Беатрис
Часть 50 из 55 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
43
— Папа-то умер, — сказала Сара, когда Чарли спросила ее, как она попала в «Чудное мгновение».
Чарли знала об этом. Ей было известно, что организм Свенки Ларссона после долгих лет пьянства наконец отказал, однако умерший родитель — недостаточное основание, чтобы находиться в таком месте.
— Я должна поговорить с тобой о Лу Мун, — начала Чарли. — Ты знаешь, где она?
Сара покачала головой.
— Я хочу разыскать ее не только ради нее самой, — продолжала Чарли.
— Из-за ребенка?
— Да, так что, если тебе что-то известно о том, где она может находиться, то исключительно важно, чтобы ты все рассказала.
— Я не знаю, — вздохнула Сара. — Если бы я знала, то обязательно рассказала бы. Но если ты хочешь что-то про нее понять, то прочти вот это.
Сара подошла к кровати и достала из-под подушки толстую тетрадку.
— Лу убьет меня, но ничего не поделаешь.
— Это дневник?
— Это история со счастливым концом, — проговорила Сара и протянула ей тетрадку. — Боюсь, там все правда.
Чарли пробежала глазами несколько страниц.
— Самое главное — во второй части, — сказала Сара. — Там написано про ребенка.
Чарли пролистала воспоминания о жутких приемных семьях и насилии в закрытых учреждениях.
— «Часть вторая», — прочла она. — «Ад кромешный. I have come to lead you to the other shore, into eternal darkness».
Лу описывала, как полюбила детей, какую сестринскую привязанность испытывала к Шарлотте, как увлекательно было находиться в другой стране. «Мне так хотелось бы выучить язык. Как здорово было бы свободно говорить по-русски!»
Даже при быстром чтении Чарли отметила, как изменился тон повествования. Начались ночные визиты — встречи под покровом темноты с человеком, который превращался по ночам в дикого зверя.
Чарли оторвала глаза от тетрадки и посмотрела на Сару.
— Так муж в этой семье и есть отец ребенка Лу?
— Да, — ответила Сара. — Это он.
Стоя в коридоре, Чарли звонила Стине. Она смотрела на черно-белое фото в рамочке — женщины в светлых одеждах с пустыми остановившимися глазами.
— Отец ребенка — Давид Юландер, — выпалила она, когда Стина ответила.
— Откуда ты это знаешь?
— Я держу в руках записки Лу, — ответила Чарли и прочла про ночные визиты. — Это Давид. Давид насиловал ее. Он и есть отец.
Она прочла другой абзац:
«Так всем будет лучше, и я получу за это вознаграждение. Я получу так много денег, что мы с мамой сможем открыть свой салон, и потом, когда у нас все наладится, я заберу ее к себе».
— Стина? — позвала Чарли в телефон. — Ты слушаешь?
— Да. Просто сложно переварить. Настолько все это… чудовищно.
— Мы должны найти Лу Мун, — сказала Чарли.
— Я немедленно возьму Давида, — заявила Стина. — И трех остальных тоже.
— Думаю, они не знают, где Беатрис, — сказала Чарли. — Иначе они давно бы ее нашли. Но, конечно, их надо сейчас прижать, особенно Давида.
Разговаривая, она положила тетрадку Лу на окно, продолжая ее перелистывать, и тут одно слово заставило ее замереть.
Закончив разговор, она вернулась в комнату.
— Сара, — медленно произнесла она. — Вы ездили в Гюльспонг? И были в Люккебу?
44
Центр Гюльспонга с его пустыми окнами выглядел таким же безлюдным, каким Чарли его помнила. Закрытые магазины, старые, наполовину оборванные клочки бумаги на доске объявлений, постаревшие мужички на скамейке у продовольственного магазина «Ика». Она вспомнила, как они кричали вслед Бетти:
«Прекрасно выглядишь сегодня, Бетти. И посмотрите на малышку. Она становится все больше похожа на мать».
Миновав пиццерии — ту, что сгорела, и ту, что осталась, Чарли постаралась мысленно подготовиться к тому, что ждет ее в Люккебу. Неужели Лу прячется там с Беатрис? Сидит на крыльце на месте Бетти с младенцем на руках, щурясь на весеннее солнце?
«Люккебу, — подумала Чарли, паркуя машину возле таблички, на которой время, ветер и дождь почти стерли название, — сколько ты принес несчастий и потерь. Не можешь ли ты хоть раз подарить мне счастливый конец?»
Деревянные качели со сгнившей веревкой легко покачивались на ветру. Чарли подняла глаза, посмотрела на окна с кружевными занавесками. Никакого движения. Она прошла к заднему входу. Ключ лежал на своем обычном месте в терракотовом цветочном горшке у поддонов, стоявших под дверью. Вставив его в замок, она услышала за спиной звук.
Стремительно обернувшись, она увидела пару желтых кошачьих глаз. На несколько секунд у нее возникло безумное ощущение, что это та самая кошка, которую они выкопали в саду Пальмгренов. Но эта кошка дикая, поняла Чарли — шерсть клочьями, голодный взгляд. Вероятно, она состоит в родстве с теми кошками, которых держали когда-то они с Бетти. С теми, которых никто никогда не стерилизовал, так что их становилось все больше и больше.
Когда она открыла дверь, кошка проскользнула внутрь. Чарли крикнула: «Эй, есть тут кто?» и прислушалась к дому, но услышала только глухое поскрипывание и пощелкивание, которые помнила еще со времен своего детства.
У нее зазвонил телефон. От звонка Чарли буквально подпрыгнула. Это был Грегер. Нажав на кнопку «перезвоню позже», она двинулась дальше по дому. Своему дому.
«Здесь все долгожданные гости, хромые и кривые, заблудшие и пьяные, люди и животные».
На мгновение Чарли буквально увидела перед собой гостей вечеринки с перепуганными собаками — как они все бестолково бродили по саду, и подумала, что отличить их иногда бывало трудновато: людей от животных.
В кухне кошка лакала молоко из старой сахарницы.
Кто-то налил ей молока. Кто-то побывал здесь. Наклонившись, Чарли понюхала молоко. Сколько ему дней?
Выпрямившись, девушка пошла дальше через гостиную, бросила взгляд на старое пианино.
«Пожелай себе мелодию — любую, только не в миноре».
Кошка пошла за ней и привычно запрыгнула на поеденный молью диван, где Бетти проводила свои темные периоды.
«Убери свет, моя дорогая. От всего этого света так больно».
И вдруг на столе — предмет, не вписывающийся в картину. Чарли подошла ближе. Это была соска. Дрожащими руками девушка достала из кармана куртки чистый бумажный носовой платок и осторожно завернула в него соску.
— Эй! Кто здесь? — снова крикнула она.
Тишина.
Чарли стала подниматься по лестнице на второй этаж. Дойдя до середины, она остановилась и снова прислушалась. Ничего. Пыль в холле второго этажа парила в солнечных лучах, пробивающихся через окно в крыше. Слева — комната, которая должна была стать комнатой Юхана, если бы ему позволили туда вселиться. Чарли взглянула на недоделанную кровать, которую начал строить Маттиас, на машинки, нарисованные Бетти, а теперь поблекшие от солнца.
Заходить в комнату Бетти ей не хотелось, но ничего другого не оставалось. Дверь заскрипела, когда Чарли открыла ее и переступила высокий порог. Она оглядела трюмо, кровать и окно, через которое можно было увидеть земляной погреб и большой дуб.
Что-то не так. Стойка с вещами под скатом крыши. Там кое-чего не хватает: красного платья Бетти. Чарли подошла, передвинула старые пыльные шубы, но платье действительно исчезло. Она точно знала, что оно висело на своем месте, когда она приходила сюда в прошлый раз. Или она перепутала?
Нет. Она стояла в этой комнате и смотрела на него. В этом она уверена.
Положив ключ обратно под горшок и уже направляясь к машине, она позвонила Грегеру.
— Но как могло получиться, что она побывала в доме, где ты выросла? — спросил он, когда она рассказала ему о находках, сделанных в доме.
— Сара, подруга Лу, родом из Гюльспонга. Я познакомилась с ней раньше, и она использовала мой старый дом как убежище, когда у нее в семье становилось невыносимо. Судя по всему, несколько недель назад она возила туда Лу.
— И теперь ты думаешь, что Лу побывала там снова?
— По крайней мере, кто-то там побывал, — ответила Чарли. — И, учитывая соску и то, что Лу бывала там раньше и знает, где лежит ключ…
Она выехала задним ходом с поросшей травой дороги, бросив одновременно последний взгляд в сторону дома.
«Это все от недосыпа», — подумала она, когда ей показалось, что она видит в одном из окон очертания лица. Ведь она обошла весь дом — в нем никого не оказалось.
— Вы взяли Давида? — спросила она.
Грегер ответил утвердительно — и Юландеры, и Пальмгрены в участке.
— Папа-то умер, — сказала Сара, когда Чарли спросила ее, как она попала в «Чудное мгновение».
Чарли знала об этом. Ей было известно, что организм Свенки Ларссона после долгих лет пьянства наконец отказал, однако умерший родитель — недостаточное основание, чтобы находиться в таком месте.
— Я должна поговорить с тобой о Лу Мун, — начала Чарли. — Ты знаешь, где она?
Сара покачала головой.
— Я хочу разыскать ее не только ради нее самой, — продолжала Чарли.
— Из-за ребенка?
— Да, так что, если тебе что-то известно о том, где она может находиться, то исключительно важно, чтобы ты все рассказала.
— Я не знаю, — вздохнула Сара. — Если бы я знала, то обязательно рассказала бы. Но если ты хочешь что-то про нее понять, то прочти вот это.
Сара подошла к кровати и достала из-под подушки толстую тетрадку.
— Лу убьет меня, но ничего не поделаешь.
— Это дневник?
— Это история со счастливым концом, — проговорила Сара и протянула ей тетрадку. — Боюсь, там все правда.
Чарли пробежала глазами несколько страниц.
— Самое главное — во второй части, — сказала Сара. — Там написано про ребенка.
Чарли пролистала воспоминания о жутких приемных семьях и насилии в закрытых учреждениях.
— «Часть вторая», — прочла она. — «Ад кромешный. I have come to lead you to the other shore, into eternal darkness».
Лу описывала, как полюбила детей, какую сестринскую привязанность испытывала к Шарлотте, как увлекательно было находиться в другой стране. «Мне так хотелось бы выучить язык. Как здорово было бы свободно говорить по-русски!»
Даже при быстром чтении Чарли отметила, как изменился тон повествования. Начались ночные визиты — встречи под покровом темноты с человеком, который превращался по ночам в дикого зверя.
Чарли оторвала глаза от тетрадки и посмотрела на Сару.
— Так муж в этой семье и есть отец ребенка Лу?
— Да, — ответила Сара. — Это он.
Стоя в коридоре, Чарли звонила Стине. Она смотрела на черно-белое фото в рамочке — женщины в светлых одеждах с пустыми остановившимися глазами.
— Отец ребенка — Давид Юландер, — выпалила она, когда Стина ответила.
— Откуда ты это знаешь?
— Я держу в руках записки Лу, — ответила Чарли и прочла про ночные визиты. — Это Давид. Давид насиловал ее. Он и есть отец.
Она прочла другой абзац:
«Так всем будет лучше, и я получу за это вознаграждение. Я получу так много денег, что мы с мамой сможем открыть свой салон, и потом, когда у нас все наладится, я заберу ее к себе».
— Стина? — позвала Чарли в телефон. — Ты слушаешь?
— Да. Просто сложно переварить. Настолько все это… чудовищно.
— Мы должны найти Лу Мун, — сказала Чарли.
— Я немедленно возьму Давида, — заявила Стина. — И трех остальных тоже.
— Думаю, они не знают, где Беатрис, — сказала Чарли. — Иначе они давно бы ее нашли. Но, конечно, их надо сейчас прижать, особенно Давида.
Разговаривая, она положила тетрадку Лу на окно, продолжая ее перелистывать, и тут одно слово заставило ее замереть.
Закончив разговор, она вернулась в комнату.
— Сара, — медленно произнесла она. — Вы ездили в Гюльспонг? И были в Люккебу?
44
Центр Гюльспонга с его пустыми окнами выглядел таким же безлюдным, каким Чарли его помнила. Закрытые магазины, старые, наполовину оборванные клочки бумаги на доске объявлений, постаревшие мужички на скамейке у продовольственного магазина «Ика». Она вспомнила, как они кричали вслед Бетти:
«Прекрасно выглядишь сегодня, Бетти. И посмотрите на малышку. Она становится все больше похожа на мать».
Миновав пиццерии — ту, что сгорела, и ту, что осталась, Чарли постаралась мысленно подготовиться к тому, что ждет ее в Люккебу. Неужели Лу прячется там с Беатрис? Сидит на крыльце на месте Бетти с младенцем на руках, щурясь на весеннее солнце?
«Люккебу, — подумала Чарли, паркуя машину возле таблички, на которой время, ветер и дождь почти стерли название, — сколько ты принес несчастий и потерь. Не можешь ли ты хоть раз подарить мне счастливый конец?»
Деревянные качели со сгнившей веревкой легко покачивались на ветру. Чарли подняла глаза, посмотрела на окна с кружевными занавесками. Никакого движения. Она прошла к заднему входу. Ключ лежал на своем обычном месте в терракотовом цветочном горшке у поддонов, стоявших под дверью. Вставив его в замок, она услышала за спиной звук.
Стремительно обернувшись, она увидела пару желтых кошачьих глаз. На несколько секунд у нее возникло безумное ощущение, что это та самая кошка, которую они выкопали в саду Пальмгренов. Но эта кошка дикая, поняла Чарли — шерсть клочьями, голодный взгляд. Вероятно, она состоит в родстве с теми кошками, которых держали когда-то они с Бетти. С теми, которых никто никогда не стерилизовал, так что их становилось все больше и больше.
Когда она открыла дверь, кошка проскользнула внутрь. Чарли крикнула: «Эй, есть тут кто?» и прислушалась к дому, но услышала только глухое поскрипывание и пощелкивание, которые помнила еще со времен своего детства.
У нее зазвонил телефон. От звонка Чарли буквально подпрыгнула. Это был Грегер. Нажав на кнопку «перезвоню позже», она двинулась дальше по дому. Своему дому.
«Здесь все долгожданные гости, хромые и кривые, заблудшие и пьяные, люди и животные».
На мгновение Чарли буквально увидела перед собой гостей вечеринки с перепуганными собаками — как они все бестолково бродили по саду, и подумала, что отличить их иногда бывало трудновато: людей от животных.
В кухне кошка лакала молоко из старой сахарницы.
Кто-то налил ей молока. Кто-то побывал здесь. Наклонившись, Чарли понюхала молоко. Сколько ему дней?
Выпрямившись, девушка пошла дальше через гостиную, бросила взгляд на старое пианино.
«Пожелай себе мелодию — любую, только не в миноре».
Кошка пошла за ней и привычно запрыгнула на поеденный молью диван, где Бетти проводила свои темные периоды.
«Убери свет, моя дорогая. От всего этого света так больно».
И вдруг на столе — предмет, не вписывающийся в картину. Чарли подошла ближе. Это была соска. Дрожащими руками девушка достала из кармана куртки чистый бумажный носовой платок и осторожно завернула в него соску.
— Эй! Кто здесь? — снова крикнула она.
Тишина.
Чарли стала подниматься по лестнице на второй этаж. Дойдя до середины, она остановилась и снова прислушалась. Ничего. Пыль в холле второго этажа парила в солнечных лучах, пробивающихся через окно в крыше. Слева — комната, которая должна была стать комнатой Юхана, если бы ему позволили туда вселиться. Чарли взглянула на недоделанную кровать, которую начал строить Маттиас, на машинки, нарисованные Бетти, а теперь поблекшие от солнца.
Заходить в комнату Бетти ей не хотелось, но ничего другого не оставалось. Дверь заскрипела, когда Чарли открыла ее и переступила высокий порог. Она оглядела трюмо, кровать и окно, через которое можно было увидеть земляной погреб и большой дуб.
Что-то не так. Стойка с вещами под скатом крыши. Там кое-чего не хватает: красного платья Бетти. Чарли подошла, передвинула старые пыльные шубы, но платье действительно исчезло. Она точно знала, что оно висело на своем месте, когда она приходила сюда в прошлый раз. Или она перепутала?
Нет. Она стояла в этой комнате и смотрела на него. В этом она уверена.
Положив ключ обратно под горшок и уже направляясь к машине, она позвонила Грегеру.
— Но как могло получиться, что она побывала в доме, где ты выросла? — спросил он, когда она рассказала ему о находках, сделанных в доме.
— Сара, подруга Лу, родом из Гюльспонга. Я познакомилась с ней раньше, и она использовала мой старый дом как убежище, когда у нее в семье становилось невыносимо. Судя по всему, несколько недель назад она возила туда Лу.
— И теперь ты думаешь, что Лу побывала там снова?
— По крайней мере, кто-то там побывал, — ответила Чарли. — И, учитывая соску и то, что Лу бывала там раньше и знает, где лежит ключ…
Она выехала задним ходом с поросшей травой дороги, бросив одновременно последний взгляд в сторону дома.
«Это все от недосыпа», — подумала она, когда ей показалось, что она видит в одном из окон очертания лица. Ведь она обошла весь дом — в нем никого не оказалось.
— Вы взяли Давида? — спросила она.
Грегер ответил утвердительно — и Юландеры, и Пальмгрены в участке.