Бестиарий

* * *


Кристиан, проснувшись, убедился в том, что Саша спит, вжавшись в стену и выстроив между ними преграду в виде скрученного одеяла.

Фишер бесшумно встал с постели и пошел в ванную.

Спустя пять минут он бесцеремонно потряс за плечо девушку.

– Отстань, – последовал ответ.

– Вставай и свари мне кофе. Мы скоро выезжаем. Саша открыла глаза, в них плескалось возмущение: – Нет, Кристиан, я заслужила хотя бы один выходной, ясно? Сам вари себе кофе!

– Каким образом мне с тобой договариваться сейчас? На ум приходят только угрозы!

– Просто дай мне поспать. Ты не представляешь, как я буду тебе благодарна!

– Не пойдет, – Кристиан задумался, облокотившись плечом о стену, а потом во взгляде его мелькнула догадка. – У меня, кажется, шов разошелся. Это причиняет страшную боль. Поможешь?

Саша скептически и сонно взглянула на него, отрывая голову от подушки.

– Я тебя ненавижу!

Кристиан улыбнулся.



Она сострадательна.

Мне посчастливилось родиться в ту эпоху, когда откровенное выражение чувств или комично, или обаятельно, или неуместно, а простые, светлые, человеческие взаимоотношения – не в моде. Теперь любовь – прерогатива так называемых «серых» обывателей, приравнивается к сексуальности, она неотделима от нее и безнаказанно позволена лишь если она – глянцевая или если ты – великий. В любом другом случае любовь – это пошлость, слабость.

Лет двести назад таких, как я, искренне жалели. Вот, сказали бы они, человек, обреченный всю жизнь оставаться мертвым. И они были бы невероятно правы. Насколько проницательны люди седых поколений! И насколько глупеют люди теперь, глумливо попирая истинные человеческие ценности. Любовь, дружба, честь, благородство, верность – всё то, чем я могу только издали любоваться, подобно тому, как любуется на звезды астроном. Сегодня люди не понимают, что чистый рассудок слеп. Иначе зачем бы мне пригодилась эта бедная, сумасшедшая девочка с ее неблагоразумно распахнутым сердцем?

Нормальный человек – это всегда равновесно устроенная индивидуальность, свободная в своих проявлениях и умеющая мыслить. Сейчас немодно быть таким, если только ты не ангел милосердия и не обаятелен при этом. А мода – сила сокрушающая, она управляет символами, образами в массовом сознании людей. Она важнее политики, потому что манипулирует и ею. В ее властных руках все тенденции развития общества.

Мне должно бы сделаться страшно за мир, но я не могу испугаться и просто думаю, как хорошо, что я родился здесь, и теперь живу по всем правилам, вписывающимся эту в систему.





Часть 3

Андрас





* * *


– Так ты демонолог или кто? – спросила Саша, глядя, как Кристиан собирается уходить.

Ее день сегодня, в принципе, не отличался от других. Утром – пробежка, после нее – бильярдный клуб, затем – книжный магазин «Республика». Далее ей было велено заняться дизайном сайта – у детектива не доходили до этого руки. Немного позже она пыталась найти интересное для Фишера дела, но вскоре ему кто-то позвонил и Крис выгнал девушку из кабинета. Когда же ей разрешили войти, она отметила, что Кристиан стал мрачным. Новое дело он еще не завел…

– Демонолог, – подтвердил он, надевая на себя футболку.

Саша посмотрела в потолок. Она привыкла к его ответам.

– То есть, ты знаешь все эти имена, вроде… Вельзевула и Дагона…

– Они не демоны.

Саша удивленно взглянула на него.

Кристиан торопливо пояснил, не глядя на нее:

– Имя Вельзевул означает «повелитель мух». Дело в том, что эти насекомые часто разносили болезни в древности, поэтому простые люди и выдумали духа, которого надо было задобрить, чтобы он их не заражал. Иногда к нему обращались: Вельзевул, ты меня вылечишь или нет? По принципу – кто может дать болезнь, тот ее и возьмет обратно… А Дагон, это бог сельского хозяйства. Он плуг изобрел.

– Зачем же тогда их сделали демонами?

– Вера человека – это поле боя религиозных конфессий. Это что-то вроде противостояния в мире маркетинга, где каждый пытается перетянуть одеяло на себя, рекламируя тот или иной продукт. У кого-то – рай круче, у кого-то – философия поведения при жизни удобная… И каждый выбирает, что ему впору. Я пошел.


– В клуб? – уточнила Саша, переваривая полученную информацию.

– Да. Хочешь со мной?

– Нет, – поморщилась она. – Я двигаюсь, как дерево. Хотя и у него получилось бы изящнее.

– Танцы полезны. Я бы научил тебя, если бы ты согласилась. Но, как хочешь, – он ушел, а Саша закрыла за ним дверь.

За три недели, с тех самых пор, как в квартире номер 97 на девятом этаже с табличкой «Перекресток-D», поселилась малопривлекательная и грубоватая в общении особа женского пола, в офисе появились кое-какие перемены. Во-первых, была куплена печатная машинка, за которой Саша могла часами работать над текстом – его Кристиан считал «допустимым для чтения лицами, чрезмерно обремененным свободным временем, но не интеллектом». Во-вторых, на полках новенького шкафа свои боевые позиции заняли увесистые книги по физиогномике и психологии: психопатология Корсакова, труды Бехтерева и статьи по криминальной психиатрии – к ним девушка питала голодно-аллигаторский интерес. Таким образом, чистая, хотя и не всегда, комнатка принадлежала бесполому, погрязшему в буквах, существу.

Кристиан выполнил свое обещание – он старался не конфликтовать с Сашей, но отношения между ними складывались напряженно, со скрипом. Девушка старалась лишний раз не общаться с ним, она решила, что если придерживаться такой линии поведения и не любопытствовать относительно его личности, то иногда с Фишером можно ужиться. Она училась у него игре в бильярд и хотела быть эффективной, а он оберегал ее. И в этих отношениях было гораздо больше холода, нежели доверия.

Заказы, вроде тех, что пришлось расследовать Кристиану в феврале, являлись скорее, исключением, нежели правилом. К детективу, на памяти Саши, обратились четыре примечательных клиента, все расследования обошлись без погони и оружия.

Кристиан не скучал и на расследования не жаловался, выполняя свою работу с добросовестностью немецкого станка.

Отношения между ними сложились строго определенные. Саша не опасалась Кристиана, не играла с ним, и он это ценил, как и то, что девушка не жаловалась на слишком большой объем работы, не просила выходных и не стремилась завести семью. Ему нужен был солдат, и он получил рядового, вполне отвечающего данным установкам.

Но один раз он решил поощрить примерное поведение Саши: заметив однажды, что она выписывает куда-то в тетрадочку кофейные рецепты, он принес в агентство довольно увесистую коллекцию всевозможных специй и сладких добавок для экспериментов. Он не пояснил этого, не стал отвечать на вопросы и только сказала:

– Успехов в работе.

«Он словно готовит меня к какому-то важному экзамену».

Каждую ночь Саша возвращалась мыслями к Винсенту. Она всё думала, как подгадать время для визита к нему. Кристиан не давал ей выходных, и при одном его имени начинал буквально плеваться ядом.

«Ну, приеду я к нему… и что?»

За это время Саша поняла – она влюбилась. Такое с ней было впервые. Она не понимала ни причину этой любви, ни того, какой в ней смысл, и ей это не нравилось. Эта любовь не поддавалась контролю и постепенно, почти украдкой, росла в Саше.





* * *


Теперь следует отдельно упомянуть ценовую политику агентства. За несложные расследования Кристиан жестоко обирал своих клиентов, при этом справляясь с такими заказами молниеносно. Например, баснословная сумма назначалась за поиск домашнего питомца, тогда как поиск ребенка, доказательства преступления или расшифровка какого-либо тайного послания стоили настолько мало, что к Кристиану с серьезной проблемой мог обратиться любой житель Москвы, чей достаток был ниже среднего. Иногда Фишер брался за дела бесплатно, хотя при Саше такого не было – она лишь читала об этом в картотеке детектива, которую изучала очень тщательно.

Клиентами Фишера были довольно состоятельные люди (чаще женщины), попавшие в неудобное положение, и платить они умели.

Все это привело к тому, что уже спустя неделю Саша знала все дела агентства и довольно успешно руководила документооборотом фирмы. Благодаря своим знаниям и способностям, она быстро определяла, кто способен на измену, на преступление из-за алчности и где именно искать доказательства. Фишер же, научившись доверять ее чутью, просто использовал свой аналитический навык для сбора улик в указанном месте.



Плохое настроение детектива было вызвано звонком отца.

– Привет, ты свободен?

– Да, пока. Я собирался заняться обучением новой помощницы.

– Кстати, зачем ты выдаешь ее за свою сестру?

– Так мне удобнее.

Константин Михайлович привык к тому, что его сын меняет помощников, как перчатки, и дальше слушать ничего насчет Дианы ему было не интересно.

– В общем, есть необычное дело, срочное.

Кристиан молчал, глядя в окно.

– Его и правда нужно решить очень быстро, потому что последний план провалился. Я скинул тебе шифрованную инструкцию и координаты.

– А взамен? – начал торговаться Кристиан.

– Я закрыл глаза на твой прошлый финт.

– Его не было, – невозмутимо парировал Фишер. – Перечислишь стандартную сумму на счет.

На подобный расклад дел его отец согласился.

– И матери звони хоть иногда. Она переживает.

После того, как Кристиан прочел письмо, он громко вздохнул и заложил руки за голову. Такие задания ему обычно никогда не давали. Такое случилось один раз и то – в порядке исключения. Видимо, в его помощи действительно нуждались.