Беатрис

— Это была не ссора, — возразил Густав. — Он просто остался недоволен той суммой, которую получил за свою долю в компании. Он лишился этих денег. Сколько раз мне еще это повторять?

— Похоже, он чуть больше, чем просто недоволен, — сказала Чарли, — и теперь они оба исчезли — и он, и Беатрис. Кажется, это должно было сделать вас поразговорчивее.

— Мне нечего больше об этом сказать, — ответил Густав. — И я не знаю, где он может быть.

Чарли сменила тему.

— Расскажите о своих отношениях с Мадлен, — попросила она.

— Собственно говоря, это были не отношения, — ответил Густав.

— А что тогда?

— Мы познакомились, когда я только что вернулся из России, и пошел в бар с несколькими деловыми знакомыми. У нас с Фридой тогда был непростой период и… в общем, я встретил Мадлен, она начала ко мне клеиться, и… даже не знаю.

«Как предсказуемо, — подумала Чарли. — И так трусливо сваливать вину за все свои ошибки на жену и обольстительную любовницу».

— А потом? — спросила она, не в силах выслушивать, как он стал жертвой обстоятельств. Если ее что-то и выбивало из колеи, так это люди, не умеющие посмотреть на себя со стороны. Моральное падение и глупости не вызывали у нее отторжения — пока человек не начинал обвинять других. Ей пришлось напомнить себе, что Густав — отец ребенка. Отец, чья дочь пропала, и он не знает, получит ли ее назад — живой, мертвой или больше не увидит вообще.

— Потом? — переспросил Густав, словно не понимая вопроса.

— Да, после того вечера. Я предполагаю, что вы встречались несколько раз.

— Да.

— Как долго?

— Несколько месяцев — месяца три, наверное.

— И как часто вы встречались все это время?

— Какое это имеет значение?

— Пожалуйста, отвечайте на вопрос.

— Несколько раз в неделю. Но пару месяцев назад мы расстались.

— Почему?

— Потому что я этого больше не хотел. Я хочу быть с женой, со своей семьей, мне все это с самого начала не представлялось серьезным.

— Как восприняла это Мадлен?

— Она как с цепи сорвалась. Кричала, что все расскажет Фриде. Испортит мне жизнь.

— И что произошло? Она рассказала Фриде?

— Нет, но она много раз мне этим угрожала. Могу сказать, что это довольно мерзко.

Чарли подумала о Мадлен, про ее серьезный настрой к работе гида, но и про другую сторону, которую заметила в ее облике. Мадлен, фигурировавшая в социальных сетях, сильно отличалась от той женщины, которая рассказывала туристам о событиях прежних времен. А теперь еще один портрет — в образе отвергнутой, взбешенной любовницы.

Мадлен ни словом не упомянула о своих угрозах испортить жизнь Густаву — впрочем, о таком вряд ли хочется рассказывать постороннему, особенно полицейскому. И даже если Мадлен показалась вполне рассудительной, вполне возможно, что под поверхностью скрывается черный омут. Когда тебя отвергли, это может пробудить в душе самые темные стороны.

— Есть ли еще женщины? — спросила Чарли.

— Об этом я не намерен здесь распространяться, — ответил Густав.

— Придется напомнить, что это полицейское расследование, — произнесла Чарли, — когда человек не может сам выбирать, о чем ему хочется говорить, а о чем не хочется.

— Придется напомнить, что моя дочь по-прежнему не нашлась, — ответил Густав. — Вы тратите драгоценное время, отслеживая нити, которые все равно никуда не ведут.

— Понимаю, что все это вгоняет вас в расстройство, — кивнула Чарли, — но вы не полицейский. Мы задаем те вопросы, которые необходимо задать.

Густав вздохнул и подался вперед, покосившись в сторону кухни.

— Можно сказать, что мой моральный компас немного… отклонился.

— Вы не могли бы уточнить?

— Да, есть еще женщины.

— Кто-нибудь из них угрожал вам или вашей семье?


— Нет-нет, — воскликнул Густав. — Никогда. И даже поведение Мадлен, хотя она и пришла в ярость, но… мне просто показалось, что это излишний пафос. Она не из тех, кто похищает детей.

— Вы знаете кого-нибудь из тех, кто похищает детей? — спросила Чарли.

Густав не ответил, и она продолжала:

— Вот именно. Многим трудно себе представить, как выглядят такие люди. Тем не менее, они существуют.

Густав кивнул.

— Все же я хочу, чтобы вы записали имена всех, с кем у вас были отношения, — сказала Чарли.

— Всех? — переспросил Густав.

— По крайней мере, с тех пор, как вы женились.

— Не совсем понимаю зачем.

— Затем, что всех их предстоит проверить.

— Хорошо, но это все равно ничего не даст, да и что считать отношениями? Некоторых я просто… встречался с ними один раз, даже имени не помню.

— Постарайтесь вспомнить как можно лучше, — сказала Чарли.

— Хорошо, — ответил Густав. — Постараюсь. В общем, мне очень жаль, если я… короче, не знаю.

— Просто постарайтесь не затруднять следствие, — с нажимом сказала Чарли. — Вот и все. В смысле — мы ведь хотим одного. Мы хотим найти вашу дочь.

Густав кивнул.

— Только мне кажется, что я скоро потеряю…

— Потеряете что?

— Надежду. Я же знаю, как обстоит дело со временем, — продолжал он. — Как быстро падают шансы найти ее живой. А я сижу здесь и совершенно… бессилен.

«Вероятно, это для него новое чувство, — подумала Чарли. — Не иметь власти. Быть не в состоянии на что-либо повлиять».

— У Фриды возникали психические проблемы? — спросила Чарли.

— Я не называл бы это психическими проблемами, но у нее случались приступы усталости, — ответил Густав. — А что?

— У меня есть данные, что дело обстоит несколько серьезнее.

— Кто это сказал? — спросил Густав. И, когда Чарли не ответила: — Это она, да? Мадлен. Она наговорит всякой чуши, лишь бы навредить нам. Просто злится из-за того, что я дал ей отставку. Если у кого-то с головой не в порядке, так это у нее самой.

— Я не утверждала, что это Мадлен.

— Да я все равно знаю, что это она. Знаю, как она плетет свои сети и пытается навредить мне. Как будто это заставит меня снова вернуться к ней.

— Но почему вы не рассказали нам об этом с самого начала? Существует женщина, которую вы считаете ненормальной, которая угрожала вашей семье…

— Как я уже сказал, я не считаю ее сумасшедшей, и я просто пытался разрешить ситуацию. Если Фрида узнает — все пропало. Но я подозреваю… — он снова покосился в сторону кухни, — …что уже поздно.

— Да, — подтвердила Чарли. — Поздно.

— Я не плохой человек, — пробормотал Густав.

— Меня не надо ни в чем убеждать, — проговорила Чарли. — И ситуация куда серьезнее, чем ваш… отклонившийся моральный компас и ваш брак.

— Думаете, я не понимаю? Просто кошмарный сон какой-то, и если бы я мог хоть что-нибудь сделать, чтобы вернуть Беатрис, все что угодно, я бы без колебаний это сделал. Я отдал бы все — этот дом, все вещи, свои компании. В одну секунду я все променял бы на то, чтобы получить ее назад. Понимаете?

Чарли кивнула и подумала: «Жаль, что совершить сделку не с кем».

Оставив Густава, Чарли вышла в кухню, где за столом сидели Грегер и Фрида. Фрида курила сигарету. Это выглядело каким-то диссонансом на фоне безупречно чистой обстановки.

— Я хотела бы поговорить с тобой, — сказала Чарли. — Если ты в состоянии.

Фрида кивнула.

Грегер поднялся и сказал, что прогуляется по саду — ему надо сделать несколько звонков.

— Ты знала? — спросила Чарли. — Знала, что у Густава был роман?

— У Густава было много романов, — проговорила Фрида без всякого выражения, смахнув пепел в маленький цветочный горшок, стоявший на столе.