Битва свадеб
Часть 33 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Теннисон бросила на нее взгляд.
– Я тоже. Все время.
– Ты? Ты никогда ничего не боялась.
– Неправда. Я… ну ты же знаешь меня, Мелани. Мне всегда нужно показать, что я на высоте. Изобразить неуязвимость.
Та неуверенно улыбнулась дрожащими губами.
– Хочешь секрет?
Теннисон не ответила – именно из-за секрета они больше не были подругами. Точнее, из-за того, что она нарочно, пусть и с пьяных глаз, выболтала нескольким сотням гостей на свадьбе самую большую тайну семейства Бревардов. И ко всяким секретам теперь относилась с настороженностью.
– Мне не хватало того, какая я с тобой рядом.
От ее признания внутри у Теннисон будто рухнула какая-то преграда.
– Правда? И как тебя оставляли из-за меня после уроков или наказывали дома за поздние вылазки?
По щеке Мелани скатилась слеза.
– Да. Мы частенько попадали в передряги, но дело не в этом. Мне не особо нравится то, какой я стала. Постарела, потолстела, а уж как ко мне относятся другие… Я постоянно что-то улаживаю, позволяю всем на себе ездить, причем никто это не ценит… Лишь бы хоть кто-то обратил на меня внимание. Я как коврик у порога, по которому все ходят и вытирают о него грязные ноги. У меня нет ни одной настоящей подруги. Ну, может, есть парочка, но никто не зовет меня выпить по коктейлю или съездить куда-нибудь девичьей компанией. В общем, нет таких, чтобы с ними в огонь и в воду. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Про «в огонь и в воду»? Или про коврик?
Мелани слегка смешалась.
– И про то, и про другое, наверное.
Теннисон вдруг пришло в голову, что и у нее подруг не так уж много. Нет, конечно, на коктейли ее приглашали, некоторые даже приезжали несколько раз к ней в Колорадо или на мексиканский курорт, где у мужа номер три имелся домик… Однако ни одна не знала ее по-настоящему. Все это была лишь фальшивка, видимость дружбы. Никто не держал ее за руку, когда Теннисон плакала, не появлялся на пороге с печеньем или мороженым, когда у нее случался трудный день. Никого не волновала она сама. Никто не видел ее насквозь и не призывал к ответу. Не говорил ей «нет» или что она ведет себя глупо. У нее не было ни одной такой подруги… после Мелани.
А ту дружбу Теннисон растоптала из-за мужчины, будь он неладен. Не могла смириться, что Кит предпочел Мелани, хотя самой он был уже не особо и нужен. Просто всегда завидовала, что у той все есть – большой дом, роскошные машины, членство в чертовом загородном клубе… Не могла допустить, чтобы ей достался еще и бывший парень. И поэтому сделала то, что сделала, чтобы разрушить «идеальный» мир подруги. Надо же было быть такой стервой!
– Я понимаю, о чем ты, но, Мелли, порой нужно и о себе вспомнить.
Теннисон сказала это в основном потому, что не отваживалась сказать о главном даже самой себе, не то что Мелани. Или, возможно, дело было в новом открытии – до чего же Теннисон недоставало их дружбы. Да и как признаться, что в двадцать три совершила две свои главные ошибки? А потом много лет сожалела о них, пытаясь искупить одну деньгами и притворяясь, что вторая неважна. И слишком долго гналась за счастьем, которое так в итоге и не поймала. Все потому, что не желала мириться со своей прежней жизнью, в которой была унизительно беспомощной, вот и постаралась убежать от нее, купив себе новую.
– Да, ты права, – кивнула Мелани. – Знаю, нужно уметь за себя постоять перед родными. Просто у меня не получается.
Теннисон вытащила несколько бумажных салфеток из стоявшей рядом коробки.
– Вот, держи.
Мелани, взяв, высморкалась в одну и утерла глаза другой.
– Спасибо. В который раз ты мне их передаешь за последнее время?
– Ну, сейчас столько эмоций… Всегда пожалуйста.
– Я правда тебе благодарна. И за то, что ты пришла, хотя и не должна была, тоже.
– Что она здесь делает?! – прозвенело в комнате.
У Теннисон упало сердце. В проеме стояла Энн Бревард; ее лицо искажала ярость. Рядом была еще одна женщина с вытянутой, лошадиной физиономией и действительно большими зубами.
– Мама, Теннисон заглянула нас проведать, – проговорила Мелани, вставая и успокаивающим жестом поднимая руки.
– А теперь может уходить, – ледяным, как арктический шторм, голосом отозвалась Энн.
Позади двух женщин в проеме появился Джозеф с закрытыми полукруглыми крышками стаканчиками в картонном держателе.
– У меня тут кофе. Думаю, это сейчас никому не повредит.
Мужчина проскользнул мимо разъяренной азиатки, мягко ей улыбнувшись, и направился к Теннисон и Мелани. Энн вошла следом, глаза ее метали молнии.
– Не знаю, кто этот человек и зачем он здесь, но ты должна уйти! Тебе здесь не рады!
Она остановилась прямо перед Теннисон, указывая на нее пальцем, в своем черном платье, в котором была на празднике, безупречно опрятная, в противовес растрепанной дочери. Выждав секунду, другую, даже третью, Энн надменно вздернула идеально прорисованные брови.
– Я пришла не к вам, миссис Бревард. Я здесь ради Мелани.
Теннисон вдруг ощутила прилив благодарности к Джозефу за то, что тот не бросил ее у входа. Сейчас он стоял рядом, весь подобравшись, настороженно наблюдая за происходящим.
– Мелани ты тоже не нужна. Уходи. Немедленно!
– Мэм, – поднял руку Джозеф, – Теннисон не обязана никуда уходить. Это общественное место.
Энн повернулась к нему, словно переместив прицел с красной лазерной точкой на другую цель.
– Возможно, и так, но среди нас этой женщине места нет. Идем отсюда, Мелани.
Та, шагнувшая было к матери, остановилась.
– Что? Нет!
Энн, обернувшись, посмотрела на дочь удивленно-вопросительным взглядом. Теннисон видела его много раз, и он всегда действовал на Мелани безотказно.
– Прошу прощения?!
– Ты меня слышала. Довольно с меня всего… этого. – Мелани неопределенно обвела вокруг рукой. – Пора положить конец.
– Этому никогда не будет конца, – откликнулась Энн, разворачиваясь. – Никогда!
– Будет, мама. Хватит с нас ненависти и раздоров. Теннисон, в отличие от многих, пришла сюда, и я не намерена ее выгонять.
Энн бросила на Теннисон через плечо ледяной взгляд.
– Прекрасно. Поступай как знаешь. Впрочем, ты всегда так и делала.
И вышла. Мелани, посмотрев на Теннисон, пожала плечами. Потом села – дожидаться известий о сестре. То, что для матери собственное эго оказалось важнее чувств к дочери, делало ситуацию еще более трагичной. И заставило Теннисон ощутить нечто давно забытое – чувство преданности подруге.
Женщина с лошадиным лицом, бросив напоследок извиняющийся взгляд, тоже удалилась. Джозеф протянул Теннисон картонный держатель, но та отрицательно покачала головой. Кофе сейчас хотелось меньше всего. Бывшая подруга, однако, взяла стаканчик и подняла глаза на красавца-полицейского.
– Я Мелани, кстати.
Он вопросительно качнул пакетиком с искусственными сливками. Она приняла и его.
– Я Джозеф. Друг Теннисон. – Полицейский продемонстрировал свою чарующую улыбку.
– Хорошо, что у нее есть такой друг. Нам всем не помешал бы кто-то вроде вас.
Теннисон посмотрела на Джозефа. Их глаза встретились, и в его взгляде мелькнуло: «Ничего не понимаю». Она пока могла только беззвучно прошептать одними губами: «Спасибо тебе» – тому, кто не только проводил ее сюда, но и по собственной инициативе принес кофе. Такого мужчины у нее не было за всю ее жизнь, не считая отца. Бывшая подруга права – Теннисон давно нуждалась в таком человеке.
– У нас с Мелани сложная история взаимоотношений, – проговорила наконец она.
– Это я понял, – откликнулся Джозеф.
Мелани добавила в кофе сливки и взяла с держателя палочку для помешивания.
– Все началось с выбора колледжа. Теннисон отправилась в Нью-Йорк, чтобы стать знаменитой, а мы с Китом ограничились Луизианским университетом.
Поняв, что ждать, кажется, придется долго, Теннисон все же взяла кофе и себе.
– И потом они влюбились друг в друга.
Джозеф кивнул.
– Так, а кто такой Кит?
Теннисон бросила короткий взгляд на бывшую подругу, потом повернулась к полицейскому:
– Муж Мелани. Но до того он был моим парнем. С этого-то все и началось… и закончилось тоже.
Глава 17
День свадьбы Кита и Мелани, 1996 год
Мелани сжала губы и потерла одну об другую, чтобы помада легла ровнее, поправила фату и в последний раз бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Вид был просто идеальный, в основном благодаря сестре, которая завила ей волосы, создав «гламурный и одновременно естественный» образ. Правда, в процессе она едва не расплакалась – Хиллари всегда отличалась сентиментальностью.
– Потрясно выглядишь, Мелани, – проговорила Кэрри Карлайл, подружка невесты, стоявшая сзади, тоже подкрашивая губы. – Зуб даю, когда Кит увидит тебя идущей к алтарю, так язык и вывалит, как старый охотничий пес.
Мелани улыбнулась. Кэрри, ее подруга по колледжу, была из Миндена, небольшого городка неподалеку, и любила щегольнуть деревенскими эвфемизмами. Хотя на самом деле все знали, что выросла она отнюдь не на ферме, а в большом старинном доме на главной улице, имела солидный счет в банке и новенькое бальное платье.
– Я тоже. Все время.
– Ты? Ты никогда ничего не боялась.
– Неправда. Я… ну ты же знаешь меня, Мелани. Мне всегда нужно показать, что я на высоте. Изобразить неуязвимость.
Та неуверенно улыбнулась дрожащими губами.
– Хочешь секрет?
Теннисон не ответила – именно из-за секрета они больше не были подругами. Точнее, из-за того, что она нарочно, пусть и с пьяных глаз, выболтала нескольким сотням гостей на свадьбе самую большую тайну семейства Бревардов. И ко всяким секретам теперь относилась с настороженностью.
– Мне не хватало того, какая я с тобой рядом.
От ее признания внутри у Теннисон будто рухнула какая-то преграда.
– Правда? И как тебя оставляли из-за меня после уроков или наказывали дома за поздние вылазки?
По щеке Мелани скатилась слеза.
– Да. Мы частенько попадали в передряги, но дело не в этом. Мне не особо нравится то, какой я стала. Постарела, потолстела, а уж как ко мне относятся другие… Я постоянно что-то улаживаю, позволяю всем на себе ездить, причем никто это не ценит… Лишь бы хоть кто-то обратил на меня внимание. Я как коврик у порога, по которому все ходят и вытирают о него грязные ноги. У меня нет ни одной настоящей подруги. Ну, может, есть парочка, но никто не зовет меня выпить по коктейлю или съездить куда-нибудь девичьей компанией. В общем, нет таких, чтобы с ними в огонь и в воду. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Про «в огонь и в воду»? Или про коврик?
Мелани слегка смешалась.
– И про то, и про другое, наверное.
Теннисон вдруг пришло в голову, что и у нее подруг не так уж много. Нет, конечно, на коктейли ее приглашали, некоторые даже приезжали несколько раз к ней в Колорадо или на мексиканский курорт, где у мужа номер три имелся домик… Однако ни одна не знала ее по-настоящему. Все это была лишь фальшивка, видимость дружбы. Никто не держал ее за руку, когда Теннисон плакала, не появлялся на пороге с печеньем или мороженым, когда у нее случался трудный день. Никого не волновала она сама. Никто не видел ее насквозь и не призывал к ответу. Не говорил ей «нет» или что она ведет себя глупо. У нее не было ни одной такой подруги… после Мелани.
А ту дружбу Теннисон растоптала из-за мужчины, будь он неладен. Не могла смириться, что Кит предпочел Мелани, хотя самой он был уже не особо и нужен. Просто всегда завидовала, что у той все есть – большой дом, роскошные машины, членство в чертовом загородном клубе… Не могла допустить, чтобы ей достался еще и бывший парень. И поэтому сделала то, что сделала, чтобы разрушить «идеальный» мир подруги. Надо же было быть такой стервой!
– Я понимаю, о чем ты, но, Мелли, порой нужно и о себе вспомнить.
Теннисон сказала это в основном потому, что не отваживалась сказать о главном даже самой себе, не то что Мелани. Или, возможно, дело было в новом открытии – до чего же Теннисон недоставало их дружбы. Да и как признаться, что в двадцать три совершила две свои главные ошибки? А потом много лет сожалела о них, пытаясь искупить одну деньгами и притворяясь, что вторая неважна. И слишком долго гналась за счастьем, которое так в итоге и не поймала. Все потому, что не желала мириться со своей прежней жизнью, в которой была унизительно беспомощной, вот и постаралась убежать от нее, купив себе новую.
– Да, ты права, – кивнула Мелани. – Знаю, нужно уметь за себя постоять перед родными. Просто у меня не получается.
Теннисон вытащила несколько бумажных салфеток из стоявшей рядом коробки.
– Вот, держи.
Мелани, взяв, высморкалась в одну и утерла глаза другой.
– Спасибо. В который раз ты мне их передаешь за последнее время?
– Ну, сейчас столько эмоций… Всегда пожалуйста.
– Я правда тебе благодарна. И за то, что ты пришла, хотя и не должна была, тоже.
– Что она здесь делает?! – прозвенело в комнате.
У Теннисон упало сердце. В проеме стояла Энн Бревард; ее лицо искажала ярость. Рядом была еще одна женщина с вытянутой, лошадиной физиономией и действительно большими зубами.
– Мама, Теннисон заглянула нас проведать, – проговорила Мелани, вставая и успокаивающим жестом поднимая руки.
– А теперь может уходить, – ледяным, как арктический шторм, голосом отозвалась Энн.
Позади двух женщин в проеме появился Джозеф с закрытыми полукруглыми крышками стаканчиками в картонном держателе.
– У меня тут кофе. Думаю, это сейчас никому не повредит.
Мужчина проскользнул мимо разъяренной азиатки, мягко ей улыбнувшись, и направился к Теннисон и Мелани. Энн вошла следом, глаза ее метали молнии.
– Не знаю, кто этот человек и зачем он здесь, но ты должна уйти! Тебе здесь не рады!
Она остановилась прямо перед Теннисон, указывая на нее пальцем, в своем черном платье, в котором была на празднике, безупречно опрятная, в противовес растрепанной дочери. Выждав секунду, другую, даже третью, Энн надменно вздернула идеально прорисованные брови.
– Я пришла не к вам, миссис Бревард. Я здесь ради Мелани.
Теннисон вдруг ощутила прилив благодарности к Джозефу за то, что тот не бросил ее у входа. Сейчас он стоял рядом, весь подобравшись, настороженно наблюдая за происходящим.
– Мелани ты тоже не нужна. Уходи. Немедленно!
– Мэм, – поднял руку Джозеф, – Теннисон не обязана никуда уходить. Это общественное место.
Энн повернулась к нему, словно переместив прицел с красной лазерной точкой на другую цель.
– Возможно, и так, но среди нас этой женщине места нет. Идем отсюда, Мелани.
Та, шагнувшая было к матери, остановилась.
– Что? Нет!
Энн, обернувшись, посмотрела на дочь удивленно-вопросительным взглядом. Теннисон видела его много раз, и он всегда действовал на Мелани безотказно.
– Прошу прощения?!
– Ты меня слышала. Довольно с меня всего… этого. – Мелани неопределенно обвела вокруг рукой. – Пора положить конец.
– Этому никогда не будет конца, – откликнулась Энн, разворачиваясь. – Никогда!
– Будет, мама. Хватит с нас ненависти и раздоров. Теннисон, в отличие от многих, пришла сюда, и я не намерена ее выгонять.
Энн бросила на Теннисон через плечо ледяной взгляд.
– Прекрасно. Поступай как знаешь. Впрочем, ты всегда так и делала.
И вышла. Мелани, посмотрев на Теннисон, пожала плечами. Потом села – дожидаться известий о сестре. То, что для матери собственное эго оказалось важнее чувств к дочери, делало ситуацию еще более трагичной. И заставило Теннисон ощутить нечто давно забытое – чувство преданности подруге.
Женщина с лошадиным лицом, бросив напоследок извиняющийся взгляд, тоже удалилась. Джозеф протянул Теннисон картонный держатель, но та отрицательно покачала головой. Кофе сейчас хотелось меньше всего. Бывшая подруга, однако, взяла стаканчик и подняла глаза на красавца-полицейского.
– Я Мелани, кстати.
Он вопросительно качнул пакетиком с искусственными сливками. Она приняла и его.
– Я Джозеф. Друг Теннисон. – Полицейский продемонстрировал свою чарующую улыбку.
– Хорошо, что у нее есть такой друг. Нам всем не помешал бы кто-то вроде вас.
Теннисон посмотрела на Джозефа. Их глаза встретились, и в его взгляде мелькнуло: «Ничего не понимаю». Она пока могла только беззвучно прошептать одними губами: «Спасибо тебе» – тому, кто не только проводил ее сюда, но и по собственной инициативе принес кофе. Такого мужчины у нее не было за всю ее жизнь, не считая отца. Бывшая подруга права – Теннисон давно нуждалась в таком человеке.
– У нас с Мелани сложная история взаимоотношений, – проговорила наконец она.
– Это я понял, – откликнулся Джозеф.
Мелани добавила в кофе сливки и взяла с держателя палочку для помешивания.
– Все началось с выбора колледжа. Теннисон отправилась в Нью-Йорк, чтобы стать знаменитой, а мы с Китом ограничились Луизианским университетом.
Поняв, что ждать, кажется, придется долго, Теннисон все же взяла кофе и себе.
– И потом они влюбились друг в друга.
Джозеф кивнул.
– Так, а кто такой Кит?
Теннисон бросила короткий взгляд на бывшую подругу, потом повернулась к полицейскому:
– Муж Мелани. Но до того он был моим парнем. С этого-то все и началось… и закончилось тоже.
Глава 17
День свадьбы Кита и Мелани, 1996 год
Мелани сжала губы и потерла одну об другую, чтобы помада легла ровнее, поправила фату и в последний раз бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Вид был просто идеальный, в основном благодаря сестре, которая завила ей волосы, создав «гламурный и одновременно естественный» образ. Правда, в процессе она едва не расплакалась – Хиллари всегда отличалась сентиментальностью.
– Потрясно выглядишь, Мелани, – проговорила Кэрри Карлайл, подружка невесты, стоявшая сзади, тоже подкрашивая губы. – Зуб даю, когда Кит увидит тебя идущей к алтарю, так язык и вывалит, как старый охотничий пес.
Мелани улыбнулась. Кэрри, ее подруга по колледжу, была из Миндена, небольшого городка неподалеку, и любила щегольнуть деревенскими эвфемизмами. Хотя на самом деле все знали, что выросла она отнюдь не на ферме, а в большом старинном доме на главной улице, имела солидный счет в банке и новенькое бальное платье.