Билли Саммерс

— Поняла, но что ты здесь делаешь в воскресенье? Отвечай, Педрито.

Он перелистывает страницу и пишет на следующей: «Mi es sordo y mudo». Я глухонемой.

— Да ладно? Английский понимаешь? — произносит она, тщательно артикулируя.

Ее темно-синие глаза на узком лице внимательно изучают Билли. Ему приходит в голову две мысли. Во-первых, Ник, может, и утратил бдительность… но не совсем. Пусть камера наблюдения сломана и все дружки Ника смотрят футбол вместе с ним, но эта женщина с совочком и корзиной цветов сидит здесь неспроста. Может, это совпадение — вселенское западло, как сказала бы его подруга Робин, — а может, и нет. Потому что в тени ближайшего дерева стоит бутылка с водой и лежит завернутый в бумагу сэндвич. То есть старуха пришла надолго и собиралась пробыть здесь до конца матча, например, — пока ее не отпустят.

Это во-первых. А во-вторых, лицо старухи ему знакомо. Чертовски знакомо.

Она сует руку в салон и щелкает пальцами у него под носом. От них воняет куревом.

— Lo entiendes? [66]

Билли сводит большой и указательный пальцы — да, мол, самую малость понимаю.

— Небось, грин-карту у тебя спрашивать бесполезно. — Она хрипло смеется (и голос у нее такой же хриплый). — Что ты здесь делаешь в воскресенье, mi amigo[67]?

Билли пожимает плечами и тычет пальцем в стену сарая.

— Да я в курсе, что ты не чаи гонять приехал. Чего привез-то? Показывай.

Происходящее нравится Билли все меньше и меньше. Отчасти потому, что тетка и сама могла бы заглянуть в кузов и увидеть там мешки с удобрениями. И еще это странное чувство, что он уже где-то ее видел… Но этого не может быть. Для телохранителя она слишком стара, да и Ник, бандит старой закалки, никогда не нанял бы женщину для этих целей. Она — обыкновенная прислуга, которой велели приглядывать за служебными воротами, пока все смотрят футбол. Делать ей особо нечего, и она решила набрать цветов для дома. Но Билли это все равно не по душе.

– Ándale, ándale! [68] — Опять щелкает пальцами у него под носом. Это Билли тоже не по душе, хотя поведение и замашки — трамповское «белое превосходство», если угодно, — означают, что его маскировка работает.

Он выходит, оставляя дверь открытой, и ведет тетку к кузову, но та проходит дальше, к прицепу. Заглядывает в бочки. Презрительно поводит носом и возвращается к Билли.

— Почему только один мешок навоза? На кой черт мне один мешок?

Он пожимает плечами — мол, не понимаю.

Тетка встает на цыпочки и хлопает по мешку «Блэк кау». Ее сомбреро съезжает набок.

— Всего один. Один! Solo uno!

Билли снова пожимает плечами — мол, мое дело маленькое.

Она вздыхает и отмахивается:

— Ладно, черт с тобой. Заезжай. Не буду я звонить Гектору в воскресенье и спрашивать, какого хрена он прислал мне глухонемого идиота с кучей говна. Тем более он тоже наверняка смотрит футбол. Или еще что-нибудь.

Билли разводит руками — он по-прежнему не entender[69].

— Заезжай, говорю! Разгружай свое дерьмо. Tómalo! [70] И вали в ближайшую cantina[71], может, успеешь на второй период.

Вот здесь он должен был что-то почувствовать, увидеть в ее глазах. Но не видит. Зато удача ему улыбается. Садясь за руль, он успевает заметить ее в зеркале и вовремя пригибается. Совок только царапает ему кожу под рукавом футболки, а в следующий миг Билли захлопывает дверь пикапа, прижимая старухе руку. Совок падает на пол к его левой ноге.

— Вот черт!

Она выдергивает руку так быстро и с такой силой, что сшибает сомбреро с головы: под ним оказываются седые волосы, убранные в высокую прическу. И тут Билли вспоминает, где видел ее раньше.

Она уже тянется к просторному боковому карману своего платья. Билли выскакивает из машины и наотмашь бьет ее по лицу. Она падает в цветочную клумбу, и вещь, за которой она тянулась, вываливается из кармана. Это мобильник. Билли впервые в жизни ударил женщину. Видя, как на ее щеке наливается синяк, он невольно вспоминает Элис, но не жалеет о содеянном. Вместо мобильника в кармане мог быть пистолет.

И ведь старушка тоже его узнала. Да, не сразу, но узнала. Причем до последнего изображала заносчивую белую стерву. Получается, все было зря — автозагар, комбинезон, парик, ковбойская шляпа. И рисунок Шан на передней панели, про который он хотел написать в блокноте (с гордой отцовской улыбкой на лице), что это рисовала его дочь. Вероятно, тетка так быстро узнала Билли, потому что видела не только его фотографию, но однажды и его самого — в Ред-Блаффе. А может, женщины просто приметливее, и маскарадом их не обмануть. Сексистская брехня? Едва ли.

— Сучий выродок! Это ты!

Билли думает: а ведь у Ника дома она источала радушие. Даже утонченность. Конечно, тогда она работала в режиме обслуги. Ник дал ей стопку купюр для Алана — повара, который приготовил «Запеченную Аляску», — а ей самой ничего не дал. Потому что она у него в штате. Член семьи, можно сказать. Смешно.

Вид у нее ошалелый, но это может быть очередная уловка. В любом случае хорошо, что совок остался в машине. Билли обхватывает старуху за плечи и помогает сесть. Щека у нее раздулась, как воздушный шарик, и он опять невольно вспоминает Элис. Вот только Элис никогда не смотрела на него таким взглядом. Если бы взгляд мог убивать…

Свободной рукой Билли достает из кармана куртки ругер и приставляет ствол к ее морщинистому лбу. Фрэнка Макинтоша за глаза называют Фрэнки Элвисом, а иногда Солнечным Элвисом. У него такая же высокая прическа. Такое же узкое лицо, такая же линия роста волос — «вдовий мысок». Билли мог бы узнать ее раньше (и тем избавить себя от кучи неприятностей), да сомбреро помешало.

— Здравствуй, Мардж. Сегодня ты отнюдь не так вежлива, как тогда у Ника.

— Чертов предатель! — выкрикивает она и плюет ему в лицо.

Билли испытывает почти непреодолимое желание двинуть ей еще раз, но не потому, что она в него плюнула. Он вытирает щеку и отпускает Мардж: та прекрасно может сидеть сама. Ей за семьдесят, и она всю жизнь курила как паровоз, но упорства и воли ей не занимать, тут Билли вынужден отдать ей должное.

— Ты все перепутала. Предатель — Ник. Я выполнил заказ, а он меня кинул и теперь хочет убить.

— Ник никогда бы так не поступил. Он своих не бросает.


Может быть, думает Билли, только я ему не свой. Обычный наемный рабочий, в сущности.

— Давай не будем спорить, Мардж. Время поджимает.

— Ты мне руку сломал, гад.

— А ты хотела вскрыть мне яремную вену. Уж извини, но, на мой взгляд, мы квиты. Сколько человек сейчас в доме?

Мардж не отвечает.

— Фрэнк там?

Она по-прежнему молчит, но ее темно-синие глаза выдают все, что ему нужно знать. Он подбирает с земли ее мобильник, отряхивает и протягивает ей:

— Позвони ему и скажи, что парень из «Садов и парков» привез удобрения и землю. Все нормально, волноваться не о чем. Скажи…

— Нет.

— Скажи, что велела парню затащить все в сарай.

— Нет.

Билли опустил ругер, но сейчас вновь поднимает его и прижимает к ее лбу.

— Звони, Мардж.

— Нет.

— Звони, не то я вышибу мозги сперва тебе, а потом и Фрэнку.

Она снова плюет ему в лицо. Вернее, пытается — не так уж много у нее слюны. Во рту пересохло от страха, думает Билли. Она в ужасе, но все равно не собирается выполнять его приказ. Может, оно и к лучшему. Чего доброго, Мардж интонацией даст им понять, что случилось, или просто заорет в трубку: Он здесь, этот сучий выродок Билли Саммерс!

Тщетно пытаясь не думать об Элис — это ведь не она, заруби себе на носу, это не она! — Билли бьет Мардж в висок. Та, закатив глаза, падает обратно в клумбу. Минуту он стоит над ней, проверяя, дышит ли (да, дышит), после чего закидывает ее мобильник в машину и садится за руль, но в последний момент выходит и вытряхивает цветы из плетеной корзины. На дне обнаруживается рация и короткоствольный револьвер «Кинг-Кобра» 357-го калибра. Ага, стало быть, она не просто цветочки здесь собирала. И отправили ее сюда вовсе не для галочки. Шкура у старушки толстая, этого не отнять. Револьвер и рацию он тоже бросает в пикап.

Десять долгих секунд стартер крутит вхолостую, не схватывая, и все это время Билли думает: почему сейчас, Господи, ну почему сейчас?! Наконец двигатель заводится, и Билли въезжает на территорию усадьбы. Проехав футов десять, он останавливается и, не заглушив мотор, идет запирать ворота. Они закрываются на огромный стальной засов. Билли задвигает его и возвращается к пикапу, который громко ревет дырявым глушителем. Тогда идея пробить глушитель показалась Билли хорошей, теперь — не очень.

Когда он садится за руль, Мардж Макинтош подбегает к воротам и начинает в них барабанить с криками:

— Эй! Э-эй! Это Саммерс! В пикапе Саммерс!

Вряд ли кто-нибудь ее услышит с такого расстояния — тем более «додж» ревет как зверь, — но стойкость старухи поражает Билли. Он изо всех сил двинул ей в висок, а она уже просит добавки.

Ага, не так уж сильно ты ей двинул, мог бы и посильнее, говорит внутренний голос. Ты думал об Элис и немного ослабил удар.

Теперь уже поздно. Да и вряд ли это имеет значение. Сколько времени пройдет, пока она оббежит «Вышину» снаружи, продираясь сквозь сосны, чтобы поднять охранников в будке у ворот… Если там вообще кто-то есть.

Конечно, есть. Когда Билли едет мимо амбара и выгула, оттуда на улицу выходит какой-то тип. Он вооружен, но винтовка — или дробовик? — пока что висит на плече, и вообще вид у типа расслабленный. Он поднимает раскрытые ладони к плечам: Qué pasa? [72]

Вместо того чтобы поехать прямиком к дому, как собирался изначально, Билли показывает типу оттопыренный вверх большой палец и поворачивает на дорожку, ведущую к будке охраны. Останавливает машину. Тип идет к нему, ружье (моссберг) по-прежнему висит на плече. Тут до Билли доходит, что его он тоже видел, — здесь, в «Вышине» Билли никогда не бывал, зато три или четыре раза заезжал к Нику в казиношный пентхаус, и этот тип там был. Сэл как-бишь-тебя… В отличие от наблюдательной матушки Фрэнка Сэл его не узнает.

— Чего привез, старик? Старушка тебя пропустила?

— Ага. — Билли даже не пытается изображать испанский акцент: все равно получится чертов Спиди Гонзалес[73], а не мексиканец. — Вы не распишетесь? Мне нужна подпись.

— Ну, не знаю, — говорит Сэл. Вид у него слегка обеспокоенный. Слишком поздно, амиго, думает Билли, слишком поздно. — Показывай, чего там у тебя.

Из нагрудного кармана комбинезона Билли торчит край блокнота. Он похлопывает по нему и говорит:

— Все здесь.

Потом он засовывает руку в карман, но достает не блокнот, а ругер Дона Дженсена. Тот выходит на удивление гладко и быстро, даже толстым глушителем ни за что не цепляется. Билли стреляет. Меж двух перламутровых пуговиц ковбойской рубашки Сэла появляется дыра. Раздается звук, будто лопнул воздушный шарик, и — вот уж не ждали! — глушитель разваливается на две дымящиеся части. Одна падает на землю, другая в салон.

— Ты в меня пальнул! — пошатываясь и тараща глаза, вскрикивает Сэл.

Билли не хочет больше стрелять (тем более второй выстрел будет куда громче), и ему не приходится. Сэл складывается пополам и падает на колени. Его голова опущена: со стороны это выглядит так, будто он молится. В следующий миг он валится вперед.

Билли думает прихватить моссберг, но черт с ним. Как он сказал Мардж, время поджимает.





4