Безумно

– Зови меня, если возникнут какие-то проблемы или еще что. Я буду наверху, в офисе. Займусь оформлением всяких бумажек.

Что ж, это звучит профессионально.

– О’кей, босс, – она подмигивает мне, и я прилагаю все свои силы, чтобы улыбнуться в ответ. К сожалению, выходит не очень…

Я хлопаю ладонью по стойке в знак окончания разговора и начинаю двигаться, пробираясь по краю танцующей массы людей. Проще пройти вдоль стены, хотя путь напрямик намного короче. Но пересечь танцпол сейчас равносильно смерти.

Некоторые гости приветственно машут мне руками, окликают или просто здороваются. Эта дурацкая статья сделала меня слишком узнаваемым. Я не хотел этого. Никогда. Я не хотел привлекать к себе лишнего внимания, а просто делал свое дело.

– Привет.

Неожиданно на моем пути возникает молодая женщина и останавливает меня, когда заветная лестница уже появилась в поле зрения. Я так близок к своей цели. И мне очень нужна новая рубашка.

– Привет.

Я не хочу показаться грубым, но мне все это неинтересно. И это заметно по моему голосу. Не то чтобы девушка не была красивой. Напротив, даже более чем. Кто знает, может, она также умная и веселая. Но… она не Джун.

– Меня зовут Энн.

Тот факт, что она не спрашивает, кто я, означает, что это ей уже известно. А это, в свою очередь, означает, что она заговорила со мной не случайно и не потому, что ей нравятся мужчины, которые ходят в клуб в классических брюках и футболке. Это вечно одни и те же причины: деньги, репутация, хвастовство. Речь идет о ней, а не обо мне. Ничего страшного, пусть люди тратят свою жизнь на это, но, пожалуйста, пусть тогда держатся от меня подальше.

Перед моим мысленным взором внезапно снова появляется Джун. Хотел бы я быть сейчас рядом с ней или же провести хоть какое-то время в одиночестве в своем офисе, чтобы прийти в себя.

– Хочешь выпить со мной?

Я имею в виду, что никто не остался бы равнодушным, глядя на Джун. У каждого возникло бы желание опуститься перед ней на колени и подать ей свое мужское достоинство на серебряном блюде.

Чужие пальцы прикасаются к краю моей майки, и я растерянно хлопаю глазами.

– Что?

– Я сказала, что хочу выпить.

– Так сделай это, бар вон там. Развлекайся.

Я указываю на стойку и прохожу мимо нее. Мне нужна тишина. Эта девушка не единственная за последние несколько недель и даже не первая за сегодня. Вероятно, в Сиэтле сейчас разворачивается игра под названием: «Поймай Мэйсона». Меня это так раздражает, что я не могу подобрать слов, чтобы описать это.

Я такой, какой есть, и мне никогда не было легко познакомиться с кем-нибудь или на что-нибудь подписаться, когда я не мог понять, зачем я этому человеку нужен. Но это, безусловно, относится ко всем – мы никогда не можем этого знать. Однако прошлое научило меня, что у меня есть неплохие шансы попасть в такие категории, как банковский счет, клуб, богатый отец и спортивный автомобиль. Большинству нравится именно это. А не категория «Мэйсон».

Мой отец и его компания хорошо известны, нетрудно оценить его состояние и погуглить про наши семейные отношения. Моя мать живет на свое выходное пособие и до прошлого месяца жила с каким-то парнем-моделью, понятия не имею, что она делает теперь и актуален ли еще тот бойфренд. Отец заботится лишь о поддержании круглых цифр на своем банковском счете и о мнении высшего общества, пока все вокруг усердно размышляют о том, почему его сын не занимается недвижимостью или не торгует акциями на фондовом рынке. Все просто, я хочу покоя. Мой отец никогда не нуждался во мне, а сейчас он больше не нужен мне.

Телефон вибрирует у меня в кармане, я достаю его. Лицо Алана Грина смотрит на меня с дисплея. Помянешь черта, вот и он…

Мой личный Дарт Вейдер.

Только этого не хватало. Я решительно сбрасываю звонок и кладу телефон обратно. Сейчас действительно не лучший момент, и я не в состоянии противостоять ему.

Наконец я добираюсь до лестницы и как можно быстрее спешу наверх. Зайдя в офис, я на мгновение закрываю глаза. Я счастлив оставить людей, клуб и в значительной степени громкую музыку у себя за спиной. Выключить это все.

Это и весь наш гребаный мир.

Мое сердце яростно колотится в груди, голова трещит, словно у меня похмелье, а мысли скованы, потому что они направлены только на одно: на девушку, которую я не могу завоевать.

Ноги несут меня в соседнюю комнату, где я достаю новую рубашку из комода рядом с кроватью и ловкими движениями быстро натягиваю ее. Затем я возвращаюсь в офис и вздыхаю с облегчением.

Этот вечер просто шикарен. Ну да. Вкратце о моей жизни.

И он становится еще лучше, потому что телефон звонит снова – опять мой отец. Хотя это уже невозможно.

Я хочу решительно сбросить вызов, но знаю, что рано или поздно должен буду ответить и начать этот разговор. Отец звонит мне каждый божий день в течение последних нескольких недель, так что это должно быть важно или срочно. Наверняка это касается компании – там все и всегда важно или срочно.

И я более чем уверен, что он еще раз начнет объяснять мне, почему я должен взять на себя его фирму и принимать участие в жизни его империи, которую он с таким усердием построил. Тот факт, что он громче всех утверждает, что дело его жизни должно продолжаться в рамках его семьи, не лишен иронии. Кроме того, совсем скоро он выполнит свою угрозу, данную прошлой осенью, когда он заверил меня, что его терпение ограничено и что он не позволит мне и дальше тратить впустую свою жизнь. Мне пришлось выслушать все эти нотации на Рождество, пока мы сидели за праздничным столом.

Теперь срок, который он мне дал, истекает. Лето пришло, и я уже должен был присоединиться к компании.

Вопрос не в том, станет ли он как-то действовать и закручивать гайки, а только в том, когда это произойдет…

Надо отдать ему должное – настойчивости моему отцу не занимать.

И, конечно, он спросит меня, как продвигается учеба. Я был зачислен почти на два года, потому что он этого хотел, но о том, чтобы по-настоящему учиться, не могло быть и речи. Я поступил, потому что надеялся, что тогда он отстанет от меня. И, конечно, еще и потому, что это приносит мне пользу. Экономика, финансы – я посещаю отдельные курсы, которые могут быть полезны для клуба. Но не более того.

– Что ж, поехали.


Я узнаю все ответы, только если наконец приму звонок от него. Может, после этого он оставит меня в покое хотя бы до Рождества.

– Мэйсон. – Его голос глубокий и немного сердитый.

– Чем обязан? – спрашиваю я спокойно и вежливо.

– Почему ты никогда не отвечаешь на мобильный? Хороший бизнесмен всегда должен быть на связи.

Пауза.

Я жду.

– Конечно, ты и сам это знаешь, – признает он, и в этом уверен не меньше меня. Мы оба прекрасно знаем, почему я не отвечал.

– Гриффин заходил к тебе, – это не вопрос.

– Неплохо было бы предупреждать, – признаю я.

– Это случилось бы, если бы ты не избегал моих звонков.

Туше.

Совершенно измученный, я иду к своему письменному столу под маленьким окном, из которого открывается невероятно захватывающий вид – прямо на кирпичную кладку напротив. Я прислоняюсь к нему и тру ладонью виски. Я полностью изнурен.

– Что ты хочешь, папа?

– Приходи в компанию, мальчик.

– Как часто ты собираешься заводить этот разговор? Я не хочу иметь ничего общего ни с компанией, ни с этими людьми, ни с Гриффином, ни с тобой.

Во мне закипает гнев. Медленно, но верно.

– Что сделано – то сделано. Надо оставить прошлое и двигаться вперед.

Теперь я уже смеюсь. Такие слова может произнести только человек, у которого в прошлом не было ничего важного или того, что глубоко ранило его.

– Я сейчас положу трубку.

– Мэйсон, – предупреждает он, – ты присмотришься к фирме и сделаешь это со всем старанием. Клуб не имеет значения, важно твое будущее.

– Ты имеешь в виду, что важны компания и твоя репутация. Кому нужен сын, который руководит – по твоему мнению – третьесортным клубом, где развлекаются простые люди. Или как?

Он не реагирует. Может быть, в этом нет необходимости, потому что это правда.

– Я хочу, чтобы мы договорились о встрече в следующем месяце.

– Что-нибудь еще?

– В следующем месяце, Мэйсон.

Он вешает трубку.

Я небрежно бросаю смартфон на стол, глубоко вздыхаю и ненадолго закрываю глаза. Он не может заставить меня это сделать. Но может значительно усложнить мне жизнь. И я чувствую в себе сопротивление. Я понимаю, что, может быть, мне следует уступить, потому что я веду себя, как он: выношу суждения, не вникнув в суть вопроса. Но после всего, что подарило мне мое прошлое – отсутствие матери, отец-трудоголик, предполагаемый друг Гриффин, который без стеснения лезет в самое сердце компании и всегда готов нанести удар в спину, и бесчисленного множества других, жадных до денег манипуляторов, – я все еще не готов к этому шагу.

Я смотрю на лежащие передо мной бумаги, но, поскольку я не в состоянии ясно мыслить, а этот разговор еще звучит отголоском в моих ушах, я откладываю их в сторону, в специальный ящик. О них позабочусь завтра.

Я обожаю свой клуб. И не собираюсь принимать неверные решения или садиться за работу без энтузиазма только потому, что отец выбил меня из колеи.

Взять себя в руки. Я должен взять себя в руки.

Я хватаюсь за деревянный край стола, наклоняюсь вперед, опускаю голову и полностью концентрируюсь на своем дыхании.

Все будет отлично. Клуб работает хорошо, Энди очень многое для меня делает, я могу на нее положиться. Как это было всегда с Сьюзи – и со всеми, кто здесь работает. Что касается моего отца, то… Не думаю, что ситуация может быть еще хуже. А Джун?

Проклятье! Я резко отталкиваюсь руками от стола, начинаю мерить шагами офис и испытываю желание закричать.

Иногда я даже жалею, что влюбился в Джун. Этого не происходило со мной после Эль. С тех пор я не позволял девушкам тронуть меня, по крайней мере, так сильно. Ни одна из них не западала мне в сердце так глубоко. Я не собирался снова превращаться в такого ранимого и такого уязвимого. Такого мягкого и чувствительного.

Если бы Джун не пришла тогда с Энди, в мой клуб, если бы она не облила меня своим коктейлем и не очаровала меня, все было бы легче. И проще. Нормальнее.

Не знаю, было бы ли мне лучше…