Белая мышь

Нэнси уже час пялилась на колокольню, ещё до того, как раздался взрыв и отдалённые пулемётные очереди. И вот – красный флаг.

– Шоу начинается, мальчики! – закричала она.

Выезд с площади между церковью и ратушей был заблокирован стеной из мешков с песком. Её западную половину охраняла группа Тардивата, восточную – группа Нэнси. Она положила свою винтовку «Ли-Энфилд» поверх мешков и облизала губы, ощутив мягкий привкус помады V–Victory от Elizabeth Arden.

А они были не дураки. Первым на площадь с оглушительным грохотом выкатился танк. На маленьком закрытом пространстве он смотрелся огромным монстром. За ним ручейком потекла пехота. Кто-то из группы Рене начал с моста обстреливать гусеницу танка из базуки, в то время как остальные обеспечивали огневое прикрытие, стреляя по пехоте и загоняя солдат в укрытия. Снаряд взорвался, двое солдат взлетело на воздух, но танк покатился дальше.

– Чёрт! – Хуан еле успевал перезаряжать винтовку. – Почему он всё ещё едет?

На площадь выкатился второй танк и встал рядом с первым в центре площади, в трёхстах метрах от позиции Нэнси. За двумя чудовищами – свежее облако пехоты. И вот они снова двинулись вперёд. Нэнси решила, что немцы не станут обстреливать их позицию, чтобы не нарушать проходимость улицы и моста. Но, с другой стороны, танк может их просто переехать.

Протеже Рене снова поднялся на ноги.

– Удачи, – прошептала Нэнси.

Перезаряди, прицелься, выстрели. Перезаряди, прицелься, выстрели. Она подбила сержанта, который стоял перед танком и призывно махал своим солдатам. Он упал прямо под движущиеся гусеницы.

Ударная волна, выстрел базуки. Граната попала под танк и взорвалась, ослепив Нэнси. Когда зрение вернулось, танк стоял на месте, из башни валил чёрный дым, люк открылся, и изнутри, кашляя, вылезли два члена экипажа. Одного она подстрелила. Первый танк всё ещё шёл прямо на них. Площадь продолжала заполняться пехотинцами, которые обстреливали их позицию из-за танков и из-за каменных построек. Скольких бы немцев они ни перестреляли, сзади шли всё новые и новые силы, а первый танк продолжал неумолимо наступать на их позицию. Ряды маки начинали редеть.

– Отходим! – закричала Нэнси, меняя свой карабин на «Брен» и отстреливаясь короткими выверенными очередями. Немцы, скорее всего, уже растеклись по задним улицам и обошли их с тыла, а у неё вне площади есть всего несколько рассредоточенных стрелков с винтовками.

Хуан запнулся и упал. Нэнси увидела, что у него прострелено плечо.

Тардиват тоже начал отступать со своей позиции на западе. Немцы перелезали через заграждение, и маки – упрямцы такие – боролись с ними врукопашную. Нэнси схватила Хуана за ворот и стала оттаскивать его назад, отстреливаясь с бедра и расчищая им проход. Теперь выручали только отработанные до автоматизма навыки. Рациональное мышление было парализовано из-за шума и грохота, и ей оставалось полагаться на свои инстинкты, реагируя на звук и свет. Танк уже был в считаных метрах, а на площадь тем временем вкатывался третий. Хуан ей что-то кричал.

– УХОДИ!

Нэнси отпустила его воротник и, не оборачиваясь, бросилась к церкви. Чёрт, немцы и правда шли с задних улиц. Она толкнула дверь на колокольню. Внезапно сбоку возник немецкий сержант с покрытым шрамами лицом, она попыталась выстрелить, но винтовку заело. Он пошёл на неё. «Брен» повис на ремне, и Нэнси выхватила нож, сделала шаг в сторону и перерезала ему горло.

Зайдя внутрь, она побежала по лестнице и поскользнулась. Сапоги были в крови Хуана, руки – в крови немца. Но она продолжала двигаться вверх под оглушительный шум. Танк выплюнул снаряд, и он взорвался посреди мешков с песком. В воздух поднялись клубы взвеси, а основание колокольни затряслось.

Когда Нэнси вылезла из люка на звонницу, у неё разрывало лёгкие, а мышцы горели. Денден ждал её с биноклем в руках.

– Ложись! – вдруг крикнул он, повернувшись в её сторону.

Она не думая растянулась на пыльных, плохо подогнанных досках. Денден выхватил пистолет и выстрелил дважды. Кто-то выдохнул, и она повернулась. Над ней стоял солдат, и на груди его гимнастёрки расплывалось тёмное мокрое пятно. У неё ёкнуло сердце, она пихнула его ногой, и он упал спиной на лестницу. Нэнси захлопнула за ним дверь. Как она умудрилась его не услышать?

– Завали её! – кричал ей Денден.

Давай, Нэнси. Она схватила мешок с песком, который Жюль и Денден приволокли сюда на рассвете, и бросила его на люк.

– Наконец-то мы одни, – ухмыльнулся Денден.

Она забрала у него бинокль.

– Спасибо.

Он не ответил. Просто кивнул и перевёл взгляд на площадь. Она приставила к глазам бинокль, пытаясь составить картину происходящего. Внизу, на мешках с песком, лежали тела маки.

– Давай, Гаспар, сукин ты сын, – пробормотала она, вцепившись в бинокль так, что у неё побелели костяшки. Его люди стояли наготове справа и слева от моста со стороны города. Их последний рубеж.

– Давай. Взрывай.



Бём и полковник вышли из машины и заняли позицию на высоком склоне к западу от города. Младшие офицеры, кого полковник не отправил с поручениями, расселись неподалёку. Сам он был в отличном настроении, и с каждой минутой оно становилось всё лучше.

– Довольно жалкая попытка отстоять мост, – сказал он. – Им повезло вывести из строя танк и, конечно же, они очень смелы, но вооружены плохо и имеют слабое управление. Думаю, это вас мы должны за это благодарить, Бём, не так ли?

Бём не ответил, продолжая наблюдать за битвой в бинокль.

– Насколько я понимаю, – продолжил полковник, как будто Бём был не в состоянии уяснить его мысль, – это вы подготовили тот успешный рейд на лагерь у Шод-Эга. Изумительно. Разогнали их на все четыре стороны. Мне рассказывали, что потом им так понадобилось подкрепление, что одна их женщина отправилась в Шатору за новой радиостанцией!

Бём опустил бинокль и посмотрел на него.

– И она её нашла?

Полковник пожал плечами.

– Думаю, да, но местные были уверены, что ей не удалось выбраться из города. Вы разве не слышали об этом?

– С тех пор как союзники заняли юг, связь весьма нестабильна, – ответил он. Неужели это она? Когда он видел её в Монлюсоне, она уже была не в себе. В такой стадии безумия невозможно очаровать постовых, да ещё и с радиостанцией на спине. Невозможно, чтобы это была она.


– Они взорвут мост, – сказал Бём.

Полковник вежливо засмеялся.

– Нет, нет. Если бы у них было столько взрывчатки, они бы взорвали его ещё до нашего прибытия. Эта их жалкая оборона – лучшее доказательство, что они неспособны его взорвать. – Он склонил голову набок. – Но даже если у них и есть взрывчатка, мы сможем за полдня возвести удовлетворительную переправу. Бог свидетель, у нас хватит и людей, и брёвен. А река здесь достаточно мелкая.

В голове Бёма закрутились мысли. Если это она ездила за радиоточкой…

– Когда та женщина получила станцию?

– Отчёт поступил неделю назад… Ха!

– Что? – сместил бинокль Бём.

– Да вон то маленькое облачко на мосту, рассеивается уже. Только на этот маленький выхлоп у них взрывчатки и хватило. Мост стоит, а они разбегаются во все стороны.

Бём смотрел, как небольшая группа людей бежит по мосту, а за ними всё прибывают и прибывают немецкие войска. Один из французов упал ничком на дорогу. Полковник подал голос:

– Скажите всем, чтобы двигались, пожалуйста. Мне нужно, чтобы через полчаса вся колонна перешла через мост. Быстрее. Проверьте, подлежит ли ремонту танк, и доложите мне.

Бём всем нутром чувствовал, что что-то не так. Он внимательно осмотрел площадь, несерьёзные нагромождения песочных мешков, жалкий взрыв на мосту. Они даже не смогли разместить заряд там, где было больше вероятности нанести какой-то реальный ущерб. Такое впечатление, что они даже не старались. Налёт на лагерь Уэйк был успехом, абсолютным успехом, но он был уверен, что в горах – тысяча человек, а они нашли менее ста тел. Они даже не пытаются… Что-то привлекло его внимание – наверху, из окна колокольни, торчал флаг.

– Это ловушка!

Лицо полковника скривилось в гримасе вежливого скептицизма. Немцы заполнили центр города, перестав стрелять и убрав оружие. Два танка стояли на мосту, ещё три ждали своей очереди на площади. Группа инженеров уже осматривала подбитый танк и оценивала серьёзность повреждений. На площади. У Бёма свело желудок. Танки могут разворачиваться и стрелять на 180 градусов, но, если на верхних этажах домов сидят люди с базуками, это реальная опасность.

– Уводи людей! Уходите! – закричал он в лицо полковнику.

Было слишком поздно.

Нэнси смотрела, как Гаспар взрывает бутафорский снаряд и убегает. Человек рядом с ним упал ничком. Чёрт. Чёрт. Чёрт.

– Нэнси! Смотри, сработало! – Денден схватил её за руку, и она снова направила бинокль на площадь. Она была вся заполнена войсками. Два танка заходили на мост, вокруг них сгрудилась пехота.

– Подожди! – сказала она.

– Но, Нэнси…

– Жди, Денден.

Второй танк уже ехал над водой, а пятый, и последний «Панцер» въехал на площадь. За ним шли армейские джипы, блокируя дорогу.

– Сейчас!

Денден схватился за верёвку колокола, и по всему городу разнёсся тревожный набат. А дальше началось светопреставление.

Все окна третьих этажей, выходящих на площадь, открылись, и сидящие за ними маки начали обстреливать толпу немецких солдат. В тот же момент прозвучала серия взрывов на мосту, от которых затряслась колокольня, и на Дендена и Нэнси посыпалась пыль. Денден кричал от радости. В небо взлетел огромный фонтан грязи и каменной пыли и осел на площади.

Когда пыль рассеялась, Нэнси увидела, что моста больше нет. Два танка лежали в реке на боку. Течение было сильным, и немцы с трудом выбирались из воды. Гаспар обстреливал их из своего укрытия. Те, кому удалось пересечь реку и выбраться, уже побросали оружие и стояли на берегу, подняв руки вверх. Они были слишком напуганы, чтобы помогать своим тонущим товарищам.

Денден снова вскрикнул. Базуки стреляли по «Панцерам». Башенный пулемёт одного из них развернулся и стал стрелять по мясной лавке на первом этаже здания. С невероятным грохотом каменная кладка рухнула на площадь прямо на немецкие войска, находящиеся под домом. Люди начали кричать на командира танка. Затем с противоположной стороны площади в танк прилетели ещё две гранаты, и люди отхлынули от него, как волна. Из щелей обшивки повалил дым. Значит, Рене успешно добрался до второй позиции.

Крики становились всё громче. Пехотинцы бились об стены, бросали оружие на землю, словно оно жгло им руки. Кто-то падал ниц. Нэнси посмотрела на юг. Форнье приводил в порядок хвост колонны, собирая отставших и машины, которые ещё даже не дошли до города. Она узнала его по походке. На груди у него висел «Брен», на спине – винтовка, и он разговаривал с человеком, который шагал рядом. Немцы шли с поднятыми вверх руками, а их оружие валялось на дороге.

– Всё, хватит, – прошептала она, затем моргнула и покачала головой. – Денден, достаточно. С ними покончено.

Он перестал размахивать верёвкой, и звон прекратился. Ливень пулемётных очередей стих, превратившись в редкую дробь. Где-то раздавались щелчки. Вскоре стихло всё. Они оттащили мешок с песком от люка, и Нэнси медленно, неуверенными шагами спустилась вниз. Лодыжки снова начали кровоточить, и только сейчас эта боль пробилась через туман у неё в голове. На площади она не заметила ни одного гестаповца. Может, они были в машинах? Или разведка ошиблась. Господи, как ей надоели эти качели сомнений и надежд.

Денден шёл за ней мимо тел на лестнице и у двери. Они ступили на площадь. Река осталась у них за спиной. Тардиват уже выстраивал немецких офицеров отдельно и давал задание своим собрать немецкое оружие. Маки повалили из домов, направив свои винтовки на съёжившееся войско.

– Мои поздравления, маршал Уэйк, – сказал Тардиват, подойдя к ним.

Нэнси блуждала взглядом по телам – здесь было несколько маки и гораздо, гораздо больше немецких пехотинцев, сложивших голову на этом поле боя. Но ни одного гестаповца она не видела. Сколько всё длилось? Три минуты? Пять?

– Как только разоружите их, организуйте похороны, – поручила она. – Мэр выжил? – Тарди кивнул. – Хорошо. Спроси его, где их лучше похоронить. Размести офицеров в полицейском участке или в шато.

– Нэнси! За спиной! – услышала она голос Форнье.

Она развернулась. Немецкий майор. Он подошёл с реки, как страшное привидение, и стоял в трёх метрах от неё, прицелившись. Значит, вот где я умру. Слава богу, я успела увидеть поражение этих гадов.

Выстрел. Нэнси вздрогнула, но боли не почувствовала. Неужели этот идиот умудрился промазать с такого расстояния? Нет. У него исчез правый глаз, и он замертво упал на живот. Нэнси услышала, как сотня её бойцов тут же схватились за оружие и взвели затворы, нацелившись на дрожащих пленных. Она побежала к ним, подняв руки.

– Нет! Ребята! Со мной всё в порядке. Посмотрите на меня! Мы это сделали!