Битва свадеб
Часть 27 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Бедра Джозефа крепко прижались к ягодицам и принялись тереться о них. Вот теперь ноги у Теннисон подогнулись по-настоящему. Мягкий смешок ей в затылок заставил тоже улыбнуться…
– Да нет… Мам, давай закругляться. Не нужно тебе платье, а мне надо идти – тут один полицейский жаждет меня допросить.
– И обыскать, – прорычал тот ей на ухо, разворачивая к себе. Теннисон улыбнулась счастливой улыбкой, заметив блеск в его глазах. Очень счастливой. Она была практически уверена, что сегодня полицейский Джозеф Ретт сделает ее день.
– О Господи, у тебя проблемы?! – Голос матери стал пронзительным, в нем послышалась паника.
– Очень на это рассчитываю. – Теннисон, не выдержав, рассмеялась. – Надеюсь, он поймет, какой плохой девочкой я была, и, может, даже наденет на меня наручники.
– Теннисон Мэри О’Рурк, скажи мне, что ты шутишь!
Губы Джозефа тем временем спускались все ниже к груди. Руки тоже не оставались без дела. У Теннисон вырвался вздох, когда полицейский зашел за рамки обычного обыска…
– Шучу, шучу. Честно. Мне правда пора, мам.
– Точно все в порядке? Ты странно разговариваешь, как будто задыхаешься и… Ох… – Голос в трубке умолк.
Теннисон засмеялась.
– До скорого, мам.
– Господи, Тини, ты меня в гроб вгонишь! Ладно, пока. – И мать повесила трубку.
Теннисон бросила телефон на стол.
– У мамы все нормально. Пойдем в душ.
Джозеф, подняв глаза, подхватил ее на руки. Она обвила его ногами, и он на секунду прижал ее к столу, давая возможность оценить, насколько он готов к продолжению.
– Это ваша дубинка, господин полицейский? – пошутила она, покусывая его за мочку уха.
– Скоро узнаешь, – рассмеялся он, подхватывая Теннисон под зад. – Хорошо, что я в курсе, где у тебя спальня.
Она накрыла рот Джозефа своим и целовала его со всей страстью, на которую только была способна, пока он тащил ее по коридору.
– Как я благодарна тому еноту! Лучшие звери во всем царстве животных!
Когда они добрались до ванной, мужчина опустил Теннисон на столешницу между двух раковин и так страстно впился ей в губы, что у нее поджались пальцы на ногах, коснувшись гладкой белой поверхности выдвижных ящичков.
– Да, я теперь их тоже обожаю. По поводу душа… – Джозеф бросил взгляд на большую кабину с дверью от пола до потолка. – Мы ведь не хотим намочить одежду?
Час спустя Теннисон, перевернувшись и сонно моргая, посмотрела на Джозефа. Тот лежал на спине посреди большой двуспальной кровати, очень похожий на того самого крупного енота, которого они прогоняли отсюда больше месяца назад. Довольный, пресытившийся и, пожалуй, слегка опасный. Во всяком случае, в постели. Что есть, то есть. Кто бы мог подумать, что застегнутый на все пуговицы полицейский обернется таким диким зверем – сначала в душе, затем прижав ее к стене и наконец на мягком покрывале гусиного пуха… Это было нечто!
– Ты просто подарок судьбы. Каждый день новые приятности… Можно подумать, сейчас Рождество, – проговорила Теннисон, водя указательным пальцем по волосатой груди Джозефа.
– М-м?
– Завтра вечеринка с подарками для невесты моего сына. Я устраиваю праздник в итальянском стиле, и организатор будет здесь через полчаса…
– Ты что, выставляешь меня за дверь? – сонно улыбнулся он.
– Нет… Хотя вообще-то да. Вроде того.
Сев в кровати, Теннисон прикрыла грудь руками.
– Не надо, она слишком прекрасна.
Убрав ладони, он притянул ее к себе и по очереди поцеловал соски. Теннисон немедленно захотелось снова его оседлать. У обоих немного сбилось дыхание. Можно было бы зайти еще на один круг, однако Марк и правда грозил появиться с минуты на минуту. Он всякий раз подчеркивал, что никогда не опаздывает, что пунктуальность в его деле решает все, и ожидал такого же отношения от клиентов в этом «крайне важном» деле.
Поэтому Теннисон отстранилась.
– Да, хорошая работа. – Она бросила взгляд вниз на своих девочек. – Пришлось заняться ими после того, как я выкормила Эндрю. Что дети делают с твоим телом – это просто кошмар.
– И с кошельком тоже. Особенно девочки. Мои еще мелкие, и то уже началось: только такие марки одежды с обувью и никаких других. С мальчишками проще, верно?
– Пока они не становятся подростками и не начинают требовать пикап, аудиосистему и кроссовки «Найк» новой модели. И в магазин приходится ходить по три раза в неделю, чтобы хоть что-то оставалось самой пожевать. Ну, в моем случае – заказывать доставку. Вот по этой части жизни на Манхэттене я скучаю…
– Э-э, полагаю, у нас здесь тоже есть доставка. Не совсем уж мы отсталые. Так, наполовину. – Джозеф сел на кровати и осмотрелся в поисках одежды.
– Все осталось в ванной. – Теннисон взяла с изножья покрывало из ангоры и набросила на себя. Заметив грусть на его лице, она добавила: – Можешь прийти завтра вечером. Мать на несколько дней уедет с сестрой к ней в Накитош, а у меня останется куча изысканной итальянской еды. Тирамису и пирожные с бренди.
Он натянул трусы. В ярко освещенной ванной Теннисон успела заметить, какие великолепные у него ягодицы – словно из отполированного твердого камня, как у мужчин-моделей. Теперь была ее очередь сделать грустную мину. Джозеф в ответ улыбнулся.
– Пирожные меня не очень прельщают, – откликнулся он, натягивая футболку и приглаживая волосы рукой. На самом деле это было излишне – слишком короткие, они нисколько не растрепались под пальцами Теннисон, – но он, очевидно, придавал большое значение тому, чтобы выглядеть опрятно.
– Хорошо, будет еще итальянское пиво – «Перони» и «Гиза» – и куча всяких прикольных коктейлей.
Он надел шорты, по привычке заправив в них футболку, чем вызвал улыбку у Теннисон.
– Э-э, я вообще-то не пью…
– Не пьешь? Ты что, святой? Или пуританин? – пошутила она.
– А они еще сохранились? – поинтересовался Джозеф, высунув голову из ванной.
Она хихикнула.
– Не знаю, но как же ты живешь без выпивки?
– Вообще-то я потому и не пью, что постоянно вижу, как она обрывает жизнь. Вот уже пять лет ни капли.
Он подхватил носок и стал озираться в поисках второго. Теннисон указала на бельевую корзину, Джозеф поднял его и натянул на ногу. Затем, подняв глаза, улыбнулся.
Господи, что за улыбка! И как только Теннисон угораздило так быстро в него втюриться? Он выглядел просто потрясающе со своей выправкой, полувоенной стрижкой и заправленной в шорты футболкой. А еще каменный пресс и такой же зад! А чудные голубые глаза?! Ну и в соцсетях он писал неглупые вещи – так что нельзя сказать, будто Теннисон видела в нем просто кусок мяса.
– Что ж, если не хочешь десерт или глоток холодненького, то как насчет меня?
Она откинула покрывало и, откинувшись назад, приняла свою самую крышесносящую позу, словно девушка со страниц календаря, – грудь смотрит вверх, спина выгнута, ноги согнуты в коленях. Джозеф, прекратив завязывать шнурки, так и впился в нее взглядом.
– Вот тут я еще добавки попрошу!
Теннисон улыбнулась.
– Значит, до завтра?
– Нужно посмотреть мой график.
Она надула губки и приподняла грудь ладонями.
– Причем немедленно. – Джозеф взял телефон. – Угу, я как раз должен поддерживать порядок в вашем квартале. Так что, пожалуй, смогу заглянуть.
Теннисон рассмеялась и вновь завернулась в покрывало.
– Отлично. Надеюсь, что «служить и защищать» – не пустые слова. Особенно первое. Желательно несколько раз.
Джозеф, вернувшись из ванной, обхватил Теннисон руками и страстно поцеловал.
– Если не хочешь, чтобы я обслужил тебя прямо сейчас, когда вот-вот придет твой модный свадебный организатор, хватит напоминать мне о том, чего я буду лишен ближайшие двадцать четыре часа.
Теннисон несколько раз быстро чмокнула его в подбородок и наконец отстранилась.
– Господи, все это такое безумие…
– Что? Доставлять друг другу удовольствие?
Она именно так об этом и думала, однако от его слов – что ничего большего тут нет, – слегка… погрустнела. Странно, ведь сама после всех неудачных отношений решила: отныне ничего серьезного. По большей части ей нравилось быть одной, да и не ограничивать себя в кавалерах приятно. Бывало, конечно, попадались всякие уроды, зато о них весело было потом рассказывать подругам. Так что и с Джозефом она не собиралась связывать себя обязательствами. В конце концов, у них нет практически ничего общего…
Хотя, надо признать, как любовник он просто невероятен… и вообще он ей нравился. Вроде бы. На самом деле она практически его не знала – они и виделись-то раза четыре за эти несколько недель. Плюс треп ни о чем в соцсетях. Так откуда же обида на то, что Джозеф не хочет подпускать ее слишком близко? Ведь Теннисон сама этого добивалась?
– Да, ты прав. Просто слишком быстро все случилось. Обычно я не прыгаю к мужчине в постель. Только как минимум после трех свиданий и хорошей бутылки вина.
Он снова крепко ее поцеловал.
– Ты и не запрыгивала ко мне в постель. Скорее, в душ.
– Ты меня понял.
Он шагнул к двери, и как раз позвонили в дверь.
– Лучше оденься. Хотя, скажу честно, нагишом и с растрепанными волосами ты выглядишь фантастически.
Теннисон, поднявшись, позволила покрывалу снова упасть.
– Как думаешь, могу я открыть дверь в таком виде?
– Серьезно, женщина, ты меня просто убиваешь! Накинь уже что-нибудь, пока я не взял тебя под стражу еще на часок-другой, чтобы как следует обыскать. – Он по-волчьи ухмыльнулся и двинулся к выходу. – Я впущу твоего свадебного организатора, а сам пойду.
– Да нет… Мам, давай закругляться. Не нужно тебе платье, а мне надо идти – тут один полицейский жаждет меня допросить.
– И обыскать, – прорычал тот ей на ухо, разворачивая к себе. Теннисон улыбнулась счастливой улыбкой, заметив блеск в его глазах. Очень счастливой. Она была практически уверена, что сегодня полицейский Джозеф Ретт сделает ее день.
– О Господи, у тебя проблемы?! – Голос матери стал пронзительным, в нем послышалась паника.
– Очень на это рассчитываю. – Теннисон, не выдержав, рассмеялась. – Надеюсь, он поймет, какой плохой девочкой я была, и, может, даже наденет на меня наручники.
– Теннисон Мэри О’Рурк, скажи мне, что ты шутишь!
Губы Джозефа тем временем спускались все ниже к груди. Руки тоже не оставались без дела. У Теннисон вырвался вздох, когда полицейский зашел за рамки обычного обыска…
– Шучу, шучу. Честно. Мне правда пора, мам.
– Точно все в порядке? Ты странно разговариваешь, как будто задыхаешься и… Ох… – Голос в трубке умолк.
Теннисон засмеялась.
– До скорого, мам.
– Господи, Тини, ты меня в гроб вгонишь! Ладно, пока. – И мать повесила трубку.
Теннисон бросила телефон на стол.
– У мамы все нормально. Пойдем в душ.
Джозеф, подняв глаза, подхватил ее на руки. Она обвила его ногами, и он на секунду прижал ее к столу, давая возможность оценить, насколько он готов к продолжению.
– Это ваша дубинка, господин полицейский? – пошутила она, покусывая его за мочку уха.
– Скоро узнаешь, – рассмеялся он, подхватывая Теннисон под зад. – Хорошо, что я в курсе, где у тебя спальня.
Она накрыла рот Джозефа своим и целовала его со всей страстью, на которую только была способна, пока он тащил ее по коридору.
– Как я благодарна тому еноту! Лучшие звери во всем царстве животных!
Когда они добрались до ванной, мужчина опустил Теннисон на столешницу между двух раковин и так страстно впился ей в губы, что у нее поджались пальцы на ногах, коснувшись гладкой белой поверхности выдвижных ящичков.
– Да, я теперь их тоже обожаю. По поводу душа… – Джозеф бросил взгляд на большую кабину с дверью от пола до потолка. – Мы ведь не хотим намочить одежду?
Час спустя Теннисон, перевернувшись и сонно моргая, посмотрела на Джозефа. Тот лежал на спине посреди большой двуспальной кровати, очень похожий на того самого крупного енота, которого они прогоняли отсюда больше месяца назад. Довольный, пресытившийся и, пожалуй, слегка опасный. Во всяком случае, в постели. Что есть, то есть. Кто бы мог подумать, что застегнутый на все пуговицы полицейский обернется таким диким зверем – сначала в душе, затем прижав ее к стене и наконец на мягком покрывале гусиного пуха… Это было нечто!
– Ты просто подарок судьбы. Каждый день новые приятности… Можно подумать, сейчас Рождество, – проговорила Теннисон, водя указательным пальцем по волосатой груди Джозефа.
– М-м?
– Завтра вечеринка с подарками для невесты моего сына. Я устраиваю праздник в итальянском стиле, и организатор будет здесь через полчаса…
– Ты что, выставляешь меня за дверь? – сонно улыбнулся он.
– Нет… Хотя вообще-то да. Вроде того.
Сев в кровати, Теннисон прикрыла грудь руками.
– Не надо, она слишком прекрасна.
Убрав ладони, он притянул ее к себе и по очереди поцеловал соски. Теннисон немедленно захотелось снова его оседлать. У обоих немного сбилось дыхание. Можно было бы зайти еще на один круг, однако Марк и правда грозил появиться с минуты на минуту. Он всякий раз подчеркивал, что никогда не опаздывает, что пунктуальность в его деле решает все, и ожидал такого же отношения от клиентов в этом «крайне важном» деле.
Поэтому Теннисон отстранилась.
– Да, хорошая работа. – Она бросила взгляд вниз на своих девочек. – Пришлось заняться ими после того, как я выкормила Эндрю. Что дети делают с твоим телом – это просто кошмар.
– И с кошельком тоже. Особенно девочки. Мои еще мелкие, и то уже началось: только такие марки одежды с обувью и никаких других. С мальчишками проще, верно?
– Пока они не становятся подростками и не начинают требовать пикап, аудиосистему и кроссовки «Найк» новой модели. И в магазин приходится ходить по три раза в неделю, чтобы хоть что-то оставалось самой пожевать. Ну, в моем случае – заказывать доставку. Вот по этой части жизни на Манхэттене я скучаю…
– Э-э, полагаю, у нас здесь тоже есть доставка. Не совсем уж мы отсталые. Так, наполовину. – Джозеф сел на кровати и осмотрелся в поисках одежды.
– Все осталось в ванной. – Теннисон взяла с изножья покрывало из ангоры и набросила на себя. Заметив грусть на его лице, она добавила: – Можешь прийти завтра вечером. Мать на несколько дней уедет с сестрой к ней в Накитош, а у меня останется куча изысканной итальянской еды. Тирамису и пирожные с бренди.
Он натянул трусы. В ярко освещенной ванной Теннисон успела заметить, какие великолепные у него ягодицы – словно из отполированного твердого камня, как у мужчин-моделей. Теперь была ее очередь сделать грустную мину. Джозеф в ответ улыбнулся.
– Пирожные меня не очень прельщают, – откликнулся он, натягивая футболку и приглаживая волосы рукой. На самом деле это было излишне – слишком короткие, они нисколько не растрепались под пальцами Теннисон, – но он, очевидно, придавал большое значение тому, чтобы выглядеть опрятно.
– Хорошо, будет еще итальянское пиво – «Перони» и «Гиза» – и куча всяких прикольных коктейлей.
Он надел шорты, по привычке заправив в них футболку, чем вызвал улыбку у Теннисон.
– Э-э, я вообще-то не пью…
– Не пьешь? Ты что, святой? Или пуританин? – пошутила она.
– А они еще сохранились? – поинтересовался Джозеф, высунув голову из ванной.
Она хихикнула.
– Не знаю, но как же ты живешь без выпивки?
– Вообще-то я потому и не пью, что постоянно вижу, как она обрывает жизнь. Вот уже пять лет ни капли.
Он подхватил носок и стал озираться в поисках второго. Теннисон указала на бельевую корзину, Джозеф поднял его и натянул на ногу. Затем, подняв глаза, улыбнулся.
Господи, что за улыбка! И как только Теннисон угораздило так быстро в него втюриться? Он выглядел просто потрясающе со своей выправкой, полувоенной стрижкой и заправленной в шорты футболкой. А еще каменный пресс и такой же зад! А чудные голубые глаза?! Ну и в соцсетях он писал неглупые вещи – так что нельзя сказать, будто Теннисон видела в нем просто кусок мяса.
– Что ж, если не хочешь десерт или глоток холодненького, то как насчет меня?
Она откинула покрывало и, откинувшись назад, приняла свою самую крышесносящую позу, словно девушка со страниц календаря, – грудь смотрит вверх, спина выгнута, ноги согнуты в коленях. Джозеф, прекратив завязывать шнурки, так и впился в нее взглядом.
– Вот тут я еще добавки попрошу!
Теннисон улыбнулась.
– Значит, до завтра?
– Нужно посмотреть мой график.
Она надула губки и приподняла грудь ладонями.
– Причем немедленно. – Джозеф взял телефон. – Угу, я как раз должен поддерживать порядок в вашем квартале. Так что, пожалуй, смогу заглянуть.
Теннисон рассмеялась и вновь завернулась в покрывало.
– Отлично. Надеюсь, что «служить и защищать» – не пустые слова. Особенно первое. Желательно несколько раз.
Джозеф, вернувшись из ванной, обхватил Теннисон руками и страстно поцеловал.
– Если не хочешь, чтобы я обслужил тебя прямо сейчас, когда вот-вот придет твой модный свадебный организатор, хватит напоминать мне о том, чего я буду лишен ближайшие двадцать четыре часа.
Теннисон несколько раз быстро чмокнула его в подбородок и наконец отстранилась.
– Господи, все это такое безумие…
– Что? Доставлять друг другу удовольствие?
Она именно так об этом и думала, однако от его слов – что ничего большего тут нет, – слегка… погрустнела. Странно, ведь сама после всех неудачных отношений решила: отныне ничего серьезного. По большей части ей нравилось быть одной, да и не ограничивать себя в кавалерах приятно. Бывало, конечно, попадались всякие уроды, зато о них весело было потом рассказывать подругам. Так что и с Джозефом она не собиралась связывать себя обязательствами. В конце концов, у них нет практически ничего общего…
Хотя, надо признать, как любовник он просто невероятен… и вообще он ей нравился. Вроде бы. На самом деле она практически его не знала – они и виделись-то раза четыре за эти несколько недель. Плюс треп ни о чем в соцсетях. Так откуда же обида на то, что Джозеф не хочет подпускать ее слишком близко? Ведь Теннисон сама этого добивалась?
– Да, ты прав. Просто слишком быстро все случилось. Обычно я не прыгаю к мужчине в постель. Только как минимум после трех свиданий и хорошей бутылки вина.
Он снова крепко ее поцеловал.
– Ты и не запрыгивала ко мне в постель. Скорее, в душ.
– Ты меня понял.
Он шагнул к двери, и как раз позвонили в дверь.
– Лучше оденься. Хотя, скажу честно, нагишом и с растрепанными волосами ты выглядишь фантастически.
Теннисон, поднявшись, позволила покрывалу снова упасть.
– Как думаешь, могу я открыть дверь в таком виде?
– Серьезно, женщина, ты меня просто убиваешь! Накинь уже что-нибудь, пока я не взял тебя под стражу еще на часок-другой, чтобы как следует обыскать. – Он по-волчьи ухмыльнулся и двинулся к выходу. – Я впущу твоего свадебного организатора, а сам пойду.