Без воды
Часть 6 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Бедный Долан. Как-то школьный учитель, выведенный из себя его чрезмерным буквализмом – один из дюжины тех, что поспешили как можно скорее сбежать из Амарго, – назвал его «на редкость заносчивым занудой». Когда Нора потребовала от учителя объяснений, все стало только хуже: «Видите ли, миссис Ларк, Долан может грамотно писать и успешно решать арифметические задачки, и попусту об этом не трезвонит. Но я сомневаюсь, что он сумел бы отыскать школу, если бы не другие дети. По-моему, он никогда и никуда за всю свою жизнь не доберется первым». Нора тогда подняла целую кампанию против этого «невоспитанного пустозвона», требуя, чтобы ему запретили работать в школе, однако сама втайне опасалась, что характеристика, данная «пустозвоном» ее сыну, вполне может оказаться справедливой. Долан действительно был о себе весьма высокого мнения, но ему редко хватало уверенности, чтобы отстаивать свои убеждения, даже если он был абсолютно прав. Второй номер в скачках; роль вечного запасного игрока. И все же именно Долан был истинным сыном Эммета: такой же старательный, тщательно и размеренно делающий любую работу. Прежде чем высказать свое мнение, он всегда осторожно изучал ситуацию. И крайне редко отступал от выбранной позиции. И вполне мог бы посоревноваться в умении сыпать остротами с любым из резвых репортеров центральных газет.
Но в последнее время Долан что-то стал слишком часто удивлять Нору. Вот, например, вчера. Откуда взялись этот внезапный взрыв бешенства и эта сила, с которой он кулаком пробил дверную филенку?
Ей не хотелось слишком сильно об этом задумываться; она знала, что подобные мысли и в ней самой непременно разбудят гнев. И тогда ничего хорошего не жди. Да и в типографию она явится мрачная и озлобленная.
И еще у нее, разумеется, был Тоби – этакий совершенно отдельный, не похожий на других человечек. В том случае, когда речь заходила о гоблинах, он целиком был на стороне золотоискателей-первопроходцев с их невероятными, но довольно простыми историями, в которых эти странной формы камни раньше были, конечно же, девушками, которых кто-то заключил в темницу или проклял, и они, став неподвижными, только и ждали чьего-либо счастливого вмешательства. Эти истории Тоби знал наизусть и сыпал цитатами из них, тогда как Нора едва умудрялась запомнить общий сюжет. И для нее все эти каменные истуканы каждый раз выглядели по-разному – а Тоби уверял ее, что в этом-то и заключается отчасти их злое волшебство.
– Смотри, мама, как печально выглядят эти камни, – сказал он однажды, посмотрев на лежавшие в ряд и похожие на некий караван то ли булыжники, то ли просто комья засохшей земли.
– Почему же печально, ягненочек?
– Но ведь это же remuda[10]! Они заблудились и теперь очень хотят снова попасть домой. Только никогда уже туда не попадут. Мне от этого так грустно становится!
Казалось, печальные чудеса поистине кишат вокруг Тоби, куда бы он ни повернулся. Подобный пессимистичный взгляд на жизнь укоренился в нем, когда он понял, что на небольшой гранитной плите, что на холме за домом, не просто так написано имя Ивлин. Узнав, что под этой плитой похоронена его старшая сестра, он то и дело спрашивал: «Там лежат ее косточки, мама?» – чем надолго лишал Нору сна.
Тоби потребовал, чтобы ему рассказали, как умерла Ивлин, и Нора объяснила ему, что такое тепловой удар, когда люди буквально тонут в потоках исходящего от солнца жара – «именно поэтому ты всегда должен слушаться, если я или Джози говорим тебе, чтобы ты отошел в тень». Затем ему захотелось понять, куда же делась душа Ивлин. Ответ Норы – «отправилась в рай» – его совершенно не удовлетворил. Посоветовавшись с Джози, он решил, что душа Ивлин таится в самом маленьком надгробии, и никакими силами переубедить его не удавалось. Затем Нора узнала, что Тоби увлекся созданием неких фантастических охраняющих дом «страшилищ», постепенно окружая ими ранчо; он складывал плоские камни один на другой, пока не получался столбик фута в два высотой, и называл их именами каких-то выдуманных им людей, обладавших некими выдуманными владениями и умершими в неких выдуманных обстоятельствах.
– Тоб, неужели все эти люди похоронены здесь, на нашем ранчо?
– Да, тут повсюду есть указатели.
– До чего же их много!
Согласно логике Тоби, вся окрестная «гоблинская» пустошь была одним огромным хранилищем костей.
* * *
Нора думала как раз об этом, когда вдруг поняла, что шорохи в траве стихли.
Она огляделась. Дорога по-прежнему была пуста.
Мама, услышала она голос Ивлин. Посмотри.
Какое-то существо, огромное, черное, приближалось к ней в жаркой дрожащей дымке, повисшей над вершинами холмов. Нора моментально вскочила в седло и положила винтовку на колени. К сожалению, несколько деревьев, росших на склоне холма, не позволяли ей рассмотреть то существо – что бы это ни было, – которое сейчас двигалось по направлению к ней. Честно говоря, она не разобрала даже, одно это существо или два, но в любом случае его медлительные движения свидетельствовали, скорее всего, о том, что это некое животное, совершенно ошалевшее от жары. Она выждала немного, чтобы непонятное «оно» обрело хоть какую-то форму.
Что это, мама? – спросила Ивлин.
Похоже, бычок или, может, вол. Наверное, из стада Эбсалома Картера.
А что это он так далеко забрался? Что он тут делает?
Воду ищет, как и мы.
Как ты думаешь, кем он был до того?
Как это «до того»?
Ну, до того, как ты снова в седло вскочила. Что ты тогда подумала – он кто?
Вряд ли я помню, что я тогда подумала.
Ты подумала, что это и есть чудовище Тоби.
Не болтай глупостей. Помолчи. Вон он сюда идет.
Знаешь, мама, что-то не больно он похож на быков Картера.
Очень даже похож. Вон там и буква «К» есть, видишь?
А ты посмотри, какие у этой «К» крючки и завитушки. Это же тавро Крейса.
Верно. Так оно и есть. Значит, это беглец из стада самого Короля Скота сюда пожаловал. И впрямь интересно, что это он так далеко забрался?
Ты же сказала, он воду ищет.
У мистера Крейса, чтоб его черти съели, и на своей земле воды полно. Однако этот ублюдок настолько обнаглел, что и не думает делать вид, будто не позволяет своему скоту бродить где вздумается. Ну что ж, мы ему мешать не будем.
А почему мы должны ему уступить?
Так хотел бы наш папа, Ивлин. Ему было бы неприятно, если бы мы вздумали вести себя беспечно или неосторожно.
Но ведь здесь вполне хватает места и для бычка, и для нашей лошади, и еще для кого угодно.
Ничего с нами не сделается, если мы все-таки немного посторонимся.
Я остаюсь здесь!
Давай-ка лучше не будем делать ничего такого, что может его разозлить. Чтобы он даже не подумал, будто мы чего-нибудь в этом роде хотим. Не подумал, будто мы ему мешать станем.
Может, нам еще и лица платками закрыть, чтобы он чего-нибудь такого не подумал?
Не нужно ни хмуриться, ни смотреть на него искоса, черт побери.
Глупости какие!
Помнишь, что случилось с Финтом Колсоном? Кто-то мне рассказывал, будто его случайно видели на Альмовар-роуд. Он гнал пару молодых черных волов, которые ему явно не принадлежали. И с тех пор никто о нем ничего даже не слышал.
Знаешь, мам, все-таки огромная разница между кражей чужих бычков и тем, что твоя лошадь пила, стоя рядом с волом из стада Крейса.
И все-таки мне бы не хотелось, чтобы нас кто-то увидел и превратно истолковал мои намерения.
И потом, о Финте и без того шла дурная слава – из-за его пристрастия к картам. Всем известно, что он сбежал в Мехико.
Не то чтобы всем, Ивлин. Просто так написали в «Горне Эш-Ривер».
Между прочим, очень многие считают мистера Крейса прекрасным человеком.
Хотя он мог бы и поменьше языком болтать. И я бы сказала, что он, сидя верхом на лошади и осматривая долину, высмотрел и заставил убраться отсюда далеко не одно селение сиу. Впрочем, он действительно приятней любого из тех воротил, что входят в Ассоциацию скотоводов.
Однако лишь его имя произносят шепотом, когда кто-то вдруг землю или скот почти за бесценок продаст или среди ночи сорвется с места и исчезнет.
Это правда.
Но разве мистер Крейс о себе не рассказывал? Разве не приходил он к Джози на сеанс, не просил ее, если можно, призвать мистера Финта Колсона, чтобы убедиться, жив он или умер? Разве не сидел с таким покорным видом, тихий, как облако, пока Джози изо всех сил старалась, но никак не могла никаких следов мистера Финта Колсона обнаружить? Хотя бы в мире мертвых? Что, конечно же, доказывает, что мистер Финт вовсе не умер.
Ивлин, ну разве можно быть такой удручающе легковерной! Единственное, чего тогда хотелось Крейсу, это дать всем понять, что он слышит и знает, какое мнение о нем бытует в городе. Это же любому ясно, в ком есть хоть унция здравого смысла. А те, кто думает иначе, скорее всего, в течение долгого времени не читали вообще ничего, кроме газеты «Горн Эш-Ривер»!
Знаешь, мам, ты настолько интересуешься тем, что пишут в газетах, что явно и сама имеешь что сказать их читателям. И я очень надеюсь, что ты вполне готова хорошенько обсудить это с Десмой.
* * *
Джози при всех ее талантах медиума оказалась лишена того единственного дара, который мог бы оказаться очень даже полезен ей: дара предсказания. Она могла, например, призвать дух вашей тети, скончавшейся от тифа восемнадцать лет назад, однако не была способна ни с помощью оккультных сил, ни с помощью простых наблюдений прийти к выводу о том, что малое количество снега, выпавшее прошлой зимой, может аналогичным образом сказаться на осадках и в этом году, и тогда с приходом весны по многочисленным arroyos[11] уже не побежит вода, а грозовые тучи, вроде бы уже собравшиеся над головой, внезапно свернут в сторону или вообще рассеются без следа. Джози не удалось предсказать и нынешнюю засуху. А когда она еще жила в Вайоминге, ей не удалось предсказать нашествие саранчи, которая ухитрилась сожрать даже краску со стен в домике Ленор. И особенно, черт побери, было обидно, что Джози, как и все остальные, была страшно удивлена, когда «Горн Эш-Ривер» прошлым летом неожиданно опубликовал следующую заметку: «Законодательный орган Территории поставил на голосование вопрос о передаче руководства округом Картер из Амарго в Эш-Ривер. «Горн Эш-Ривер» в данном случае не имеет права высказывать свое мнение по данному вопросу, однако считает своей святой обязанностью пригласить наших глубокоуважаемых читателей к его активному обсуждению в течение ближайших недель».
Эммет тогда газету даже на кухонном столе расстелил, чтобы Нора и Джози тоже могли вместе с ним ее прочесть. И пока они читали, он то и дело как-то странно то ли хрюкал, то ли рычал – видимо, эти звуки должны были означать смесь безумного веселья и бешеной ярости, – и в итоге мальчики, побросав свои дела, тоже явились в кухню, чтобы выяснить, что там происходит и с чем связан весь этот шум. Все трое по очереди бочком пролезли под руки Норы, которыми она опиралась о стол, и с мрачным видом прочли эту заметку, подписанную Бертрандом Стиллом и напечатанную весьма мелким неразборчивым шрифтом, – Долан, только что обливший себя какой-то дорогой вонючей гадостью; Тоби, который вечно вертелся под ногами из опасения, что его забудут позвать; Роб, раздражительный, как кошка, и крайне нуждающийся в незамедлительной стрижке.
– Ну вот, – подытожил Эммет, – место для нашего округа и уплыло.
– Не говори глупостей, – отрезала Нора. – Амарго, черт возьми, управляет округом уже двадцать лет!
– О да! И это поистине героический срок. Но погоди: сама увидишь, к какому выводу придут глубокоуважаемые читатели «Горна», когда начнутся дебаты.
Уже через неделю в «Горне» на первой полосе было опубликовано письмо некой читательницы, имя которой показалось Норе совершенно не знакомым.
– Здесь сказано, что она живет на южной развилке Инес-Крик, – бормотала Нора себе под нос, – но где именно, черт побери? – Мальчики стояли рядом и читали письмо через плечо. А Эммет время от времени тыкал пальцем в ту или иную фразу, как бы подчеркивая, что, как он и предсказывал, все эти темы непременно будут подняты: прилив новых поселенцев, буквально хлынувших в последнее время в Эш-Ривер; наличие там большого торгового центра; недавно установленная телефонная связь, которой постарались обеспечить как можно большее число жителей города; а также новая дорога, щедро оплаченная мистером Меррионом Крейсом, главой «Скотоводческой компании Крейса».
Все перечисленные достижения эхом прозвучали через несколько дней в очередном опубликованном письме, автором которого был некий геолог, активно поддерживавший намерения руководства Территории, с точки зрения эксперта. На этот раз Эммет настолько завелся, что начал вслух читать письмо, еще не успев порог родного дома перешагнуть.
– Нужно учитывать, – орал он, стоя в дверях, – до какой степени окрестности Эш-Ривер, расположенного на довольно плоской равнине, удобной для прохождения любого транспорта, способствуют перевозке грузов и установлению транспортных связей.
– Это, кстати, действительно так, – встрял Долан. Он в последнее время приобрел привычку, бросив какое-нибудь свое, совершенно необязательное занятие, встать рядом с Джози и стоять до тех пор, пока она его не заметит и не спросит, чем он только что занимался. На этот раз, однако, Джози чистила картошку, бросая ее в миску с водой, и, похоже, не замечала топора, мужественно и игриво заброшенного Доланом на плечо. Не выдержав, Долан громко откашлялся, но Джози даже головы не подняла. Тогда он продолжил свою мысль: – Ведь дорога в каньоне Амарго действительно просто ужасна, там даже почтальону проехать трудно.
Эммет, не обращая на него внимания, стал читать дальше:
– С моей точки зрения, весьма важной является также проблема снабжения водой. Тех жалких водных ресурсов, которые имелись в Амарго, хватало, разумеется, для основателей этой общины – вдовы Руис, ее покойного мужа и горстки тех смелых и решительных людей, которые первыми испытали на себе сложные условия здешней жизни. Но теперь, когда жителей в здешних местах становится все больше и больше, а в этом году мы к тому же столкнулись с очередной затяжной засухой, нам, думая о возможности присоединения к Соединенным Штатам, необходимо в первую очередь спросить себя: согласится ли каждый новый поселенец жить в условиях практически перманентной засухи? Станет ли он так рисковать? Увидят ли те, кто будет жить в двадцатом веке, поступательное развитие Соединенных Штатов, если мы, жители округа Картер, будем продолжать полагаться на сомнительную ворожбу тех, кто якобы отвечает за наличие воды в наших ручьях и колодцах? Но еще более важно для нас – поистине жизненно важно! – то, что Эш-Ривер куда более, чем Амарго, подходит для того, чтобы служить железнодорожным узлом на тех новых путях, которые в настоящее время прокладывают от Прескотта до Финикса; а если мы и впредь будем руководить округом из такого медвежьего угла, как Амарго, то навсегда останемся вдали от морского побережья и без связи с ним».
Даже Роб не сдержался, услышав это, и, презрительно хмыкнув, заявил:
– Но это же просто чушь! С какой это стати, черт побери, Эш-Ривер больше подходит на роль железнодорожного узла, чем Амарго? Скажи, мам, разве железную дорогу не обещали проложить именно здесь еще до того, как я на свет появился?
– Еще как обещали!
– Вот ведь что люди делают! – Долан, по-прежнему с топором на плече, снова вступил в разговор. – Полагают, что все давно позабыли о тех обещаниях, которые были даны, да так и не выполнены, и теперь пытаются пообещать это заново. Хотя люди и правда о многом забывают. Тут они правы.
– Ты своим топором что-то делать собираешься или он тебе просто под руку подвернулся? – ядовитым тоном спросила Нора.
Но в последнее время Долан что-то стал слишком часто удивлять Нору. Вот, например, вчера. Откуда взялись этот внезапный взрыв бешенства и эта сила, с которой он кулаком пробил дверную филенку?
Ей не хотелось слишком сильно об этом задумываться; она знала, что подобные мысли и в ней самой непременно разбудят гнев. И тогда ничего хорошего не жди. Да и в типографию она явится мрачная и озлобленная.
И еще у нее, разумеется, был Тоби – этакий совершенно отдельный, не похожий на других человечек. В том случае, когда речь заходила о гоблинах, он целиком был на стороне золотоискателей-первопроходцев с их невероятными, но довольно простыми историями, в которых эти странной формы камни раньше были, конечно же, девушками, которых кто-то заключил в темницу или проклял, и они, став неподвижными, только и ждали чьего-либо счастливого вмешательства. Эти истории Тоби знал наизусть и сыпал цитатами из них, тогда как Нора едва умудрялась запомнить общий сюжет. И для нее все эти каменные истуканы каждый раз выглядели по-разному – а Тоби уверял ее, что в этом-то и заключается отчасти их злое волшебство.
– Смотри, мама, как печально выглядят эти камни, – сказал он однажды, посмотрев на лежавшие в ряд и похожие на некий караван то ли булыжники, то ли просто комья засохшей земли.
– Почему же печально, ягненочек?
– Но ведь это же remuda[10]! Они заблудились и теперь очень хотят снова попасть домой. Только никогда уже туда не попадут. Мне от этого так грустно становится!
Казалось, печальные чудеса поистине кишат вокруг Тоби, куда бы он ни повернулся. Подобный пессимистичный взгляд на жизнь укоренился в нем, когда он понял, что на небольшой гранитной плите, что на холме за домом, не просто так написано имя Ивлин. Узнав, что под этой плитой похоронена его старшая сестра, он то и дело спрашивал: «Там лежат ее косточки, мама?» – чем надолго лишал Нору сна.
Тоби потребовал, чтобы ему рассказали, как умерла Ивлин, и Нора объяснила ему, что такое тепловой удар, когда люди буквально тонут в потоках исходящего от солнца жара – «именно поэтому ты всегда должен слушаться, если я или Джози говорим тебе, чтобы ты отошел в тень». Затем ему захотелось понять, куда же делась душа Ивлин. Ответ Норы – «отправилась в рай» – его совершенно не удовлетворил. Посоветовавшись с Джози, он решил, что душа Ивлин таится в самом маленьком надгробии, и никакими силами переубедить его не удавалось. Затем Нора узнала, что Тоби увлекся созданием неких фантастических охраняющих дом «страшилищ», постепенно окружая ими ранчо; он складывал плоские камни один на другой, пока не получался столбик фута в два высотой, и называл их именами каких-то выдуманных им людей, обладавших некими выдуманными владениями и умершими в неких выдуманных обстоятельствах.
– Тоб, неужели все эти люди похоронены здесь, на нашем ранчо?
– Да, тут повсюду есть указатели.
– До чего же их много!
Согласно логике Тоби, вся окрестная «гоблинская» пустошь была одним огромным хранилищем костей.
* * *
Нора думала как раз об этом, когда вдруг поняла, что шорохи в траве стихли.
Она огляделась. Дорога по-прежнему была пуста.
Мама, услышала она голос Ивлин. Посмотри.
Какое-то существо, огромное, черное, приближалось к ней в жаркой дрожащей дымке, повисшей над вершинами холмов. Нора моментально вскочила в седло и положила винтовку на колени. К сожалению, несколько деревьев, росших на склоне холма, не позволяли ей рассмотреть то существо – что бы это ни было, – которое сейчас двигалось по направлению к ней. Честно говоря, она не разобрала даже, одно это существо или два, но в любом случае его медлительные движения свидетельствовали, скорее всего, о том, что это некое животное, совершенно ошалевшее от жары. Она выждала немного, чтобы непонятное «оно» обрело хоть какую-то форму.
Что это, мама? – спросила Ивлин.
Похоже, бычок или, может, вол. Наверное, из стада Эбсалома Картера.
А что это он так далеко забрался? Что он тут делает?
Воду ищет, как и мы.
Как ты думаешь, кем он был до того?
Как это «до того»?
Ну, до того, как ты снова в седло вскочила. Что ты тогда подумала – он кто?
Вряд ли я помню, что я тогда подумала.
Ты подумала, что это и есть чудовище Тоби.
Не болтай глупостей. Помолчи. Вон он сюда идет.
Знаешь, мама, что-то не больно он похож на быков Картера.
Очень даже похож. Вон там и буква «К» есть, видишь?
А ты посмотри, какие у этой «К» крючки и завитушки. Это же тавро Крейса.
Верно. Так оно и есть. Значит, это беглец из стада самого Короля Скота сюда пожаловал. И впрямь интересно, что это он так далеко забрался?
Ты же сказала, он воду ищет.
У мистера Крейса, чтоб его черти съели, и на своей земле воды полно. Однако этот ублюдок настолько обнаглел, что и не думает делать вид, будто не позволяет своему скоту бродить где вздумается. Ну что ж, мы ему мешать не будем.
А почему мы должны ему уступить?
Так хотел бы наш папа, Ивлин. Ему было бы неприятно, если бы мы вздумали вести себя беспечно или неосторожно.
Но ведь здесь вполне хватает места и для бычка, и для нашей лошади, и еще для кого угодно.
Ничего с нами не сделается, если мы все-таки немного посторонимся.
Я остаюсь здесь!
Давай-ка лучше не будем делать ничего такого, что может его разозлить. Чтобы он даже не подумал, будто мы чего-нибудь в этом роде хотим. Не подумал, будто мы ему мешать станем.
Может, нам еще и лица платками закрыть, чтобы он чего-нибудь такого не подумал?
Не нужно ни хмуриться, ни смотреть на него искоса, черт побери.
Глупости какие!
Помнишь, что случилось с Финтом Колсоном? Кто-то мне рассказывал, будто его случайно видели на Альмовар-роуд. Он гнал пару молодых черных волов, которые ему явно не принадлежали. И с тех пор никто о нем ничего даже не слышал.
Знаешь, мам, все-таки огромная разница между кражей чужих бычков и тем, что твоя лошадь пила, стоя рядом с волом из стада Крейса.
И все-таки мне бы не хотелось, чтобы нас кто-то увидел и превратно истолковал мои намерения.
И потом, о Финте и без того шла дурная слава – из-за его пристрастия к картам. Всем известно, что он сбежал в Мехико.
Не то чтобы всем, Ивлин. Просто так написали в «Горне Эш-Ривер».
Между прочим, очень многие считают мистера Крейса прекрасным человеком.
Хотя он мог бы и поменьше языком болтать. И я бы сказала, что он, сидя верхом на лошади и осматривая долину, высмотрел и заставил убраться отсюда далеко не одно селение сиу. Впрочем, он действительно приятней любого из тех воротил, что входят в Ассоциацию скотоводов.
Однако лишь его имя произносят шепотом, когда кто-то вдруг землю или скот почти за бесценок продаст или среди ночи сорвется с места и исчезнет.
Это правда.
Но разве мистер Крейс о себе не рассказывал? Разве не приходил он к Джози на сеанс, не просил ее, если можно, призвать мистера Финта Колсона, чтобы убедиться, жив он или умер? Разве не сидел с таким покорным видом, тихий, как облако, пока Джози изо всех сил старалась, но никак не могла никаких следов мистера Финта Колсона обнаружить? Хотя бы в мире мертвых? Что, конечно же, доказывает, что мистер Финт вовсе не умер.
Ивлин, ну разве можно быть такой удручающе легковерной! Единственное, чего тогда хотелось Крейсу, это дать всем понять, что он слышит и знает, какое мнение о нем бытует в городе. Это же любому ясно, в ком есть хоть унция здравого смысла. А те, кто думает иначе, скорее всего, в течение долгого времени не читали вообще ничего, кроме газеты «Горн Эш-Ривер»!
Знаешь, мам, ты настолько интересуешься тем, что пишут в газетах, что явно и сама имеешь что сказать их читателям. И я очень надеюсь, что ты вполне готова хорошенько обсудить это с Десмой.
* * *
Джози при всех ее талантах медиума оказалась лишена того единственного дара, который мог бы оказаться очень даже полезен ей: дара предсказания. Она могла, например, призвать дух вашей тети, скончавшейся от тифа восемнадцать лет назад, однако не была способна ни с помощью оккультных сил, ни с помощью простых наблюдений прийти к выводу о том, что малое количество снега, выпавшее прошлой зимой, может аналогичным образом сказаться на осадках и в этом году, и тогда с приходом весны по многочисленным arroyos[11] уже не побежит вода, а грозовые тучи, вроде бы уже собравшиеся над головой, внезапно свернут в сторону или вообще рассеются без следа. Джози не удалось предсказать и нынешнюю засуху. А когда она еще жила в Вайоминге, ей не удалось предсказать нашествие саранчи, которая ухитрилась сожрать даже краску со стен в домике Ленор. И особенно, черт побери, было обидно, что Джози, как и все остальные, была страшно удивлена, когда «Горн Эш-Ривер» прошлым летом неожиданно опубликовал следующую заметку: «Законодательный орган Территории поставил на голосование вопрос о передаче руководства округом Картер из Амарго в Эш-Ривер. «Горн Эш-Ривер» в данном случае не имеет права высказывать свое мнение по данному вопросу, однако считает своей святой обязанностью пригласить наших глубокоуважаемых читателей к его активному обсуждению в течение ближайших недель».
Эммет тогда газету даже на кухонном столе расстелил, чтобы Нора и Джози тоже могли вместе с ним ее прочесть. И пока они читали, он то и дело как-то странно то ли хрюкал, то ли рычал – видимо, эти звуки должны были означать смесь безумного веселья и бешеной ярости, – и в итоге мальчики, побросав свои дела, тоже явились в кухню, чтобы выяснить, что там происходит и с чем связан весь этот шум. Все трое по очереди бочком пролезли под руки Норы, которыми она опиралась о стол, и с мрачным видом прочли эту заметку, подписанную Бертрандом Стиллом и напечатанную весьма мелким неразборчивым шрифтом, – Долан, только что обливший себя какой-то дорогой вонючей гадостью; Тоби, который вечно вертелся под ногами из опасения, что его забудут позвать; Роб, раздражительный, как кошка, и крайне нуждающийся в незамедлительной стрижке.
– Ну вот, – подытожил Эммет, – место для нашего округа и уплыло.
– Не говори глупостей, – отрезала Нора. – Амарго, черт возьми, управляет округом уже двадцать лет!
– О да! И это поистине героический срок. Но погоди: сама увидишь, к какому выводу придут глубокоуважаемые читатели «Горна», когда начнутся дебаты.
Уже через неделю в «Горне» на первой полосе было опубликовано письмо некой читательницы, имя которой показалось Норе совершенно не знакомым.
– Здесь сказано, что она живет на южной развилке Инес-Крик, – бормотала Нора себе под нос, – но где именно, черт побери? – Мальчики стояли рядом и читали письмо через плечо. А Эммет время от времени тыкал пальцем в ту или иную фразу, как бы подчеркивая, что, как он и предсказывал, все эти темы непременно будут подняты: прилив новых поселенцев, буквально хлынувших в последнее время в Эш-Ривер; наличие там большого торгового центра; недавно установленная телефонная связь, которой постарались обеспечить как можно большее число жителей города; а также новая дорога, щедро оплаченная мистером Меррионом Крейсом, главой «Скотоводческой компании Крейса».
Все перечисленные достижения эхом прозвучали через несколько дней в очередном опубликованном письме, автором которого был некий геолог, активно поддерживавший намерения руководства Территории, с точки зрения эксперта. На этот раз Эммет настолько завелся, что начал вслух читать письмо, еще не успев порог родного дома перешагнуть.
– Нужно учитывать, – орал он, стоя в дверях, – до какой степени окрестности Эш-Ривер, расположенного на довольно плоской равнине, удобной для прохождения любого транспорта, способствуют перевозке грузов и установлению транспортных связей.
– Это, кстати, действительно так, – встрял Долан. Он в последнее время приобрел привычку, бросив какое-нибудь свое, совершенно необязательное занятие, встать рядом с Джози и стоять до тех пор, пока она его не заметит и не спросит, чем он только что занимался. На этот раз, однако, Джози чистила картошку, бросая ее в миску с водой, и, похоже, не замечала топора, мужественно и игриво заброшенного Доланом на плечо. Не выдержав, Долан громко откашлялся, но Джози даже головы не подняла. Тогда он продолжил свою мысль: – Ведь дорога в каньоне Амарго действительно просто ужасна, там даже почтальону проехать трудно.
Эммет, не обращая на него внимания, стал читать дальше:
– С моей точки зрения, весьма важной является также проблема снабжения водой. Тех жалких водных ресурсов, которые имелись в Амарго, хватало, разумеется, для основателей этой общины – вдовы Руис, ее покойного мужа и горстки тех смелых и решительных людей, которые первыми испытали на себе сложные условия здешней жизни. Но теперь, когда жителей в здешних местах становится все больше и больше, а в этом году мы к тому же столкнулись с очередной затяжной засухой, нам, думая о возможности присоединения к Соединенным Штатам, необходимо в первую очередь спросить себя: согласится ли каждый новый поселенец жить в условиях практически перманентной засухи? Станет ли он так рисковать? Увидят ли те, кто будет жить в двадцатом веке, поступательное развитие Соединенных Штатов, если мы, жители округа Картер, будем продолжать полагаться на сомнительную ворожбу тех, кто якобы отвечает за наличие воды в наших ручьях и колодцах? Но еще более важно для нас – поистине жизненно важно! – то, что Эш-Ривер куда более, чем Амарго, подходит для того, чтобы служить железнодорожным узлом на тех новых путях, которые в настоящее время прокладывают от Прескотта до Финикса; а если мы и впредь будем руководить округом из такого медвежьего угла, как Амарго, то навсегда останемся вдали от морского побережья и без связи с ним».
Даже Роб не сдержался, услышав это, и, презрительно хмыкнув, заявил:
– Но это же просто чушь! С какой это стати, черт побери, Эш-Ривер больше подходит на роль железнодорожного узла, чем Амарго? Скажи, мам, разве железную дорогу не обещали проложить именно здесь еще до того, как я на свет появился?
– Еще как обещали!
– Вот ведь что люди делают! – Долан, по-прежнему с топором на плече, снова вступил в разговор. – Полагают, что все давно позабыли о тех обещаниях, которые были даны, да так и не выполнены, и теперь пытаются пообещать это заново. Хотя люди и правда о многом забывают. Тут они правы.
– Ты своим топором что-то делать собираешься или он тебе просто под руку подвернулся? – ядовитым тоном спросила Нора.