Белое солнце дознавателей
Часть 9 из 100 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Все пьяные не соизмеряют расход силы.
С пола я поднималась кряхтя, плечо чесалось — хотелось расцарапать до крови, но оставалось только терпеть. Больше всего мне хотелось показать двери неприличный жест и отправиться спать. Просто — спать.
В библиотеке что-то рухнуло, зазвенело, и стало тихо.
Дядя нашел запасы и добрался мирийского? Великий!
Я отряхнулась, собрала свитки, и, помедлив немного, отправилась в гостевую спальню ярусом выше — за подушкой и пледом.
* * *
Сир Кастус спал. Вытянув вперед длинные ноги, неудобно изогнувшись в кресле. Одна рука свисала вперед, и родовой перстень тускло пульсировал на пальце в такт дыханию. Неровно и рвано.
Целительские плетения всегда срабатывают превосходно. Надеюсь, в библиотеке было достаточно сумрачно, а кидала я быстро. И он не успел понять, что случилось.
Помоги, Великий!
Я приподняла его голову и пристроила подушку так, чтобы было удобнее, но завтра все равно заболит шея. Укрыла сверху пушистым пледом и аккуратно подоткнула со всех сторон.
Пьяный сир Блау — это бедствие почище Прорыва, даже я не могла предсказать последствий. Такого бесценного опыта в моих двух жизнях просто не было. Дядя всегда напивался за закрытыми дверями.
Или просто я раньше не посещала библиотеку по ночам?
На дверь я кинула простенькую сигналку, и, подумав, добавила ещё одну. Слуги — не откроют, а у дяди будет время прийти в себя.
Три дня. Повторила я про себя. Нужно продержаться всего три дня, и тогда всё придёт в норму.
* * *
Осторожный стук в дверь спальни раздался, когда я уже откинула одеяло на тахте.
— Вайю? — растрепанная головка Фей просунулась в дверь. Простая коса, сиреневый домашний халат, легкие тапочки — она не переоделась. — Где ты бродишь? Я заходила к тебе пожелать ясных снов, — почти пропела она нарочито веселым голосом. — Вайю?
— Была в лаборатории, — ответила я медленно. Фей прошла вперед, в комнате запахло фиалками, жасмином и ванилью. Мы встретились глазами в зеркале. — Захотелось навестить дядю Люци. Заходила позвать тебя с собой, но тебя не было в комнате.
— Ох… наверное я была у Яо…
— Наверное?
— … потом захотелось есть, — она округлила глаза в ужасе, — и пришлось прокрасться на кухню.
— Ночная вылазка была успешной?
— Что? — Фей затеребила пояс халата.
— Набег. На кухню.
— О… да, пирожки отменные… прости, — она прикрыла ладошкой рот, — я тебя дразню, а тебе нельзя, только воду и рис…
— Это ненадолго. С чем были пирожки, Фей?
— Что?
— С-чем-были-пирожки. На кухне. У Маги.
— Оу… яблоки… да, самые вкусные были с яблоками, — она весело прищелкнула языком и закатила глаза, — но тебе все равно нельзя…
Я изучала отражение сестры в зеркале. Вассальная клятва не даст навредить роду и клану, значит то, что она делает не принесет вреда. Или она совершенно точно уверена, что не вредит, а совершает благо. Фей дорожит Яо и не сделает ничего, чтобы поставить его будущее под угрозу. Совершенно. Ничего. Значит дело в чем-то другом.
Что общего может быть у Ремзи и Фей-Фей? Дружба? Желание помочь другу? Но тогда не крадутся по ночам, оглядываясь через плечо. Хорошие дела совершают при свете дня.
Я прищурилась, пытаясь вспомнить цвет эликсира, но было слишком далеко, и фиал был темного стекла. Я навскидку могу назвать около двадцати таких зелий, и у Фей был свободный доступ к ингредиентам. Половину времени она проводила в лаборатории.
Можно использовать силу. И задать вассалу прямой вопрос. И она ответит. И… сломается, как Луций.
— Где ты была Фей-Фей? — перебила я её щебетание. Мы снова встретились глазами в зеркале — и она решительно вздернула подбородок — не скажет. Просто так, она мне не скажет.
— На кухне и… у Геба в комнате.
Фей очаровательно покраснела — щеки запунцовели румянцем.
— Я знаю, это нарушение всех правил, ночью, в комнате, я помолвлена, неженатый мужчина и…
Фей щебетала, смущенно прикрывая лицо рукавом домашнего халата, рассказывала, как весело они проводят время с Лидсом, но — «ничего такого, Вайю, я понимаю ответственность».
Она щебетала, улыбалась, удушающий запах фиалок и жасмина плыл по комнате.
Я следила за ней в зеркале, и думала. Что совершенно не помню, умела ли моя Фей краснеть по заказу?…
Глава 4. Слабости
Я караулила за углом. Спать хотелось неимоверно, купол тепла спасал от холода, но я все равно ежилась — было слишком рано, а потому морозно — розовая полоска неба только-только начала всходить над Лирнейскими, когда я заняла свой пост.
Наша «главная слабость» оглядываясь, шагала по коридору конюшни к дальним стойлам, весело насвистывая, упряжь в руках негромко бряцала в такт — Данд не попадал в ноты. Чего-чего, а музыкальным слухом небеса его обделили.
Настроение у Данда было хорошим — почти превосходным, чего не скажешь обо мне. После вчерашнего — я не выспалась, и меня беспокоил дядя. Волновал настолько, что пришло время взять все в свои руки.
— Братик! — я выпрыгнула на него сзади, широко раскинув руки, чтобы обнять, но промахнулась, с трудом удержав равновесие — Данд ушел влево одним слитным движением — реакция у него всегда была лучше моей. — Братик! — я перегруппировалась, и развернувшись, кинулась туда, куда должен был по моим подсчетам отступить Дандалион, но ошиблась, он отшагнул назад, выставив вперед упряжь в качестве щита.
— Л-л-леди Блау…
— Можешь называть меня сестра… или мей-мей… сестренка звучит лучше, чем леди? Не так ли, бра-тик?
— Леди Блау! — Данд шагнул ещё назад и уперся спиной в стойло, а седло упало прямо мне под ноги. — Что с вами сегодня?
— Сегодня? — я запрыгнула на седло и покачалась — хорошая позиция, все пути отхода для Данда перекрыты. — Сегодня я решила, что мы поговорим.
Дандалион от меня бегал. Не раз и не два, я пыталась начать разговор, косноязычно подбирая слова, но он всегда находил повод сбежать — уроки, Йок, прогулка, обед, завтрак, ужин. Что угодно, чтобы не касаться темы, о которой все молчали. Я не давила, но это было до вчерашнего вечера. До того, как сир Кастус-глава-рода-Блау почти потерял контроль над своей силой. А Глава, который себя не контролирует опасен не только для рода — прежде всего для себя.
— Я жду.
— Чего… леди? — Данд беспомощно смотрел в сторону выхода — но помощи не будет. Я предупредила, чтобы никто и шагу ступить не смел в конюшню.
— Сестренка. Это звучит лучше, чем леди. Теплее.
— Леди Блау…
— Я. Жду. — Кольцо на пальце полыхнуло тьмой, и Данд смотрел, как родная сила ползет выше — до запястья, с какой-то болезненной жадностью. Сила Блау.
— Зачем вы так? — прошептал он тихо. — Зачем?
Затем, что вчера сир Кастус нажрался, как последний легионер. Затем, что сейчас Блау не могут позволить себе слабости.
— Перестань раскачивать лодку, Данд. Ты знаешь, я знаю, — мы встретились взглядами — глаза в глаза. — До ритуала всего два дня. Дяде… сиру Кастусу сейчас нельзя отвлекаться. — Ошибки будут фатальными. — Перестань раскачивать лодку, брат… иначе она перевернется, и тогда утонут все.
Данд вдохнул рвано и беспомощно, и сразу стало понятно, что ему всего шестнадцать. И все это слишком много для мальчишки.
— Ты не хотел общаться? Хорошо. Хотел, чтобы тебя все оставили в покое? Хорошо. Время. Уединение. Хорошо. Но… вчерашнее не должно повториться.
— Я ничего не делал, — Данд смотрел искоса, развернув плечи, тем самым характерным дядиным взглядом, который значил — и с места не сдвинуть, даже если Грань рухнет на головы — он уже всё решил.
— Два дня, Данд, — я подняла два пальца вверх. — Ты ходишь на завтраки, обеды и ужины. Посещаешь тренировки и … перестаешь делать то, чего ты не делал.
— Или… — он набычился, пригнув голову.
— Или… Братик!!! — я раскинула руки в стороны и широко оскалилась. — Я буду обнимать тебя, тискать, караулить и, поверь мне, в нашем поместье нет места, где ты мог бы спрятаться от меня.
Выражение лица Данда стало красноречивым — в сестры ему досталась «форменная идиотка».
— Я вышлю Йока и Стефанию, найду способ. Доказательства будут неопровержимы. В качестве извинений за нанесенное второй Наследнице оскорбление — потребую твоего коня — мне всегда нравились черные райхарцы, — закончила я холодно и четко. Шутки кончились. — Ты постоянно демонстрируешь, как тебе плохо у нас. Одиноко и холодно, — я скривила губы в улыбке. — Я помогу почувствовать разницу, что бывает, когда ты остаешься совсем один.
Кончики пальцев Данда полыхнули льдисто-голубым — совсем чуть-чуть, и он сразу взял силу под контроль — Хэсау дрессируют молодняк хорошо.
С пола я поднималась кряхтя, плечо чесалось — хотелось расцарапать до крови, но оставалось только терпеть. Больше всего мне хотелось показать двери неприличный жест и отправиться спать. Просто — спать.
В библиотеке что-то рухнуло, зазвенело, и стало тихо.
Дядя нашел запасы и добрался мирийского? Великий!
Я отряхнулась, собрала свитки, и, помедлив немного, отправилась в гостевую спальню ярусом выше — за подушкой и пледом.
* * *
Сир Кастус спал. Вытянув вперед длинные ноги, неудобно изогнувшись в кресле. Одна рука свисала вперед, и родовой перстень тускло пульсировал на пальце в такт дыханию. Неровно и рвано.
Целительские плетения всегда срабатывают превосходно. Надеюсь, в библиотеке было достаточно сумрачно, а кидала я быстро. И он не успел понять, что случилось.
Помоги, Великий!
Я приподняла его голову и пристроила подушку так, чтобы было удобнее, но завтра все равно заболит шея. Укрыла сверху пушистым пледом и аккуратно подоткнула со всех сторон.
Пьяный сир Блау — это бедствие почище Прорыва, даже я не могла предсказать последствий. Такого бесценного опыта в моих двух жизнях просто не было. Дядя всегда напивался за закрытыми дверями.
Или просто я раньше не посещала библиотеку по ночам?
На дверь я кинула простенькую сигналку, и, подумав, добавила ещё одну. Слуги — не откроют, а у дяди будет время прийти в себя.
Три дня. Повторила я про себя. Нужно продержаться всего три дня, и тогда всё придёт в норму.
* * *
Осторожный стук в дверь спальни раздался, когда я уже откинула одеяло на тахте.
— Вайю? — растрепанная головка Фей просунулась в дверь. Простая коса, сиреневый домашний халат, легкие тапочки — она не переоделась. — Где ты бродишь? Я заходила к тебе пожелать ясных снов, — почти пропела она нарочито веселым голосом. — Вайю?
— Была в лаборатории, — ответила я медленно. Фей прошла вперед, в комнате запахло фиалками, жасмином и ванилью. Мы встретились глазами в зеркале. — Захотелось навестить дядю Люци. Заходила позвать тебя с собой, но тебя не было в комнате.
— Ох… наверное я была у Яо…
— Наверное?
— … потом захотелось есть, — она округлила глаза в ужасе, — и пришлось прокрасться на кухню.
— Ночная вылазка была успешной?
— Что? — Фей затеребила пояс халата.
— Набег. На кухню.
— О… да, пирожки отменные… прости, — она прикрыла ладошкой рот, — я тебя дразню, а тебе нельзя, только воду и рис…
— Это ненадолго. С чем были пирожки, Фей?
— Что?
— С-чем-были-пирожки. На кухне. У Маги.
— Оу… яблоки… да, самые вкусные были с яблоками, — она весело прищелкнула языком и закатила глаза, — но тебе все равно нельзя…
Я изучала отражение сестры в зеркале. Вассальная клятва не даст навредить роду и клану, значит то, что она делает не принесет вреда. Или она совершенно точно уверена, что не вредит, а совершает благо. Фей дорожит Яо и не сделает ничего, чтобы поставить его будущее под угрозу. Совершенно. Ничего. Значит дело в чем-то другом.
Что общего может быть у Ремзи и Фей-Фей? Дружба? Желание помочь другу? Но тогда не крадутся по ночам, оглядываясь через плечо. Хорошие дела совершают при свете дня.
Я прищурилась, пытаясь вспомнить цвет эликсира, но было слишком далеко, и фиал был темного стекла. Я навскидку могу назвать около двадцати таких зелий, и у Фей был свободный доступ к ингредиентам. Половину времени она проводила в лаборатории.
Можно использовать силу. И задать вассалу прямой вопрос. И она ответит. И… сломается, как Луций.
— Где ты была Фей-Фей? — перебила я её щебетание. Мы снова встретились глазами в зеркале — и она решительно вздернула подбородок — не скажет. Просто так, она мне не скажет.
— На кухне и… у Геба в комнате.
Фей очаровательно покраснела — щеки запунцовели румянцем.
— Я знаю, это нарушение всех правил, ночью, в комнате, я помолвлена, неженатый мужчина и…
Фей щебетала, смущенно прикрывая лицо рукавом домашнего халата, рассказывала, как весело они проводят время с Лидсом, но — «ничего такого, Вайю, я понимаю ответственность».
Она щебетала, улыбалась, удушающий запах фиалок и жасмина плыл по комнате.
Я следила за ней в зеркале, и думала. Что совершенно не помню, умела ли моя Фей краснеть по заказу?…
Глава 4. Слабости
Я караулила за углом. Спать хотелось неимоверно, купол тепла спасал от холода, но я все равно ежилась — было слишком рано, а потому морозно — розовая полоска неба только-только начала всходить над Лирнейскими, когда я заняла свой пост.
Наша «главная слабость» оглядываясь, шагала по коридору конюшни к дальним стойлам, весело насвистывая, упряжь в руках негромко бряцала в такт — Данд не попадал в ноты. Чего-чего, а музыкальным слухом небеса его обделили.
Настроение у Данда было хорошим — почти превосходным, чего не скажешь обо мне. После вчерашнего — я не выспалась, и меня беспокоил дядя. Волновал настолько, что пришло время взять все в свои руки.
— Братик! — я выпрыгнула на него сзади, широко раскинув руки, чтобы обнять, но промахнулась, с трудом удержав равновесие — Данд ушел влево одним слитным движением — реакция у него всегда была лучше моей. — Братик! — я перегруппировалась, и развернувшись, кинулась туда, куда должен был по моим подсчетам отступить Дандалион, но ошиблась, он отшагнул назад, выставив вперед упряжь в качестве щита.
— Л-л-леди Блау…
— Можешь называть меня сестра… или мей-мей… сестренка звучит лучше, чем леди? Не так ли, бра-тик?
— Леди Блау! — Данд шагнул ещё назад и уперся спиной в стойло, а седло упало прямо мне под ноги. — Что с вами сегодня?
— Сегодня? — я запрыгнула на седло и покачалась — хорошая позиция, все пути отхода для Данда перекрыты. — Сегодня я решила, что мы поговорим.
Дандалион от меня бегал. Не раз и не два, я пыталась начать разговор, косноязычно подбирая слова, но он всегда находил повод сбежать — уроки, Йок, прогулка, обед, завтрак, ужин. Что угодно, чтобы не касаться темы, о которой все молчали. Я не давила, но это было до вчерашнего вечера. До того, как сир Кастус-глава-рода-Блау почти потерял контроль над своей силой. А Глава, который себя не контролирует опасен не только для рода — прежде всего для себя.
— Я жду.
— Чего… леди? — Данд беспомощно смотрел в сторону выхода — но помощи не будет. Я предупредила, чтобы никто и шагу ступить не смел в конюшню.
— Сестренка. Это звучит лучше, чем леди. Теплее.
— Леди Блау…
— Я. Жду. — Кольцо на пальце полыхнуло тьмой, и Данд смотрел, как родная сила ползет выше — до запястья, с какой-то болезненной жадностью. Сила Блау.
— Зачем вы так? — прошептал он тихо. — Зачем?
Затем, что вчера сир Кастус нажрался, как последний легионер. Затем, что сейчас Блау не могут позволить себе слабости.
— Перестань раскачивать лодку, Данд. Ты знаешь, я знаю, — мы встретились взглядами — глаза в глаза. — До ритуала всего два дня. Дяде… сиру Кастусу сейчас нельзя отвлекаться. — Ошибки будут фатальными. — Перестань раскачивать лодку, брат… иначе она перевернется, и тогда утонут все.
Данд вдохнул рвано и беспомощно, и сразу стало понятно, что ему всего шестнадцать. И все это слишком много для мальчишки.
— Ты не хотел общаться? Хорошо. Хотел, чтобы тебя все оставили в покое? Хорошо. Время. Уединение. Хорошо. Но… вчерашнее не должно повториться.
— Я ничего не делал, — Данд смотрел искоса, развернув плечи, тем самым характерным дядиным взглядом, который значил — и с места не сдвинуть, даже если Грань рухнет на головы — он уже всё решил.
— Два дня, Данд, — я подняла два пальца вверх. — Ты ходишь на завтраки, обеды и ужины. Посещаешь тренировки и … перестаешь делать то, чего ты не делал.
— Или… — он набычился, пригнув голову.
— Или… Братик!!! — я раскинула руки в стороны и широко оскалилась. — Я буду обнимать тебя, тискать, караулить и, поверь мне, в нашем поместье нет места, где ты мог бы спрятаться от меня.
Выражение лица Данда стало красноречивым — в сестры ему досталась «форменная идиотка».
— Я вышлю Йока и Стефанию, найду способ. Доказательства будут неопровержимы. В качестве извинений за нанесенное второй Наследнице оскорбление — потребую твоего коня — мне всегда нравились черные райхарцы, — закончила я холодно и четко. Шутки кончились. — Ты постоянно демонстрируешь, как тебе плохо у нас. Одиноко и холодно, — я скривила губы в улыбке. — Я помогу почувствовать разницу, что бывает, когда ты остаешься совсем один.
Кончики пальцев Данда полыхнули льдисто-голубым — совсем чуть-чуть, и он сразу взял силу под контроль — Хэсау дрессируют молодняк хорошо.