Бездорожье
Часть 19 из 44 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Ни к чему этому коварному порождению бесовского мира видеть ее слезы. Ее разочарование.
Раскрой она один обман – на смену явится другой. И как она не поняла раньше?… Запугивание – не единственный способ заставить незваных гостей повернуть обратно. Их можно соблазнить, поманить несбыточной мечтой, исполнением желаний.
Во что, интересно знать, превратился бы этот «Имар», если бы она и впрямь ушла с ним отсюда? Поспешила бы домой, влекомая отчаянной надеждой, что любимый муж ее вспомнит? Забыв о том, зачем на самом деле сюда явилась?
Понятно, почему ему не было дела до ее друзей…
Господи… Пиви! Юргенс!
Ведь их обоих сейчас наверняка тоже обрабатывают! Не зря разлучили!
Она едва не вскочила со скамейки, но вовремя себя одернула.
Бесовские порожденья опасны.
Поэтому имеет смысл продолжить навязанную ей игру. Еще на некоторое время сделать вид, будто она верит, что нашла своего Имара. Вернуться в дом, увидеться с друзьями. Втроем они что-нибудь да придумают, найдут выход…
Сил поднять глаза и еще раз посмотреть на него не было. Но Катти заставила себя это сделать.
И снова похолодела.
Последняя надежда, еще таившаяся в глубине души, – на то, что она ошиблась, что рядом с нею все-таки Имар, – развеялась безвозвратно.
Бесовские порожденья читали мысли.
И он уже понял, что игра провалилась.
Выражение его глаз стало жестким, и теперь они походили на два кусочка льда, точь-в-точь как у госпожи Никколы. Но на губах еще держалась неуверенная улыбка.
– Я вижу, госпожа, – сказал он с деланной печалью в голосе, – что вы все-таки обознались. Кажется, я не Имар.
– Боюсь, что так, – ответила она.
Что случится, если будет сказана правда? Они же не подсунут ей второго «Имара» – это слишком…
– Моему мужу сейчас около тридцати, – собравшись с силами и тоже изобразив печаль, объяснила Катти. – Я не сразу поняла, что вы для него слишком молоды. Простите, – и добавила после некоторой заминки, с трудом припомнив имя, которое он называл, – …Бисмус.
– Что ж, – сказал он. – Бывает. Жаль, конечно, что я – не он. – И напустил на себя, все еще поддерживая игру, прежний, смущенный и растерянный вид. – Вы мне понравились, я был бы рад назвать такую женщину своей женой. Но…
– Это не так, – качнула головой Катти.
– Я возвращаюсь? – спросил он.
– Да. Мне больно видеть вас, – сказала Катти чистую правду.
И он ушел.
Играя до конца – сгорбившись, как бы от сильнейшего разочарования. Медленно, как бы ожидая, что его окликнут.
Но уже не Имаровой походкой…
Расплакаться Катти себе так и не позволила. Хотя сердце разрывалось на части, и больше всего ей хотелось умереть – немедленно, не сходя с места.
Какое-то время она еще сидела у пруда, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Пока не отыскала наконец среди них ту, что придала ей силы встать со скамейки и отправиться на поиски особняка госпожи Никколы.
Следовало как можно скорее выяснить, что происходит с ее друзьями. Вдруг они нуждаются в помощи?…
Об остальном она попросту запретила себе думать. И к тому моменту, когда в просветах между деревьями замаячил фонтан, украшавший лужайку перед домом, ее сердечная боль уже почти унялась. Отодвинулась, во всяком случае, перестала застить свет перед глазами.
А когда, обойдя фонтан, Катти разглядела посреди лестницы, ведущей к парадному входу, одинокую фигурку Пиви, переминавшейся с ноги на ногу, она и вовсе забыла о себе. Поскольку вид подруги, несчастный и неприкаянный, без всяких слов свидетельствовал о том, что наихудшие ее подозрения были справедливыми…
Впрочем, какой бы удар ни пришелся на долю Пиви за время их короткой разлуки, но при виде Катти она сама всполошилась. Спросила первым делом испуганно:
– Что с тобой? Почему ты такая бледная?
– Потом скажу, – Катти пристально всмотрелась ей в лицо. – Ты-то как? Почему стоишь тут… одна? Где Юргенс и… остальные?
– Понятия не имею, – тут же помрачнела Пиви. – Я весь дом обошла – никого, даже слуги куда-то подевались! Вот, вышла, решила поискать водопроводную систему, которую его чинить повели. Гляжу – ты идешь…
– Но ты же была с хозяйкой. Она-то где?
– Не знаю. Привела меня в ту комнату, где мы завтракали, с жуткими чучелами, и пропала. Куда, в какой момент – я и не заметила. О своем думала…
Она помрачнела еще больше.
– О чем именно? – спросила Катти, все так же пристально на нее глядя.
– О! – Пиви повесила голову. – Я такая дура, не представляешь… Она… Никкола… рассказала мне потрясающую историю. Про своего друга, которого тоже преследовал неприкаянный дух. И про то, как этот самый друг ушел из этого мира, а дух остался. Оказывается, им тут очень хорошо, неприкаянным… и сами они выйти не могут, если только их с собой не позвать. И… и…
Пиви прикусила губу.
– Понятно, – по спине у Катти пробежал холодок.
Да, бесы в самом деле прочитали их мысли. И смогли найти уязвимое место каждого…
– Да ничего тебе не понятно! – с досадой воскликнула Пиви. – Я – дура! Я не могу! Обрадовалась сперва, что можно так легко избавиться от Дуду… а потом подумала – как это? Что значит – хорошо им тут? Да как бы ни было хорошо, и даже замечательно, но для него здесь остаться – значит остаться неприкаянным и никогда не попасть в высшие миры! Пусть бы даже ему и казалось, что он в раю! И… и я поняла, что не смогу. Не брошу его тут, даже если просить об этом будет. Жалко мне его… несмотря ни на что. Ну, не дура ли?
– Нет, – сказала Катти с облегчением. – И вот что я тебе скажу, чтобы ты больше не мучилась этой мыслью, – госпожа Никкола соврала. Ее история – ложь, приманка, сочиненная лично для тебя. Чтобы тебе захотелось поскорее уйти отсюда. Как и мне… впрочем, это уже неважно.
Пиви открыла рот. Уставилась на нее во все глаза.
И хлопнула себя по лбу.
– И все-таки я дура. Купилась. А ведь могла бы сообразить!..
– Ничего, – сказала Катти. – Зато ты – добрая дура. И это радует.
«Радует» было, пожалуй, слишком мягким словом для того чувства, какое вызвало в ней признание Пиви. С души словно разом смыло всю гнетущую нечистоту – поганый след, оставленный встречей с поддельным Имаром.
И Катти поняла, что бесам едва не удалось сделать с нею худшее из возможного. Отравить ее душу недоверием к собственным друзьям…
Ведь на какой-то миг она успела-таки усомниться в том, что перед ней – и вправду Пиви. А не та же госпожа Никкола, к примеру, которая приняла ее вид и готовит очередную ловушку.
Собиралась уже дать отпор… но это была Пиви. Кто еще обозвал бы себя дурой – из-за того, что жалеет своего мучителя и не может бросить его на произвол судьбы? Уж точно не бесовка, которая ждала от нее как раз обратного!
И то-то подруга испугалась бы, начни вдруг Катти гнать ее и разоблачать! Ох… Только этого и не хватало. Раздор, посеянный между ними, – вернейший путь от цели к провалу.
К бесславному возвращению. Которого себе потом не простишь.
Бежать, бежать отсюда, из этой проклятой усадьбы, куда глаза глядят! – со смешанным, сложным чувством раскаяния, облегчения и тревоги подумала Катти. Подальше от искусителей… если это возможно, конечно, – укрыться от хозяев в их же владениях.
Вот только Юргенса бы еще найти…
– Черт, где же Юргенс-то? – эхом ее мыслям вскричала Пиви. И беспокойно заозиралась по сторонам.
Катти сделала то же самое.
Возле дома не было ни души. Как и в нем самом, по словам подруги. Свет в окнах, во всяком случае, не горел, хотя уже опять начало темнеть. И все вокруг казалось еще более неживым, чем прежде.
Покинутым.
Угрожающим. Словно в каждой тени затаились невидимые выходцы из ночных кошмаров…
Пиви вдруг нервно содрогнулась всем телом. И схватила ее за руку.
– Давай не расставаться больше!
– Давай.
– Не расскажешь, чем они тебя соблазняли?
– И вспоминать не хочу, – Катти крепко сжала ее руку в ответ. – Может, покричим, позовем его?
И они хором крикнули:
– Юргенс!
Никто не ответил.
– Будем ждать? – спросила Пиви.
Раскрой она один обман – на смену явится другой. И как она не поняла раньше?… Запугивание – не единственный способ заставить незваных гостей повернуть обратно. Их можно соблазнить, поманить несбыточной мечтой, исполнением желаний.
Во что, интересно знать, превратился бы этот «Имар», если бы она и впрямь ушла с ним отсюда? Поспешила бы домой, влекомая отчаянной надеждой, что любимый муж ее вспомнит? Забыв о том, зачем на самом деле сюда явилась?
Понятно, почему ему не было дела до ее друзей…
Господи… Пиви! Юргенс!
Ведь их обоих сейчас наверняка тоже обрабатывают! Не зря разлучили!
Она едва не вскочила со скамейки, но вовремя себя одернула.
Бесовские порожденья опасны.
Поэтому имеет смысл продолжить навязанную ей игру. Еще на некоторое время сделать вид, будто она верит, что нашла своего Имара. Вернуться в дом, увидеться с друзьями. Втроем они что-нибудь да придумают, найдут выход…
Сил поднять глаза и еще раз посмотреть на него не было. Но Катти заставила себя это сделать.
И снова похолодела.
Последняя надежда, еще таившаяся в глубине души, – на то, что она ошиблась, что рядом с нею все-таки Имар, – развеялась безвозвратно.
Бесовские порожденья читали мысли.
И он уже понял, что игра провалилась.
Выражение его глаз стало жестким, и теперь они походили на два кусочка льда, точь-в-точь как у госпожи Никколы. Но на губах еще держалась неуверенная улыбка.
– Я вижу, госпожа, – сказал он с деланной печалью в голосе, – что вы все-таки обознались. Кажется, я не Имар.
– Боюсь, что так, – ответила она.
Что случится, если будет сказана правда? Они же не подсунут ей второго «Имара» – это слишком…
– Моему мужу сейчас около тридцати, – собравшись с силами и тоже изобразив печаль, объяснила Катти. – Я не сразу поняла, что вы для него слишком молоды. Простите, – и добавила после некоторой заминки, с трудом припомнив имя, которое он называл, – …Бисмус.
– Что ж, – сказал он. – Бывает. Жаль, конечно, что я – не он. – И напустил на себя, все еще поддерживая игру, прежний, смущенный и растерянный вид. – Вы мне понравились, я был бы рад назвать такую женщину своей женой. Но…
– Это не так, – качнула головой Катти.
– Я возвращаюсь? – спросил он.
– Да. Мне больно видеть вас, – сказала Катти чистую правду.
И он ушел.
Играя до конца – сгорбившись, как бы от сильнейшего разочарования. Медленно, как бы ожидая, что его окликнут.
Но уже не Имаровой походкой…
Расплакаться Катти себе так и не позволила. Хотя сердце разрывалось на части, и больше всего ей хотелось умереть – немедленно, не сходя с места.
Какое-то время она еще сидела у пруда, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Пока не отыскала наконец среди них ту, что придала ей силы встать со скамейки и отправиться на поиски особняка госпожи Никколы.
Следовало как можно скорее выяснить, что происходит с ее друзьями. Вдруг они нуждаются в помощи?…
Об остальном она попросту запретила себе думать. И к тому моменту, когда в просветах между деревьями замаячил фонтан, украшавший лужайку перед домом, ее сердечная боль уже почти унялась. Отодвинулась, во всяком случае, перестала застить свет перед глазами.
А когда, обойдя фонтан, Катти разглядела посреди лестницы, ведущей к парадному входу, одинокую фигурку Пиви, переминавшейся с ноги на ногу, она и вовсе забыла о себе. Поскольку вид подруги, несчастный и неприкаянный, без всяких слов свидетельствовал о том, что наихудшие ее подозрения были справедливыми…
Впрочем, какой бы удар ни пришелся на долю Пиви за время их короткой разлуки, но при виде Катти она сама всполошилась. Спросила первым делом испуганно:
– Что с тобой? Почему ты такая бледная?
– Потом скажу, – Катти пристально всмотрелась ей в лицо. – Ты-то как? Почему стоишь тут… одна? Где Юргенс и… остальные?
– Понятия не имею, – тут же помрачнела Пиви. – Я весь дом обошла – никого, даже слуги куда-то подевались! Вот, вышла, решила поискать водопроводную систему, которую его чинить повели. Гляжу – ты идешь…
– Но ты же была с хозяйкой. Она-то где?
– Не знаю. Привела меня в ту комнату, где мы завтракали, с жуткими чучелами, и пропала. Куда, в какой момент – я и не заметила. О своем думала…
Она помрачнела еще больше.
– О чем именно? – спросила Катти, все так же пристально на нее глядя.
– О! – Пиви повесила голову. – Я такая дура, не представляешь… Она… Никкола… рассказала мне потрясающую историю. Про своего друга, которого тоже преследовал неприкаянный дух. И про то, как этот самый друг ушел из этого мира, а дух остался. Оказывается, им тут очень хорошо, неприкаянным… и сами они выйти не могут, если только их с собой не позвать. И… и…
Пиви прикусила губу.
– Понятно, – по спине у Катти пробежал холодок.
Да, бесы в самом деле прочитали их мысли. И смогли найти уязвимое место каждого…
– Да ничего тебе не понятно! – с досадой воскликнула Пиви. – Я – дура! Я не могу! Обрадовалась сперва, что можно так легко избавиться от Дуду… а потом подумала – как это? Что значит – хорошо им тут? Да как бы ни было хорошо, и даже замечательно, но для него здесь остаться – значит остаться неприкаянным и никогда не попасть в высшие миры! Пусть бы даже ему и казалось, что он в раю! И… и я поняла, что не смогу. Не брошу его тут, даже если просить об этом будет. Жалко мне его… несмотря ни на что. Ну, не дура ли?
– Нет, – сказала Катти с облегчением. – И вот что я тебе скажу, чтобы ты больше не мучилась этой мыслью, – госпожа Никкола соврала. Ее история – ложь, приманка, сочиненная лично для тебя. Чтобы тебе захотелось поскорее уйти отсюда. Как и мне… впрочем, это уже неважно.
Пиви открыла рот. Уставилась на нее во все глаза.
И хлопнула себя по лбу.
– И все-таки я дура. Купилась. А ведь могла бы сообразить!..
– Ничего, – сказала Катти. – Зато ты – добрая дура. И это радует.
«Радует» было, пожалуй, слишком мягким словом для того чувства, какое вызвало в ней признание Пиви. С души словно разом смыло всю гнетущую нечистоту – поганый след, оставленный встречей с поддельным Имаром.
И Катти поняла, что бесам едва не удалось сделать с нею худшее из возможного. Отравить ее душу недоверием к собственным друзьям…
Ведь на какой-то миг она успела-таки усомниться в том, что перед ней – и вправду Пиви. А не та же госпожа Никкола, к примеру, которая приняла ее вид и готовит очередную ловушку.
Собиралась уже дать отпор… но это была Пиви. Кто еще обозвал бы себя дурой – из-за того, что жалеет своего мучителя и не может бросить его на произвол судьбы? Уж точно не бесовка, которая ждала от нее как раз обратного!
И то-то подруга испугалась бы, начни вдруг Катти гнать ее и разоблачать! Ох… Только этого и не хватало. Раздор, посеянный между ними, – вернейший путь от цели к провалу.
К бесславному возвращению. Которого себе потом не простишь.
Бежать, бежать отсюда, из этой проклятой усадьбы, куда глаза глядят! – со смешанным, сложным чувством раскаяния, облегчения и тревоги подумала Катти. Подальше от искусителей… если это возможно, конечно, – укрыться от хозяев в их же владениях.
Вот только Юргенса бы еще найти…
– Черт, где же Юргенс-то? – эхом ее мыслям вскричала Пиви. И беспокойно заозиралась по сторонам.
Катти сделала то же самое.
Возле дома не было ни души. Как и в нем самом, по словам подруги. Свет в окнах, во всяком случае, не горел, хотя уже опять начало темнеть. И все вокруг казалось еще более неживым, чем прежде.
Покинутым.
Угрожающим. Словно в каждой тени затаились невидимые выходцы из ночных кошмаров…
Пиви вдруг нервно содрогнулась всем телом. И схватила ее за руку.
– Давай не расставаться больше!
– Давай.
– Не расскажешь, чем они тебя соблазняли?
– И вспоминать не хочу, – Катти крепко сжала ее руку в ответ. – Может, покричим, позовем его?
И они хором крикнули:
– Юргенс!
Никто не ответил.
– Будем ждать? – спросила Пиви.