, секретарша была в курсе, что та стоит как автомобиль.

– Э-э, кажется, у него встреча… – Девушка бросила нервный взгляд на двойные двери в святая святых – кабинет босса.

Теннисон посетило ощущение дежавю. Она уже была в таких обстоятельствах и знала, что делать.

– Не беспокойтесь, я сама войду, – проговорила она, быстрым шагом минуя стол и распахивая двери. Те не были даже заперты. Дилетант!

Войдя, она увидела Кита и телку, как ее там, рядышком на диване. Скинув туфли, та подогнула ступни под обтянутые юбкой бедра и опиралась рукой о плечо мужчины, рассматривая что-то в его «айпаде». Услышав звук открывающейся двери, оба отпрянули друг от друга, а женщина поскорее поправила волосы и опустила ноги.

– Ох, Теннисон, бога ради! Нельзя же так пугать! – Кит положил планшет на кофейный столик и поднялся, одергивая пиджак.


– И ты еще говоришь о Боге? – протянула та, со значением глядя на женщину, нашаривавшую ногами туфли.

Кит слегка смутился, но на его лицо быстро вернулась обычная уверенная ухмылка.

– Что привело тебя сюда?

– Деньги.

В еще большем замешательстве он переместился за свой стол и сел в мягкое кожаное кресло.

– Деньги?

Теннисон достала чек из сумочки.

– Моя доля залога за ресторанчик.

– А, ну да. Спасибо.

Кит сунул чек в ящик стола и выразительно посмотрел на гостью, намекая, что ей пора. Однако она не собиралась уходить, не переговорив сперва с глазу на глаз с тем, кого когда-то считала своей родственной душой. Теннисон ошиблась в этом – как и во многом другом, впрочем, так что открытие не сильно ее удивило.

Она повернулась к Шарлотте, которая уже пришла в себя и стояла поодаль, стиснув ладони в кулаки.

– Мне нужно поговорить с вашим боссом. Если не возражаете…

Та скользнула взглядом по красной сумочке и тут же заулыбалась. Вот кто явно знает цену «Биркин».

– О, разумеется. Я Шарлотта, кстати.

– Я помню, – откликнулась Теннисон, не заботясь ответным представлением.

Шарлотта выпрямилась.

– Что ж… Кит, тогда продолжим с того, на чем мы остановились, попозже. Мне все равно как раз нужно сделать несколько звонков.

Тот кивнул.

– Да, конечно.

Едва дверь закрылась, Теннисон обернулась к нему.

– Какого черта ты делаешь?

– Что, прости?

Она оперлась бедром о мягкий стул напротив его стола.

– В твоем яблоке завелся червячок, Кристофер.

– Ты на что-то намекаешь? Судя по тону, ты думаешь, что знаешь о чем-то, но на самом деле это не так.

Кит откинулся на спинку с видом полной уверенности, сложив руки в замок на своем плоском животе. Это самодовольство выводило Теннисон из себя. Кит во всей красе – высокомерие и одновременно улыбочка Чеширского кота: «Ну, ты же не веришь, что я мог так поступить? Я ведь совсем не такой!» Скользкий как уж.

– Знаешь, Кит, я долго по тебе скучала, тосковала по тому образу «золотого мальчика» – беспечного и с притягательной улыбкой… У нас с тобой было столько чудесных моментов! Ты заставлял меня плакать и смеяться, вызывал желание то стукнуть, то поцеловать… Девушки склонны романтизировать свою первую любовь. Но теперь я все больше и больше убеждаюсь, как мало у тебя на самом деле за душой.

Кит нахмурился.

– Если я правильно тебя понял, ты не только обвиняешь меня в непорядочном поведении, но еще и мудаком выставляешь? Ну спасибо, Тини. Мне только оскорблений не хватало вдобавок к подозрениям в супружеской измене. Чего, кстати, не было.

Многозначительно приподняв бровь, Теннисон указала взглядом на диван. Кит вскинул руки в воздух.

– Господи, мы просто просматривали кое-какие предложения! У нее ноги устали от туфель. Мы вместе работаем, а не спим!

– Любой бы так сказал.

Кит выпрямился.

– Не надо совать нос в наши дела только из-за того, что ты пытаешься примириться с Мелани! Ничего такого здесь не было. Я устал от подозрений! Почему-то все считают, что между нами с Шарлоттой происходит что-то неподобающее!

– Если что-то выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка…

– Это просто смешно! Нет у нас никакого романа! – Втянув воздух, он резко выдохнул.

Теннисон неплохо разбиралась в людях и легко распознавала ложь, с которой слишком часто сталкивалась в жизни. Похоже, Кит не врал. Однако это еще не значило, что он не на грани измены. Он сказал, что не спит с Шарлоттой, но не добавил – «и не собираюсь». Уютная сценка, которую нарушила Теннисон, внушала опасения. Возможно, Кит еще не обмакнул свой прутик в воду, однако та сама подбиралась к его ногам – напористая, стройная и с ужасно раздражающим смехом. Как будто осел ревет.

– Ладно, допустим. Мои отношения с Мелани здесь ни при чем. Нравится нам это или нет, после свадьбы наших детей мы станем одной семьей, и я не хочу, чтобы на нас сказались твои неверные решения. Поэтому прими мой совет – вырежи из яблока червяка, чтобы сохранить то, что еще осталось.