Билли Саммерс

Я засмеялся.

— Думаю, айовцы с тобой поспорят.

— Конечно. Особенно дети.

Это точно, подумал я.

— Ответь мне на один вопрос.

— Отвечу, если смогу.

— Как вообще мужчина за шестьдесят может хотеть такую девчонку, как Розали? Я не понимаю. Это… не знаю, какой-то абсурд.

— Может, он чувствует себя уязвимым? Или хочет посредством контакта с тобой вернуться в собственную юность, вспомнить, каково это — быть молодым и полным сил?

Элис быстро обдумала мои слова и отрезала:

— По-моему, чушь собачья.

Тут я был с ней солидарен.

— Нет, ты подумай. О чем Клэрку говорить с подростком? О политике? О событиях в мире? О своих телеканалах? А ей о чем с ним говорить? О чирлидинге и друзьях на «Фейсбуке»?

— Вряд ли ему нужны отношения. Мы сговорились на восьми тысячах долларов за час.

— То есть секс ради секса. Слепое желание обладать. Но это же так бессмысленно! Так глупо и пусто. Ради чего, для чего? Та девочка в Тихуане…

Она замолчала и какое-то время просто глядела в окно на айовские пейзажи. Потом что-то пробормотала, но совсем тихо, я не расслышал.

— Что?

— Чудовище. — Она по-прежнему смотрела на мертвые кукурузные просторы. — Я сказала: он чудовище.





* * *


Хэллоуин мы провели в Саут-Бенде, Индиана, а первое ноября — в Лок-Хейвене, Пенсильвания. Когда мы селились в отель, на телефон пришло сообщение от Джорджо.

Дж. Руссо: Петерсен, помощник РК, попросил выслать ему фотографию двоюродного брата Даррена Бирна. Отправь ее на judyb14455@aol.com. Она готова переслать бесплатно. Сказала, что с удовольствием подложит РК свинью.

Конечно, мне не понравилось, что Петерсену нужно мое фото, но меня это не удивило. Он все-таки его телохранитель, а не просто помощник.

Элис велела не волноваться: она подстрижет и уложит черный парик, который я надевал на штурм «Вышины» («Все-таки иногда полезно иметь сестру-парикмахера», — сказала она). Мы зашли в «Уолмарт». Элис купила очки-авиаторы и крем, который должен был придать моему лицу «ирландскую бледность». Еще маленькую золотую клипсу на левое ухо, не слишком броскую. В мотеле она надела на меня парик, зачесала волосы назад и прижала их очками-авиаторами.

— Типа ты себя считаешь звездой, — пояснила она. — И ту рубашку с высоким воротником надень. Помни, Клэрк и Петерсен думают, что Билли Саммерс убит.

Она сфотографировала меня на нейтральном фоне (кирпичная стенка отеля «Бест вестерн», где мы остановились), и мы вместе стали рассматривать портрет. Придирчиво.

— Пойдет? — спросила Элис. — Лично мне кажется, что ты не похож на себя, особенно с этой усмешечкой на губах. И все-таки жаль, что с нами нет Баки.

— Пойдет. Ты правильно заметила: они думают, что меня уже закопали где-нибудь в Пайютских предгорьях.

— Да мы прямо целый заговор замутили! — восторженно заявила Элис, когда мы вернулись внутрь. — Баки, твой литагент и теперь еще эта хозяйка лас-вегасских борделей.

— Про Ника забыла, — добавил я.

Она замерла посреди коридора и нахмурилась.

— Знаешь, если кто-нибудь из них шепнет Клэрку про наши планы, он их озолотит за такую информацию. И они это понимают. Допустим, Маджарян и Свиньелли не позвонят, Баки точно нет, а как насчет этой тетки? Блэтнер?

— Она тоже не станет звонить. В сущности, он им всем осточертел.

— Надеюсь.

— А я не надеюсь — знаю, — сказал я и мысленно понадеялся, что это действительно так. В любом случае я уже все решил, пути назад нет. И Элис, похоже, твердо решила идти со мной.






* * *


Вечером второго ноября мы приехали в Нью-Джерси, а на следующий вечер заселились в риверхедский «Хайатт» — в пятидесяти милях от Монток-Пойнт. Джорджо, сидя в своей южноамериканской тюрьме для худеющих, в самом деле умудрился забронировать для нас номерок. Он знал, что документов на Стивена Бирна у меня нет, поэтому бронь была на Далтона Смита. Гостиница оказалась куда пафоснее наших прежних пристанищ, Элис даже пришлось показать на стойке липовое удостоверение личности на имя Элизабет Андерсон. Джорджо, хоть и порядком похудел, соображать не разучился: внес предоплату и за двойной номер для Стивена Бирна и Розали Форестер. Клэрк проверять не стал бы, такие мелочи его не волновали, а вот Петерсен мог. Даже если по телефону Петерсену сказали, что Бирн и Форестер пока не заселились, это вряд ли его насторожило. Все-таки сутенеры не из тех, кто ложится спать вовремя.

Напоследок я спросил администратора, нет ли для меня какой-нибудь посылки. Оказалось, есть: из лас-вегасской конторы «Новинки для веселья и развлечений» пришла коробочка. Конечно, контора была несуществующая, это Джорджо кое-что заказал по моей просьбе. Коробку я открыл у себя в комнате, при Элис. Внутри оказался небольшой аэрозольный баллончик размером с шариковый дезодорант. На сей раз я решил обойтись без средств для чистки плит.

— Что это?

— Карфентанил. В две тысячи втором году русские закачали газ на основе карфентанила в здание театра, где сорок чеченских боевиков три дня удерживали в заложниках около семисот человек. Идея заключалась в том, чтобы все отключились. Так и произошло: газ подействовал, но оказался слишком сильным. Около сотни заложников уснули и больше не проснулись. Вряд ли Путин убивался по этому поводу. Карфентанил в этом баллончике по идее разбавлен вдвое. Нам нужен Клэрк, Петерсена я убивать не хочу.

— А если он не уснет?

— Я сделаю то, что потребуется.

— Мы сделаем, — поправила меня Элис.





* * *


Четвертое ноября тянулось очень долго. Ожидание всегда мучительно. Элис прихватила с собой купальник и отправилась в бассейн, потом мы долго гуляли, а на обед взяли хот-доги из фургончика неподалеку. Элис сказала, что хочет вздремнуть. Я тоже попытался, но не смог. Позже, укладывая мой парик, чтобы он выглядел как на фото, Элис призналась, что тоже не спала.

— И ночью уснуть не удалось. Ничего, посплю, когда все закончится. Высплюсь так высплюсь!

— Слушай, к черту все, — сказал я. — Оставайся в номере. Я сам все сделаю.

Элис вымученно улыбнулась.

— И что ты скажешь Петерсену, когда появишься без обещанной девочки за восемь тысяч долларов?

— Придумаю что-нибудь.

— Ты даже в дом не попадешь! Ну, или тебе придется убить Петерсена. Ты не хочешь его убивать, и я тоже не хочу. Нет уж, я с тобой.

На том и порешили.





* * *


Мы выехали в шесть. Элис распечатала гугловский спутниковый снимок поместья и проложила маршрут на GPS-навигаторе. В конце сезона дороги были почти пусты. Я спросил, не хочет ли она остановиться и перекусить в какой-нибудь забегаловке на окраине Риверхеда, и она сдавленно хохотнула.

— Да меня вырвет прямо на новое платье, если я что-нибудь съем.

Она надела то самое, с открытыми плечами и мелкими белыми цветочками на фиолетовом фоне. Сверху накинула парку, но застегивать не стала, чтобы видно было вырез. Впрочем, выглядело это вполне целомудренно, потому что вместо бюстгальтера Элис надела специальный утягивающий бандаж. Сумочку она держала на коленях. Внутри лежал зиг. Я надел новый бомбер с глоком в одном кармане и баллончиком в другом.

— Монток-хайуэй делает петлю, — сказала Элис.

Я это знал, потому что днем, когда не мог уснуть, изучил карту на своем ноутбуке, но решил не перебивать: Элис пыталась успокоить расшалившиеся нервы.

— После маяка первый поворот налево. «Эос» стоит не на первой линии: видимо, Клэрк решил променять близость к морю на живописный вид. Вряд ли он в таком возрасте занимается водными лыжами или бодисерфингом. Тебе страшно?

— Нет. — По крайней мере не за себя.

— Тогда я буду бояться за нас двоих. Если ты не против. — Она еще раз взглянула на карту в своем телефоне. — Похоже, дом номер семьсот семьдесят пять находится примерно в миле от шоссе, сразу после «Фермерской лавки Монтока». Удобненько — свежие овощи всегда под рукой. Ты отлично выглядишь, Билли, вылитый ирландец. Можешь где-нибудь остановиться? А то я сейчас описаюсь.

Я остановился у закусочной под названием «Бризуэй», примерно на полпути между Риверхедом и Монтоком. Элис побежала внутрь, и меня так и подмывало уехать без нее. Я нарушил все заветы Баки. Скоро она станет причастной к убийству одного очень богатого и знаменитого человека, да и то — если все пойдет по плану. А еще она может умереть сама. И все-таки я остался. Потому что без Элис я не смог бы попасть в дом, но еще и потому, что решать было ей.

Она вышла из кафе с улыбкой на лице.

— Какое облегчение.

Когда я выезжал на шоссе, она добавила:

— Я думала, ты меня бросишь.

— Даже в голову не пришло, — соврал я.