Без лишних слов
Часть 49 из 55 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Она берет его за подбородок и заставляет посмотреть ей в глаза.
– Не глупи.
– Не буду, – ухмыляется он.
– Лукас, – предупреждает она.
Он вздыхает.
– Обещаю. – Ложь. Но иногда приходится врать, чтобы не сделать больно тем, кого любишь.
При условии, что он еще в состоянии и кого-то любить.
– Позвоню завтра. – Оливия садится за руль. Лукас закрывает дверцу. Мотор оживает, и машина съезжает с дорожки. Она смотрит на него и машет рукой, но продолжает смотреть, как будто видит в последний раз.
Если бы она знала.
Лукас поворачивается к заливу и вдыхает океанский воздух, пытаясь избавиться от той гнили, что есть в нем. Взглянув последний раз на родительский дом, он идет к краю воды с грузом грехов, своих и отца, на плечах.
Глава 34
День 8-й
По настоянию матери Оливия везет ее к себе. В доме Блейза Шарлотта чувствовала бы себя некомфортно. Оливия не возражает, звонит Блейзу, и они с Джошем встречают ее там. Блейз привозит два бургера. Шарлотта от них отказывается и отправляется прямиком в постель. Блейз кладет бургеры перед Оливией, и она, как ни удивительно, проглатывает их, и глазом не моргнув. Гораздо труднее принять новую информацию. Она – дочь убийцы. С этим придется подождать, пока она найдет Лили или выяснит, что с ней случилось. Ее приоритет – Джош, и ради него она должна сохранять благоразумие.
После обеда Блейз устраивается на диване. Оливия расхаживает по кабинету. К разговору она не готова, чувства растрепаны. Нет даже внятного понимания того, что сделал Дуайт с Бентоном, Лили и Джошем. Одного за другим так или иначе он заставил их замолчать. Воспринять всю ситуацию не получается, так что остаток ночи Оливия проводит в компании с Малиновой Волной. К половине шестого она уже валится с ног. Отец убил человека. Возможно, он убил Лили. Привлекать полицию не хочет Лукас. Но просто сидеть сложа руки невозможно.
Присев на край дивана, она расталкивает Блейза. По ее лицу текут слезы.
– Эй, эй, что случилось? – Он садится и обнимает ее за плечи.
– Вчера я была не готова поговорить.
– Я так и понял. Что произошло? – Он гладит ее по мокрой щеке.
– Мой отец. Он столько всего натворил. Он… – Договорить не получается – острая, резкая боль пронзает грудь. Еще на прошлой неделе у нее был любящий, заботливый отец. На этой неделе… Он самый ужасный человек из всех, кого она знает. В ее душе, там, где жила любовь к нему, теперь зияющая дыра.
– Давай-ка я приготовлю нам кофе, – говорит Блейз.
В кухне Оливия рассказывает, а он варит кофе. Пункт первый. Лили – ее единоутробная сестра, и Дуайт не возвращается домой. Она не может это объяснить, но чувствует, что не увидит его больше. Что-то такое было в глазах брата. С Лукасом, когда его не было в городе, случилось что-то ужасное, и, похоже, это ужасное коснулось и Дуайта.
– Лет тридцать назад погиб один из наших соседей. Помнишь? Его убили. Нанесли несколько ударов кухонным ножом. Мальчишки нашли его тело на берегу в конце улицы.
– Помню, но смутно. В то время дело было громкое, да?
Оливия кивает. Ей тогда исполнилось пять, и большую часть информации, касающейся того случая, она получила много позже, читая статьи из старых газет.
– Преступление так и не раскрыли, но полиция допросила всех, кто вызвал подозрение. В число подозреваемых попал и мой отец. Некий свидетель видел его на улице примерно во время убийства. Отца отпустили из-за алиби, которое обеспечила моя мать. Скандал фактически уничтожил его шансы на избрание в конгресс. Это была первая попытка Дуайта провести политическую кампанию. Ему пришлось выйти из нее, что очень его расстроило.
– При чем здесь Лили?
Оливия смотрит на подставку с ножами, и ей становится не по себе. Ножи она получила в подарок вместе с домом. Он сказал тогда, что набор – их с Шарлоттой свадебный подарок, которым они больше не пользуются. Для кухни в новом доме купили другой.
И вот теперь в лицо бьет волна жара. Дрожащими руками она поднимает чашку с кофе. Пользоваться этими ножами она больше не сможет, если не хочет представлять тот или другой в руке Дуайта.
А как же Джина Сент-Джон, вдова Бентона? Лет десять назад она переехала в Техас. Шарлотта говорила, что Джина снова вышла замуж. Вспоминает ли она о покойном Бентоне или оставила прошлое в прошлом? Лукас не хочет привлекать полицию, не хочет, чтобы дело открыли заново. Чего он боится? И что, если Оливия анонимно сообщит Джине, как все было на самом деле? Желудок не принимает выпитый кофе. Она кладет руку на живот, и Блейз моментально оказывается рядом.
– Ты в порядке? Что-то выглядишь не очень.
Оливия переводит дух и кивает, а потом поворачивается к Блейзу.
– Тот убитый, Бентон Сент-Джон, он – отец Лили.
Блейз отставляет чашку.
– Ничего себе. Если бы полиция знала…
– Тогда у них были бы более веские основания подозревать отца. Все это дело могло закончиться для него совсем иначе. Но тут вот какая штука. Вчера вечером мама призналась, что Бентона убил отец, а она его покрывала.
Блейз смотрит на нее, раскрыв рот, но слов не находит. Потрясенный новостью, он переступает с ноги на ногу и наконец заключает ее в объятия.
– Мне так жаль…
Ее трясет. Переживания и потрясения последних сорока восьми часов изливаются рыданиями.
– Где он сейчас? – спрашивает Блейз, когда Оливия успокаивается.
– Не знаю. Мама говорит, что домой он не вернется. – Она шмыгает носом и думает о Лукасе. Что-то такое было в его глазах, что-то безумное. Синяки и царапины на руках и лице. Лукаса не было три дня. И ровно столько же ей не звонил Дуайт. Не звонил и не отвечал на сообщения.
Блейз берет ее руки в свои.
– Что тебе нужно от меня?
Она показывает на набор ножей.
– Их подарили на свадьбу моим родителям. Мне они достались вместе с домом. Отец хранил набор со всяким хламом на чердаке. Можешь убрать их с моих глаз?
Доходит не сразу, а когда доходит, Блейз бледнеет и кивает.
– Понял. Сейчас.
Он кладет ножи вместе с подставкой в пакет и выходит.
Оливия сидит на краешке кровати с чашкой теплого кофе и смотрит на спящую мать. В какой-то момент, словно ощутив ее присутствие, Шарлотта шевелится, сдвигает маску для глаз, поднимает голову и, поводив взглядом по сторонам, останавливается на дочери.
– Почему я здесь?
– Ты была не в лучшем состоянии, и я не хотела, чтобы ты осталась на ночь одна.
Шарлотта снова откидывается на подушку.
– Отвези меня домой.
Оливия опускает глаза. Сливки в чашке свернулись. Надо бы размешать, но вместо этого она задает вопрос, который давно не дает ей покоя.
– Папа мертв? Поэтому он не вернулся домой? – Она останавливается перед следующим: «Его Лукас убил?»
Резкий вздох, и Оливия, повернувшись, видит, как мать тянет к подбородку покрывало. Слабая, хрупкая, прячущаяся под горкой одеял, она смотрит на люстру над кроватью. Потом спрашивает:
– Это тебе Лукас сказал?
– Не столько словами, сколько намеками.
Слеза катится по ее виску и исчезает в волосах.
– Случилась автомобильная авария. Полиция приходила вчера утром.
Оливия закрывает глаза, и слова матери смешиваются со всем тем, что она узнала в последние двадцать четыре часа. Какое облегчение. Значит, Лукас не виноват. Она ждет – за волной облегчения должны прийти волны печали и гнева. Отец мертв. Однако никакого удивления новость не приносит. Оливия не реагирует так, как ожидала сама, не заливается слезами. Она любила его, как никого другого. В ее представлении Дуйат медленно умирал уже целую неделю. Чем больше она узнавала о нем, тем дальше уходила от человека, который ее воспитал. Теперь она уже просто отталкивала его.
– Мам. – Оливия берет ее за руку. Пальцы у матери холодные, как мороженое. – Почему ты не сказала мне вчера?
– Я хотела. Не знала как. Вы с отцом были так близки. Он называл тебя своей малышкой. Но… но… – Она отворачивается и зарывается лицом в подушку.
Оливия ставит чашку на прикроватный столик.
– Ты не думаешь, что нужно сказать миссис Сент-Джон? – Она не может не думать о вдове Бентона, представляя себя на ее месте. Если бы кто-то убил Блейза, она бы не успокоилась, пока преступник не получил бы свое.
– Нет! Зачем тебе это? – Шарлотта садится и хватает дочь за руки. – Прошло тридцать лет. Она переехала и вышла замуж. Зачем тревожить прошлое? Хочешь отправить меня в тюрьму? – в ужасе спрашивает она.
– За что?
– За воспрепятствование правосудию. Я солгала насчет алиби. Дуайта не было со мной во время убийства Бентона.
Оливия выпускает руки матери.
– Но разве ты была бы против правосудия, если бы убили одного из наших.
– Это не одно и то же. Твой отец угрожал, что пойдет в полицию и обвинит меня. Я боялась. Я столько лет жила в страхе перед ним.
– Ох, мама. – Оливия обнимает Шарлотту с желанием принять на себя ее боль. – Мы объясним, что он угрожал тебе.
– Не глупи.
– Не буду, – ухмыляется он.
– Лукас, – предупреждает она.
Он вздыхает.
– Обещаю. – Ложь. Но иногда приходится врать, чтобы не сделать больно тем, кого любишь.
При условии, что он еще в состоянии и кого-то любить.
– Позвоню завтра. – Оливия садится за руль. Лукас закрывает дверцу. Мотор оживает, и машина съезжает с дорожки. Она смотрит на него и машет рукой, но продолжает смотреть, как будто видит в последний раз.
Если бы она знала.
Лукас поворачивается к заливу и вдыхает океанский воздух, пытаясь избавиться от той гнили, что есть в нем. Взглянув последний раз на родительский дом, он идет к краю воды с грузом грехов, своих и отца, на плечах.
Глава 34
День 8-й
По настоянию матери Оливия везет ее к себе. В доме Блейза Шарлотта чувствовала бы себя некомфортно. Оливия не возражает, звонит Блейзу, и они с Джошем встречают ее там. Блейз привозит два бургера. Шарлотта от них отказывается и отправляется прямиком в постель. Блейз кладет бургеры перед Оливией, и она, как ни удивительно, проглатывает их, и глазом не моргнув. Гораздо труднее принять новую информацию. Она – дочь убийцы. С этим придется подождать, пока она найдет Лили или выяснит, что с ней случилось. Ее приоритет – Джош, и ради него она должна сохранять благоразумие.
После обеда Блейз устраивается на диване. Оливия расхаживает по кабинету. К разговору она не готова, чувства растрепаны. Нет даже внятного понимания того, что сделал Дуайт с Бентоном, Лили и Джошем. Одного за другим так или иначе он заставил их замолчать. Воспринять всю ситуацию не получается, так что остаток ночи Оливия проводит в компании с Малиновой Волной. К половине шестого она уже валится с ног. Отец убил человека. Возможно, он убил Лили. Привлекать полицию не хочет Лукас. Но просто сидеть сложа руки невозможно.
Присев на край дивана, она расталкивает Блейза. По ее лицу текут слезы.
– Эй, эй, что случилось? – Он садится и обнимает ее за плечи.
– Вчера я была не готова поговорить.
– Я так и понял. Что произошло? – Он гладит ее по мокрой щеке.
– Мой отец. Он столько всего натворил. Он… – Договорить не получается – острая, резкая боль пронзает грудь. Еще на прошлой неделе у нее был любящий, заботливый отец. На этой неделе… Он самый ужасный человек из всех, кого она знает. В ее душе, там, где жила любовь к нему, теперь зияющая дыра.
– Давай-ка я приготовлю нам кофе, – говорит Блейз.
В кухне Оливия рассказывает, а он варит кофе. Пункт первый. Лили – ее единоутробная сестра, и Дуайт не возвращается домой. Она не может это объяснить, но чувствует, что не увидит его больше. Что-то такое было в глазах брата. С Лукасом, когда его не было в городе, случилось что-то ужасное, и, похоже, это ужасное коснулось и Дуайта.
– Лет тридцать назад погиб один из наших соседей. Помнишь? Его убили. Нанесли несколько ударов кухонным ножом. Мальчишки нашли его тело на берегу в конце улицы.
– Помню, но смутно. В то время дело было громкое, да?
Оливия кивает. Ей тогда исполнилось пять, и большую часть информации, касающейся того случая, она получила много позже, читая статьи из старых газет.
– Преступление так и не раскрыли, но полиция допросила всех, кто вызвал подозрение. В число подозреваемых попал и мой отец. Некий свидетель видел его на улице примерно во время убийства. Отца отпустили из-за алиби, которое обеспечила моя мать. Скандал фактически уничтожил его шансы на избрание в конгресс. Это была первая попытка Дуайта провести политическую кампанию. Ему пришлось выйти из нее, что очень его расстроило.
– При чем здесь Лили?
Оливия смотрит на подставку с ножами, и ей становится не по себе. Ножи она получила в подарок вместе с домом. Он сказал тогда, что набор – их с Шарлоттой свадебный подарок, которым они больше не пользуются. Для кухни в новом доме купили другой.
И вот теперь в лицо бьет волна жара. Дрожащими руками она поднимает чашку с кофе. Пользоваться этими ножами она больше не сможет, если не хочет представлять тот или другой в руке Дуайта.
А как же Джина Сент-Джон, вдова Бентона? Лет десять назад она переехала в Техас. Шарлотта говорила, что Джина снова вышла замуж. Вспоминает ли она о покойном Бентоне или оставила прошлое в прошлом? Лукас не хочет привлекать полицию, не хочет, чтобы дело открыли заново. Чего он боится? И что, если Оливия анонимно сообщит Джине, как все было на самом деле? Желудок не принимает выпитый кофе. Она кладет руку на живот, и Блейз моментально оказывается рядом.
– Ты в порядке? Что-то выглядишь не очень.
Оливия переводит дух и кивает, а потом поворачивается к Блейзу.
– Тот убитый, Бентон Сент-Джон, он – отец Лили.
Блейз отставляет чашку.
– Ничего себе. Если бы полиция знала…
– Тогда у них были бы более веские основания подозревать отца. Все это дело могло закончиться для него совсем иначе. Но тут вот какая штука. Вчера вечером мама призналась, что Бентона убил отец, а она его покрывала.
Блейз смотрит на нее, раскрыв рот, но слов не находит. Потрясенный новостью, он переступает с ноги на ногу и наконец заключает ее в объятия.
– Мне так жаль…
Ее трясет. Переживания и потрясения последних сорока восьми часов изливаются рыданиями.
– Где он сейчас? – спрашивает Блейз, когда Оливия успокаивается.
– Не знаю. Мама говорит, что домой он не вернется. – Она шмыгает носом и думает о Лукасе. Что-то такое было в его глазах, что-то безумное. Синяки и царапины на руках и лице. Лукаса не было три дня. И ровно столько же ей не звонил Дуайт. Не звонил и не отвечал на сообщения.
Блейз берет ее руки в свои.
– Что тебе нужно от меня?
Она показывает на набор ножей.
– Их подарили на свадьбу моим родителям. Мне они достались вместе с домом. Отец хранил набор со всяким хламом на чердаке. Можешь убрать их с моих глаз?
Доходит не сразу, а когда доходит, Блейз бледнеет и кивает.
– Понял. Сейчас.
Он кладет ножи вместе с подставкой в пакет и выходит.
Оливия сидит на краешке кровати с чашкой теплого кофе и смотрит на спящую мать. В какой-то момент, словно ощутив ее присутствие, Шарлотта шевелится, сдвигает маску для глаз, поднимает голову и, поводив взглядом по сторонам, останавливается на дочери.
– Почему я здесь?
– Ты была не в лучшем состоянии, и я не хотела, чтобы ты осталась на ночь одна.
Шарлотта снова откидывается на подушку.
– Отвези меня домой.
Оливия опускает глаза. Сливки в чашке свернулись. Надо бы размешать, но вместо этого она задает вопрос, который давно не дает ей покоя.
– Папа мертв? Поэтому он не вернулся домой? – Она останавливается перед следующим: «Его Лукас убил?»
Резкий вздох, и Оливия, повернувшись, видит, как мать тянет к подбородку покрывало. Слабая, хрупкая, прячущаяся под горкой одеял, она смотрит на люстру над кроватью. Потом спрашивает:
– Это тебе Лукас сказал?
– Не столько словами, сколько намеками.
Слеза катится по ее виску и исчезает в волосах.
– Случилась автомобильная авария. Полиция приходила вчера утром.
Оливия закрывает глаза, и слова матери смешиваются со всем тем, что она узнала в последние двадцать четыре часа. Какое облегчение. Значит, Лукас не виноват. Она ждет – за волной облегчения должны прийти волны печали и гнева. Отец мертв. Однако никакого удивления новость не приносит. Оливия не реагирует так, как ожидала сама, не заливается слезами. Она любила его, как никого другого. В ее представлении Дуйат медленно умирал уже целую неделю. Чем больше она узнавала о нем, тем дальше уходила от человека, который ее воспитал. Теперь она уже просто отталкивала его.
– Мам. – Оливия берет ее за руку. Пальцы у матери холодные, как мороженое. – Почему ты не сказала мне вчера?
– Я хотела. Не знала как. Вы с отцом были так близки. Он называл тебя своей малышкой. Но… но… – Она отворачивается и зарывается лицом в подушку.
Оливия ставит чашку на прикроватный столик.
– Ты не думаешь, что нужно сказать миссис Сент-Джон? – Она не может не думать о вдове Бентона, представляя себя на ее месте. Если бы кто-то убил Блейза, она бы не успокоилась, пока преступник не получил бы свое.
– Нет! Зачем тебе это? – Шарлотта садится и хватает дочь за руки. – Прошло тридцать лет. Она переехала и вышла замуж. Зачем тревожить прошлое? Хочешь отправить меня в тюрьму? – в ужасе спрашивает она.
– За что?
– За воспрепятствование правосудию. Я солгала насчет алиби. Дуайта не было со мной во время убийства Бентона.
Оливия выпускает руки матери.
– Но разве ты была бы против правосудия, если бы убили одного из наших.
– Это не одно и то же. Твой отец угрожал, что пойдет в полицию и обвинит меня. Я боялась. Я столько лет жила в страхе перед ним.
– Ох, мама. – Оливия обнимает Шарлотту с желанием принять на себя ее боль. – Мы объясним, что он угрожал тебе.