Безупречный план
Часть 33 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Ага, — неопределенно хмыкнул Патрикеев и поинтересовался игриво: — А ты где остановишься? Может, встретимся, кофе попьем?
— Я живу в Ираклионе, в городском отеле, — оживилась Табуретка, немного удивившись его вниманию. Но Патрикеев ей нравился поначалу. Поэтому Оксана мысленно улыбнулась, а вслух предложила. — Позвони, если будет время.
— А мы в Ретимно, это в восьмидесяти километрах от Ираклиона, — радостно «сообщил» Костик. — Дом прямо на берегу. Вилла «Изабелла» называется.
— Красиво звучит, — хихикнула Табуретка.
— Ерунда, — хмыкнул Патрикеев и пообещал. — Я тебе позвоню. Мне до Ираклиона минут сорок на машине ехать, а захочешь, ты ко мне приедешь. Когда еще представится возможность посетить крутую виллу?
Оксана кивнула, и Патрикеев, с отвращением заметив, как она заглатывает наживку, снова включил «дурня».
— Слушай, Оксанка, — предложил он, когда они прошли паспортный контроль и уселись в зале ожидания. — А поехали со мной. Вилла пустая. Поживешь три дня как человек. А в четверг вечером я тебя в твой отель отвезу, а заодно и Егора встречу.
— Интересная идея, — обрадовалась Гуляева и закивала башкой, как китайский болванчик. — Я согласна, Костя!
Илья Семенович Легатов, шумно вздохнув, опустил голову на подушки и снова задумался. Воспоминания, вашу мать, лезли из всех нор и не давали дышать. Жить мешали. Почему-то привиделась довольная морда Паши Круглого, когда он взахлеб делился с Ильей впечатлениями о новенькой девочке. Показывал на пальцах, что у нее какого размера, и даже поведал, как изумился, когда она со знанием дела осчастливила его минетом.
— Такого в натуре никогда не испытывал, — радостно ржал он, ковырял в носу и тут же чесал репу.
Илье казалось, что его сейчас вырвет. Но он кивал, искренне не понимая, как тонкая и изысканная Бэлла могла выйти замуж за этого вахлака?
— А как же Бэлла? — на правах «брата» осведомился вскользь.
— А что Бэлка? — фыркнул местный Ален Делон. — Она жена, никуда не денется…
— Фора тебя за яйца привесит, если узнает…
— Если ты не скажешь, другие побоятся. Но тебе-то самому не выгодно нас с ним ссорить, правда? — осоловелые глазки на короткий миг посмотрели хитро и угрожающе.
— А мне оно надо? — лениво подернул плечами Илья. — Меня ваши шашни не касаются. Будь спокоен, Форе не скажу, — усмехнулся тогда.
Но день ото дня в душе росла обида за Бэллу и боязнь за ее будущее. Через ничего не подозревающего Фору он навел справки о новой пассии Круглого и поздно вечером из телефона-автомата позвонил ее мужу. Разговор занял не более пяти минут. Коля Литвинов, или уже Курбатов, вежливо поблагодарил незнакомого собеседника. Пообещал убрать с лица земли самого Круглого и его подлючее семя. Илья не воспринял эти угрозы всерьез. Все так говорят. Но когда через пару дней в упор расстреляли Пашку, а около его дома тот же Емельян обнаружил засаду, Аллигатор понял, что нужно спасать Бэллу. Он ни о чем не пожалел за прошедшие тридцать с лишним лет. Лелеял жену, любил сына. Но зло, когда-то сломленное и забытое, вновь подняло голову и даже пустило ядовитые всходы. Переплелось с молодой и здоровой порослью в надежде задушить или уничтожить другим способом. Кто бы знал, что Олег Курбатов так западет на Настю?
«Ни о чем не жалею, — мыслено поморщился Илья Семенович. — Два отморозка замочили друг друга. Воздух в городе стал чище, — усмехнулся он про себя. — Еще Олежку спровадим к праотцам, так всем спокойнее станет».
Неожиданно он вспомнил размытые кадры одной-единственной камеры, установленной недалеко от подъезда Дины. Острый ум вытянул из множества людей, сновавших взад-вперед по двору, невысокую тонкую фигурку. То ли подросток, то ли какой-то доходяга.
- Курбатов, твою мать, — ругнулся Илья, и тут же мозг пронзила ужасная мысль: — Выходит, Дину убил именно он!
Аллигатор, почувствовав, что задыхается от возмущения, принялся ловить воздух губами.
— Илья, Илья! — закричала Бэлла.
Он слышал ее голос, будто со стороны видел, как она распахивает окна, а кто-то из медперсонала пристраивает к его губам кислородную подушку. Илья отбросил прочь нагубник. Успел схватить Бэллу за руку и прошептать:
— Я люблю тебя, Бэлла…
— Я тебя тоже, Илья, — плача заверила она.
Но он уже не видел зареванную жену, не слышал ее отчаянного крика. Где-то вдалеке маячила Дина, встречая его у порога вечности.
Весть о смерти отца застала Каймана на горе Монсеррат, куда его затащила Настя.
— Черная Мадонна исполняет любые желания, — верещала дорогой она.
— У меня особых желаний нет, Насюш, — улыбнулся он ей, изумленно глядя из окна электрички на простирающиеся внизу облака.
— Тогда я тебе сообщу парочку своих, и ты о них попросишь, ладно?
Конечно, он согласился, и теперь, тупо пялясь на красивую статую в короне и с младенцем, без устали повторял лишь одно:
— Пусть это будет ошибкой, дурацким розыгрышем, чем угодно! Пусть отец поживет еще, пожалуйста!
«Бесполезно внимать небесам, когда сам погряз во лжи и грехах», — про себя пробурчал Егор и, предупредив Настю, уселся на скамейку для молящихся. Хотя впору было кричать от безысходности, но Кайман взял себя в руки и быстро купил новые билеты.
— Вылетаем завтра утром, — предупредил он Настю, примостившуюся рядом. Она всхлипывая обняла Егора и горько разревелась. Сколько они просидели так, оплакивая Аллигатора, Кайман не помнил. Играл орган и шла служба. Но от музыки и молитв на незнакомом языке на душе стало спокойнее.
— Ну-ну, Насюш, — огладил Егор жену по спине, прижал к себе и чмокнул в висок. — Любая жизнь когда-нибудь заканчивается. Нужно уметь смотреть в глаза смерти. У папы это получалось.
— В смысле рисковал? — глухо поинтересовалась Настя.
— Не без этого, — мотнул головой Кайман. — Умел брать от жизни все, радоваться каждому дню.
Обнявшись, они медленно побрели из храма. Остановились на смотровой площадке около креста и как по команде охнули от открывшегося вида.
— Твою мать, — выругался Легатов. — Аж дух захватывает.
— Егор, — тихо, но настойчиво позвала его жена. — А как теперь быть с планом Ильи Семеновича? Как ты относишься к тому, что во мне растет его ребенок? Может, мы поторопились?
— С ума сошла? — уставился на нее Кайман и, тяжело вздохнув, глянул на горы, нависающие над монастырем, потом на небо, а когда перевел взгляд вниз, на долину, Настя не выдержала:
— Егор…
— Мой папа, Насюша, был продуманным сукиным сыном. Я безмерно обожал его и уважал. Считал настоящим мужчиной и брал с него пример. Поверь мне, я на все был готов ради него. Попросили бы почку или кусок печени, спинной мозг, все бы отдал, понимаешь? И тут я согласился. Не из-за бабок, не из-за наследства. А просто из уважения к нему. Но я очень верю в знаки, во всякие предзнаменования. Одним словом, не люблю искушать судьбу. В тот первый день, когда ты сбежала в клинику, а я рванул за тобой, выяснилось, что все материалы, хранившиеся в одном холодильнике, оказались нежизнеспособными. То есть они не сгорели во время пожара и сохранились, но использование их не дало бы никаких результатов. Поэтому доктор Линник и попросил меня снова наполнить пробирку. Я согласился. И этот ребенок наш с тобой. И я желаю его так же, как и ты.
— Но я не понимаю, почему именно к тебе обратился Линник, если материал сдавал твой отец?
— Потому что папа перехитрил сам себя, — улыбнулся Егор. — Чтобы никто из его врагов ничего не заподозрил, отец сдавал материал под моим именем. Все. Занавес.
— Получается, что ты нарушил условия завещания, — изумленно пробормотала Настя.
— Ну, во-первых, ничего я не нарушил. Все выполнено точно, как там прописано. А во-вторых, из-за тебя я бы и вовсе его порвал. Конечно, хорошо получить наследство Ильи Семеновича в придачу к тебе. Но я согласен и на одну тебя.
— Почему? — перебила его Настя.
— Вот ты просто обожаешь допросы, Анастасия Васильевна! — с горечью хмыкнул Кайман и, прижав жену к себе, прошептал: — Потому что люблю тебя!
— Я тебя тоже люблю, — всхлипнула она, уткнувшись лицом ему в грудь. — Наверное, всю жизнь любила, — призналась она. — А ты считал меня непроходимой идиоткой…
— Ага, — хмыкнул он, прижимая ее к себе. — Только все бросал и несся спасать по первому зову.
— Если бы не ты, меня бы уже давно Курбатов убил, — прошептала Настя.
— Не думай об этом, он тебя никогда не достанет. Я позабочусь. Ты и малыш — моя семья. И я вас в обиду никому не дам, будь уверена. Курбатова нужно остановить, и я на все пойду, только бы ты могла ходить по улицам не оглядываясь. Чтобы наши дети росли в безопасности…
— С этого момента поподробней, — попросила Настя, всматриваясь мужу в лицо. Он вгляделся в ее глаза, полные слез, заметил, как на солнце волосы отливают позолотой, остановил взгляд на губах, припухших от поцелуев и безумно желанных.
— А что ты хочешь услышать? — поинтересовался лукаво. — Заведем еще парочку мелюзганов. Только более традиционным способом.
— Обойдемся без помощи доктора Линника, — фыркнула она.
— Хорошенько потренируемся, — слабо улыбнулся он.
— Я согласна, — хихикнула Настя и тут же тревожно поинтересовалась: — Егор, получается, мы обманули твоего отца. Он на нас понадеялся, а мы…
— Ему уже все равно, Насюш, — хмуро пробормотал Егор. — Царствия небесного он вряд ли удостоится, а в геенне огненной ему не до того будет.
— А я свечки поставила, попросила боженьку даровать Илье Семеновичу вечный покой.
— Спасибо тебе, что замолвила словечко за старого афериста, — кивнул Кайман. — Формально мы ничего не нарушили, никого не обманули. Естественно, в этот маленький секрет мы никого посвящать не станем…
— Даже Бэллу?
— Не нужно ее волновать по пустякам, — заметил Егор, сжимая ладошку жены. — У мамы свои тайны, у нас свои.
Глава 23
Белоснежная вилла на фоне голубого неба и лазоревого моря казалась волшебным замком. Но внутри чувствовалось запустение, и странный персонал бесцельно бродил по комнатам, даже не подумав смести паутину, притаившуюся в углу холла.
«Неужели тут поселятся Легатовы?» — хмыкнула про себя Оксана и уже собралась полюбопытствовать у Патрикеева, как наткнулась на его суровый взгляд и перекошенную челюсть.
— Что-то случилось? — чуть слышно пролепетала, кося под наивную дурочку.
— Да, — поморщился Константин, а потом, схватив ее за руку, втянул в первую попавшуюся комнату и приказал:
— Давай звони своему сообщнику. Пусть приезжает. У нас мало времени.
— Я живу в Ираклионе, в городском отеле, — оживилась Табуретка, немного удивившись его вниманию. Но Патрикеев ей нравился поначалу. Поэтому Оксана мысленно улыбнулась, а вслух предложила. — Позвони, если будет время.
— А мы в Ретимно, это в восьмидесяти километрах от Ираклиона, — радостно «сообщил» Костик. — Дом прямо на берегу. Вилла «Изабелла» называется.
— Красиво звучит, — хихикнула Табуретка.
— Ерунда, — хмыкнул Патрикеев и пообещал. — Я тебе позвоню. Мне до Ираклиона минут сорок на машине ехать, а захочешь, ты ко мне приедешь. Когда еще представится возможность посетить крутую виллу?
Оксана кивнула, и Патрикеев, с отвращением заметив, как она заглатывает наживку, снова включил «дурня».
— Слушай, Оксанка, — предложил он, когда они прошли паспортный контроль и уселись в зале ожидания. — А поехали со мной. Вилла пустая. Поживешь три дня как человек. А в четверг вечером я тебя в твой отель отвезу, а заодно и Егора встречу.
— Интересная идея, — обрадовалась Гуляева и закивала башкой, как китайский болванчик. — Я согласна, Костя!
Илья Семенович Легатов, шумно вздохнув, опустил голову на подушки и снова задумался. Воспоминания, вашу мать, лезли из всех нор и не давали дышать. Жить мешали. Почему-то привиделась довольная морда Паши Круглого, когда он взахлеб делился с Ильей впечатлениями о новенькой девочке. Показывал на пальцах, что у нее какого размера, и даже поведал, как изумился, когда она со знанием дела осчастливила его минетом.
— Такого в натуре никогда не испытывал, — радостно ржал он, ковырял в носу и тут же чесал репу.
Илье казалось, что его сейчас вырвет. Но он кивал, искренне не понимая, как тонкая и изысканная Бэлла могла выйти замуж за этого вахлака?
— А как же Бэлла? — на правах «брата» осведомился вскользь.
— А что Бэлка? — фыркнул местный Ален Делон. — Она жена, никуда не денется…
— Фора тебя за яйца привесит, если узнает…
— Если ты не скажешь, другие побоятся. Но тебе-то самому не выгодно нас с ним ссорить, правда? — осоловелые глазки на короткий миг посмотрели хитро и угрожающе.
— А мне оно надо? — лениво подернул плечами Илья. — Меня ваши шашни не касаются. Будь спокоен, Форе не скажу, — усмехнулся тогда.
Но день ото дня в душе росла обида за Бэллу и боязнь за ее будущее. Через ничего не подозревающего Фору он навел справки о новой пассии Круглого и поздно вечером из телефона-автомата позвонил ее мужу. Разговор занял не более пяти минут. Коля Литвинов, или уже Курбатов, вежливо поблагодарил незнакомого собеседника. Пообещал убрать с лица земли самого Круглого и его подлючее семя. Илья не воспринял эти угрозы всерьез. Все так говорят. Но когда через пару дней в упор расстреляли Пашку, а около его дома тот же Емельян обнаружил засаду, Аллигатор понял, что нужно спасать Бэллу. Он ни о чем не пожалел за прошедшие тридцать с лишним лет. Лелеял жену, любил сына. Но зло, когда-то сломленное и забытое, вновь подняло голову и даже пустило ядовитые всходы. Переплелось с молодой и здоровой порослью в надежде задушить или уничтожить другим способом. Кто бы знал, что Олег Курбатов так западет на Настю?
«Ни о чем не жалею, — мыслено поморщился Илья Семенович. — Два отморозка замочили друг друга. Воздух в городе стал чище, — усмехнулся он про себя. — Еще Олежку спровадим к праотцам, так всем спокойнее станет».
Неожиданно он вспомнил размытые кадры одной-единственной камеры, установленной недалеко от подъезда Дины. Острый ум вытянул из множества людей, сновавших взад-вперед по двору, невысокую тонкую фигурку. То ли подросток, то ли какой-то доходяга.
- Курбатов, твою мать, — ругнулся Илья, и тут же мозг пронзила ужасная мысль: — Выходит, Дину убил именно он!
Аллигатор, почувствовав, что задыхается от возмущения, принялся ловить воздух губами.
— Илья, Илья! — закричала Бэлла.
Он слышал ее голос, будто со стороны видел, как она распахивает окна, а кто-то из медперсонала пристраивает к его губам кислородную подушку. Илья отбросил прочь нагубник. Успел схватить Бэллу за руку и прошептать:
— Я люблю тебя, Бэлла…
— Я тебя тоже, Илья, — плача заверила она.
Но он уже не видел зареванную жену, не слышал ее отчаянного крика. Где-то вдалеке маячила Дина, встречая его у порога вечности.
Весть о смерти отца застала Каймана на горе Монсеррат, куда его затащила Настя.
— Черная Мадонна исполняет любые желания, — верещала дорогой она.
— У меня особых желаний нет, Насюш, — улыбнулся он ей, изумленно глядя из окна электрички на простирающиеся внизу облака.
— Тогда я тебе сообщу парочку своих, и ты о них попросишь, ладно?
Конечно, он согласился, и теперь, тупо пялясь на красивую статую в короне и с младенцем, без устали повторял лишь одно:
— Пусть это будет ошибкой, дурацким розыгрышем, чем угодно! Пусть отец поживет еще, пожалуйста!
«Бесполезно внимать небесам, когда сам погряз во лжи и грехах», — про себя пробурчал Егор и, предупредив Настю, уселся на скамейку для молящихся. Хотя впору было кричать от безысходности, но Кайман взял себя в руки и быстро купил новые билеты.
— Вылетаем завтра утром, — предупредил он Настю, примостившуюся рядом. Она всхлипывая обняла Егора и горько разревелась. Сколько они просидели так, оплакивая Аллигатора, Кайман не помнил. Играл орган и шла служба. Но от музыки и молитв на незнакомом языке на душе стало спокойнее.
— Ну-ну, Насюш, — огладил Егор жену по спине, прижал к себе и чмокнул в висок. — Любая жизнь когда-нибудь заканчивается. Нужно уметь смотреть в глаза смерти. У папы это получалось.
— В смысле рисковал? — глухо поинтересовалась Настя.
— Не без этого, — мотнул головой Кайман. — Умел брать от жизни все, радоваться каждому дню.
Обнявшись, они медленно побрели из храма. Остановились на смотровой площадке около креста и как по команде охнули от открывшегося вида.
— Твою мать, — выругался Легатов. — Аж дух захватывает.
— Егор, — тихо, но настойчиво позвала его жена. — А как теперь быть с планом Ильи Семеновича? Как ты относишься к тому, что во мне растет его ребенок? Может, мы поторопились?
— С ума сошла? — уставился на нее Кайман и, тяжело вздохнув, глянул на горы, нависающие над монастырем, потом на небо, а когда перевел взгляд вниз, на долину, Настя не выдержала:
— Егор…
— Мой папа, Насюша, был продуманным сукиным сыном. Я безмерно обожал его и уважал. Считал настоящим мужчиной и брал с него пример. Поверь мне, я на все был готов ради него. Попросили бы почку или кусок печени, спинной мозг, все бы отдал, понимаешь? И тут я согласился. Не из-за бабок, не из-за наследства. А просто из уважения к нему. Но я очень верю в знаки, во всякие предзнаменования. Одним словом, не люблю искушать судьбу. В тот первый день, когда ты сбежала в клинику, а я рванул за тобой, выяснилось, что все материалы, хранившиеся в одном холодильнике, оказались нежизнеспособными. То есть они не сгорели во время пожара и сохранились, но использование их не дало бы никаких результатов. Поэтому доктор Линник и попросил меня снова наполнить пробирку. Я согласился. И этот ребенок наш с тобой. И я желаю его так же, как и ты.
— Но я не понимаю, почему именно к тебе обратился Линник, если материал сдавал твой отец?
— Потому что папа перехитрил сам себя, — улыбнулся Егор. — Чтобы никто из его врагов ничего не заподозрил, отец сдавал материал под моим именем. Все. Занавес.
— Получается, что ты нарушил условия завещания, — изумленно пробормотала Настя.
— Ну, во-первых, ничего я не нарушил. Все выполнено точно, как там прописано. А во-вторых, из-за тебя я бы и вовсе его порвал. Конечно, хорошо получить наследство Ильи Семеновича в придачу к тебе. Но я согласен и на одну тебя.
— Почему? — перебила его Настя.
— Вот ты просто обожаешь допросы, Анастасия Васильевна! — с горечью хмыкнул Кайман и, прижав жену к себе, прошептал: — Потому что люблю тебя!
— Я тебя тоже люблю, — всхлипнула она, уткнувшись лицом ему в грудь. — Наверное, всю жизнь любила, — призналась она. — А ты считал меня непроходимой идиоткой…
— Ага, — хмыкнул он, прижимая ее к себе. — Только все бросал и несся спасать по первому зову.
— Если бы не ты, меня бы уже давно Курбатов убил, — прошептала Настя.
— Не думай об этом, он тебя никогда не достанет. Я позабочусь. Ты и малыш — моя семья. И я вас в обиду никому не дам, будь уверена. Курбатова нужно остановить, и я на все пойду, только бы ты могла ходить по улицам не оглядываясь. Чтобы наши дети росли в безопасности…
— С этого момента поподробней, — попросила Настя, всматриваясь мужу в лицо. Он вгляделся в ее глаза, полные слез, заметил, как на солнце волосы отливают позолотой, остановил взгляд на губах, припухших от поцелуев и безумно желанных.
— А что ты хочешь услышать? — поинтересовался лукаво. — Заведем еще парочку мелюзганов. Только более традиционным способом.
— Обойдемся без помощи доктора Линника, — фыркнула она.
— Хорошенько потренируемся, — слабо улыбнулся он.
— Я согласна, — хихикнула Настя и тут же тревожно поинтересовалась: — Егор, получается, мы обманули твоего отца. Он на нас понадеялся, а мы…
— Ему уже все равно, Насюш, — хмуро пробормотал Егор. — Царствия небесного он вряд ли удостоится, а в геенне огненной ему не до того будет.
— А я свечки поставила, попросила боженьку даровать Илье Семеновичу вечный покой.
— Спасибо тебе, что замолвила словечко за старого афериста, — кивнул Кайман. — Формально мы ничего не нарушили, никого не обманули. Естественно, в этот маленький секрет мы никого посвящать не станем…
— Даже Бэллу?
— Не нужно ее волновать по пустякам, — заметил Егор, сжимая ладошку жены. — У мамы свои тайны, у нас свои.
Глава 23
Белоснежная вилла на фоне голубого неба и лазоревого моря казалась волшебным замком. Но внутри чувствовалось запустение, и странный персонал бесцельно бродил по комнатам, даже не подумав смести паутину, притаившуюся в углу холла.
«Неужели тут поселятся Легатовы?» — хмыкнула про себя Оксана и уже собралась полюбопытствовать у Патрикеева, как наткнулась на его суровый взгляд и перекошенную челюсть.
— Что-то случилось? — чуть слышно пролепетала, кося под наивную дурочку.
— Да, — поморщился Константин, а потом, схватив ее за руку, втянул в первую попавшуюся комнату и приказал:
— Давай звони своему сообщнику. Пусть приезжает. У нас мало времени.