Бездушный

Я действительно хотела переспать с ним. Только это желание совершенно не походило на внутренний трепет, который испытываешь, когда смотришь на своего возлюбленного. Нет. Когда я оказывалась рядом с Вишесом, меня обдавало жаром. Но я не относилась к тем девушкам, которых устраивал секс на одну ночь. И хотя это не вызывало у меня внутреннего протеста, я уж точно не собиралась начинать с Вишеса.

Нас связывало прошлое.

Я испытывала к нему чувства.

И плохие, и хорошие… В общем, слишком много разных чувств.

– А где остальные парни? – не открывая глаз, пробормотала я.

Вчера я сделала то, что следовало сделать уже давно. Погуглила про ЧБХ и узнала, что ею руководила вся четверка, а филиалы компании располагались по всему миру. Но так и не нашла, кто из них где живет. Даже то, что Дин живет в Лос-Анджелесе, стало для меня неожиданностью. Он обожал Нью-Йорк и еще десять лет назад мечтал обосноваться здесь. А Вишес, наоборот, предпочитал блеск, неестественность, маски и притворство Лос-Анджелеса. Казалось, такому циничному человеку, как он, совершенно не подходит суровая и неприкрытая честность, свойственная красивому Манхэттену. А в Лос-Анджелесе он бы смог прикрываться за красивой и ничего не значащей маской, выдавая себя за человека.

– Дин жил в Нью-Йорке, пока недели две назад я не сменил его здесь. Через какое-то время мы снова поменяемся местами, и я вернусь в Лос-Анджелес. Трент сейчас в Чикаго. А Джейми – в Лондоне.

– Вы часто меняетесь филиалами?

Вишес пожал плечами.

– Примерно два раза в год.

– Звучит странно. И довольно глупо, – пробормотала я.

– Ох, я очень ценю чужое мнение, особенно если его высказывает тот, кто зарабатывает на жизнь, подавая пиво.

Между нами повисло молчание. Я отвернулась и обвела взглядом окружавших меня лощеных женщин и мужчин в сшитых на заказ костюмах. Вишес вновь повел себя как придурок, а значит, наш разговор подошел к концу.

– Обычно мы не меняемся филиалами больше чем на неделю, – неожиданно заявил он. – Но особые обстоятельства задержали меня в Нью-Йорке.

Наверное, так он пытался извиниться за свою грубость, но меня это не устраивало. Так что я просто пожала плечами.

– И давно ты содержишь свою сестру?

Его взгляд медленно скользнул по моему телу. А сарказм и резкие нотки в голосе приобрели оттенок сожаления. Он не привык вести себя мило с людьми. Или как цивилизованный человек. Но хотя бы сейчас старался.

Я облизнула губы, отказываясь смотреть ему в глаза.

– Очень давно, – призналась я. – А Джейми все еще…

Я замолчала, поняв, что это не мое дело.

В выпускном классе лучший друг Вишеса встречался с мисс Грин, нашей учительницей литературы. Об их отношениях узнали незадолго до окончания школы, и в Тодос-Сантосе это подняло волну размером с цунами. А когда учебный год закончился, он уехал вместе с ней из города.

Вишес фыркнул. Но несмотря на то что мои глаза оставались закрытыми, я знала, что он кивнул.

– Они поженились. У них родилась маленькая дочь. Дарья. И она пошла в свою мать.

Я невольно улыбнулась.

– Как у него дела? – спросила я, зная, что эта тема покажется Вишесу безопасной.

– Джейми ведет себя как ответственный взрослый. Когда мы с Трентом и Дином пускаемся во все тяжкие, он пытается немного нас образумить.

Услышав это откровение, я повернулась к нему.

– Вы вчетвером всегда прекрасно понимали друг друга.

Его губы растянулись в мрачную ухмылку, а плечо на мгновение приподнялось.

– Пока не появилась ты.

Он не пытался меня уязвить. Скорее, это прозвучало буднично. У меня тут же возникло множество вопросов: «Почему я? Почему ты с самого начала относился ко мне так? Почему тебя так заботило, что я встречалась с Дином?» Девушки из Школы Всех Святых боготворили Вишеса. Красивый, богатый спортсмен. Да мы из совершенно разных вселенных! Дин намного более покладистый и веселый. И я могла понять, почему ему приглянулась я. Но Вишес… он ненавидел меня.

Я вздохнула с облегчением, когда объявили посадку на наш рейс. В числе первых пассажиров мы сели в самолет, который, из-за разницы во времени, ранним вечером приземлится в Сан-Диего. А через полчаса мы уже окажемся в Тодос-Сантосе. Но после объяснений с Рози и сбора вещей на меня накатили усталость и сонливость, бороться с которой не осталось сил. Да и мне не хотелось весь полет общаться с Вишесом. Поэтому, как только я устроилась на своем месте в первом классе, то поудобнее откинулась на спинку кресла и решила подремать.

Через несколько минут после взлета я приоткрыла глаза и посмотрела на Вишеса. Он в этот момент таращился на экран ноутбука. Но я знала, что, даже не поворачиваясь ко мне, он чувствовал мой взгляд.

– Спасибо, что предоставил Рози хорошую квартиру, – прошептала я.

Его челюсти сжались, но он продолжал смотреть на документ, над которым работал.

– Спи уже, Служанка.

И я послушно закрыла глаза.






Глава девятая





Вишес


Существовали лишь две вещи, о которых я почти никому не рассказывал.

Первая – я страдал от бессонницы. С тех пор, как мне исполнилось тринадцать.

В двадцать два года я обратился к психологу, чтобы как-то исправить это. Он сказал мне, что я не смогу уснуть, даже если от этого будет зависеть моя гребаная жизнь. А затем предложил встречаться дважды в неделю. Но через месяц я отказался от этой затеи.

За это время отсутствие сна стало частью моего существования. Несколько ночей подряд я не смыкал глаз ни на минуту, а затем отключался на день или два, чтобы восстановить силы. Я даже научился контролировать это. Иногда, уходя из офиса поздним вечером, я шел не домой, чтобы до утра ворочаться в кровати, как наркоман без дозы, а в круглосуточный тренажерный зал. После чего отправлялся в пустую квартиру и читал до утра какой-нибудь триллер – новинку-бестселлер, о котором все говорили, или автобиографию известного человека, который не вызывал у меня отторжения.

Иногда я цеплял и приводил домой девушек. Иногда мы трахались. А иногда даже разговаривали. Я не возражал против болтовни с девушками, с которыми делил постель. Но звал я их к себе не за этим.

Я выработал свои правила и никогда их не нарушал.

Никаких ужинов. Никаких свиданий. Никаких походов к ним домой. И абсолютно никаких гребаных разговоров в кровати.

Либо так, либо вообще никак.

И если они передумают, то знают, где меня найти.

Утром я одевался, брился и отправлялся на работу. Я понимал, что рано или поздно отключусь. Но с годами стал все лучше и лучше предугадывать, когда точно это случится.

Да, это не облегчало мне жизнь, но зато помогало переносить бессонные ночи.

Второе – вопреки расхожему мнению, я умел любить.

Считал ли я любовь сентиментальным, банальным дерьмом? Да. Но в глубине души осознавал правду. Я не был монстром, психопатом или долбаным социопатом, как моя мачеха. Я умел любить. И всегда любил. Своих друзей и клуб «Рэйдерс». Любил юриспруденцию и момент скрепления выгодной сделки рукопожатием. Любил путешествия, спорт, секс.

Черт побери, да я обожал трахаться.

Я посмотрел на Служанку. Игнорировать ее оказалось нелегко, хоть она и спала. Но при этом так близко. Ее лицо всколыхнуло во мне весь тот беспорядок, который я старался обуздать, участвуя в «Вызовах». Ее губы молили завладеть ими и не одним способом. Как и ее тело. Но я не мог… если только это не произойдет на моих условиях.

Я попытался сосредоточиться на сделке по слиянию фармацевтических компаний. Попытался поработать, но заметил, как она дрожит во сне, а нежная кожа на ее ключицах и шее покрылась мурашками.

Повернувшись к экрану, я вновь попытался сконцентрироваться на работе. Но продолжал украдкой поглядывать на нее.

И при этом старался успокоить бурлящую в венах кровь, которая вскипала каждый раз, когда она оказывалась рядом.

Через какое-то время я сдался и укрыл Служанку одеялом. А затем минут сорок наблюдал за тем, как она спала. Сорок гребаных минут. Вразрез собственным же правилам. Но что самое ужасное – мне хотелось наплевать на них. Из-за нее.

Я пытался утихомирить свой член. У меня отсутствовала хоть какая-то гарантия, что она попадет в мою постель. Можно увезти девушку от родителей, но строгое воспитание перебороть трудно. Я не сомневался, что, даже прожив столько лет в Нью-Йорке, она так и не стала пользователем сайтов знакомств и не прыгала из кровати в кровать к случайным незнакомцам, пытаясь зализать душевные раны.

К тому же она, казалось, ненавидела меня так же сильно, как я ее.

Последнее, но не менее важное, – я понимал, что вот-вот с головой окунусь в вонючее и мерзкое дерьмо, касающееся моей семьи.

Поэтому не имел права отвлекаться.

И все, чего мне хотелось, – получить от нее столь необходимую мне помощь и, возможно, несколько раз отыметь. А затем отпустить.

Прекратить все общение.

Мы приземлились, когда солнце пряталось за горизонт, рассекая последними золотыми лучами светло-пурпурное, как ее волосы, небо. Когда я под руку с девушкой, которую выгнал отсюда десять лет назад, наконец выбрался из аэропорта, то ощутил витающий в воздухе запах многообещающего приключения.

Клифф, водитель моей семьи, стоял, прислонившись к черному лимузину у тротуара рядом с выходом из пункта выдачи багажа международного аэропорта Сан-Диего. Увидев нас, он поспешно забрал сумку у Служанки – я отправил свои вещи напрямую в Тодос-Сантос – и спрятал ее в багажник лимузина. Он рассыпался в любезностях, на которые я не потрудился ответить. Эмилия последовала за мной, осматриваясь по сторонам и наслаждаясь видом, от которого порядком отвыкла.

Да, насколько мне известно, она навещала родителей несколько лет назад, когда я жил в Лос-Анджелесе. И только.

Весь путь до особняка отца она молчала, предоставив мне время упорядочить мысли и успокоить сердцебиение. Клифф тоже держал язык за зубами, скорее всего, вспомнив, что я не отличаюсь болтливостью, в отличие от моей мачехи. Так что я даже не потрудился поднять разделяющее стекло. В итоге Служанка всю дорогу смотрела в боковое окно, делая вид, что меня нет рядом.

Эти выходные имели очень большое значение. Я планировал наконец рассказать отцу о своих планах.

Служанка ни слова не сказала об одеяле. А я не стал упоминать, как едва не взорвался мой гребаный мозг от этого жеста. Такого незначительного. Но так сильно повлиявшего на мое настроение.