Безлюди. Одноглазый дом
Часть 33 из 60 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Некоторые безлюди и впрямь наносят вред, — справедливо отметила Флори. — Например, Паучий дом. Сам говорил, что от него многие пострадали.
Дарт пожал плечами:
— Знаешь, среди людей тоже встречаются ужасные личности. Но это же не значит, что нужно бояться или ненавидеть всех, правда?
Флори ничего не ответила, не желая объяснять, почему образ одного следящего превратил в чудовищ всех, кто носил пепельно-синюю форму с ромбовидными пуговицами.
За разговором они не заметили, как одиночные деревца срослись с кромкой леса. Зыбень. Его мрачная глубина затягивала, и туман, что клубился внутри, не мог разогнать эту тьму. Флори поежилась и торопливо поравнялась с Дартом. Они вошли в лес рука об руку, едва соприкасаясь рукавами. В сыром воздухе дышалось трудно, будто он проникал в горло и кололся иглами.
Ветви деревьев сводом сошлись над тропой — когда-то, возможно, здесь была дорога, но теперь она заросла подлеском. Чем дальше Дарт и Флори пробирались, тем бледнее становился свет фонаря — или, может, темнота сгущалась вокруг них. Когда тишину прорезал крик ночной птицы, Флори вздрогнула.
— Мы почти пришли, — успокаивающе сказал Дарт, как будто в безлюде их ждал растопленный камин и радушный прием.
Они свернули с основной тропы и полезли напролом через поросль. Дарт шел первым, приминая к земле колючие побеги, за ним следовала Флори, свыкнувшись с тем, что царапины на коже зудят и ноют.
Постепенно лес редел и мельчал, а затем отступил перед небольшой поляной с единственным деревом в центре. Исполинский дуб распростер ветви над землей и намертво вцепился в нее корнями, похожими на старческие кисти с кривыми, изувеченными подагрой пальцами. От дерева остался один скелет — окаменевший и монументальный. Он выглядел устрашающе, но чувствовалась в нем какая-то надежность, сила, словно лес сам создал нерушимую крепость внутри себя.
Дарт подлез под корни и взгромоздил на них фонарь. Пытаясь понять, что он задумал, Флори подошла ближе и увидела в глубине корней, нависающих над землей высокой аркой, спрятанную дверь. Она поросла мхом, почти поглотившим кривую ручку-скобу и замочную скважину. Корень-дом и впрямь скрывался под деревом.
Вначале показалось, что Дарт возится с ключом, а он всего лишь отцепил от пояса флягу и откупорил ее, зажав пробку в зубах, затем поднес горлышко фляги к замочной скважине и поводил влево-вправо.
— Что ты делаешь? — не удержалась Флори.
Дарт выдал в ответ набор звуков. Выговорить слоги помешала пробка, зажатая в зубах. С трудом удалось разобрать, что он «задабривал безлюдя дождевой водой».
Не успела она удивиться столь странному объяснению, как ее ждал новый сюрприз. Замок громко щелкнул, и дверь распахнулась, словно жадный рот, готовый проглотить лакомство.
— Рин знает, что ты можешь открывать безлюдей без ключа?
Дарт, не переступая порога, выплеснул воду на пол, и желтое мерцание фонаря отразилось в растекшейся луже.
— Знает, — лениво ответил он, когда закупорил флягу и вернул ее на пояс. — Мы вместе обнаружили эту особенность, хотя он по старинке пользуется ключами. Мы не всегда можем предоставить безлюдю то, что он просит.
В этот самый миг из дома донесся странный хлюпающий звук, словно чей-то беззубый рот отхлебнул чай из кружки. Флори взглянула на пол, где еще секунду назад растеклась лужица дождевой воды. Теперь доски были совершенно сухими — ни одной капли, отражающей свет. Дарт прихватил фонарь с собой, осторожно шагнул за порог и замер, будто бы прислушиваясь к реакции безлюдя. Убедившись, что приманка сработала, он позвал Флори. Когда они оба оказались внутри, дверь мягко закрылась за ними. Это не было похоже на ловушку или гневный жест безлюдя — скорее, на проявление заботы. То, что вначале Флори приняла за пол, оказалось ступенями, уходящими вниз. Дарт помог ей спуститься.
Корень-дом представлял собой круглую подземную комнату, полностью обитую трухлявой древесиной. Полукруглые своды держались на бревнах-подпорках. В отличие от монументального дуба, комната в лоне его корней выглядела очень хрупкой. Казалось, потолок может упасть в любой момент. Быт Корень-дома поражал своей непритязательностью: вместо кровати — деревянный помост с потрепанными матрасами, из мебели только кривой столик с табуреткой да грубо сколоченный шкаф. В углу Флори заметила дверь, ведущую в подземные тоннели. Следящие заменили надзор огромным замком с сургучной печатью. По их мнению, это могло остановить злоумышленника.
Первым делом Дарт проверил целостность печати на замке, а после взялся трусить матрасы. Флори спросила, что они ищут, и получила в ответ:
— Все, что покажется странным.
Она нервно выдохнула и огляделась по сторонам. А что делать, если странным кажется все?
— В тот вечер Сильван приходил, чтобы рассказать мне о чем-то… — Дарт растерянно замер, словно потерял мысль. — Возможно, здесь осталась улика, подсказка, не знаю…
— Разве Рин не обследовал безлюдя? — удивлялась Флори, внимательно изучая стол с объедками и пустыми бутылками, не торопясь прикасаться к чему-либо.
— Он делал это по Протоколу.
— Хочешь сказать, матрасы он не вытряхивал?
Они переглянулись и поняли друг друга без слов. Значит, Дарт вернулся сюда, чтобы самостоятельно проверить безлюдя: каждый его уголок, куда не посмотрит домограф. Больше не тратя время на разговоры, они принялись за дело. Дарта сразу привлекли скомканные матрасы, а Флори, подхватив со стола здешний фонарь, брошенный на столе, обошла всю комнату, но, кроме сгустков пыли и мелкого сора, ничего не нашла. Она уже стала сомневаться, что эта затея принесет пользу, когда мысленное брюзжание прервал радостный возглас.
Дарт вытащил из кармана нож, вспорол брюхо матраса, а затем извлек оттуда небольшой предмет. Опилки осыпались на его колени, но Дарта интересовал лишь кожаный сверток, найденный внутри. Кошелек. Без зазрения совести он вывалил на пол его содержимое. Тяжелые монеты с грохотом упали на доски. Оценив богатства покойного лютена, Дарт присвистнул.
— У него отродясь столько денег не было, — пробормотал он.
— Ему кто-то заплатил?
Дарт нервно пожал плечами, сгреб деньги обратно в кошель и нахмурился, явно одолеваемый сомнениями. Находка ничего не прояснила, а лишь запутала сильнее. Неизвестно, имели эти деньги какое-то отношение к делу безлюдей или нет.
Флори обвела комнату придирчивым взглядом, поразмыслив, где может быть другой тайник, и решила проверить самодельный шкаф, пока Дарт укладывал матрасы на место. В подземелье дерево отсырело и разбухло. Пришлось приложить усилия, чтобы дверцы шкафа поддались. С противным скрежетом петель они распахнулись, а в следующее мгновение на Флори посыпались вещи. Что-то больно ударило ее по плечу, хрустальная ваза разбилась об пол, брызнув осколками под ноги, а остальное содержимое высыпалось с лязгом, скрежетом и звоном.
Несколько мгновений они растерянно смотрели на груду найденных вещей, а потом Дарт начал разбирать ее. Доставая предметы один за другим, он комментировал каждый:
— Малахитовая статуэтка из каминного зала. Латунные ручки от дверей: раз, два, три. Антикварные часы из кабинета. Мраморная пепельница оттуда же. Серебряные подстаканники, поднос и хрустальная ваза — все из кухни. Бронзовый олень. Столовое серебро.
Он устал перечислять и замолчал, в исступлении глядя на оставшуюся кучу вещей.
— Вот ублюдок, — сквозь зубы процедил Дарт. Потом будто бы вспомнил, что рядом стоит растерянная Флори, и пояснил: — Все эти вещи из безлюдя Мео.
Значит, первого погибшего лютена обворовали. Не нужно быть знатоком, чтобы понять ценность этих предметов. Если сдать все в ломбард или перепродать старьевщикам, наверняка наберется сумма намного больше той, что Дарт обнаружил внутри матраса. Возможно, и те деньги были добыты подобным образом.
— Он ограбил Дом-на-ветру. Собирался растащить его, как падальщик.
Дарт выглядел совершенно разбитым — хуже, чем хрустальная ваза перед ним, — и продолжал сокрушаться, подбирая все новые выражения и ругательства, чтобы облечь в форму одну простую мысль: Сильван был предателем. А вот как далеко он зашел в своем вероломстве, им еще предстояло выяснить. Даже если допустить, что Мео стал жертвой вора, то Сильван не последнее звено в этой цепочке: кто-то убил его самого и Паучиху. Было что-то, объединявшее смерти этих лютенов. Поделиться своими домыслами Флори не успела, ощутив, что земля под ногами дрожит.
— Дарт, — с тревогой позвала она, — с безлюдем что-то неладное.
Он отвлекся от размышлений и огляделся. Дверцы шкафа тревожно покачивались на петлях.
— Кто-то идет сюда.
Они сгребли вещи и забросили обратно на полки. Мелкие предметы, оставшиеся на полу, Дарт пнул под шкаф. Флори бросилась гасить фонари, судорожно придумывая, где прятаться. Деваться им было некуда. Дверь в тоннели опечатана, в доме нет мебели и других комнат, а единственный выход перекрыт нежданными визитерами.
Она бы так и металась в поисках укрытия, если бы Дарт не затолкал ее в шкаф. Спустя мгновение он забрался следом и захлопнул дверцы.
— Что бы ни случилось, молчи, — шепнул Дарт, и ей стало не по себе. Что могло такого произойти? Ее воображение не успело разыграться.
В Корень-дом кто-то спускался. Приближающиеся шаги и голоса заставили замереть и полностью обратиться в слух. Когда визитеры вошли в комнату, их речь стала разборчивой.
— …нам обещали двойное жалованье, — сказал первый.
— Да хоть тройное, мне эти безлюди хуже гнилой картошки, — отозвался второй.
Судя по шагам, кто-то из них прошел в дальний угол, чтобы проверить замок и печать. Следящие. От одной этой мысли внутренности Флори скрутило в тугой узел.
— Ты уж потерпи, начальник грозится послать домографа куда подальше.
— Справедливо. А то он слишком борзым стал, рыбью кость ему в горло.
— Да, Клайдбэрр был зол, как сотня демонов, когда проиграл дело. Теперь его повышение надолго откладывается, — с усмешкой сказал первый.
— Чисто. Замок на месте, печать целая, — перебил второй.
— Вечно ты обламываешь на полуслове.
— У нас два безлюдя на обходе. Пошевеливайся, нам еще ключи сдавать.
Снова шаги — последние прозвучали так отчетливо, что стало ясно: следящий остановился прямо перед шкафом и теперь, видимо, раздумывал, проверять ли его. Осколки разбитой вазы хрустнули под его ногами. В темноте Флори не могла видеть выражение лица Дарта; они даже не касались друг друга, но чувствовали одно и то же: оба боялись, что двери шкафа откроются. От следящего их отделяла пара необтесанных досок на петлях. Резкий рывок — и он обнаружит двоих невезучих детективов. На этот раз им не отвертеться. «Злой, как сотня демонов» Клайдбэрр не упустит шанса поквитаться, а домограф, чье положение стало слишком шатким, уже не спасет их.
— Эй, ты куда лезешь? — внезапно осадил следящий напарника.
— Хочу проверить, не завалялось ли там чего ценного.
— Даже домограф туда не совался. Приложился к дверце, послушал там что-то через трубку — и отошел. Уж не знаю, что он услышал, но лезть туда передумал. Ты-то куда прешь?
Если бы не следящие по ту сторону, Флори бы закричала и сию секунду выскочила из укрытия. Ей пришлось остаться, подавив в себе накатывающую волну ужаса. Она знала, почему Рин не проверил шкаф. Как и говорил Дарт, домограф действовал строго по Протоколу. В Корень-доме не было других комнат, и шкаф, вросший в земляную стену, оставался самым укромным уголком в безлюде — здесь располагалось его сердце, где мог находиться только его лютен.
Мысль прервалась, когда дверца внезапно дернулась. Предупреждение не остановило, а лишь раззадорило следящего.
— Не будь суеверным, — сказал он с напускной важностью. — В прошлый раз я стащил со стола чайник — и ничего не случилось. В быту пригодился.
Флори ощутила, как по ее спине ползут капли пота, но постаралась не шевелиться. Если шкаф качнется, следящий точно поймет, что внутри кто-то есть.
Его напарник явно не разделял восторга:
— Совсем чокнутый. Кто же вещи из безлюдя в дом тащит? Это хуже помойки.
— Да пошел ты…
Внезапно Флори разом почувствовала прикосновения на лодыжке, плече, щеке и спине. Она инстинктивно стряхнула с себя что-то, упавшее на дно шкафа с тихим, почти неразличимым стуком, и едва сдержалась, чтобы не закричать. Жуки. Множество жуков. Вероятно, это были древоточцы, живущие в шкафу или внутри самого дуба. Откуда бы они ни взялись, их становилось все больше: Флори ощущала эти ползущие прикосновения по всему телу.
— Ты видел? Шкаф дернулся!
О нет, нет. Молчать. Ей нужно молчать и не двигаться. Она зажала рот ладонями, чтобы ни один звук не вырвался. Зажмурилась, задержала дыхание, замерла, стараясь не думать о противных жуках. Попыталась отключить чувства — и погрузилась в какое-то странное, полуобморочное состояние. В нем Флори больше не ощущала ползающих по телу насекомых. Ее накрыло волной жара, сдавило — это показалось столь же приятным, как попасть под тяжесть теплого одеяла.
— Рыбьи потроха! — выругался следящий по ту сторону шкафа.
Следом раздались торопливые шаги и брань. Потом где-то наверху хлопнула дверь, что вывело Флори из оцепенения. Тогда она попыталась пошевелиться, но не смогла. Что-то удерживало ее, прижав к стенке шкафа, словно остальное пространство заполнилось жуками и места больше не осталось. Медленно, как волна, помутнение отступило, и Флори осознала, что это Дарт закрыл ее собой.
Тишина окутала Корень-дом. Опасность миновала, а они зачем-то продолжали неподвижно стоять в кромешной темноте, внутри душного шкафа, кишащего древоточцами. Эмоции застыли в ее глазах дрожащими слезами, встали в горле комком сдерживаемого крика, поползли мурашками по телу…
— Ты в порядке? — прошептал Дарт. Его дыхание защекотало кожу, и Флори вздрогнула, потому что это напомнило о ползающих жуках.
— Кажется.
Он отстранился, а затем толкнул дверцу. Запах земляной сырости ударил в нос, а в следующее мгновение желтый свет фонаря озарил их убежище. Флори поспешила выбраться наружу и, зацепившись ногой за какую-то безделушку, под лязг и грохот вывалилась из шкафа. Оставалось надеяться, что следящие ушли достаточно далеко и не услышали шум.
Дарт пожал плечами:
— Знаешь, среди людей тоже встречаются ужасные личности. Но это же не значит, что нужно бояться или ненавидеть всех, правда?
Флори ничего не ответила, не желая объяснять, почему образ одного следящего превратил в чудовищ всех, кто носил пепельно-синюю форму с ромбовидными пуговицами.
За разговором они не заметили, как одиночные деревца срослись с кромкой леса. Зыбень. Его мрачная глубина затягивала, и туман, что клубился внутри, не мог разогнать эту тьму. Флори поежилась и торопливо поравнялась с Дартом. Они вошли в лес рука об руку, едва соприкасаясь рукавами. В сыром воздухе дышалось трудно, будто он проникал в горло и кололся иглами.
Ветви деревьев сводом сошлись над тропой — когда-то, возможно, здесь была дорога, но теперь она заросла подлеском. Чем дальше Дарт и Флори пробирались, тем бледнее становился свет фонаря — или, может, темнота сгущалась вокруг них. Когда тишину прорезал крик ночной птицы, Флори вздрогнула.
— Мы почти пришли, — успокаивающе сказал Дарт, как будто в безлюде их ждал растопленный камин и радушный прием.
Они свернули с основной тропы и полезли напролом через поросль. Дарт шел первым, приминая к земле колючие побеги, за ним следовала Флори, свыкнувшись с тем, что царапины на коже зудят и ноют.
Постепенно лес редел и мельчал, а затем отступил перед небольшой поляной с единственным деревом в центре. Исполинский дуб распростер ветви над землей и намертво вцепился в нее корнями, похожими на старческие кисти с кривыми, изувеченными подагрой пальцами. От дерева остался один скелет — окаменевший и монументальный. Он выглядел устрашающе, но чувствовалась в нем какая-то надежность, сила, словно лес сам создал нерушимую крепость внутри себя.
Дарт подлез под корни и взгромоздил на них фонарь. Пытаясь понять, что он задумал, Флори подошла ближе и увидела в глубине корней, нависающих над землей высокой аркой, спрятанную дверь. Она поросла мхом, почти поглотившим кривую ручку-скобу и замочную скважину. Корень-дом и впрямь скрывался под деревом.
Вначале показалось, что Дарт возится с ключом, а он всего лишь отцепил от пояса флягу и откупорил ее, зажав пробку в зубах, затем поднес горлышко фляги к замочной скважине и поводил влево-вправо.
— Что ты делаешь? — не удержалась Флори.
Дарт выдал в ответ набор звуков. Выговорить слоги помешала пробка, зажатая в зубах. С трудом удалось разобрать, что он «задабривал безлюдя дождевой водой».
Не успела она удивиться столь странному объяснению, как ее ждал новый сюрприз. Замок громко щелкнул, и дверь распахнулась, словно жадный рот, готовый проглотить лакомство.
— Рин знает, что ты можешь открывать безлюдей без ключа?
Дарт, не переступая порога, выплеснул воду на пол, и желтое мерцание фонаря отразилось в растекшейся луже.
— Знает, — лениво ответил он, когда закупорил флягу и вернул ее на пояс. — Мы вместе обнаружили эту особенность, хотя он по старинке пользуется ключами. Мы не всегда можем предоставить безлюдю то, что он просит.
В этот самый миг из дома донесся странный хлюпающий звук, словно чей-то беззубый рот отхлебнул чай из кружки. Флори взглянула на пол, где еще секунду назад растеклась лужица дождевой воды. Теперь доски были совершенно сухими — ни одной капли, отражающей свет. Дарт прихватил фонарь с собой, осторожно шагнул за порог и замер, будто бы прислушиваясь к реакции безлюдя. Убедившись, что приманка сработала, он позвал Флори. Когда они оба оказались внутри, дверь мягко закрылась за ними. Это не было похоже на ловушку или гневный жест безлюдя — скорее, на проявление заботы. То, что вначале Флори приняла за пол, оказалось ступенями, уходящими вниз. Дарт помог ей спуститься.
Корень-дом представлял собой круглую подземную комнату, полностью обитую трухлявой древесиной. Полукруглые своды держались на бревнах-подпорках. В отличие от монументального дуба, комната в лоне его корней выглядела очень хрупкой. Казалось, потолок может упасть в любой момент. Быт Корень-дома поражал своей непритязательностью: вместо кровати — деревянный помост с потрепанными матрасами, из мебели только кривой столик с табуреткой да грубо сколоченный шкаф. В углу Флори заметила дверь, ведущую в подземные тоннели. Следящие заменили надзор огромным замком с сургучной печатью. По их мнению, это могло остановить злоумышленника.
Первым делом Дарт проверил целостность печати на замке, а после взялся трусить матрасы. Флори спросила, что они ищут, и получила в ответ:
— Все, что покажется странным.
Она нервно выдохнула и огляделась по сторонам. А что делать, если странным кажется все?
— В тот вечер Сильван приходил, чтобы рассказать мне о чем-то… — Дарт растерянно замер, словно потерял мысль. — Возможно, здесь осталась улика, подсказка, не знаю…
— Разве Рин не обследовал безлюдя? — удивлялась Флори, внимательно изучая стол с объедками и пустыми бутылками, не торопясь прикасаться к чему-либо.
— Он делал это по Протоколу.
— Хочешь сказать, матрасы он не вытряхивал?
Они переглянулись и поняли друг друга без слов. Значит, Дарт вернулся сюда, чтобы самостоятельно проверить безлюдя: каждый его уголок, куда не посмотрит домограф. Больше не тратя время на разговоры, они принялись за дело. Дарта сразу привлекли скомканные матрасы, а Флори, подхватив со стола здешний фонарь, брошенный на столе, обошла всю комнату, но, кроме сгустков пыли и мелкого сора, ничего не нашла. Она уже стала сомневаться, что эта затея принесет пользу, когда мысленное брюзжание прервал радостный возглас.
Дарт вытащил из кармана нож, вспорол брюхо матраса, а затем извлек оттуда небольшой предмет. Опилки осыпались на его колени, но Дарта интересовал лишь кожаный сверток, найденный внутри. Кошелек. Без зазрения совести он вывалил на пол его содержимое. Тяжелые монеты с грохотом упали на доски. Оценив богатства покойного лютена, Дарт присвистнул.
— У него отродясь столько денег не было, — пробормотал он.
— Ему кто-то заплатил?
Дарт нервно пожал плечами, сгреб деньги обратно в кошель и нахмурился, явно одолеваемый сомнениями. Находка ничего не прояснила, а лишь запутала сильнее. Неизвестно, имели эти деньги какое-то отношение к делу безлюдей или нет.
Флори обвела комнату придирчивым взглядом, поразмыслив, где может быть другой тайник, и решила проверить самодельный шкаф, пока Дарт укладывал матрасы на место. В подземелье дерево отсырело и разбухло. Пришлось приложить усилия, чтобы дверцы шкафа поддались. С противным скрежетом петель они распахнулись, а в следующее мгновение на Флори посыпались вещи. Что-то больно ударило ее по плечу, хрустальная ваза разбилась об пол, брызнув осколками под ноги, а остальное содержимое высыпалось с лязгом, скрежетом и звоном.
Несколько мгновений они растерянно смотрели на груду найденных вещей, а потом Дарт начал разбирать ее. Доставая предметы один за другим, он комментировал каждый:
— Малахитовая статуэтка из каминного зала. Латунные ручки от дверей: раз, два, три. Антикварные часы из кабинета. Мраморная пепельница оттуда же. Серебряные подстаканники, поднос и хрустальная ваза — все из кухни. Бронзовый олень. Столовое серебро.
Он устал перечислять и замолчал, в исступлении глядя на оставшуюся кучу вещей.
— Вот ублюдок, — сквозь зубы процедил Дарт. Потом будто бы вспомнил, что рядом стоит растерянная Флори, и пояснил: — Все эти вещи из безлюдя Мео.
Значит, первого погибшего лютена обворовали. Не нужно быть знатоком, чтобы понять ценность этих предметов. Если сдать все в ломбард или перепродать старьевщикам, наверняка наберется сумма намного больше той, что Дарт обнаружил внутри матраса. Возможно, и те деньги были добыты подобным образом.
— Он ограбил Дом-на-ветру. Собирался растащить его, как падальщик.
Дарт выглядел совершенно разбитым — хуже, чем хрустальная ваза перед ним, — и продолжал сокрушаться, подбирая все новые выражения и ругательства, чтобы облечь в форму одну простую мысль: Сильван был предателем. А вот как далеко он зашел в своем вероломстве, им еще предстояло выяснить. Даже если допустить, что Мео стал жертвой вора, то Сильван не последнее звено в этой цепочке: кто-то убил его самого и Паучиху. Было что-то, объединявшее смерти этих лютенов. Поделиться своими домыслами Флори не успела, ощутив, что земля под ногами дрожит.
— Дарт, — с тревогой позвала она, — с безлюдем что-то неладное.
Он отвлекся от размышлений и огляделся. Дверцы шкафа тревожно покачивались на петлях.
— Кто-то идет сюда.
Они сгребли вещи и забросили обратно на полки. Мелкие предметы, оставшиеся на полу, Дарт пнул под шкаф. Флори бросилась гасить фонари, судорожно придумывая, где прятаться. Деваться им было некуда. Дверь в тоннели опечатана, в доме нет мебели и других комнат, а единственный выход перекрыт нежданными визитерами.
Она бы так и металась в поисках укрытия, если бы Дарт не затолкал ее в шкаф. Спустя мгновение он забрался следом и захлопнул дверцы.
— Что бы ни случилось, молчи, — шепнул Дарт, и ей стало не по себе. Что могло такого произойти? Ее воображение не успело разыграться.
В Корень-дом кто-то спускался. Приближающиеся шаги и голоса заставили замереть и полностью обратиться в слух. Когда визитеры вошли в комнату, их речь стала разборчивой.
— …нам обещали двойное жалованье, — сказал первый.
— Да хоть тройное, мне эти безлюди хуже гнилой картошки, — отозвался второй.
Судя по шагам, кто-то из них прошел в дальний угол, чтобы проверить замок и печать. Следящие. От одной этой мысли внутренности Флори скрутило в тугой узел.
— Ты уж потерпи, начальник грозится послать домографа куда подальше.
— Справедливо. А то он слишком борзым стал, рыбью кость ему в горло.
— Да, Клайдбэрр был зол, как сотня демонов, когда проиграл дело. Теперь его повышение надолго откладывается, — с усмешкой сказал первый.
— Чисто. Замок на месте, печать целая, — перебил второй.
— Вечно ты обламываешь на полуслове.
— У нас два безлюдя на обходе. Пошевеливайся, нам еще ключи сдавать.
Снова шаги — последние прозвучали так отчетливо, что стало ясно: следящий остановился прямо перед шкафом и теперь, видимо, раздумывал, проверять ли его. Осколки разбитой вазы хрустнули под его ногами. В темноте Флори не могла видеть выражение лица Дарта; они даже не касались друг друга, но чувствовали одно и то же: оба боялись, что двери шкафа откроются. От следящего их отделяла пара необтесанных досок на петлях. Резкий рывок — и он обнаружит двоих невезучих детективов. На этот раз им не отвертеться. «Злой, как сотня демонов» Клайдбэрр не упустит шанса поквитаться, а домограф, чье положение стало слишком шатким, уже не спасет их.
— Эй, ты куда лезешь? — внезапно осадил следящий напарника.
— Хочу проверить, не завалялось ли там чего ценного.
— Даже домограф туда не совался. Приложился к дверце, послушал там что-то через трубку — и отошел. Уж не знаю, что он услышал, но лезть туда передумал. Ты-то куда прешь?
Если бы не следящие по ту сторону, Флори бы закричала и сию секунду выскочила из укрытия. Ей пришлось остаться, подавив в себе накатывающую волну ужаса. Она знала, почему Рин не проверил шкаф. Как и говорил Дарт, домограф действовал строго по Протоколу. В Корень-доме не было других комнат, и шкаф, вросший в земляную стену, оставался самым укромным уголком в безлюде — здесь располагалось его сердце, где мог находиться только его лютен.
Мысль прервалась, когда дверца внезапно дернулась. Предупреждение не остановило, а лишь раззадорило следящего.
— Не будь суеверным, — сказал он с напускной важностью. — В прошлый раз я стащил со стола чайник — и ничего не случилось. В быту пригодился.
Флори ощутила, как по ее спине ползут капли пота, но постаралась не шевелиться. Если шкаф качнется, следящий точно поймет, что внутри кто-то есть.
Его напарник явно не разделял восторга:
— Совсем чокнутый. Кто же вещи из безлюдя в дом тащит? Это хуже помойки.
— Да пошел ты…
Внезапно Флори разом почувствовала прикосновения на лодыжке, плече, щеке и спине. Она инстинктивно стряхнула с себя что-то, упавшее на дно шкафа с тихим, почти неразличимым стуком, и едва сдержалась, чтобы не закричать. Жуки. Множество жуков. Вероятно, это были древоточцы, живущие в шкафу или внутри самого дуба. Откуда бы они ни взялись, их становилось все больше: Флори ощущала эти ползущие прикосновения по всему телу.
— Ты видел? Шкаф дернулся!
О нет, нет. Молчать. Ей нужно молчать и не двигаться. Она зажала рот ладонями, чтобы ни один звук не вырвался. Зажмурилась, задержала дыхание, замерла, стараясь не думать о противных жуках. Попыталась отключить чувства — и погрузилась в какое-то странное, полуобморочное состояние. В нем Флори больше не ощущала ползающих по телу насекомых. Ее накрыло волной жара, сдавило — это показалось столь же приятным, как попасть под тяжесть теплого одеяла.
— Рыбьи потроха! — выругался следящий по ту сторону шкафа.
Следом раздались торопливые шаги и брань. Потом где-то наверху хлопнула дверь, что вывело Флори из оцепенения. Тогда она попыталась пошевелиться, но не смогла. Что-то удерживало ее, прижав к стенке шкафа, словно остальное пространство заполнилось жуками и места больше не осталось. Медленно, как волна, помутнение отступило, и Флори осознала, что это Дарт закрыл ее собой.
Тишина окутала Корень-дом. Опасность миновала, а они зачем-то продолжали неподвижно стоять в кромешной темноте, внутри душного шкафа, кишащего древоточцами. Эмоции застыли в ее глазах дрожащими слезами, встали в горле комком сдерживаемого крика, поползли мурашками по телу…
— Ты в порядке? — прошептал Дарт. Его дыхание защекотало кожу, и Флори вздрогнула, потому что это напомнило о ползающих жуках.
— Кажется.
Он отстранился, а затем толкнул дверцу. Запах земляной сырости ударил в нос, а в следующее мгновение желтый свет фонаря озарил их убежище. Флори поспешила выбраться наружу и, зацепившись ногой за какую-то безделушку, под лязг и грохот вывалилась из шкафа. Оставалось надеяться, что следящие ушли достаточно далеко и не услышали шум.