Бездушный
Часть 12 из 61 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Уноси свою задницу подальше отсюда, Служанка. У меня накопилось много работы.
* * *
– Боже мой, дорогой, ты выглядишь просто великолепно!
Джо обхватила мое лицо холодными морщинистыми руками. А ногти с идеальным маникюром впились в щеки, причиняя легкую боль.
Я одарил ее невозмутимой улыбкой и позволил притянуть голову для поцелуя в лоб, чтобы она от меня отстала. За все эти годы я никогда не позволял ей большего, и мачеха прекрасно знала, что не стоило переступать границы. В нос ударил запах дорогих духов и шоколада. Многие сочли бы его приторно сладким, но мне казалось, что он отдавал гнилью.
Наконец Джо отпустила меня и обвела пристальным взглядом мое лицо. Под глазами виднелись синяки, что говорило об очередной пластической операции. Еще двадцать пять лет назад Джо прекрасно бы подошла на роль девушки Джеймса Бонда. А ее сходство с Брижит Бардо просто поражало. Но, в отличие от известной актрисы, Джо не собиралась уступать природе. Она сопротивлялась ей, как только могла, но и та брала свое, поэтому Джо ложилась под нож при каждом удобном случае. Но это ее проблемы. Ведь обесцвеченные светлые волосы, операции, макияж, уход за лицом и сумочки от «Hermès» не скрывали того факта, что ее былая красота неизбежно увядала.
Джозефина старела, а моя мать, Мари, так и осталась молодой. Мама умерла в свои тридцать пять. В память навсегда врезались ее черные, как ночь, волосы и белоснежная кожа. Ее красота была настолько же роковой, как и несчастный случай, который оборвал ее жизнь.
Она напоминала Белоснежку.
Вот только рядом не оказалось принца, который бы спас ее.
На самом деле принц и стал тем человеком, который дал ей отравленное яблоко.
А ведьма, стоявшая передо мной, распорядилась, чтобы его доставили по назначению. К сожалению, эту правду я понял слишком поздно.
– Я обожаю этот ресторан!
Мачеха поправила свои тщательно уложенные волосы и последовала за метрдотелем к нашему столику. По пути она болтала о дорогостоящем дерьме, ошибочно считая это светской беседой.
Но я не слушал ее.
Сегодня Джо надела серое платье от дизайнера Александра Ванг, которое я подарил ей на день рождения, – пришлось помучиться, пока искал эту дешевую подделку, чтобы ее богатые друзья посмеялись у нее за спиной, – а губы накрасила помадой с оттенком чуть темнее, чем ее любимое красное вино, чтобы даже после еды выглядеть чопорно и благопристойно.
В глубине души клокотала злость на Служанку из-за того, что она не напортачила ни с одним из заданий, которые получила от меня сегодня. Хотя и уверяла, что ужасная помощница. Если бы она забыла заказать машину для Джо, то и мне бы не пришлось здесь торчать.
Я плелся по эксклюзивному ресторану в авангардном стиле, проходя мимо стен из живых растений, французских дверей, черных шкафов с подсветкой и декоративных панелей. На несколько секунд я почувствовал себя ребенком, которого ждет страшное наказание. В какой-то степени так и было.
Мы уселись за столик.
И несколько минут молча пили воду из хрустальных бокалов, что казалось не только непрактичным, но и бессмысленным.
Не глядя друг на друга, мы пролистали меню, а затем перекинулись несколькими фразами о том, вино из какого сорта винограда лучше – Сара или Мерло.
Но мы не разговаривали. Ну, на важные темы. Потому что я ждал, пока она сама их поднимет. Хотя это и не имело особого значения. Я уже решил ее судьбу.
Вот только Джо заговорила о причине своего приезда после того, как официантка принесла нам первые блюда.
– Твоему отцу становится все хуже, – наконец сказала она, не поднимая взгляда от тарелки и ковыряясь в еде с таким видом, будто у нее отсутствовал аппетит. – Боюсь, он скоро умрет. Мой бедный любимый муж.
Она лишь притворялась, что любит его.
Я вонзил вилку в бифштекс и, отрезав кусок мяса с кровью, с безразличным видом принялся жевать его.
Моя же ненависть к нему искренна и незыблема.
– Какая жалость, – бесстрастным голосом произнес я.
Джо встретилась со мной взглядом. И задрожала под своим поддельным дизайнерским нарядом.
– Я не знаю, сколько еще он протянет. – Она положила приборы на салфетку, которую не стала стелить на колени.
– Почему бы тебе не перейти сразу к делу, Джо? – с вежливой улыбкой поинтересовался я, осушил свой бокал скотча – пусть засунет себе вино в задницу – и откинулся на спинку стула.
Шоу начиналось.
Моли, мамочка, моли.
Достав из сумочки салфетку, Джо промокнула испарину на восковом лбу, накачанном ботоксом. Хотя мне показалось, что в ресторане прохладно.
Она волновалась. И это доставляло мне удовольствие.
– Барон… – проговорила она и, зажмурившись, вздохнула.
Я ненавидел свое имя. Ведь его дал мне отец. И я бы давно изменил его в паспорте, но не желал, чтобы кто-то знал, как меня это волнует.
– Тебе не нужны все его деньги, – вновь вздохнув, сказала мачеха. – Ты создал с нуля многомиллионную компанию. Конечно, я не жду, что твой отец что-то оставит мне в наследство. Но не могу же я жить на улице. А его болезнь застала меня врасплох…
Когда мне было десять лет, отец Дина, Эли Коул, работавший семейным адвокатом на нескольких знаменитейших актеров Голливуда, пришел к моему отцу и два часа общался с ним в кабинете за закрытыми дверями, обсуждая управление имуществом. Несмотря на то что отец влюбился в Джо как мальчишка, – а может, как раз из-за того, что прекрасно понимал это и не доверял себе, – папа настоял на брачном контракте, по которому в случае развода ей не досталось бы ни пенни.
Конечно, смерть – это не развод, но вряд ли это что-то меняло. Хотя ни я, ни Джо не знали, что написано в завещании, мы догадывались об этом. Мой отец был эгоцентричным человеком, и в жены взял не только свою любовницу, но и вторую скрипку в своей бизнес-империи. А я? Для него я всегда оставался лишь его наследником, а не сыном. Но в отличие от нее, в моих руках его империя будет процветать и дальше.
Так что, скорее всего, именно мне она и достанется. А значит, именно я стану распоряжаться финансами. Поэтому Джо переживала, что из-за моего главного порока – мстительности – она лишится своего образа жизни. И впервые за всю свою убогую жизнь оказалась права.
Я выдохнул и, подняв брови, отвернулся в сторону, словно ее слова меня удивили. А затем медленно и молча – меня слишком веселило то, с какой надеждой она смотрела на меня, несмотря на мое полное безразличие – сделал еще один глоток скотча.
– Если мы узнаем, что он… – Джо замолчала.
– Оставил тебя без гроша? – закончил за нее я.
– Отдай мне особняк. – Слова прозвучали резко, потому что – сюрприз! – она перестала притворяться любящей и заботливой. – Я больше ничего не прошу.
От ее взгляда – как у ребенка, которому, несмотря на уговоры, отказались дать любимую игрушку – я еле удержался от смеха.
– Прости, Джо. Но у меня есть на него свои планы.
– Планы? – воскликнула она, демонстрируя свои отбеленные зубы. – Это мой дом. А ты в последние десять лет даже не живешь в Тодос-Сантосе.
– Я и не собираюсь там жить, – ответил я, слегка ослабив галстук. – Я собираюсь сжечь его дотла.
Ее голубые глаза вспыхнули, а губы поджались.
– Значит, если твой отец ничего мне не оставит, ты тоже не дашь мне ничего? Даже вещи из особняка?
– Даже вазу с фруктами, стоящую на кухонном столе. И без фруктов тоже, – кивнув, подтвердил я. – Нам следует встречаться чаще, Джо. Общаться. Обедать. Пить хорошее вино. Я сегодня хорошо повеселился.
В этот момент, как я попросил заранее, к столу подошла официантка. На моем лице появилась улыбка, которая в этот раз – единственный чертов раз – действительно отразилась в моих глазах. Я вытащил бумажник из внутреннего кармана пиджака и протянул ей черную карту «Америкэн Экспресс». Не мешкая, девушка забрала ее и скрылась за черной дверью в конце оживленного зала.
– Но мы пока не знаем, что написано в завещании. – Джо медленно покачала головой, пронзая меня взглядом. – Пусть не ждет милосердия тот, кто и сам не проявлял его.
Теперь она Библию цитирует.
Отлично! Вот только она позабыла, что там еще говорилось: «Не убий».
– Это звучит как вызов. Но ты же знаешь, Джо, что я слегка глуповат для подобного.
Подмигнув, я вновь дернул за воротник рубашки. Как же достал этот костюм. Мне хотелось поскорее избавиться от него, как и от этого дерьмового дня. Но это никак не отразилось на моем довольном лице.
– Скажи, Байрон, стоит ли мне поискать юриста?
Она наклонилась вперед и поставила локти на стол. Локти на чертовом столе? В детстве Джозефина отшлепала бы меня, вздумай я пренебречь правилами этикета. А ее братец добавил бы потом пару ударов ремнем в библиотеке.
Поджав губы, я похрустел шеей с таким видом, будто обдумывал ее слова. У меня-то уже давно был юрист. Самый мерзкий из ублюдков, когда-либо изучавших право. Я сам. Я мог казаться равнодушным, бессердечным и бесчувственным, но мачеха прекрасно знала, что у меня мало нашлось бы конкурентов в профессионализме.
К тому же я поговорил с Эли Купером. И он согласился представлять мои интересы в том случае, если отец действительно что-то оставит ей и мне придется оспаривать его волю. Я хотел, чтобы она осталась без гроша в кармане. И дело было не в деньгах. А в справедливости.
Официантка вернулась с моей кредитной карточкой. Я оставил ей чаевые в размере суммы чека, а затем поднялся, оставляя мачеху за столом с ее недоеденным блюдом. Моя же тарелка оказалась чиста. Как и совесть.
– Конечно же, ты можешь поискать юриста, мамочка, – сказал я, натягивая на плечи кашемировое пальто. – Честно говоря, это лучшая идея из всех, что когда-либо приходила в твою голову.
Глава шестая
Эмилия
Десять лет назад
– Ты точно не хочешь вернуться на вечеринку? – спросила я у Дина между останавливающими дыхание поцелуями.
* * *
– Боже мой, дорогой, ты выглядишь просто великолепно!
Джо обхватила мое лицо холодными морщинистыми руками. А ногти с идеальным маникюром впились в щеки, причиняя легкую боль.
Я одарил ее невозмутимой улыбкой и позволил притянуть голову для поцелуя в лоб, чтобы она от меня отстала. За все эти годы я никогда не позволял ей большего, и мачеха прекрасно знала, что не стоило переступать границы. В нос ударил запах дорогих духов и шоколада. Многие сочли бы его приторно сладким, но мне казалось, что он отдавал гнилью.
Наконец Джо отпустила меня и обвела пристальным взглядом мое лицо. Под глазами виднелись синяки, что говорило об очередной пластической операции. Еще двадцать пять лет назад Джо прекрасно бы подошла на роль девушки Джеймса Бонда. А ее сходство с Брижит Бардо просто поражало. Но, в отличие от известной актрисы, Джо не собиралась уступать природе. Она сопротивлялась ей, как только могла, но и та брала свое, поэтому Джо ложилась под нож при каждом удобном случае. Но это ее проблемы. Ведь обесцвеченные светлые волосы, операции, макияж, уход за лицом и сумочки от «Hermès» не скрывали того факта, что ее былая красота неизбежно увядала.
Джозефина старела, а моя мать, Мари, так и осталась молодой. Мама умерла в свои тридцать пять. В память навсегда врезались ее черные, как ночь, волосы и белоснежная кожа. Ее красота была настолько же роковой, как и несчастный случай, который оборвал ее жизнь.
Она напоминала Белоснежку.
Вот только рядом не оказалось принца, который бы спас ее.
На самом деле принц и стал тем человеком, который дал ей отравленное яблоко.
А ведьма, стоявшая передо мной, распорядилась, чтобы его доставили по назначению. К сожалению, эту правду я понял слишком поздно.
– Я обожаю этот ресторан!
Мачеха поправила свои тщательно уложенные волосы и последовала за метрдотелем к нашему столику. По пути она болтала о дорогостоящем дерьме, ошибочно считая это светской беседой.
Но я не слушал ее.
Сегодня Джо надела серое платье от дизайнера Александра Ванг, которое я подарил ей на день рождения, – пришлось помучиться, пока искал эту дешевую подделку, чтобы ее богатые друзья посмеялись у нее за спиной, – а губы накрасила помадой с оттенком чуть темнее, чем ее любимое красное вино, чтобы даже после еды выглядеть чопорно и благопристойно.
В глубине души клокотала злость на Служанку из-за того, что она не напортачила ни с одним из заданий, которые получила от меня сегодня. Хотя и уверяла, что ужасная помощница. Если бы она забыла заказать машину для Джо, то и мне бы не пришлось здесь торчать.
Я плелся по эксклюзивному ресторану в авангардном стиле, проходя мимо стен из живых растений, французских дверей, черных шкафов с подсветкой и декоративных панелей. На несколько секунд я почувствовал себя ребенком, которого ждет страшное наказание. В какой-то степени так и было.
Мы уселись за столик.
И несколько минут молча пили воду из хрустальных бокалов, что казалось не только непрактичным, но и бессмысленным.
Не глядя друг на друга, мы пролистали меню, а затем перекинулись несколькими фразами о том, вино из какого сорта винограда лучше – Сара или Мерло.
Но мы не разговаривали. Ну, на важные темы. Потому что я ждал, пока она сама их поднимет. Хотя это и не имело особого значения. Я уже решил ее судьбу.
Вот только Джо заговорила о причине своего приезда после того, как официантка принесла нам первые блюда.
– Твоему отцу становится все хуже, – наконец сказала она, не поднимая взгляда от тарелки и ковыряясь в еде с таким видом, будто у нее отсутствовал аппетит. – Боюсь, он скоро умрет. Мой бедный любимый муж.
Она лишь притворялась, что любит его.
Я вонзил вилку в бифштекс и, отрезав кусок мяса с кровью, с безразличным видом принялся жевать его.
Моя же ненависть к нему искренна и незыблема.
– Какая жалость, – бесстрастным голосом произнес я.
Джо встретилась со мной взглядом. И задрожала под своим поддельным дизайнерским нарядом.
– Я не знаю, сколько еще он протянет. – Она положила приборы на салфетку, которую не стала стелить на колени.
– Почему бы тебе не перейти сразу к делу, Джо? – с вежливой улыбкой поинтересовался я, осушил свой бокал скотча – пусть засунет себе вино в задницу – и откинулся на спинку стула.
Шоу начиналось.
Моли, мамочка, моли.
Достав из сумочки салфетку, Джо промокнула испарину на восковом лбу, накачанном ботоксом. Хотя мне показалось, что в ресторане прохладно.
Она волновалась. И это доставляло мне удовольствие.
– Барон… – проговорила она и, зажмурившись, вздохнула.
Я ненавидел свое имя. Ведь его дал мне отец. И я бы давно изменил его в паспорте, но не желал, чтобы кто-то знал, как меня это волнует.
– Тебе не нужны все его деньги, – вновь вздохнув, сказала мачеха. – Ты создал с нуля многомиллионную компанию. Конечно, я не жду, что твой отец что-то оставит мне в наследство. Но не могу же я жить на улице. А его болезнь застала меня врасплох…
Когда мне было десять лет, отец Дина, Эли Коул, работавший семейным адвокатом на нескольких знаменитейших актеров Голливуда, пришел к моему отцу и два часа общался с ним в кабинете за закрытыми дверями, обсуждая управление имуществом. Несмотря на то что отец влюбился в Джо как мальчишка, – а может, как раз из-за того, что прекрасно понимал это и не доверял себе, – папа настоял на брачном контракте, по которому в случае развода ей не досталось бы ни пенни.
Конечно, смерть – это не развод, но вряд ли это что-то меняло. Хотя ни я, ни Джо не знали, что написано в завещании, мы догадывались об этом. Мой отец был эгоцентричным человеком, и в жены взял не только свою любовницу, но и вторую скрипку в своей бизнес-империи. А я? Для него я всегда оставался лишь его наследником, а не сыном. Но в отличие от нее, в моих руках его империя будет процветать и дальше.
Так что, скорее всего, именно мне она и достанется. А значит, именно я стану распоряжаться финансами. Поэтому Джо переживала, что из-за моего главного порока – мстительности – она лишится своего образа жизни. И впервые за всю свою убогую жизнь оказалась права.
Я выдохнул и, подняв брови, отвернулся в сторону, словно ее слова меня удивили. А затем медленно и молча – меня слишком веселило то, с какой надеждой она смотрела на меня, несмотря на мое полное безразличие – сделал еще один глоток скотча.
– Если мы узнаем, что он… – Джо замолчала.
– Оставил тебя без гроша? – закончил за нее я.
– Отдай мне особняк. – Слова прозвучали резко, потому что – сюрприз! – она перестала притворяться любящей и заботливой. – Я больше ничего не прошу.
От ее взгляда – как у ребенка, которому, несмотря на уговоры, отказались дать любимую игрушку – я еле удержался от смеха.
– Прости, Джо. Но у меня есть на него свои планы.
– Планы? – воскликнула она, демонстрируя свои отбеленные зубы. – Это мой дом. А ты в последние десять лет даже не живешь в Тодос-Сантосе.
– Я и не собираюсь там жить, – ответил я, слегка ослабив галстук. – Я собираюсь сжечь его дотла.
Ее голубые глаза вспыхнули, а губы поджались.
– Значит, если твой отец ничего мне не оставит, ты тоже не дашь мне ничего? Даже вещи из особняка?
– Даже вазу с фруктами, стоящую на кухонном столе. И без фруктов тоже, – кивнув, подтвердил я. – Нам следует встречаться чаще, Джо. Общаться. Обедать. Пить хорошее вино. Я сегодня хорошо повеселился.
В этот момент, как я попросил заранее, к столу подошла официантка. На моем лице появилась улыбка, которая в этот раз – единственный чертов раз – действительно отразилась в моих глазах. Я вытащил бумажник из внутреннего кармана пиджака и протянул ей черную карту «Америкэн Экспресс». Не мешкая, девушка забрала ее и скрылась за черной дверью в конце оживленного зала.
– Но мы пока не знаем, что написано в завещании. – Джо медленно покачала головой, пронзая меня взглядом. – Пусть не ждет милосердия тот, кто и сам не проявлял его.
Теперь она Библию цитирует.
Отлично! Вот только она позабыла, что там еще говорилось: «Не убий».
– Это звучит как вызов. Но ты же знаешь, Джо, что я слегка глуповат для подобного.
Подмигнув, я вновь дернул за воротник рубашки. Как же достал этот костюм. Мне хотелось поскорее избавиться от него, как и от этого дерьмового дня. Но это никак не отразилось на моем довольном лице.
– Скажи, Байрон, стоит ли мне поискать юриста?
Она наклонилась вперед и поставила локти на стол. Локти на чертовом столе? В детстве Джозефина отшлепала бы меня, вздумай я пренебречь правилами этикета. А ее братец добавил бы потом пару ударов ремнем в библиотеке.
Поджав губы, я похрустел шеей с таким видом, будто обдумывал ее слова. У меня-то уже давно был юрист. Самый мерзкий из ублюдков, когда-либо изучавших право. Я сам. Я мог казаться равнодушным, бессердечным и бесчувственным, но мачеха прекрасно знала, что у меня мало нашлось бы конкурентов в профессионализме.
К тому же я поговорил с Эли Купером. И он согласился представлять мои интересы в том случае, если отец действительно что-то оставит ей и мне придется оспаривать его волю. Я хотел, чтобы она осталась без гроша в кармане. И дело было не в деньгах. А в справедливости.
Официантка вернулась с моей кредитной карточкой. Я оставил ей чаевые в размере суммы чека, а затем поднялся, оставляя мачеху за столом с ее недоеденным блюдом. Моя же тарелка оказалась чиста. Как и совесть.
– Конечно же, ты можешь поискать юриста, мамочка, – сказал я, натягивая на плечи кашемировое пальто. – Честно говоря, это лучшая идея из всех, что когда-либо приходила в твою голову.
Глава шестая
Эмилия
Десять лет назад
– Ты точно не хочешь вернуться на вечеринку? – спросила я у Дина между останавливающими дыхание поцелуями.