Битва свадеб

Она видела, что ее кокетство пришлось мужу по душе. Очко команде жен. Команда шлюх в пролете!

– Я буду воду с лимоном, – нарочито серьезно проговорила Шарлотта.

Ну-ну, и кто из нас теперь скучный? Как сказала Теннисон: «Ты такая скучная, Мелли!» Раньше так не было, уж об этом подруга всегда заботилась. Ох, как же классно они проводили вместе время! Приключения, которые они вечно находили на свои пятые точки, давали непередаваемое чувство свободы. И жизнь казалась как-то проще. Подумать только – все это из-за того, что тогда у Мелани была Теннисон, которая вечно ее тормошила, не давала раскисать, никогда не позволила бы ей купить очередную унылую тряпку вместо платья… Всего за несколько минут в той примерочной в «Стэнли Коршаке» Мелани вернулась к прежней себе. Точнее, ей пришлось, потому что ее нерешительность в конце концов достала Теннисон – та вышла из себя и заявила, что сама купит Мелани чертово платье, если она будет сомневаться из-за цены. А сцена с тортами? Сколько бурного веселья от того, что запросто можешь швырнуть в кого-то кусок бисквита с кремом и получить то же в ответ!

Пальцы Мелани перебирали тонкий тюль платья… Что сейчас сделала бы на ее месте Теннисон? Она нипочем не позволила бы Шарлотте одержать над собой верх, вот что!

Мелани перегнулась к пожилому джентльмену за соседним столиком.

– Извините, не угостите даму сигареткой?

– Конечно.

Тот улыбнулся и, щелчком выбив одну из пачки, протянул ей. Потом достал зажигалку и вопросительно приподнял бровь. Мелани кивнула, сунула сигарету в рот и сложила ладони ковшиком, прикрывая огонек от ветра. Глубоко затянулась и с удовлетворенным вздохом выпустила дым.

– Спасибо.

У Кита и Шарлотты, когда Мелани вновь обернулась к ним, вид был такой, словно она у них на глазах принесла в жертву младенца и напилась его крови.

– Что?

– Ты ведь не куришь… – от удивления брови Кита взлетели вверх.

Мелани улыбнулась – почти как Теннисон.

– Да нет, курю. Иногда.

– Кто ты и куда дела мою жену? – рассмеялся Кит.

Мелани ответила словами, которые ее бывшая лучшая подруга, а ныне заклятый враг произнесла неделю назад:

– Я могу быть той, кем хочу. Не больше, не меньше.





Глава 14




У Теннисон оставалось двадцать часов для подготовки к завтрашнему празднику, однако сейчас она могла думать только о мужчине, который стоял у нее на кухне в спортивных шортах, обтягивающей футболке (заправленной в шорты, разумеется) и кроссовках. Другими словами, блюститель порядка Джозеф Ретт выглядел просто восхитительно. В руке у него был одноразовый стаканчик с заправки, из которого полицейский задумчиво потягивал кофе, пока хозяйка готовила вафли. Ну, на самом деле просто сунула замороженные в тостер.

– Ты правда это ешь? – недоверчиво покосился на нее Джозеф. – Я думал, ты питаешься исключительно здоровой пищей.

– Это не завтрак, а перекус после упражнений. Вафли протеиновые, я их еще намажу арахисовым маслом. У меня было две тренировки подряд, умираю с голода.

Ничего не ответив, Джозеф наблюдал, как она достает банку с маслом (пониженной жирности) и разрезает клубнику, чтобы положить сверху. Теннисон едва вернулась домой с занятий по барре[15], вся потная и уставшая, как буквально следом подъехал Джозеф, выполняя свое обещание время от времени заглядывать. Он явно оценил, как она выглядит в шортах и короткой маечке из лайкры, и Теннисон пригласила его зайти проверить, все ли в доме безопасно. Тот усмехнулся, и она едва не попросила его потереть ей спинку в душе. И не только…

Эта мысль вызвала у Теннисон улыбку. Интересно, что бы он ответил? А на предложение завалиться потом вместе на чистые простыни? Ох, хоть бы бравый полицейский ответил «да»!

– Может, тебе тоже сделать? Ты не голоден?

– Нет, спасибо, я плотно позавтракал с утра.

– Значит, бак заправлен, к работе готов? Это хорошо…

Теннисон вытащила вздувшуюся вафлю и намазала ее толстым слоем арахисового масла. В животе заурчало от потрясающего запаха ванилина и поджаренных орехов. Местная клубника, купленная на фермерском рынке, щекотала нос ароматом лета.

– Может, расскажешь наконец что-нибудь о себе? По телефону мы только и болтали что про сериалы, поп-музыку и прочую ерунду. Ты сам из Шривпорта? В какую школу ходил? Был женат? Пойдешь со мной в душ? Дети есть?

Джозеф рассмеялся, и Теннисон почувствовала, что близка к оргазму. Черт, какой же все-таки невероятный красавчик! Несложно представить, как женщины всех возрастов нарочно превышают скорость на дороге, а потом умоляют полицейского, чтобы тот приказал им выйти из машины и обыскал с ног до головы своими великолепными руками – в качестве небольшой моральной компенсации за штраф…

– Мне нравится, как ты формулируешь вопросы!

Джозеф отставил свой кофе и обогнул кухонную стойку. Теннисон невозмутимо оставалась стоять на месте, только с кокетливой улыбкой взяла вафлю и откусила кусочек.

– М-м!..

Руки полицейского легли ей на талию, он придвинулся почти вплотную…

– Я из Аркадии, это в часе езды на восток отсюда. Закончил Луизианский технологический, специализация – бизнес. Разведен. С удовольствием. Детей двое.


Его глаза сияли голубым, подбородок казался высеченным из гранита. Густые брови – девушке такие пришлось бы выщипывать, – крохотная родинка на мочке уха, чувственный рот… О, ему найдется применение, раз уж его обладатель, кажется, не прочь.

– И сколько детям? – спросила Теннисон, откусывая еще кусочек, хотя на самом деле ей хотелось лизнуть шею Джозефа.

Он глубоко вдохнул, скользя глазами по ее губам.

– Пять и восемь. Обе девочки.

Теннисон, положив вафлю на стойку, обвила его шею руками.

– Я вижу, ты отлично умеешь играть в эту игру.

– В какую? – поинтересовался он, проводя пальцем по ее нижней губе, где осталось немного арахисового масла, и затем слизывая его. У нее слегка подогнулись колени.

– В ту, в которую мы играем. Притворяемся, что не хотим залезть друг к другу в штаны.

Она чуть коснулась губами местечка на горле, где бился пульс. Джозеф резко втянул воздух, и она откинула голову с хищной улыбкой. Однако он немедленно отплатил той же монетой, шагнув вперед и крепко прижавшись к Теннисон всем телом – именно там, где надо.

– Я думал, это такая тонкая прелюдия. Если ты считаешь, что уже достаточно, можем перейти к настоящей. Стой – у тебя есть какое-нибудь не девчачье мыло? Мне потом на работу, не хочу пахнуть, как лужайка с цветами.

Она привстала на цыпочки, потому что он был гораздо выше, и, коснувшись его губ своими, прошептала:

– Ты будешь пахнуть мной.

Кажется, он зарычал или издал еще какой-то голодный звук – разбираться было некогда. В следующий миг Джозеф уже окружал ее со всех сторон. Его губы прижались к ее, а руки ухватили за ягодицы и притянули к себе. Это было потрясающе. Целоваться он умел как никто и в ласках тоже знал толк. При таких навыках с обыском у Джозефа проблем наверняка не возникало – будь у нее при себе оружие, он нашел бы его в два счета.

Теннисон унеслась так далеко, что услышала телефон, только когда рингтон пошел по второму кругу.

– Джозеф, – пробормотала она, прижимаясь губами к его волосам. – Мне нужно ответить…

– М-м? – простонал тот куда-то ей в шею. Одна его рука уже залезла сзади в шорты, обхватив ее ягодицы, другая пробиралась под тугую ткань спортивного бюстгальтера. Соски Теннисон затвердели, трусики намокли – ей не было так хорошо уже, наверное, год. Или два. А то и три.

– Телефон. Это мама звонит. Нужно ответить.

Джозеф поднял на нее глаза, в которых так и плескалось желание.

– Ты серьезно?

– Я только быстренько выясню, все ли в порядке, и мы можем продолжить в моем большом душе с двумя насадками. – Она чмокнула его в подбородок и высвободилась из объятий.

Мама собиралась провести выходные с дочерью и посетить празднество. Бронте тоже должна была приехать сегодня вечером; они планировали устроить девичьи посиделки с вином и старыми фильмами. Лоретта О’Рурк считала, что сможет проделать весь путь от Техаса в одиночку на автомобиле, хотя Теннисон и пыталась купить ей билет на самолет. Однако, по словам матери, это было «слишком дорого и напряжно», хотя водила она ужасно и запросто могла заблудиться. Раньше она никогда не перезванивала дважды…

Теннисон подхватила телефон и вернулась в кухню, надеясь, что у Джозефа не пропадет запал. Тот стоял спиной, глядя в окно над раковиной. Забытая на стойке вафля покачивалась на краю.

– Мам? – проговорила Теннисон.

– А, привет. Слушай, не могу вспомнить – на празднике обязательно нужно быть в платье? Я с собой не взяла, но проезжала тут через Тайлер и вспомнила один миленький магазинчик, куда как-то заглядывала, вот и решила спросить. Наверное, все равно слишком поздно – вряд ли у меня будет время для шопинга. Хотя, может, Бронте со мной прогуляется по магазинам, если тебе некогда.

– Нет, платье не обязательно. У тебя ведь все нормально, да? Ты обычно не звонишь два раза подряд.

Джозеф обернулся с сексуальной полуулыбкой на губах. Если его интересовало, что такого важного в том звонке, чтобы оторваться от их занятия, теперь поймет, что Теннисон хорошая дочь. Разве это по-своему не привлекательно? Ну или по крайней мере ответственная, а не просто богатая сучка в поисках молодого любовника. Потому что она правда не такая. Хоть от молодого любовника и не откажется.

– Извини, не хотела тебя пугать, – с раскаянием проговорила мать. На заднем плане у нее играла музыка. – Просто вдруг это важно. Я не хочу разочаровать Эмму и Эндрю. Ну и, наверное, немного скучно стало. Все-таки долгая поездка. А ты чем сейчас занята?

Ответить: «Одним горячим полицейским»? Нет, лучше не стоит. Мать, ревностная католичка, не одобряла случайный секс. Хотя с сексом в отношениях у нее проблем не было. Более того, она горячо выступала за разные эксперименты. Однажды даже прислала какие-то крайне странные секс-игрушки с вечеринки «только для своих», где побывала с подругами. Теннисон не знала – то ли поблагодарить в ответ, то ли позвонить отцу.

– Э-э, завтрак готовлю, – выдавила она наконец, слегка задыхаясь от щекотавших шею губ Джозефа.

– М-м, какая ты солененькая, – прошептал он ей на ухо.

По ее спине пробежала дрожь. Его руки скользнули ниже, сплелись на животе и притянули Теннисон к груди мужчины.

– Ты ведь никогда не готовишь, – раздался голос матери в другом ухе.

– Ну, я это… воду поставила кипятить, – с трудом выговорила она, закрывая глаза. Пальцы Джозефа принялись восхитительно медленно кружить по коже, подбираясь к спортивному бюстгальтеру, а губы тем временем творили что-то непередаваемое с шеей.

– Зачем? – заинтригованно поинтересовалась мать.

– Э-э, для… чая.

Руки тем временем скользнули под лифчик и обхватили грудь. После пластики Теннисон не любила чересчур активные ласки, но то, что Джозеф делал с ее сосками, продолжая шептать и дышать ей на ухо, буквально сводило с ума. Она не могла думать не то что трезво – даже пьяно.

– Ты пьешь чай? – удивилась мать. – Никогда не знала, что он тебе нравится.