Без воды
Часть 37 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Вспомнив, что в кармане у нее лежит шестизарядник, она не глядя нащупала ствол и перевернула револьвер так, чтобы можно было выстрелить прямо сквозь карман – она не раз читала истории о жестоких стычках, связанных с нарушением территориальных границ, и знала, что истинные аризонцы всегда стреляют сквозь карман. И тут – она была достаточно спокойна, чтобы ясно себе представить, насколько странно стрелять в медведя в темноте сквозь карман собственных штанов, – оказалось, что это вовсе не медведь. Это огромное существо – кем бы оно ни было – стояло совсем рядом и высотой в холке достигало футов восьми, а воняло от него, как из отхожего места. Харлан, по всей видимости, этого еще не понял, потому что было слышно, как он почти беззвучно говорит: «Эй, медведь!», стараясь не вызвать раздражения зверя своим появлением.
Неведомая тварь резко вскинула голову. Голова ее то ли тряслась, то ли слегка покачивалась, но никаких рогов видно не было. Значит, это не лось и не олень, а кто-то намного крупнее лосей и оленей. У животного был странный, какой-то рваный силуэт, а голова-перископ казалась опутанной густой паутиной дурно пахнущей пены или слюны. Оттолкнувшись плечом от ствола дерева, неведомое существо с топотом выбралось на открытое пространство и ринулось на Нору и Харлана.
За какую-то долю секунды до того, как ее то ли сдвинули, то ли отшвырнули с тропы, Нора успела поднять глаза и, кроме длинных ног, длинной шеи и той странной липкой паутины, сумела разглядеть запавшие черные глазницы и оскаленные зубы всадника, который что-то громко вопил, направляя животное вниз. Затем руки Норы непроизвольно сжались в кулаки, что-то сильно ударило ее в грудь, и они с Харланом полетели в разные стороны.
Когда она пришла в себя и сумела сесть, животное уже кружило внизу, в ущелье. Теперь оно выглядело, пожалуй, более знакомым. Нора почти узнавала и эти покатые плечи, и странную походку, когда задняя часть туловища покачивается как бы отдельно от передней. Животное повернуло обратно, взлетело по тропе, кинулось к той впадине, куда до этого отбросило Харлана и Джози, и исчезло среди деревьев. Довольно долго было слышно, как оно ломится сквозь подлесок, направляясь куда-то вверх, в сторону от тропы и от дома.
– Харлан… ты жив?
– Не совсем.
– Что значит «не совсем»?
– По-моему, я что-то вывихнул.
Нора подошла к нему. Он упал крайне неудачно, угодив в трещину между скалами, и сейчас сидел, изо всех сил вцепившись в левую ногу. Его левая штанина быстро темнела. Чуть выше комком сбившихся юбок и вывернутых конечностей лежала Джози, похожая на одного из тех ярмарочных уродцев, которых родители «изготавливают» специально, с рождения засовывая в маленькие бочонки различной формы, чтобы не давать их телам и конечностям развиваться нормально. Нора перевернула Джози на спину, расправила ей руки и ноги. Девушка ненадолго пришла в себя, поморгала и снова погрузилась в беспамятство.
– Что это было, черт побери? – прошипел Харлан.
– Не знаю, – сказала Нора. – Там был какой-то всадник.
– Кто там был?
– Всадник.
– Чтоб его черти в аду съели!
Харлан попытался встать, но стоило его левой ноге коснуться земли, как она словно подломилась, и он снова плюхнулся на задницу.
И они стали думать, как теперь быть. Харлан хотел оставить Джози здесь, подняться с Норой наверх, а потом вернуться за девушкой, но уже с помощниками.
– Нет, пожалуйста, не надо ее здесь оставлять, – умоляющим тоном поспешно сказала Нора, тряся головой. И, глянув на Харлана, поняла: он только и ждал, чтобы она об этом попросила.
Он снова попытался встать, из-за чего черное пятно на левой штанине еще больше расползлось и стало быстро опускаться вниз.
– Я отнесу Джози наверх, – решительно заявила Нора. – И сразу же вернусь за тобой.
Она отдала Харлану свой револьвер и попыталась поднять девушку, как это делал он. Но Джози почему-то оказалась слишком большой и тяжелой, а ноги ее беспомощно скользили и цеплялись за землю. На мгновение Норе показалось, что она сражается с какой-то огромной птицей. Господи, как часто она называла бедную девочку гусыней! Она положила голову Джози себе на плечо и попыталась перехватить ее так, чтобы не касаться перекрученной, бессильно повисшей руки. Ей всегда казалось, что она гораздо выше ростом, чем Джози, что соответствовало истине. Но сейчас у нее складывалось впечатление, что это Джози выше на добрых шесть дюймов.
Харлан с тревожным нетерпением наблюдал за тщетными попытками Норы, потом посоветовал:
– Надо снять с нее все эти юбки.
И он, рывком перебросив свое тело на какой-то валун, принялся раздевать Джози, а Нора баюкала девушку, положив ее голову к себе на колени и глядя, как из-под синей ткани платья появляются кружевные оборочки нижнего белья. Тонкая талия Джози тоже казалась сломанной. Перепачканное платье расстегиваться явно не желало, и на третьей пуговице Нора не выдержала. Смахнув в сторону неловкие пальцы Харлана, она велела ему: «Отвернись», и он с облегчением перенес ноги на другую сторону валуна, повернулся к Норе спиной и вытер руки о штаны.
На платье определенно не хватало нескольких пуговиц. Нора, быстро расстегнув оставшиеся, рывком распахнула ворот, задубевший от грязи. Больше всего ее беспокоило вывихнутое плечо Джози. Пожалуй, тут не обойтись без помощи Харлана. Но в итоге Нора все-таки сообразила, что ей надо просто зайти с другой стороны и тащить платье на себя, как в жизни. Так дело пошло легче, и вскоре ей удалось высвободить из рукава одну бледную руку Джози, а затем и вторую. Наполовину вынутая из жесткой верхней одежды, девушка была сейчас похожа на лопнувший стручок. Голые руки и ноги беззащитно торчали из наивных белых кружев. Пальцы Норы то и дело натыкались на следы былых травм: вот здесь Джози укусила огромная хищная пчела, а здесь остался шрам от пореза острой, как бритва, проволокой – этот порез Нора сама зашивала прошлым летом, но сейчас удивилась, что шрам, оказывается, такой длинный. А неровная цепочка стежков и вовсе ее удивила: неужели она сама так неаккуратно их накладывала? Она бы с удовольствием отреклась от подобной неряшливости, однако ясно помнила, как нагревала иглу и сердито убеждала Джози сидеть, черт побери, спокойно, протаскивая грубую нить сквозь живую плоть.
Встав, Нора рывком сдернула с девушки мокрую трясину бесчисленных юбок. Левый ботинок ей с некоторым усилием тоже удалось снять, но правая ступня Джози была настолько искалеченной и опухшей, что снять с нее ботинок, даже весь его расшнуровав, оказалось совершенно невозможно. Вся одежда девушки весила, должно быть, фунтов двадцать, и Нора решительно запихнула ее в кусты. В этот момент она почувствовала в кармане платья Джози что-то тяжелое.
Правый карман оказался пуст, а в левом она обнаружила резную деревянную фигурку буйвола. Роб делал, догадалась Нора.
Страх за Тоби настолько притупил все ее чувства, что о старшем сыне она и думать забыла. А что Роб, сказала Ивлин, просто он ее любит. Как странно было осознать это именно сейчас. Нора и вообразить себе не могла ту женщину, которую Роб способен будет полюбить. Если честно, ей всегда казалось, что Роб ни одну женщину полюбить так и не сумеет. Она всегда видела в нем бродягу. И заранее смирилась с тем, что вскоре его место в доме опустеет и она лишь время от времени будет получать от него весточки. И вся любовь, какую ему дано было получить в жизни, уже будет им получена, прежде чем он навсегда перешагнет порог родного дома и двинется навстречу своей судьбе, трудной, кочевой, с ночевками под открытым небом, с остановками в залитых мутным светом салунах Монтаны или в голубых северных долинах. Норе было тяжело сознавать это неизбежное одиночество сына, однако ей и в голову не приходило, что жизнь Роба может сложиться совсем по-другому.
Вот она, та девушка, которую Роб полюбил.
Джози вдруг села и с явным трудом промолвила:
– Я вам помогу.
– Лучше ляг и лежи спокойно.
– Хорошо.
И глаза Джози тут же снова затуманились, а потом и закрылись. Нора поставила ее стоймя, потом взвалила на плечо и двинулась в путь.
Какая гнусность, что в темноте все выступы становятся более острыми, а мысли – тупыми! Пробираясь между деревьями, Нора свободной рукой нащупывала стену каньона. Из-под пальцев дождем сыпались пересохшая земля и мелкие камешки. Последняя нижняя юбка, оставшаяся на Джози, шуршала, как казалось Норе, ужасно громко, и она боялась, что эти звуки могут вновь приманить ту невероятную тварь. Ее ноги то и дело скользили на каменистой осыпи, и несколько раз она упала. Один раз даже Джози выронила. Изодранные усталые руки прямо-таки жгло, когда она наконец выбралась из ущелья и увидела свой дом, до которого еще нужно было пройти почти столько же. В доме по-прежнему ярко светились окна, и он отчетливо вырисовывался на фоне неровных верхушек деревьев и темной массы столовой горы. Но, к счастью, никакого загадочного существа, похожего на ходячий куст, рядом видно не было. И Нора побежала, чувствуя, как липнет к ее правому плечу влажное тело Джози, как вопят от боли усталые мышцы. Но сейчас она думала только о Тоби, о том, что с ним будет, когда он это увидит, как ужасно он станет плакать и обвинять ее, Нору. Нет, одной ей с этим не справиться. И она решительно свернула в сторону амбара.
Там, отыскав сухое местечко, она уложила Джози на перевернутую упаковочную клеть и прикрыла чистым куском брезента, который почти ничем не пах. Затем она слегка тряхнула девушку, чтобы заставить ее очнуться.
– У меня все болит, просто ужасно болит, – пробормотала Джози, открыв глаза.
– Голова?
– Да. И нога. И плечо. И все тело.
– Полежи здесь немного, только ни в коем случае не двигайся.
Вновь спускаясь в каньон и обдирая руки о его каменистые стены, Нора даже напевала что-то веселенькое – «Кэролайн» или еще какую-то старую глупую шахтерскую песенку, хотя даже слов толком вспомнить не могла. Потом услышала где-то внизу голос Харлана. Он начал ей подпевать, благодаря чему она и сумела отыскать его в этой темнотище. Пока ее не было, он ухитрился выбраться из зарослей, переползая с одного валуна на другой, хотя и не слишком сильно продвинулся ей навстречу.
– Ты стоять-то можешь?
– Вряд ли.
Когда он всем телом навалился ей на плечо, она почувствовала, что его бьет сильная дрожь. Так они и двинулись в путь на трех ногах, то и дело останаваливаясь, чтобы Харлан немного перевел дыхание. Нора не ожидала, что он окажется таким тяжелым, ведь ей пришлось практически волочь его на себе, хотя она все время чувствовала, что он пытается как-то ей помочь, снять с нее хотя бы часть нагрузки. Она понимала, что он солгал, сказав, что всего лишь вывихнул колено. Вряд ли взрослый мужчина станет дрожать всем телом и покрываться потом из-за какого-то вывиха.
– Ей-богу, надо было мне хорошенько головой думать, прежде чем просить тебя сбрить мне бороду, – попытался пошутить он.
– Да уж. А жаль, что с тебя нельзя снять пару стоунов[61] нижних юбок, как с Джози. Тогда мне куда легче было бы тебя волочь, – ответила она тоже шутливым тоном.
Когда они, вынужденные идти бок о бок, двинулись дальше по узкой тропе, Нора все время задевала плечом колючую стену ущелья, но старалась не обращать внимания ни на боль, ни на осыпавшуюся прямо в волосы землю. Оскользнувшись, она сильно ударилась коленом о какой-то каменный выступ, и тело ее прожгла такая острая боль, что хотелось согнуться пополам и сбросить невыносимую тяжесть навалившегося на нее Харлана. Губы у нее потрескались, от стекавшего по щекам пота уголки губ сильно щипало. А когда они уже почти выбрались из ущелья, тропа стала особенно крутой, и Норе пришлось поставить Харлана перед собой и толкать его вверх, точно упрямого мула. Он был почти без чувств от боли и усталости и явно не понимал, что его спасительница тоже совершенно выдохлась и вот-вот упадет.
На вершине они немного отдохнули. Дул довольно прохладный ветер, небо почти расчистилось. Когда они уже шли через пастбище к дому, Нора заметила дым, вьющийся над трубой, и почувствовала запах то ли жарящегося, то ли горелого мяса.
Затем до нее донеслись голоса, и она подумала: Эммет. И теперь совершенно не важно, что придется объяснять ему, почему Джози в таком состоянии и почему Харлан в темноте обнимает ее за плечи – ведь Эммет наконец-то вернулся!
Но возле дома знакомой повозки она не заметила.
Зато к коновязи была привязана чья-то незнакомая лошадь.
* * *
В доме было не продохнуть от жара растопленной плиты и запаха жарящегося мяса, шипевшего на двух сковородах сразу. Тоби по-прежнему неподвижно сидел там, где Нора его оставила, но лицо его теперь было наполовину закрыто каким-то странным черным прямоугольным предметом, который он прижимал к обоим глазам. Даже когда Нора с грохотом обвалила на пол стопку книг, волоча Харлана по узкому коридору, Тоби в их сторону даже не взглянул. Не взглянула на них и бабушка, сидевшая с открытым ртом и не сводившая глаз с надетого на вилку сочного розового ломтя мяса, который держал перед ней какой-то темноволосый незнакомец. Это был коренастый и крепкий человек-бык, пристроившийся перед старушкой на скамеечке для ног. Увидев вошедших, незнакомец встал и поставил на стол пустую тарелку. На нем были серый костюм в полоску и абсолютно чистые сапоги; удивительно, но даже при такой жаре на его загорелой коже не было ни капельки пота.
– Миссис Ларк. Шериф. – Он с улыбкой поклонился. – А мы тут все гадали, куда это вы запропали.
Тоби наконец оторвался от черной штуковины и сказал:
– Мама! Ты только посмотри!
Нора чуть шевельнула плечом под тяжело навалившимся на нее Харланом.
– Что это?
– Это стрептоскоп, мам!
– Стереоскоп.
– Ну да, и там внутри такие красивые картинки – со всех концов света! – Нора буркнула что-то в знак одобрения и восхищения, но Тоби, почувствовав в ее тоне фальшь, посмотрел на нее уже с тревогой, которая быстро сменилась паникой: – Это он мне подарил.
– Не показывай пальцем, Тоб.
– Ну, имени-то я его не знаю – он не назвался.
– Это мистер Меррион Крейс, детка.
– Тот самый лайми карпетбеггер?[62]
Крейс воспринял это оскорбление довольно мило и с улыбкой сказал Норе:
– Эта характеристика гораздо лучше той, которую я ожидал получить в вашем доме, миссис Ларк. – Затем, повернувшись к Харлану и указывая черенком вилки на его ногу, заметил: – А вам, шериф, надо бы сесть и поднять ногу повыше. Даже если вам чрезвычайно приятна ваша нынешняя позиция.
Нора помогла Харлану добраться до стола, сесть и положить раненую ногу на табуретку, а потом сходила за ножницами и, разрезав штанину, вздохнула с облегчением, поскольку кровь почти перестала течь и запеклась. Однако чуть ниже колена прямо на нее, словно насмехаясь, смотрел торчащий желтый край сломанной кости.
Тоби, по-прежнему сжимавший в руках стереоскоп, прямо-таки разрывался между двумя столь разными и увлекательными зрелищами.
– Что случилось, мама?
– Ничего, просто немного споткнулся, – сказал ему Харлан.
– А где Джози?
– Поехала за доктором, – ловко сориентировалась Нора, что было, между прочим, не так-то легко. И платить по этому счету придется довольно скоро – но она, мгновенно все взвесив, решила, что пока это вранье имеет смысл.
Крейс между тем уже совал ей какую-то тряпицу, смоченную виски. Она пыталась улучить момент и спросить, что он делает у нее в доме, но никак не могла остановить ни его суетливые попытки помочь, ни непрерывный поток вопросов: похоже, в этой ране что-то застряло, где у нее кровеостанавливающие средства, где можно взять иглу, нитки и пинцет? Поскольку Нора не отвечала, он принес чашку муки и остановился рядом, внимательно наблюдая за тем, как она вытирает кровь с колена Харлана.
– Вот теперь видно, что это очень плохо, но бывает и хуже, – заметил он.
Неведомая тварь резко вскинула голову. Голова ее то ли тряслась, то ли слегка покачивалась, но никаких рогов видно не было. Значит, это не лось и не олень, а кто-то намного крупнее лосей и оленей. У животного был странный, какой-то рваный силуэт, а голова-перископ казалась опутанной густой паутиной дурно пахнущей пены или слюны. Оттолкнувшись плечом от ствола дерева, неведомое существо с топотом выбралось на открытое пространство и ринулось на Нору и Харлана.
За какую-то долю секунды до того, как ее то ли сдвинули, то ли отшвырнули с тропы, Нора успела поднять глаза и, кроме длинных ног, длинной шеи и той странной липкой паутины, сумела разглядеть запавшие черные глазницы и оскаленные зубы всадника, который что-то громко вопил, направляя животное вниз. Затем руки Норы непроизвольно сжались в кулаки, что-то сильно ударило ее в грудь, и они с Харланом полетели в разные стороны.
Когда она пришла в себя и сумела сесть, животное уже кружило внизу, в ущелье. Теперь оно выглядело, пожалуй, более знакомым. Нора почти узнавала и эти покатые плечи, и странную походку, когда задняя часть туловища покачивается как бы отдельно от передней. Животное повернуло обратно, взлетело по тропе, кинулось к той впадине, куда до этого отбросило Харлана и Джози, и исчезло среди деревьев. Довольно долго было слышно, как оно ломится сквозь подлесок, направляясь куда-то вверх, в сторону от тропы и от дома.
– Харлан… ты жив?
– Не совсем.
– Что значит «не совсем»?
– По-моему, я что-то вывихнул.
Нора подошла к нему. Он упал крайне неудачно, угодив в трещину между скалами, и сейчас сидел, изо всех сил вцепившись в левую ногу. Его левая штанина быстро темнела. Чуть выше комком сбившихся юбок и вывернутых конечностей лежала Джози, похожая на одного из тех ярмарочных уродцев, которых родители «изготавливают» специально, с рождения засовывая в маленькие бочонки различной формы, чтобы не давать их телам и конечностям развиваться нормально. Нора перевернула Джози на спину, расправила ей руки и ноги. Девушка ненадолго пришла в себя, поморгала и снова погрузилась в беспамятство.
– Что это было, черт побери? – прошипел Харлан.
– Не знаю, – сказала Нора. – Там был какой-то всадник.
– Кто там был?
– Всадник.
– Чтоб его черти в аду съели!
Харлан попытался встать, но стоило его левой ноге коснуться земли, как она словно подломилась, и он снова плюхнулся на задницу.
И они стали думать, как теперь быть. Харлан хотел оставить Джози здесь, подняться с Норой наверх, а потом вернуться за девушкой, но уже с помощниками.
– Нет, пожалуйста, не надо ее здесь оставлять, – умоляющим тоном поспешно сказала Нора, тряся головой. И, глянув на Харлана, поняла: он только и ждал, чтобы она об этом попросила.
Он снова попытался встать, из-за чего черное пятно на левой штанине еще больше расползлось и стало быстро опускаться вниз.
– Я отнесу Джози наверх, – решительно заявила Нора. – И сразу же вернусь за тобой.
Она отдала Харлану свой револьвер и попыталась поднять девушку, как это делал он. Но Джози почему-то оказалась слишком большой и тяжелой, а ноги ее беспомощно скользили и цеплялись за землю. На мгновение Норе показалось, что она сражается с какой-то огромной птицей. Господи, как часто она называла бедную девочку гусыней! Она положила голову Джози себе на плечо и попыталась перехватить ее так, чтобы не касаться перекрученной, бессильно повисшей руки. Ей всегда казалось, что она гораздо выше ростом, чем Джози, что соответствовало истине. Но сейчас у нее складывалось впечатление, что это Джози выше на добрых шесть дюймов.
Харлан с тревожным нетерпением наблюдал за тщетными попытками Норы, потом посоветовал:
– Надо снять с нее все эти юбки.
И он, рывком перебросив свое тело на какой-то валун, принялся раздевать Джози, а Нора баюкала девушку, положив ее голову к себе на колени и глядя, как из-под синей ткани платья появляются кружевные оборочки нижнего белья. Тонкая талия Джози тоже казалась сломанной. Перепачканное платье расстегиваться явно не желало, и на третьей пуговице Нора не выдержала. Смахнув в сторону неловкие пальцы Харлана, она велела ему: «Отвернись», и он с облегчением перенес ноги на другую сторону валуна, повернулся к Норе спиной и вытер руки о штаны.
На платье определенно не хватало нескольких пуговиц. Нора, быстро расстегнув оставшиеся, рывком распахнула ворот, задубевший от грязи. Больше всего ее беспокоило вывихнутое плечо Джози. Пожалуй, тут не обойтись без помощи Харлана. Но в итоге Нора все-таки сообразила, что ей надо просто зайти с другой стороны и тащить платье на себя, как в жизни. Так дело пошло легче, и вскоре ей удалось высвободить из рукава одну бледную руку Джози, а затем и вторую. Наполовину вынутая из жесткой верхней одежды, девушка была сейчас похожа на лопнувший стручок. Голые руки и ноги беззащитно торчали из наивных белых кружев. Пальцы Норы то и дело натыкались на следы былых травм: вот здесь Джози укусила огромная хищная пчела, а здесь остался шрам от пореза острой, как бритва, проволокой – этот порез Нора сама зашивала прошлым летом, но сейчас удивилась, что шрам, оказывается, такой длинный. А неровная цепочка стежков и вовсе ее удивила: неужели она сама так неаккуратно их накладывала? Она бы с удовольствием отреклась от подобной неряшливости, однако ясно помнила, как нагревала иглу и сердито убеждала Джози сидеть, черт побери, спокойно, протаскивая грубую нить сквозь живую плоть.
Встав, Нора рывком сдернула с девушки мокрую трясину бесчисленных юбок. Левый ботинок ей с некоторым усилием тоже удалось снять, но правая ступня Джози была настолько искалеченной и опухшей, что снять с нее ботинок, даже весь его расшнуровав, оказалось совершенно невозможно. Вся одежда девушки весила, должно быть, фунтов двадцать, и Нора решительно запихнула ее в кусты. В этот момент она почувствовала в кармане платья Джози что-то тяжелое.
Правый карман оказался пуст, а в левом она обнаружила резную деревянную фигурку буйвола. Роб делал, догадалась Нора.
Страх за Тоби настолько притупил все ее чувства, что о старшем сыне она и думать забыла. А что Роб, сказала Ивлин, просто он ее любит. Как странно было осознать это именно сейчас. Нора и вообразить себе не могла ту женщину, которую Роб способен будет полюбить. Если честно, ей всегда казалось, что Роб ни одну женщину полюбить так и не сумеет. Она всегда видела в нем бродягу. И заранее смирилась с тем, что вскоре его место в доме опустеет и она лишь время от времени будет получать от него весточки. И вся любовь, какую ему дано было получить в жизни, уже будет им получена, прежде чем он навсегда перешагнет порог родного дома и двинется навстречу своей судьбе, трудной, кочевой, с ночевками под открытым небом, с остановками в залитых мутным светом салунах Монтаны или в голубых северных долинах. Норе было тяжело сознавать это неизбежное одиночество сына, однако ей и в голову не приходило, что жизнь Роба может сложиться совсем по-другому.
Вот она, та девушка, которую Роб полюбил.
Джози вдруг села и с явным трудом промолвила:
– Я вам помогу.
– Лучше ляг и лежи спокойно.
– Хорошо.
И глаза Джози тут же снова затуманились, а потом и закрылись. Нора поставила ее стоймя, потом взвалила на плечо и двинулась в путь.
Какая гнусность, что в темноте все выступы становятся более острыми, а мысли – тупыми! Пробираясь между деревьями, Нора свободной рукой нащупывала стену каньона. Из-под пальцев дождем сыпались пересохшая земля и мелкие камешки. Последняя нижняя юбка, оставшаяся на Джози, шуршала, как казалось Норе, ужасно громко, и она боялась, что эти звуки могут вновь приманить ту невероятную тварь. Ее ноги то и дело скользили на каменистой осыпи, и несколько раз она упала. Один раз даже Джози выронила. Изодранные усталые руки прямо-таки жгло, когда она наконец выбралась из ущелья и увидела свой дом, до которого еще нужно было пройти почти столько же. В доме по-прежнему ярко светились окна, и он отчетливо вырисовывался на фоне неровных верхушек деревьев и темной массы столовой горы. Но, к счастью, никакого загадочного существа, похожего на ходячий куст, рядом видно не было. И Нора побежала, чувствуя, как липнет к ее правому плечу влажное тело Джози, как вопят от боли усталые мышцы. Но сейчас она думала только о Тоби, о том, что с ним будет, когда он это увидит, как ужасно он станет плакать и обвинять ее, Нору. Нет, одной ей с этим не справиться. И она решительно свернула в сторону амбара.
Там, отыскав сухое местечко, она уложила Джози на перевернутую упаковочную клеть и прикрыла чистым куском брезента, который почти ничем не пах. Затем она слегка тряхнула девушку, чтобы заставить ее очнуться.
– У меня все болит, просто ужасно болит, – пробормотала Джози, открыв глаза.
– Голова?
– Да. И нога. И плечо. И все тело.
– Полежи здесь немного, только ни в коем случае не двигайся.
Вновь спускаясь в каньон и обдирая руки о его каменистые стены, Нора даже напевала что-то веселенькое – «Кэролайн» или еще какую-то старую глупую шахтерскую песенку, хотя даже слов толком вспомнить не могла. Потом услышала где-то внизу голос Харлана. Он начал ей подпевать, благодаря чему она и сумела отыскать его в этой темнотище. Пока ее не было, он ухитрился выбраться из зарослей, переползая с одного валуна на другой, хотя и не слишком сильно продвинулся ей навстречу.
– Ты стоять-то можешь?
– Вряд ли.
Когда он всем телом навалился ей на плечо, она почувствовала, что его бьет сильная дрожь. Так они и двинулись в путь на трех ногах, то и дело останаваливаясь, чтобы Харлан немного перевел дыхание. Нора не ожидала, что он окажется таким тяжелым, ведь ей пришлось практически волочь его на себе, хотя она все время чувствовала, что он пытается как-то ей помочь, снять с нее хотя бы часть нагрузки. Она понимала, что он солгал, сказав, что всего лишь вывихнул колено. Вряд ли взрослый мужчина станет дрожать всем телом и покрываться потом из-за какого-то вывиха.
– Ей-богу, надо было мне хорошенько головой думать, прежде чем просить тебя сбрить мне бороду, – попытался пошутить он.
– Да уж. А жаль, что с тебя нельзя снять пару стоунов[61] нижних юбок, как с Джози. Тогда мне куда легче было бы тебя волочь, – ответила она тоже шутливым тоном.
Когда они, вынужденные идти бок о бок, двинулись дальше по узкой тропе, Нора все время задевала плечом колючую стену ущелья, но старалась не обращать внимания ни на боль, ни на осыпавшуюся прямо в волосы землю. Оскользнувшись, она сильно ударилась коленом о какой-то каменный выступ, и тело ее прожгла такая острая боль, что хотелось согнуться пополам и сбросить невыносимую тяжесть навалившегося на нее Харлана. Губы у нее потрескались, от стекавшего по щекам пота уголки губ сильно щипало. А когда они уже почти выбрались из ущелья, тропа стала особенно крутой, и Норе пришлось поставить Харлана перед собой и толкать его вверх, точно упрямого мула. Он был почти без чувств от боли и усталости и явно не понимал, что его спасительница тоже совершенно выдохлась и вот-вот упадет.
На вершине они немного отдохнули. Дул довольно прохладный ветер, небо почти расчистилось. Когда они уже шли через пастбище к дому, Нора заметила дым, вьющийся над трубой, и почувствовала запах то ли жарящегося, то ли горелого мяса.
Затем до нее донеслись голоса, и она подумала: Эммет. И теперь совершенно не важно, что придется объяснять ему, почему Джози в таком состоянии и почему Харлан в темноте обнимает ее за плечи – ведь Эммет наконец-то вернулся!
Но возле дома знакомой повозки она не заметила.
Зато к коновязи была привязана чья-то незнакомая лошадь.
* * *
В доме было не продохнуть от жара растопленной плиты и запаха жарящегося мяса, шипевшего на двух сковородах сразу. Тоби по-прежнему неподвижно сидел там, где Нора его оставила, но лицо его теперь было наполовину закрыто каким-то странным черным прямоугольным предметом, который он прижимал к обоим глазам. Даже когда Нора с грохотом обвалила на пол стопку книг, волоча Харлана по узкому коридору, Тоби в их сторону даже не взглянул. Не взглянула на них и бабушка, сидевшая с открытым ртом и не сводившая глаз с надетого на вилку сочного розового ломтя мяса, который держал перед ней какой-то темноволосый незнакомец. Это был коренастый и крепкий человек-бык, пристроившийся перед старушкой на скамеечке для ног. Увидев вошедших, незнакомец встал и поставил на стол пустую тарелку. На нем были серый костюм в полоску и абсолютно чистые сапоги; удивительно, но даже при такой жаре на его загорелой коже не было ни капельки пота.
– Миссис Ларк. Шериф. – Он с улыбкой поклонился. – А мы тут все гадали, куда это вы запропали.
Тоби наконец оторвался от черной штуковины и сказал:
– Мама! Ты только посмотри!
Нора чуть шевельнула плечом под тяжело навалившимся на нее Харланом.
– Что это?
– Это стрептоскоп, мам!
– Стереоскоп.
– Ну да, и там внутри такие красивые картинки – со всех концов света! – Нора буркнула что-то в знак одобрения и восхищения, но Тоби, почувствовав в ее тоне фальшь, посмотрел на нее уже с тревогой, которая быстро сменилась паникой: – Это он мне подарил.
– Не показывай пальцем, Тоб.
– Ну, имени-то я его не знаю – он не назвался.
– Это мистер Меррион Крейс, детка.
– Тот самый лайми карпетбеггер?[62]
Крейс воспринял это оскорбление довольно мило и с улыбкой сказал Норе:
– Эта характеристика гораздо лучше той, которую я ожидал получить в вашем доме, миссис Ларк. – Затем, повернувшись к Харлану и указывая черенком вилки на его ногу, заметил: – А вам, шериф, надо бы сесть и поднять ногу повыше. Даже если вам чрезвычайно приятна ваша нынешняя позиция.
Нора помогла Харлану добраться до стола, сесть и положить раненую ногу на табуретку, а потом сходила за ножницами и, разрезав штанину, вздохнула с облегчением, поскольку кровь почти перестала течь и запеклась. Однако чуть ниже колена прямо на нее, словно насмехаясь, смотрел торчащий желтый край сломанной кости.
Тоби, по-прежнему сжимавший в руках стереоскоп, прямо-таки разрывался между двумя столь разными и увлекательными зрелищами.
– Что случилось, мама?
– Ничего, просто немного споткнулся, – сказал ему Харлан.
– А где Джози?
– Поехала за доктором, – ловко сориентировалась Нора, что было, между прочим, не так-то легко. И платить по этому счету придется довольно скоро – но она, мгновенно все взвесив, решила, что пока это вранье имеет смысл.
Крейс между тем уже совал ей какую-то тряпицу, смоченную виски. Она пыталась улучить момент и спросить, что он делает у нее в доме, но никак не могла остановить ни его суетливые попытки помочь, ни непрерывный поток вопросов: похоже, в этой ране что-то застряло, где у нее кровеостанавливающие средства, где можно взять иглу, нитки и пинцет? Поскольку Нора не отвечала, он принес чашку муки и остановился рядом, внимательно наблюдая за тем, как она вытирает кровь с колена Харлана.
– Вот теперь видно, что это очень плохо, но бывает и хуже, – заметил он.