Без лишних слов

– Твой отец не знает, что ты видел. Пусть так и остается. Лучше, чтобы никто ничего не знал.

Он попытался высвободить руку, но Шарлотта только еще крепче сжала пальцы.

– Я пытаюсь защитить тебя, как защищала твою младшую сестру. Ты не виноват, что она ушла. Ей не оставалось ничего другого. Ты видел, что твой отец сделал с тем парнем. Я волновалась за нее. Он просто взбесился из-за ее беременности. Это я помогла ей убежать еще до того, как твой отец сказал уйти. – Лукас удивленно посмотрел на мать, и она наклонилась к нему. – Я спрашиваю себя, не сделал ли он что-то и с Бентоном Сент-Джоном.

– Что?

– Наш сосед. Помнишь его?

– Смутно. – В год гибели Бентона Лукасу исполнилось три.

– У меня не было никаких доказательств, только чувство. Теперь, после того, что он сделал с Уэсом, это чувство вернулось. Бедный мальчик. Я ничего не видела из окна, но слышала и знаю, что он был здесь. А потом пропал. Что видел ты?

То, что забыть нельзя. Он не смог заступиться за Лили, и чувство вины, прокравшись в него, уже устроилось там как дома и не собиралось уходить. Он мог вмешаться, мог вырвать ружье из рук Дуайта, выстрелить ему в грудь и сбросить тело в океан. Лили не нужно было бы его бояться, и ей не пришлось бы убегать из дома.

– Ничего такого, о чем хочется рассказывать.

Шарлотта сжала пальцы.

– Он не тот человек, за которого я выходила замуж. Все эти проигранные кампании изменили его. Он озлоблен из-за нашего напряженного финансового положения. И на него сильно повлиял случай с Бентоном Сент-Джоном. Он стал другим после того, как нашли тело Бентона. Не хочу даже думать о том, на что еще он способен. – Голос ее дрогнул. Она стиснула его руку. – Где бы ни была сейчас Лили, она в большей безопасности, чем была бы, если б осталась здесь.

Лукас смотрел на их сомкнутые руки. Суставы Шарлотты призрачно белели под кожей. Ее била дрожь, и эта дрожь через ее руку передавалась ему. Он обязался оберегать ее. Что держало ее здесь? Боялась ли она, что Дуайт последует за ней? Или смирилась с тем, что бежать некуда? Ему попалась как-то статья о подвергающихся домашнему насилию супругах и их убежденности в том, что выхода нет. Если так, то Шарлотта никогда не решится уйти от Дуайта, но он, Лукас, не позволит ему обижать кого бы то ни было – чего бы это ни стоило.

– Дай мне слово. Пообещай, что ни одной живой душе не скажешь о том, что видел. Нельзя допустить, чтобы твоего отца арестовали. Он знает то, о чем я не могу рассказать, пожалуйста, пойми это. – Ее пальцы сдавили его руку тисками.

– Ладно. – Он согласился по той же самой причине, по которой мать обратилась к нему с просьбой. Если она думает, что его молчание обеспечит ей безопасность, что ж, он помолчит. Пока.

– Спасибо, – прошептала она.

Лукас поднялся и поцеловал мать в лоб.

– Я позабочусь о нем, когда ты будешь готова. Уговорю уехать навсегда. Ты только скажи, когда придет время. – Теперь он обзавелся рычагом давления на Дуайта. Извини, мам. Но если арест Дуайта означает его изъятие из семейной картины, то он, Лукас, расскажет миру о том, что сделал отец.

Пройдя половину обычной утренней дистанции, Лукас берет паузу и кладет на колени весло. Каяк покачивается на волнах, убаюкивает, внушает ложное ощущение покоя. Плечи горят, мышцы ноют от усталости. Дыхание ровное и глубокое.

Он должен был, как обещал Оливии, заехать за Джошем и походить с ним по магазинам. Но каждый взгляд на парнишку напоминает о том, что он не пришел на помощь Лили, когда она нуждалась в ней. Сестренка сбежала, решив, что это она застрелила Уэса Дженсена. И он не разубедил ее.

Под каяком проплывает одинокий тюлень. Лукас наклоняется и смотрит в мутные океанские глубины.

Так легко перевалиться через край и уйти под воду. Покончить с этими ужасными воспоминаниями, что не дают ему покоя. И никто его не найдет. Да и станет ли кто искать? Кому есть до него какое-то дело?

Лили было бы дело, если бы была здесь. Она бы отругала его за такие мысли. Но именно мысли о ней и ее стойкости и упрямстве удержали его от шага за борт. Лили сильнее их всех. У Оливии она – Малиновая Далия. Лукас разворачивается и плывет домой; теперь ветер гонит его в спину.





Глава 16




– Ты моя спасительница. – Оливия встречает Эмбер на дорожке и берет у нее из рук пакеты с продуктами.

– В машине еще лежат.

– Что ты купила? – спрашивает Оливия. Багажник у Эмбер открыт и заполнен под крышку. Сама Оливия никогда так много продуктов не покупала. Они всегда портились до того, как она успевала их съесть.

– Тебе нужно кормить мальчишку-подростка. – Эмбер возвращается к машине, а Оливия несет пакеты в кухню.

Не дождавшись утром Лукаса, который должен был отправиться с племянником на шопинг, она позвонила Эмбер и пожаловалась на брата. Мол, ответственности избегает, как венерической болезни. С другой стороны, последние дни выдались напряженными, и добавлять к прочим проблемам еще и Лукаса Оливия не собиралась. Знала ведь, что положиться на него нельзя, что человек ненадежный. А вот упоминать о том, что Лили вписала брата как второго опекуна – на случай если Оливия не сможет выполнять эти обязанности, – не следовало. К счастью, когда Оливия заметила, что не успела заказать продукты, Эмбер с готовностью предложила свои услуги.

Оставив пакеты на кухонном столе, она возвращается к машине. Сколько же тут еды! Поглотить это все за неделю два человека определенно не в состоянии. Тем более если Лили отыщется раньше и они с Джошем вернутся домой.

– Доверься мне и не сомневайся, – говорит Эмбер. – Я же вижу, сколько тратят на продукты мои клиенты с детьми. Отходов у них не бывает. – Она вручает Оливии набитый битком бумажный пакет. Пакет трещит, яблоки «грэнни смит» катятся по дорожке, и Эмбер бросается за беглецами в погоню. – Вот досада! Они же побьются.

У Оливии звонит телефон. Она рассеянно отвечает, полагая, что это Лукас с извинениями.

– Я все утро тебе звонила. Ты должен был забрать Джоша еще несколько часов назад. Где ты?

– Э… Оливия?

Коротко выругавшись, она смотрит на экран. Блейз. Первый порыв – рассказать ему обо всем, что случилось в последние дни, а это и Лили, и Джош, и родители, и даже Итан. Но делиться новостями не время и не место, да и ситуация другая, хотя до последнего времени именно Блейз был источником комфорта.


– Извини, ошиблась. Думала, это Лукас.

– У тебя все в порядке?

Если бы. После изгнания Блейза у нее все пошло не так. С ним ее мир был сбалансирован. Выставила его – и теперь словно на качелях качается.

– Да. Что-то случилось? – коротко спрашивает она, придерживая разорванный пакет, чтобы ничего больше не рассыпалось.

– Пытался до тебя дозвониться.

– Знаю. Послушай, я сейчас занята. – Эмбер забирает у нее пакет и вопросительно кивает. «Блейз», одними губами отвечает Оливия. – Давай попозже, ладно? – предлагает она, не потрудившись спросить, что именно он хочет обсудить. Дело не в том, что ей не хочется разговаривать с ним. Чем больше она думает о позавчерашней сцене, тем больше ее смущает собственная гиперреакция. Блейз определенно не заслуживал такого отношения, такого преувеличенного неуважения. Она обязана извиниться, как уже пыталась сделать накануне, когда он ее отшил, и не по телефону, а лицом к лицу. Может быть – на память приходит совсем недавний разговор с Итаном, – с ее стороны было неправильно обрывать отношения. Ей стоило бы выслушать Блейза, нехотя признает Оливия, и тогда они могли бы разобраться с ее проблемами и сомнениями. Но только не сейчас.

– Загляну вечерком, – предлагает он.

– Вот и хорошо. – Она дает отбой и убирает телефон в карман.

– Чего хотел? – интересуется Эмбер, когда они возвращаются в дом с оставшимися продуктами.

– Поговорить.

Эмбер усмехается.

– Я так и знала, что вы сойдетесь.

– Ммм. – Оливия еще не готова признать ее правоту.

Джош просматривает содержимое пакетов и поднимает голову, когда женщины входят в кухню.

– Голодный.

– У меня тут как раз кое-что для тебя. – Эмбер наливает содовой и выуживает из пакета коробку сырных крекеров. «Как мало нужно человеку для счастья», думает Оливия, глядя на бурно радующегося племянника.

– Тетя… О… – Он кивает на кладовку. – Там… пусто.

Оливия гримасничает, Джош улыбается и, забрав добычу, удаляется в комнату, где провел все утро, заполняя тетрадь своими рисунками. Все его рисунки имеют отношение к месту, где он живет. Но где этот дом, в каком городе южного побережья, на какой улице? Оливия уверена, что они нашли бы Лили быстрее, если бы Джош мог читать, но он жалуется, что от слов у него кружится голова, что буквы не выстраиваются в порядок и кружат по странице.

Она с упреком смотрит на Эмбер.

– Ты что, убить его хочешь?

– Что?

– Углеводы и сахар. Ничего хуже ты дать ему не могла.

– Твоя кладовка – пыточная для подростка. Ты куришь, но хранишь дома самые невкусные продукты.

– Это все здоровая пища. Пожалуйста, скажи, что ты купила что-то полезное. – Оливия с опаской заглядывает в пакет.

– Да что с тобой происходит? Не считая, что Лукас ведет себя так, как ему и положено. Ты вся на нервах, – говорит Эмбер, выкладывая продукты.

– А когда я не на нервах? – Оливия рвет бумажный пакет с сухофруктами.

– Сейчас больше, чем обычно.

Оливия берет абрикос, подтягивает табуретку, садится к столу и рассказывает подруге обо всем: походе в полицейский участок, странной реплике Шарлотты о Дуайте, документах в рюкзаке Джоша и визите Итана.

– Минутку. Подожди. – Эмбер подняла руки. – Ты его видела? – Оливия кивает. – Должно быть… интересно.

– Очень. – Чего она никак не ожидала, так это того, что заговорит и даже увидится с Итаном. Эмбер знает их историю. Они жили в одной комнате, и как раз в то время она и порвала с Итаном в разговоре по телефону. Эмбер даже предложила ей упаковку салфеток и коробку шоколадного печенья, пока они вместе смотрели «Шпионку». Когда Оливия спросила, возможно ли, что Дуайт ошибался, Эмбер согласилась, что нет, не мог. Зачем бы ему лгать насчет отца ребенка?

– Удивительно, но все прошло менее драматично, чем я предполагала. Мы оба вели себя вежливо и…

– И что? – Эмбер закрывает холодильник.

– Он не отец Джоша.

Эмбер кладет локти на стол.

– Ты уверена?

Оливия кивает.

– Джош говорит, что знает своего отца, и это не Итан. Но Итан предложил пройти тест на отцовство.