Белая мышь

– П-ф-ф, они же не сидят целыми днями у окна и не пялятся на площадь с вязанием в руках, как я.

Логично.

– Спасибо, что предупредили. – Нэнси рассматривала спокойное морщинистое лицо мадам Юбер. – Большинство людей боятся разговаривать о гестапо.

Мадам Юбер пожала плечами.

– Я уже слишком стара, чтобы бояться, а мой сын – ещё слишком юн. А вот городские мужчины слишком стары, чтобы воевать, и слишком богаты, чтобы терять своё, – вот они и боятся. Они петушатся и сотрясают воздух, ругая фрицев в кафе на площади, а потом едут в Монлюсон и нашептывают доносы в знакомое нацистское ушко, помогают им потихонечку. Как Пьер Франгро. Его матери – упокой, господи, её душу – было бы очень за него стыдно. Он подарил немцам поле, которое она оставила ему в наследство, и они на нём построили радиопередающую станцию, и теперь транслируют это… эту дрянь прямо к нам домой. А какая это отличная земля! Он им душу продал.

Нэнси заметила передатчики по дороге сюда, и у неё слюнки потекли от одного их вида.

– Мадам Юбер, нас с вами свели небеса. Я хочу кое-что сделать с этой станцией. Насколько хорошо вы знаете тот участок?

Когда мадам Юбер встала, чтобы принести бумагу и карандаш, от её неуверенной походки не осталось и следа. Сияя улыбкой, она разметила близлежащую территорию, нарисовала, где проходят рельсы и какие дороги ведут к вокзалу и от него.

– Я мимо хожу каждый день. Это на самом краю города. Там всегда как минимум шесть охранников. Колючая проволока, прожекторы стоят здесь и здесь. Сигнал у них сильный, генератор расположен здесь.

Нэнси рассматривала схему на отполированном до блеска столе.

– Мадам Юбер, вы просто божий дар.

Пожилая женщина с довольным видом расправила вязаную салфетку, лежащую между ними.

– Не хотели бы вы познакомиться с моим двоюродным братом Жоржем? Он помогал строить здание станции, и он ненавидит немцев. Ему можно доверять.

Если по району кружит гестапо, сейчас точно не лучшее время для новых друзей, но Нэнси понравилась эта женщина, понравилась невероятно.

– Да, я буду рада.

– Тогда приходите завтра в обед, мадам Уэйк. Он будет здесь. Он очень грустит из-за того, что уже слишком стар, чтобы вместе с моим Жоржем и с вами быть сейчас на плато. Но он будет счастлив, если сможет вам помочь.

Нэнси снова оглядела аккуратную, скромную обстановку в доме.

– Вы уверены, что не боитесь за своего мальчика?

Мадам Юбер перестала улыбаться.

– Я лучше буду бояться за него и гордиться, чем знать, что он в безопасности, и презирать его. Поэтому я рада, что моя подруга, – она постучала по схеме, – умерла в тридцать седьмом и не узнала, что её сын – трус.

Нэнси изучила близлежащую территорию, а Жорж оказался подарком судьбы. На следующий день, возвращаясь в лагерь, Нэнси составила план. Они выдвинутся вечером. Доехав до лагеря, она спрятала велосипед в полуразрушенном амбаре для сена на краю поля и подошла к бойцам, со скучающим видом жующим ужин.

– Мне нужно пять человек.

– Зачем? – спросил один из них.

– Ты не в ресторане, и я тебе не предлагаю выбрать по меню, Жан-Клер. Я скажу, зачем, когда ты вызовешься.

Тишина стояла так долго, что Нэнси начала ощущать её физически.

– Я пойду.

Тардиват, вор парашютный. Благослови его душу, господи.

– Мы тоже, – подал голос Матео, один из испанцев. – Мы ваши должники.

Братья пришли вместе с ним. Нэнси удивилась. С момента того инцидента у воды они держались от неё подальше, да и в Испанию она не ездила, денег их семьям не передавала. Она протянула руку, и Матео её пожал. Родриго и Хуан последовали его примеру.

– А есть здесь французы, желающие воевать с фашистами? – спросила Нэнси, подняв бровь.

Это было попадание в десятку. Все зашевелились, но Форнье успел первым.

– Я пойду.

– Посмотрим, на что вы способны, капитан, – сказала она, оглядев его с ног до головы. – Я так понимаю, вы намеренно промахнулись на днях?

– Конечно.

Она протянула ему руку, и он пожал её, но так, словно боялся чем-то заразиться. Нэнси положила руку ему на плечо.

– Ваша младшая сестра рассказала мне вчера, что вы можете и в ласточку в небе попасть. Значит, вы – наш снайпер.

Она отвела их в сторону и подробно рассказала про свой план, затем показала схему мадам Юбер и её брата Жоржа.


– До выхода каждый из вас должен будет нарисовать план объекта по памяти. Не сможете – я вас не возьму, и вам придётся остаться дома с остальными маленькими мальчиками. У вас один час.

Она бросила карту им под ноги. Матео нагнулся и поднял её, а она ушла собирать вещи. По дороге её нагнал Денден.

– А ты не хочешь, чтобы я пошёл с вами, Нэнси?

– Ты слишком ценный кадр, – покачала она головой.

– Хорошо, потому что я терпеть не могу всю эту беготню и стрельбу. – Он притворно затрясся.

– Если у нас всё накроется медным тазом, сообщишь в Лондон и пойдёшь к Гаспару. Возможно, у тебя лучше получится найти с ним общий язык.

– Это очень сильно вряд ли, но я постараюсь. Однозначно предпочёл бы, чтобы ты не умирала, – толкнул он её в бок, не вынимая рук из карманов.

– Я тронута.

Она остановилась и посмотрела на часы. Самое время что-то съесть и, возможно, поспать минут двадцать до экзаменовки.

– Нэнси, а откуда ты знала, что испанцы вызовутся? – спросил Денден, склонив голову. – Тардиват всегда готов, это предсказуемо. Он взял нас под крыло и верно оберегает, это очень мило. Форнье не мог себе позволить остаться, чтобы не потерять уважение. Но испанцы?!

– У них передо мной должок, – пожала плечами она. – А к чему ты клонишь, Денден?

– К тому, что ты, моя дорогая, сама тот ещё психолух. Из всей группы выбираешь именно ту пятёрку, у которой есть хоть какой-то военный опыт, но обставляешь всё так, словно выбор абсолютно случаен.





31




Дождь шёл не прекращаясь. Погодой Овернь больше походил на Англию, чем на Францию, и это было только начало. В сумерках грозовые тучи, словно облака пепла, нависли над потухшими вулканами, а в закатном небе то и дело сверкала молния. Пока они шли в сосновом лесу, вода булькала под ногами, но там, где росли дубы и буки, она громко билась о листья, создавая вокруг непрерывный гул.

Карту все выучили наизусть. Опыта работы с взрывчатыми веществами не было ни у кого, кроме Нэнси. Она раздала всем тротиловые шашки и дистанционные взрыватели и рассказала, как ими пользоваться. На этот раз они слушали очень внимательно. Даже Форнье подвинулся поближе и слушал, как поджигать трубку и где установить взрывное устройство, хотя ему как снайперу возможность поиграть со взрывчаткой не светила.

Как только лагерь остался за спиной, что-то вдруг изменилось. Появилось какое-то новое ощущение – и в атмосфере, и у Нэнси в крови, и поначалу она не могла для себя его определить или узнать. Ей вдруг вспомнилась ночь на Пикадилли, когда она, накрасившись и надев своё лучшее платье, предвкушала предстоящие часы в компании друзей и шампанского и планировала бедокурить на всю катушку. Значит, вот что это за чувство – радостное возбуждение, ожидание. Остальные были охвачены им же.

Когда почти совсем стемнело, они свернули с широкой тропы и пошли через густые заросли. Закрытая территория радиовышки находилась на краю города, и, несмотря на ненастье, существовал риск встретить в лесу кого-то из жителей.

Волосы у Нэнси полностью вымокли, и вода холодными струйками стекала сзади по шее. К счастью, они шли по ровной поверхности, грязи не было, а дождь заглушал все звуки их передвижений. Вокруг пахло свежестью и новой жизнью. Увидев сквозь деревья прожекторы радиостанции, Нэнси подняла руку. После разговора с мадам Юбер она дважды проехала мимо территории на велосипеде – оба раза в одежде обычной француженки, с верёвочной сумкой на руле – и улыбалась охранникам.

Её информатор, безусловно, отличалась цепкостью взгляда. Как она и предупреждала, охранников было шестеро: двое у входа, двое патрулировали периметр отдельно друг от друга, и ещё двое находились внутри здания. Сама вышка – рассекающее небо хитросплетение стальных трубок – стояла на трёх железобетонных опорах. Основное здание можно было условно разделить на три части: генераторная комната, комната, где находилась передающая установка, и пара кабинетов с гаражом.

Маки – тоже вшестером – стояли под дождём и смотрели на лежащую перед ними огороженную территорию.

– Готовы? – спросила Нэнси.

– Да, – ответил каждый из них. Никто не иронизировал и не закатывал глаза. Сейчас они походили на борзых псов, рвущихся с поводка.

План был простой. Форнье занимает позицию, присмотренную для него Нэнси, в ста метрах от станции. Его задача – прикрывать их спины и ликвидировать подкрепление со стороны городских казарм, если оно появится. Если же всё пройдет спокойно, он просто просидит всё время на дубе, вымокнет насквозь и будет наблюдать за тем, как они разнесут территорию, в роли безучастного свидетеля. Немцы и понять не успеют, что к чему, – а маки уже скроются в лесах. План хороший, но маловероятно, что всё случится именно так. Инструкторы вбили Нэнси в голову, что ничто никогда не идёт по плану.

Матео, Родриго и Хуан должны будут нейтрализовать охранников, патрулирующих периметр, и разместить взрывчатку на трёх железобетонных блоках в основании радиобашни. Нэнси и Тардиват тихо расправятся с двумя охранниками на воротах, а затем либо проберутся в здание и оставят там взрывчатку, либо разобьют окна комнаты с генератором и передающим устройством и бросят внутрь гранаты, чтобы уничтожить оборудование. Что может пойти не так?

Всё что угодно. Но именно ради этого она и тренировалась, этого и хотела. Она вспомнила безымянного еврея, которого хлестали на улице в Вене, мальчика с разлетевшимися по камням марсельского Старого квартала мозгами. Это – за них.

– На позицию, Форнье, – скомандовала она.

Он перебросил винтовку через плечо и исчез в темноте. Прошло пять бесконечных минут, и они услышали тихий свист – условный сигнал, что он на месте. Нэнси посмотрела в бинокль – патрулирующие периметр миновали ворота. По их виду можно было понять, в каком они настроении, – промокшие капюшоны висят на плечах, воротники подняты, головы опущены. Время от времени они бросали завистливые взгляды на более удачливых коллег, стоящих у ворот в своих кабинках. Так, они вышли за пределы освещённого участка у ворот.

– Матео, вперёд!

Трое испанцев растворились в темноте.

Нэнси стала ждать. У ребят было пять минут. Пять минут, чтобы вырубить охранников и прорезать выходы в заборе. Потом она и Тардиват займутся охранниками на воротах. Сердце билось как сумасшедшее. Территория осветилась вспышкой молнии, и по горам эхом прокатился длинный раскат грома.

– Тарди, нам пора.

Он направился к северной части объекта, она – к южной. Ливень был им очень на руку. После каждой вспышки молнии становилось ещё темнее. Дождавшись следующего раската грома, она перебежала дорогу, пригнувшись и не сводя глаз с солдат. Вдруг с запада раздался крик. Он длился всего одно мгновение, стрельбы не было. Охранники на воротах его услышали, схватились за винтовки и вышли из кабинок. Нэнси была уже на границе освещённого участка. Ей было хорошо видно лицо ближайшего охранника. По его бледным щекам стекала вода, из-под каски виднелись потемневшие от влаги светлые волосы.

– Что происходит? – спросил он.

Ответом ему был только дождь. Мигая, он вглядывался в темноту. Нэнси, пригнувшись, забежала ему за спину с ножом в руке.