Бестиарий

«Подождите-ка… – она подняла взгляд на Кристиана. – Какого чёрта он не запер дверь в номер?»

– Крис, ты омерзителен, – буркнула Саша негромко. – Ты знал, что я приду!

Он покачал головой.

– Это Лена. Ей нравится возможность быть застигнутой врасплох. У нее склонность подбивать людей на вуайеризм. Вылечилась от нее не до конца, так что…

Саша скривилась.

– Говори, что у тебя. Потом я провожу ее, – поторопил ее Фишер.

«А почему на тебе были брюки? Разве вы не… Почему я, вообще, думаю об этом?»

Но вместо этого она спросила требовательно:

– Хорошо. Ответь честно, я где-то сильно ошиблась в расследовании?

– Пока не критично. Вообще-то, ты уже сказала очень много.

– Ты считаешь, что мне нужен отдых?

– Нет. Ты и без того прохлаждалась в Самаре почти два дня.

– Ты считаешь меня бесполезной?

– Нет. Александра, ты помогла мне с начальным портретом твари, на которую я охочусь, – ему явно тяжело давалось это объяснение. – И тебе… тебе лучше держаться от нее подальше.

Она недоверчиво нахмурилась:

– Ты что, беспокоишься за меня? Не прикидывайся!

– Уходи, Александра, и, если я узнаю, что ты пытаешься вернуться в расследование…

– Ну? – с вызовом фыркнула она. – Снова угрозы?

Кристиан неторопливо подошел к ней, заставляя ее пятиться:

– Ты очень пожалеешь. Не в моих привычках разбрасываться такими фразами.

– Ты не угрожаешь, – поняла она, голос её был холоден. – Это предупреждение. Ты знаешь что-то, чего не знаю я.

– Перестань меня читать.

– Я права. Ладно, – она без трепета смотрела в его глаза, как смотрела бы в монитор компьютера. – Я останусь в номере. В интернет можно выходить?

– Пожалуй, можно, – с сомнением ответил Кристиан. – А теперь уходи, мне надо работать.

– Даже не скажешь, как продвинулся? – с чёрной завистью протянула Саша.

Увидев ее обиженное, злое лицо (он узнал его по морщинке между бровей), Кристиан испытал недоумение.



Выходной – это волшебное слово, которое звучало, как праздник для всех, с кем я работал. Александра начинает втягиваться в расследование не меньше меня, забывая про голод и собственные нужды.

Тем хуже для нее.



– В комнату. Уходи, пожалуйста, отдыхать, Александра, – строго отчеканил Фишер. – У меня в ванной кое-кто кровью истекает.

Саша даже сжала кулаки. Демонстративно удаляясь, она показала ему язык. Кристиан покачал головой.



Вроде, взрослая, школу жизни прошла, а ведет себя иногда, как человек с эмоциональным уровнем пятилетнего ребенка.

До чего не вовремя она зашла, всё-таки!

Хорошо, что ничего особенно страшного она не увидела. Не увидела и половины…






* * *


Ее любопытство терпело до полудня следующих суток.

Кристиан ушел, ничего не сказав своей помощнице, но его молчаливый приказ сидеть в номере и не выходить на улицу сквозил вокруг нее иглами сковывающего напряжения. Она принимала это без колебаний, не намереваясь мешать боссу.

Когда воздушный янтарь солнечных лучей лукаво нырнул брызгами в ее номер, переключилась в плеере джазовая композиция, на мгновение оставив после себя тишину, Саша с негодованием сняла наушники и запрокинула голову к потолку:

– Надоело. Я трачу своё время впустую, когда могла бы быть эффективной…

Она была из тех натур, рассудку которых требовалась работа, и это динамичное состояние сопряжения с миром было для него естественным. Когда ей велели расслабиться, внутренне она восприняла это как угрозу душевному равновесию. До знакомства с Кристианом она направляла огонь потребности в мозговом штурме на знаменитых преступников или преступления. Иногда она бегала, училась сетевому хакингу и досконально влезала во все доступные ей области способов профилирования личности человека. Теперь, будучи рядом с Кристианом, её рассудок чувствовал себя птицей, которой развязали крылья, хотя она признавала это с огромным нежеланием.

Саша поднялась, огляделась и вдруг заметила под дверью лист бумаги формата А4, сложенный вдвое.

– О, так мы бываем романтиками, – скептически произнесла она. – Фишер пытается общаться со мной тайными посланиями. Я тронута до глубины души.

Она подошла к листу, развернула его и увидела черно-белый рисунок ворона. Огромная птица из ее сна смотрела на нее белыми щелями пронзительных глаз. Внизу было напечатано две строчки. Одна из них – адрес сайта. Вторая гласила: молчание – знак согласия. Если же ты кому-то скажешь – ворон навек улетит.

Первым побуждением Саши было немедленно написать Фишеру, но она сразу уловила смысл второй строчки и взяла себя в руки.

«Так. Он знает меня и Кристиана, знает, что мы расследуем его дело. И откуда-то знает про ворона. Это подстрекатель, которого мы ищем. Едва ли он настолько глуп, чтобы давать адрес, через который на него можно выйти. Скорее всего, он следит за мной. Если я сейчас напишу или позвоню Фишеру, он может это узнать, и я никогда на него не выйду».

Слабость Александры – человеческая личность. И особенно – интересная человеческая личность. Алина была жизнерадостным, упорным, твердым в своих убеждениях человеком, но ему удалось за короткое время сделать из нее депрессивно настроенного человека и толкнуть на смерть. Для этого нужно обладать очень сильным даром убеждения.

Ей стало интересно, что такое делал и говорил подстрекатель.

Девушка медленно села на кровать, посмотрела в окно, словно ожидая, что проклятая птица там появится.

«Я просто зайду по ссылке. Сделаю скриншоты. Но сначала я начну обстоятельный психологический портрет подозреваемого. Этот лист, что он мне прислал – настоящий подарок. Изучим его».

Сохраняя сдержанное спокойствие, Саша открыла блокнот и начала писать, но чем больше она писала, тем больше видела, что в этом портрете многовато «если». Единственное, что она записала почти с уверенностью: «Интеллектуал, манипулятор, лицемер, параноик, шизоидный склад нервной системы». Потому что, если вы видите очень странное убийство, совершенное нетрадиционным способом и так, что «концы в воду», это, скорее всего, шизоид. Так гласит даже официальная статистика.

Впрочем, Саша не очень ей доверяла.

Она взволнованно посмотрела в ноутбук, ощущая себя в центре истории. Она играет ключевую роль в сложном расследовании. Ее подначивало желание максимально проявить себя.

Решительным движением она притянула к себе спящий ноутбук, положила рядом блокнот для заметок, исписанный колючим, квадратно-печатным почерком.

Девушка подключила свой переносной жесткий диск к устройству, и скоро альтернативная операционная система проснулась. В окне с поисковиком Саша набрала заветный адрес.

«А там – вирус. Кристиан меня убьет, если узнает, что я заразила его ноутбук. Ну и ладно… Очень я его боюсь, ха».

Но там оказалась черная страничка. Вверху таймер, внизу слова:



«Если ты видишь эти слова, значит, ты можешь меня спасти.

Помоги мне.

Просто напиши. Всё равно – что. Но если о нашем секрете кто-то узнает, я могу умереть».



Это могла быть манипуляция подстрекателя, а мог оказаться и его заложник. Когда таймер перестал мигать цифрами, сетевая страничка исчезла. Однако, Саша успела запомнить способ связи – существует ряд анонимных почтовых сервисов. Работают они с трудом, зато анонимность и правда обеспечивают, хотя бы базовую.

Александра ни за что не стала бы рисковать жизнью человека. Разумеется, это может быть ловушка, но пока она понимала, что находится в безопасности, в отличие от кого-то другого.

«Ладно, я поиграю с тобой».

Она была в себе уверена. Она прошла слишком многое, чтобы теперь кто-то мог попытаться психологически ее сломать. Саша видела обман, она чувствовала его. Чем больше писал ей человек, тем больше он давал ей о себе информации, даже если при этом лгал. Способ лжи – тоже почерк, по которому можно судить.

Она взяла свой мобильный, с него зарегистрировала новый е-майл адрес с полностью неверной информацией о себе. Затем Саша написала довольно лаконично:

«Здравствуй. Как мне тебя спасти?»

«Сейчас уже два часа дня, – думала она. – Если в это время в будни у него есть возможность мне обстоятельно ответить, это кое-что говорит о его работе. При этом я знаю, что он находился здесь совсем недавно. То есть, сейчас он где-то недалеко или присылал сюда кого-то подставного. Но он – параноик, так что это должен быть человек, которому он максимально доверяет».

Ответ пришел через двадцать минут, и с этого началась переписка.