Без права на ошибку

Глава 7. ДОМ С ПРИВИДЕНИЯМИ




Лето-осень двадцать пятого года для общины энергетиков выдались спокойными – ни войн, ни столкновений, ни конфликтов с соседями. С десяток рейдов по подстанциям «Городского кольца» за более-менее сохранившимся оборудованием, помощь воякам в освобождении константиновского объекта от засилья мутантов, несколько ходок в центр города за хабаром – вот, собственно, и все, чем занимался Добрынин. И, перефразируя заветы Ильича, – тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Начальник боевой подготовки в нем не дремал, устраивая бойцам поселка такие дни, что назад они приползали на четвереньках и ненавидели командира всеми фибрами своей души. Данил только посмеивался – так же пацаны проклинали и Родионыча, заставлявшего их пахать до седьмого пота, а потом еще столько же после. Однако подобная ненависть проходит быстро, стоит только отдохнуть, да сил набраться. А вот авторитет остается надолго, если не на всегда.

После весенней вылазки Данил и Юка взяли паузу длиной в год. Во-первых, нужно было время, чтобы противник успокоился, утвердился во мнении, что акция эта – именно нападение с целью обогащения, и направлена на торговца, а никак не против Братства. Этому и должно было способствовать затишье. Во-вторых, по сведениям, полученным от Каракулова, ближайшая крупная операция группировки была намечена на весну двадцать шестого года. И это было хорошо, ибо имелось достаточно времени для сборов. Сроки, конечно, могли и поменяться, но тут уж не угадаешь. Хотя вряд ли – операция предстояла крупная, войсковая, и Братству тоже требовалась подготовка. А потому Добрынин просто перестал об этом беспокоиться, приняв сроки за аксиому, и отложил в памяти. И, в-третьих, все же были дела не менее важные, чем развал группировки, а может, и более. Нужно было найти людям Убежища новый дом.

В своем монологе Зоолог говорил, что ход в бомбоубежище под Заречным начинается практически из центра города. Невероятно, но, похоже, это действительно было так. Правда, Добрынину было неясно, специально ли это было спроектировано и воплощено в жизнь, или строители бомбоубежища во время работ непреднамеренно соединились с древними подземными ходами под Пензой, знаниями о которых – да и то отрывочными – могли похвастаться лишь самые старые жители города. Как бы оно ни было, то что подземный ход начинался из города, было большой удачей. К Заречному и Ахунам сейчас подойти по поверхности было невозможно – Туманная Чащоба не оставляла шансов никому. Сам Данил туда ни разу не совался, но лично видел тех, кто сходил. Зрелище, которого ему хватило, чтобы дать себе зарок в ту сторону не лезть. Что-то там было совсем уж нехорошее, что-то из разряда оврага с красным туманом или Непутевого Тоннеля, и разгадывать эту загадку ему не хотелось. При этом, конечно, возникали опасения по поводу заглубленного под Заречным бомбоубежища, но Зоолог свидетельствовал, что с ним полный порядок, и подготовка его к заселению вполне возможна. Конечно же в таких делах верить на слово не стоило, даже если это ты сам и свидетельствуешь, и потому Добрынин заставил своего младшего напарника укомплектовать переносную химическую лабораторию. Алюминиевый кофр-чемоданчик с набором реактивов в бесчисленных ячейках для определения химического заражения давно уже хранился в КАМАЗе, да только использовать его в полевых условиях пока возможности не представлялось. Но вот пришел и его черед. Все-таки долбанули туда прилично, могло и в убежище просочиться. С чемоданом же Данил чувствовал себя уже как-то увереннее – меньше шансов неизвестной хренью травануться. Вот теперь можно было и под землю.

Вообще, подземные коридоры под городом[29] были отдельной темой для разговора и вызывали у него восхищение, граничащее с каким-то трепетом и предчувствием тайн и загадок. Пенза довольно долго была одним из форпостов Государства Российского, окраиной, крепостью на южном направлении. Дальше только Великая Степь, которую заселяли кочевые народы, нередко устраивавшие набеги на соседа. Ход под рекой позволял защитникам крепости уйти практически за спину стоящего по берегу неприятеля и ударить, либо безнаказанно заняться чисткой вражеских обозов от продовольствия и прочих нужных в хозяйстве вещей. А потом так же под землю – и попробуй-ка, найди!..

Даже и до Начала почти не оставалось уже людей, знавших о подземных ходах доподлинно, а уж тем более не было их и сейчас. Добрынин, начавший было предельно осторожно расспрашивать про сей предмет, натыкался на глубочайшее удивление, недоумение, любопытство, а порой даже и на странные взгляды, словно он был блаженный, несущий какую-то ахинею. Правда, такие взгляды кидали лишь те, кто не был с ним знаком. Люди же, уже успевшие за это время узнать о нем как о человеке, кто слов на ветер не бросает, лишь удивлялись и крутили головой: и откуда этот Зоолог столько знает?.. Не иначе, как большим человеком был до Войны, с допусками к державным секретам… Словом, среди живых людей следов найти не удалось. Правда, тот же дед Сидорыч, который был сейчас на целых восемь лет моложе, на столько же шустрее, и уже состоял в должности привратника, говорил, что слухи о подземных ходах среди жителей города витали, но что и где конкретно – этого никто не знал. Была даже книжка, тонкая брошюра, выпущенная за свои средства местным краеведом и диггером, которая довольно подробно рассказывала о подземных ходах. И в той книжке, якобы, имелась даже схема ходов и точки выхода их на поверхность! Но где ж ее теперь искать? И посему, так и не найдя никаких следов, Данил и Юка решили лезть под землю без путеводителя. Благо, одна из точек входа все же была известна – небольшое каменной здание на углу улиц Московской и Карла Маркса, где до Начала работало летнее кафе под названием «Грот». Оттуда и нужно было начинать поиски.

В этот выход пошли вдвоем, ДШГ не вмешивали. Добрынин прекрасно понимал, что ни один человек из общины энергетиков – да и вообще ни один человек в мире – не должен был знать о Новом Убежище. Почему? Все просто. Людям из бронепоезда необходим беспрепятственный доступ в их новый дом, любой же сторонний человек – это дополнительные вопросы, а значит, и препятствия. Кто такие, да откуда, да как тут появились, да зачем… Лишние телодвижения только. То, что Данька-младший все же возьмет бронепоезд, он не сомневался. Верил в это, как в аксиому, ибо в противном случае нет смысла всем его нынешним стараниям. Он уже придумал даже, как подать ему сигнал – планшет с записями полковника, полученный от предыдущего Зоолога, конечно же был при нем и хранился очень бережно и надежно. Что стоит сделать в записях одну-единственную заметочку, чтобы Данька обратил на нее внимание и выслушал нужный файл в диктофоне не после штурма Убежища, как он сам, а задолго до?! Данька, получив дополнительный стимул, все же пройдет окно – должен пройти! – и тогда на станции его будет поджидать помощь, а в городе – жилье. Уж об этом Зоолог позаботится. По совокупности всех этих соображений, и получалось, что дело поиска прохода и расчистка подземелий было строго их с Юкой персональным делом.

До «Грота» они добрались без проблем – центр города и верхняя его часть всегда являлись свободной зоной, и здесь можно было не опасаться нарушить чьи-либо границы. Ничейная земля, Дикий Запад. Территория, где каждый сам за себя, и где за тебя не отвечает твоя община. Входя сюда, сталкер становился сталкером в полном смысле этого слова. С одной стороны, это было удобно, ибо позволяло заниматься поисками хабара, сколько душе угодно – и нередко не просто поиском, а самым натуральным силовым отъемом. Но с другой, накладывало и определенный отпечаток: так уж повелось, что все, кто бродил в центре, на это время становились отверженными, людьми вне закона. И встретившись здесь, могли зацепиться друг с другом даже представители таких дружественных группировок, как вояки с горы и энергетики. Ибо политика – политикой, соглашения – соглашениями, а хабара хочется только себе. Полнейшее соответствие давней, довоенной еще пословице: дружба – дружбой, а табачок врозь. Хотя это, наверное, в какой-то степени относилось к любым территориям вне границ собственной общины, просто в центре почему-то это было наиболее ярко выражено.

У летнего кафе остановились. Фонило здесь не то чтобы сильно, но десять-пятнадцать стабильно показывало. Загнав КАМАЗ в одичавший скверик за кафе, Данил и Юка выбрались наружу. «Тайфун» забросали ветками, замаскировали. Да еще и закрыли наглухо: двери кабины – изнутри, а пандус модуля – снаружи, использовав недавно появившееся новшество – выведенную и спрятанную под днищем секретную кнопку, управлявшую сервоприводами пандуса. Добрынин с одним из заводских умельцев как-то полдня проколупался, прежде чем разобрался в схеме. Выводил и прятал уже сам, о секретной кнопке никто знать не должен. Запертый и покинутый КАМАЗ должен быть подобен крепости, стоять незыблемо, как скала, и внутрь пускать только хозяев. Удачно спрятал. Если не знаешь, где искать – хрен найдешь.

В отличие от того, самого первого парного выхода на константиновский объект, экипирована Юка была прилично. ВСС «Винторез» – личное оружие – тогда же и достали, причем все как положено по всем сталкерским канонам, с боем. А вместо «Беретты» она, подержав в руке, взяла «Кольт» подполковника, признав его рукоять более удобной, чем толстую рукоять девяносто второй. Кроме этого в одной из вылазок в центр, когда Добрынин специально потащил ее для закрепления боевых навыков, девушка нашла и дробовик – такой же, как и у любимого мужчины, помповый «Фабарм» двенадцатого калибра. Даже перфорированная накладка на стволе, служащая, якобы, для его охлаждения, а на самом деле чисто из эстетических соображений, была такой же. Таким образом у них образовалась практически полная взаимозаменяемость боеприпаса, что всегда являлось более предпочтительным в группе, нежели два ствола под разный калибр. Правда, к дробовику Юка довольно скоро охладела из-за его мощной отдачи, но все же продолжала использовать его в близком контакте, признавая убойность по небронированной цели. Все, как и учил начальник боевой подготовки.

«Грот» представлял собой небольшое, но массивное каменное одноэтажное зданьице, этакую крепость в миниатюре, усеченную пирамиду с метровой толщины стенами, узкими бойницами окошек и декоративной оградкой на крыше. Выставив Юку в охранение с наказом сечь по сторонам в оба иллюминатора, Данил обошел его кругом, примеряясь, где бы начать, но легкого пути нигде не обнаружил. Пришлось немного пошуметь – выломал металлические прутья, которыми был забран самый большой оконный проем, и забрался внутрь. Еле протиснулся: окошко было не то чтоб совсем узкое, но так и скафандр тоже не мал. Однако ничего, ускребся кое-как.

Включив фонарик, принялся осматриваться. Само зданьице, как оказалось, было только кухней, люди же сидели снаружи, на террасе – оно и правильно, летнее кафе на то и летнее, чтоб на свежем воздухе ужином наслаждаться. Плиты, разделочные столы, мойки, стойка, на которую подавали готовые блюда, вытяжки, микроволновые печи… Несомненным плюсом было то, что внутри не так уж и просторно, всего-то одна комната – а значит, обыск много времени не займет. Повыкинуть бы весь этот хлам отсюда, но нельзя – внешне «Грот» должен был остаться таким же, каким и был до вторжения.

Вооружившись металлической трубой и запросив у Юки обстановку, Данил принялся за поиски. Обстучал все четыре стены на разных уровнях, от пола до потолка, потом пол, интуитивно ожидая услышать глухой звук, который свидетельствовал бы о пустотах, но везде натыкался на твердый монолит, который разве что кувалдой долбить. Отложив трубу, ненадолго задумался. Искать так – дело малоперспективное. Кто его знает, может быть люк – или дверь, дыра, лестница, хрен его знает, что там вообще – под полом, бетоном закатан. Что ж тогда? Взрывать? Киркой долбить? И где конкретно? А может, весь фундамент поднимать?.. Чертыхнувшись, Добрынин отбросил в сторону свой изыскательный инструмент, и уселся на железный стул у стены. Хреново. Еще даже не начали, а уже проблема. Причем такая, что непонятно, как и решать. Поднял голову, осматривая помещение еще раз, и вдруг замер от проскочившей в голове мысли. А почему именно стены или пол? Может быть потолок?..

Едва только начал постукивать – тут же наткнулся на глухой звук в углу, вплотную к стене. Обстучал по периметру – границы были четко квадратные. Чуть левее все тот же монолитный бетон, а правее – уже глухой пустотный звук, причем создавалось полное впечатление, что там, под штукатуркой, скрывалась обычная фанера. Отложив в сторону трубу, Данил размахнулся и что есть силы саданул кулачищем в самый центр квадрата. Треснуло, и рука в бронированной перчатке провалилась внутрь. Вот это уже совсем другое дело!

– Что там у тебя? – Юка волновалась. – Чего шумишь?.. Нашел, что ли?

– Подожди, – отозвался, пыхтя, Добрынин, рывками расширяя проем и отбрасывая в сторону куски гипсокартона. – Может, и нашел…

– Давай быстрее. Тут со стороны сквера кучка выродков ковыляет… Что делать-то?

– Лезь ко мне, – ответил Данил, заканчивая с люком. – В окошко, я тебя подхвачу.

Забравшись внутрь, девушка первым делом осмотрела дыру в потолке и очень удивилась.

– А почему вверх? – недоумевая, спросила она. – Нам же вниз, под землю! Как это понимать?

Добрынин усмехнулся:

– Хитры были наши предки… Вот ты, когда подземный ход искать будешь, что сначала осмотришь? Ну, пол… Ну – стены. Так?

– Ага.

– А про потолок, может, и не подумаешь даже, – кивнул Данил. – Я вот тоже сначала за пол и стены принялся. И только потом доперло. Люк-то в потолке, но наверняка дальше в стену уходит и под землю спускается. Чердака-то над нами нет, сплошной монолит, а потолок толщиной в метр.

– Проверил? – даже сквозь резину противогаза Данил услышал в ее голосе нетерпение.

– Не успел еще. Тебя через окно принимал.

– Ну так и чего стоим?!..

Ход действительно вел под землю. Начинаясь в потолке, он сразу уводил в стену, изгибаясь под прямым углом и ныряя вниз. И был он хоть и сплюснут сверху и снизу – но достаточно широк с боков, чтобы Добрынин пролез тут даже в своем скафандре. Ползком, протискиваясь кое-как между плитами пола и потолка, волоча следом оружие и снарягу, – но пролез.

Добравшись до изгиба, Данил посветил в темноту и увидел уводящий вертикально вниз проход со ступеньками-скобами, изрядно уже тронутыми ржавчиной. Уцепив железяку, попробовал пошатать и удовлетворенно хмыкнул: скобы сидели крепко.

– Что там с радиацией? – спросила гарнитура.

– Порядок. Два-три рентгена, – ответил Данил, сверившись с болтающимся на разгрузе дозиметром. – Сюда ни пыль не попадала, ни песок с поверхности. Да и воздух тут, может быть, еще столетней давности.

– Три рентгена – это значит, пыль и песок все же есть, – резонно заметила девушка. – Не вздумай там шлем снимать.

– Яволь, мой фюрер – прокряхтел Добрынин, раскорячившись в проходе и пытаясь развернуться ногами вперед. Получилось. Осторожно встав на первую ступеньку, он еще раз проверил ее своим весом и сказал: – Порядок. Готов спускаться. Забирайся в лаз и за мной.

В подсвеченном квадрате хода появилась голова в противогазе. Добрынин моргнул фонариком, указывая направление, и сделал первый шажок вниз. Ну – с богом.

Отсчитывая ступеньки, принялся спускаться. На ходу прикинул расстояние между скобами – нужно же иметь представление, как глубоко под землей они окажутся. Пожалуй, полметра будет. Вделаны в бетонное основание. Сами сухие, да и на бетоне ни следа влаги – значит, проветривается лаз. Тогда забираем назад утверждение о столетнем воздухе… Но как?


Ответ на этот вопрос он нашел почти сразу, едва лишь огляделся по сторонам: через каждые два метра в стене справа темнело отверстие и, приблизив к нему фонарь, Добрынин увидел, как частички пыли, подсвеченные лучом фонаря, утягивает внутрь. Вентиляционные продухи. Вот только непонятно, куда они выходят… Разве что соединяются с вентиляцией самого здания… А что, неглупо! Неплохая маскировка.

– Ты как там? Ползешь? – отсчитав двадцатую скобу, спросил он в гарнитуру.

– Да. Спускаться начала. Вижу твой фонарь внизу, – ответила, покряхтывая, Юка.

– Кофр пролез?

– Так точно.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально. Легкая клаустрофобия, но она у меня всегда, – послышался смешок. – Сверху было хуже: тесно, потолок давит… А здесь ничего, попросторнее…

Добрынин кивнул. Хорошо. Не хотелось бы из-за этого прерывать. Если уж совсем разыграется – придется ее наверх, а самому дальше. Хотя вряд ли она жаловаться будет. Понимает, что тогда он один пойдет, а одного его она не отпустит. Терпеть будет. Золото, а не напарник…

Наконец, когда он в очередной раз посветил вниз, луч выхватил бетон пола. Еще пять ступенек – и ход резко раздался в стороны, выводя сталкера в небольшой квадратный зал. Размеры, пожалуй, метров пять и в высоту около двух. Немного, но хоть макушкой не чиркаешь. Сорок скоб по полметра. Итого – двадцать метров глубины. Солидно для древних строителей. Через такую толщу и радиация уже не пройдет…

Добрынин, выключив для экономии энергии головной фонарь, поставил второй фонарик торцом на пол, и, направив его в потолок, получил довольно неплохое освещение комнаты. Осмотрелся – пусто. Дозиметр щелкает, но редко-редко, даже рентгена нет. Однако шлем снимать не стоит. Если тут есть продухи на поверхность, то есть и пыль с поверхности. Глотнешь пылинку, и будет она в организме фонить и день, и неделю, и месяц. А здоровье-то не железное…

Пока натягивал на себя разгруз, в лазе появилась Юка. Спрыгнула вниз, чуть не грохнув об пол химическим кофром, завертела головой по сторонам.

– Неплохо… – протянула с уважением. – Сколько же лет назад это строили? Во времена основания города уже был бетон?

– Скорее всего это более поздняя постройка, – ответил Добрынин, проверяя ВСС. – Триста лет назад вряд ли уже существовал бетон… Не знаю. Вероятно уже потом доделывали. Это и хорошо. Значит, ход в большей сохранности будет.

– Здорово-то как, а… Полазить по подземным ходам!.. Может, клад здесь найдем?

– Сундук с золотом? – усмехнулся Данил.

– Ну вообще, учитывая, что золото и сейчас все так же ценится – да, было б неплохо!

– Тогда должно быть и привидение. Сундук с золотом по всем законам жанра обязательно должно охранять привидение, – улыбнулся Добрынин.

– А может, и приведение тоже, – легко согласилась Юка.

Добрынин промолчал – он уже отвлекся на другое. Шарил фонарем по стенам, изучая темнеющие прямоугольники проходов. Всего числом четыре, по одному в каждой стене. Все вроде бы чистые, сухие, без мусора, не завалены, не заилены… Руки чесались пройти их все – но сейчас прежде всего нужен был ход, ведущий к Суре.

– Нам туда, – сказал он, указывая пальцем на проход в восточной стене. – Ну что? Кулаки держим?

– Держим, – кивнула Юка. – Сколько идти?

– По прямой до Ахун десять километров. Думаю, и здесь около того…

– Десять километров под землей! – ахнула девушка. – Вот это да… Сюда велосипед надо!

– Освоим проход – тогда и велосипеды заведем, – пошутил Добрынин. – Все. Двигаем.

Двинули стандартным порядком: старший впереди, младший позади. Дробовики наготове, фонари работают на средней мощности, освещая чернильно-темный коридор, ведущий все время прямо и прямо, с легким уклоном вниз. Стены – все тот же серый бетон, в котором иногда попадались темные дыры вентиляции. Добрынин ради любопытства поднес к такой дозиметр, и цифра в окошке скачком выросла с десятых долей до трех-четырех единиц – продухи на поверхность и впрямь были в неплохой сохранности…

Он шел вперед, все внимание концентрируя на темном провале хода – хрен его знает, какая зверюга с поверхности могла сюда пролезть… В этом выходе он – впрочем, как и всегда – отвечал за боеспособность. Юка же занималась, наверно, еще более важными делами – вооружившись мелком, она ставила стрелочки через каждые десять пройденных шагов, помечая путь. Мера была нужная – подземный лабиринт мог оказаться сильно запутанным, и без таких указателей исследователи рисковали заблудиться в его коридорах и переходах. А кроме того, рисовала на большом листе бумаги карту, отмечая расстояние от точки до точки. Первая точка – зал под кафешкой, вторая… Второй пока не было – но Данил, освещая дорогу, видел, что она вот-вот появится.

Еще двадцать шагов – и они выбрались в большой квадратный зал. Размерами, пожалуй, даже побольше первого, да и количество выходов уже не четыре, а шесть. Один вел дальше, на восток, два расходились на север и юг, и еще два – чернели в той же стене, где был ход, который вывел сюда исследователей. Причем, оба эти хода были забраны решетками из толстенных металлических прутьев с массивными замками на них. И вот здесь исследователей ждала первая находка: за левой решеткой лежал высохший и мумифицировавшийся труп человека в грязно-синих штанах и брезентовой куртке. В левой руке он сжимал гвоздодер, а правой держался за прутья клетки, будто до последнего надеялся выбраться на свободу. Добрынин посветил вглубь прохода и все понял. Чуть подальше валялся рюкзак, рядом с ним – пустая двухлитровая пластиковая бутылка, а дальше, в глубине, непреодолимой преградой громоздился обвал.

– Замуровало заживо, – сглотнув, проговорила Юка. – Бедный…

– Же-е-есть… – Добрынина передернуло. – Припасы вышли, вода кончилась. Умирал он, похоже, долго и мучительно. От обезвоживания всегда так.

– Смотри, смотри, – Юка, ткнув пальцем, указала на дужку замка, на которой явственно отпечатались следы ударов. – Гвоздодером долбил, выбраться пытался…

– Да это понятно, – пробормотал Данил, вглядываясь в обвал. – А вот откуда он здесь?.. Видимо, есть еще ходы с поверхности, и скорее всего – из домов. Получается, он знал о таком ходе и при первом ударе спустился в это «бомбоубежище», пытаясь укрыться и пересидеть. Но ход завалило, а ключа от двери у него не было. Конец.

– Пойдем дальше? – поежилась Юка. – Чего тут стоять…

– Приведений боишься? – поддел Данил.

– Ну так… жутковато, – призналась девушка. – Пошли, а? Куда нам?

Добрынин ткнул пальцем в восточную стену.

– Все туда же, на восток.

Однако пройти в этом месте у них не получилось – через пятьдесят шагов этот проход так же перегораживал обвал. Плита перекрытия на потолке разломилась и опустилась вниз, перерезав проход, а из-под нее, свидетельствуя о многих сотнях тонн массы давившей снаружи, словно тесто из квашни выдавило слой черной закаменевшей земли.

– Поворачиваем, – попятился Добрынин. – Если одна обвалилась, как-бы и вторая за ней не пошла. Здесь не пройдем.