Белиал: Война богов

– Миленькая игрушка, – прошипел он, рассматривая клинок. – По-моему, в мою коллекцию она впишется гораздо лучше, когда в ней окажется заперта малышка Аврора.

Внутри меня разразилась буря. Я хотел остановить его, подвергнуть самым мучительным пыткам, убить его, но мне едва удалось немного разогнуть указательный палец. Янус усмехнулся над моим жалким протестом. Он встал и с торжествующим видом взглянул на меня сверху вниз.

– Око за око… так же говорят в той твоей маленькой секте, правильно?

Это были его последние слова, после которых его сила на прощание разрушила стены и погребла меня под обвалившимся потолком.





Кассия

Не устраивай цирк





– Ты же не собираешься меня убивать, правда? – выдохнула Мирабель. Даже наигранная улыбка не сумела скрыть ужас в ее глазах.

– А ты что, хочешь сказать, что не заслужила? – тихо спросил Люциан. В руке он держал странный кинжал, который словно светился изнутри.

Мирабель затравленно переводила взгляд то на него, то на оружие. На меня никто из них внимания не обращал.

Неожиданно раздался громкий взрыв. Такой мощный, что подо мной задрожала земля. Над дворцом поднялось густое облако пыли. Если я не ошиблась, то исходило оно из той части здания, где располагались покои Бела. О нет. Бел!

Люциан на миг отвлекся так же, как и я. Мирабель воспользовалась этим, чтобы сбежать. Далеко она не ушла. Уже через пару шагов Люциан настиг ее и схватил за горло. Он произнес что-то, чего я не разобрала, поскольку в поле моего зрения вдруг скользнула темная фигура и замерла прямо передо мной. Испугавшись, я хотела отшатнуться, но тяжелые руки сжались у меня на плечах.

– Флакон у тебя? – нетерпеливо рявкнул на меня Танатос. Когда я узнала бога смерти, с души свалилась целая гора камней. Пускай он казался разгневанным и внушал намного больше страха, чем при нашей первой встрече, но хотя бы не хотел меня прикончить.

– Бел пошел за ним, – сообщила ему я. – Мне пришлось ему рассказать.

Танатос оскалил зубы и издал сердитый рык. Я не была уверена, из-за меня или нет, потому что его черные глаза сосредоточились на чем-то другом.

– Люциан! – прогремел он. И тут я заметила, что кудрявый брахион вонзил свой сияющий кинжал в Мирабель. Та закричала. Она горела, но… изнутри.

– Отпусти ее! Мы не имеем права в это вмешиваться. Или ты намерен доказать мне, что я слишком рано взял тебя на задание? – мое сердце не успело сделать даже один удар, прежде чем Танатос оторвал своего друга от пылающей демоницы, которая тут же бросилась прочь. Однако Люциан, очевидно, был так разъярен, что уже не разбирал, где друг, а где враг. Он ударил Танатоса кулаком в лицо, и они оба сцепились в ожесточенной схватке. Я оторопело наблюдала, как рушится моя последняя надежда. На пару мгновений я позволила своей панике взять верх. Я оказалась сама по себе. Вокруг меня разразилась сверхъестественная битва, а я всего лишь человек со смехотворным поясом в качестве оружия. Я умру. Здесь. Сегодня.

Тогда власть надо мной захватили инстинкты. Сдаваться не вариант. Может, я не так сильна и не так могущественна, как демоны, но Рим – мой город. Каждый дом, каждую улицу, каждый закуток я знала как свои пять пальцев. Если удастся скрыться где-нибудь незамеченной, то людям Януса будет очень сложно меня отыскать.

Я торопливо огляделась по сторонам. В направлении Авентина выхода нет. Там Хиро сражался с Аполлоном. Путь к Аппиевой дороге преграждали десятки преторианцев, как и улицу, ведущую к Тибру. Единственная оставшаяся у меня возможность – это сам цирк. Своды под рядами мест для зрителей – все равно что лабиринт. Они укроют меня и уведут от сражения. Я бросилась бежать, и каким-то чудом никто не обратил на меня внимания. Благодаря нападению Мирабель все, видимо, считали, что я уже мертва или скоро такой буду. Вот и отлично. Добравшись до аркад, я спаслась в тенях арочных проходов. Готово. Теперь надо только через одну из лавок попасть в нижние ярусы. Я понеслась дальше, мимо очень дорогого магазина тканей, который всегда закрывался на ночь. То же самое делали гончар и торговец украшениями. Но за ними следовала моя любимая пекарня, и дверь в ее кладовую никогда не запиралась. Вот поэтому она и была моей любимой пекарней.

Когда я сдвинула засов, по двери хлопнула толстая рука.

– Похоже, маленькая птичка решила улететь, – как ни в чем не бывало пробормотал Тигеллин. – Пора подрезать ей крылышки.

Я отреагировала рефлекторно и со всей силы врезала ему ногой по промежности. Префект зашипел, схватился за свое хозяйство и упал на колени. Я тут же пнула его второй раз, теперь в грудь. Он опрокинулся на спину, таким образом освобождая мне дорогу. С колотящимся сердцем я распахнула дверь и рванула в темную кладовку. Надо мной находились скамьи арены. Сквозь стыки дерева пробивались тусклые лучи света. Я аккуратно пробиралась вперед на ощупь. Три стеллажа, один стол. Снова три стеллажа. Позади в стене есть люк. Тот, кто не знал, что искать, ни за что его не найдет. Нащупав края незакрепленной панели, я просунула под нее пальцы и вытащила из обшивки. Потом согнулась, как только могла, я заползла внутрь. Тигеллин никогда не пролезет в это крошечное отверстие. Если он захочет последовать за мной, должен будет снести стену целиком.

Что-то обвилось вокруг моей щиколотки. Нет! Через люк виднелся огонь факела и черные доспехи преторианского обмундирования. Упало что-то тяжелое, разбились глиняные кувшины. Рывок за рывком меня протаскивали сквозь дыру в стене. Нет, нет, нет! В панике я ухватилась за опорную балку, но пальцы сорвались. Я цеплялась за песочный пол, лягалась, попала по чему-то и была вознаграждена грязной бранью. Еще один грубый рывок, и я уже вновь лежала в кладовой. Префект претория возвышался надо мной, широко расставив ноги. Пламя его факела отбрасывало танцующие блики на равнодушное лицо.

– От меня никто не уйдет, – заявил он мне и обнажил свой гладиус[10]. – Возможно, я всего лишь человек, но у меня свои таланты. Я вижу то, чего не замечают другие.

– Ах вот как? – огрызнулась я. – Это легко исправить!

Сильно размахнувшись, я швырнула ему в глаза песком, который прятала в кулаке. Подарок из подвала. Тигеллин взвыл, зарычал, пошатнулся. Я крутанулась, врезавшись ему в ногу, и наконец свалила префекта на пол. Когда его массивное тело с глухим звуком рухнуло на землю, я уже опять продумывала побег. Через дверь и запереть его здесь? Заманчиво, но кто знает, что поджидало меня снаружи? Значит, назад к люку и в подвал.

К несчастью, Тигеллин оправился гораздо быстрее, чем сумел бы обыкновенный человек. У него наверняка имелись какие-то печати. Еще до того, как я успела добраться до спасительного лаза, он вцепился мне в волосы и дернул меня за них вверх. Разум отказался работать. Как загнанный в угол зверь, я молотила руками и ногами. Увидела, как сверкнул его гладиус, и обмякла, чтобы упасть на пол. Болезненные разрывы кожи на голове меня не волновали, если получится вывести Тигеллина из равновесия. Он действительно споткнулся и выпустил меня. Сразу же я бросилась к первой подвернувшейся вещи, которая годилась для защиты. Лежащий на каменном полу факел. Я еле успела сомкнуть на нем пальцы, как Тигеллин снова напал. Словно дубинку, я обрушила свое оружие на макушку прислужника Януса и попала точно в цель. В лицо мне брызнула кровь. Поднявшись на ноги, я побежала, но сзади на меня навалилось тяжелое тело. Я ударилась головой о пол. Из легких вышибло весь воздух. Плоть пронзила острая боль. Я закричала. Боль погрузилась глубже. Металл оцарапал ребра, после чего воткнулся в камень. «Конец», – пронеслось у меня в голове. Однако эта мысль высвободила во мне последние запасы сил. Все не может закончиться вот так! Не сейчас. Не здесь. Не от руки этого хладнокровного изверга.

Прямо у меня перед носом лежал глиняный осколок. Накрыв его ладонью, я ждала – ждала, пока Тигеллин вытащит из меня свой клинок, чтобы нанести последний удар. Если я тут умру, то заберу его с собой. Когда лезвие вышло из моего тела, я ощутила, как на пол полилась моя теплая кровь. Меня грубо перевернули. Тигеллин упирался в меня коленом. Холодные глаза смотрели на меня. С его губ не сорвалось ни единой усмешки. Хотя он был просто человеком, в этот момент казался бесчеловечнее всех демонов. И тем не менее он допустил ту же ошибку, что и они. Ту же ошибку, что и все. Он меня недооценил. Мои пальцы крепче сжали черепок. Скоро. Тигеллин переложил меч в другую руку. На нем блеснула моя кровь. На один краткий миг он отвлекся. Я собрала всю свою гордость, все упрямство, всю ярость, все отчаяние, все, что придавало мне хотя бы каплю сил, и вонзила осколок ему в шею. Он захрипел, но я ударила снова, и снова, и снова, пока удивление у него на лице не превратилось в неоспоримое осознание: девчонка, рабыня, никто станет последним, что он увидит.

Лишь когда он безжизненной грудой повалился в сторону, неистовство оставило меня. Силы испарились, сменившись болью. Болью и холодом, лишающим возможности двигаться. Веки отяжелели. Спать… это избавление. Просто заснуть и погрузиться в царство вечных снов. Обрести покой.

Но этому покою мешал тоненький надоедливый голосок: «Так это не закончится! Так это не закончится! Ты выжила не для того, чтобы теперь сдаться! Янус не должен победить. Дафна еще не отомщена. Грим и Хиро сражаются за тебя! Бел вернулся из-за тебя. Ты не можешь сейчас сдаться!»

Я возненавидела этот голос, но он был прав. С невероятным трудом я распахнула глаза. Факел уже практически погас. Вместо него кладовую освещало тусклое зеленое сияние. Я замерла. Тигеллин не являлся ведьмаком. Откуда это странное свечение? У меня галлюцинации?

Повернув голову, я тут же обнаружила в темноте источник света. Он исходил из перстня Тигеллина. Перстня, на который так резко отреагировала Грим. У меня в сознании что-то шевельнулось. Обрывки воспоминаний пытались собраться воедино и о чем-то мне поведать.

«Значит, печати – твоих рук дело!»

Печати, которые сковывали силу Бела. Грим, которая, как фурия, пробивалась к Тигеллину.


«Пока мы не отыщем артефакт, на который они настроены, предпринять ничего не сможем».

Ох, проклятье!

Так вот оно, решение. Лежало буквально на расстоянии вытянутой руки. И все же казалось таким недосягаемым.

Я стиснула ладони в кулаки.

Это не конец!

Здесь и сейчас я в самом деле могла что-то сделать. Что-то значительное. Бел нуждался во мне. Поэтому я сцепила зубы и приказала своему телу встать.





Белиал

В спокойствии – сила





Свинцовая тьма была наполнена болью. Она толчками прокатывалась по моей оболочке, временно лишая меня способности связно мыслить. Даже в коротких передышках, которые мне выпадали, я не мог отгородиться от боли. Моя сущность слишком тесно переплелась с моим разбитым телом. Разделить их – безнадежно без доступа к моей силе. Так что выхода нет.

Однако боль – это не самое плохое. Она была старой знакомой, с которой я умел обращаться. Нет, по-настоящему невыносимым оказалось чувство беспомощности. Независимо от того, когда и насколько сильный удар я получал за свою очень долгую жизнь, у меня всегда имелась возможность что-то против этого предпринять. А в этот раз – нет. В этот раз я не мог сделать ничего. Абсолютно ничего. Янус на пути к Кассии, а я не в силах его остановить. Не в силах ее защитить. Не в силах спасти.

Мне вспомнились ее слова.

«Ты понятия не имеешь, каково это, когда тебя вынуждают. Каково быть беспомощным. Находиться в чьей-то власти».

Я правда не имел ни малейшего понятия. Даже отдаленно. Но теперь понял, и мне стало жутко стыдно за то, что хотя бы раз заставил ее испытать подобное чувство. Такая потеря контроля внушала мне невыразимый страх. Он давил сильнее, чем развалины дворца, которые раздробили мое тело. Что, если уже слишком поздно? Что, если Кассии уже нет в живых? Может, она тоже умирала прямо в этот момент? Может, звала меня и делала свой последний вздох, думая, что я не пришел ей на помощь?

Эта мысль сводила меня с ума. Равно как и неведение, и слабость, и те проклятые печати. Моя сила находилась так близко и одновременно бесконечно далеко.

А потом, когда от отчаяния я почти сдался, связывающие меня магические путы слегка дрогнули. Словно кто-то тронул струну лиры. Колебания нарастали. И вдруг что-то лопнуло. Я вновь ощутил свою силу. Пока совсем слабо. Она по капле просачивалась в образовавшуюся щель, но мне было все равно. Это означало, что связь печатей нарушена. Это означало надежду.

«Бел?»

Неуверенный голос тихо пронесся среди моих мыслей и наполнил меня невероятным облегчением, радостью, счастьем. Кассия. Она жива.

«Бел? Ты в порядке?»

На этот раз она звучала более испуганной. Усталой. Сломленной. Как же мне хотелось ей ответить, но для этого мне еще не хватало сил.

«Я… я разбила тот камень… но не знаю, достаточно ли этого, – бормотала она, как будто разговаривала сама с собой. Очевидно, она не поняла, что уже установила со мной ментальную связь. – Возможно, нужен какой-то ритуал или вроде того? Или я сделала что-то неправильно? Я всего лишь человек. Наверно, нужна ведьма…»

Шепот ее сомнений и переживаний был настолько душераздирающим, что во мне все переворачивалось. Моя милая, храбрая Кассия! Она нашла способ меня освободить. Хотя ей грозила такая опасность, она беспокоилась обо мне. Разорвалась еще одна невидимая веревка. Приложив максимум усилий, я собрал всю доступную силу в надежде, что мой ответ достигнет Кассии.

«Ты все сделала правильно… Я скоро буду рядом с тобой».

Молчание.

Она меня услышала?

Ломалась печать за печатью, как по цепной реакции. Еще немного, и я…

«Лучше поторопись», – попросила Кассия. Страх в ее голосе настораживал. Я взревел от отчаяния и дернул оставшиеся оковы. К этому моменту мне хватило сил немного приподнять обломки. Ровно настолько, чтобы у тела было достаточно пространства, которое ему требовалось для исцеления. Раскололась еще одна печать. Я начал сращивать органы, мышцы, сухожилия и ткани. Утомительная процедура. Обычно у меня уходило на это не больше пары мгновений.

«Где ты?» – спросил я. Голос у меня дрожал от напряжения. Мне надо чувствовать Кассию в своих мыслях, надо знать, все ли с ней хорошо.

«Пекарня…»

Какая пекарня? Наверное, с ее любимыми булочками с изюмом. Она располагалась недалеко от портала, к которому Грим и Хиро должны были ее отвести. Она там спряталась? И почему казалась такой слабой?

«Ты ранена?»

«Эмм… – она замешкалась. – Думаю, да».

Я оцепенел.

«Тяжело?»

Кассия не реагировала.