Беатрис

— Никаких проблем, — ответила Чарли, пытаясь скрыть разочарование. Она почувствовала себя обманутой. Почему он не носит кольцо? Если не хочешь, чтобы с тобой флиртовали женщины, рядом с которыми ты совершенно добровольно сел, то надо, по крайней мере, носить кольцо.

— Подожди, — заговорил Як, когда она поднялась. — Я хотел сказать — мы могли бы…

— Мне надо домой, — ответила Чарли. — Завтра на работу.

— Танцевать?

— Что?

— Я спросил — тебе завтра танцевать?

— Да.

— Я мог бы тебя немного проводить.

— Сама дойду.

— Я могу пройти с тобой часть дороги, если не возражаешь.

Она пожала плечами. До ее квартиры отсюда метров пятьсот — он может пройти с ней этот участок, если для него это так важно.

Середина апреля. От запаха гравия и сухого асфальта Чарли почувствовала себя свободной и счастливой, но все же ей сделалось немного грустно. Хорошо бы весна не кончалась, и ей не пришлось бы выслушивать разговоры о планах коллег на отпуск, испытывать чувство пустоты, которое всегда подкатывало, когда у нее появлялось свободное время.

— Вот здесь я и живу, — сказала она, когда они подошли к ее подъезду. — Спасибо за приятный вечер.

— Тебе спасибо, — проговорил Як. — С тобой интересно поговорить. Ты… не такая, как все.

«Надеюсь, что ты более традиционен», — подумала Чарли, видя, что он весь в сомнениях.

— Я мог бы подняться с тобой наверх, — продолжал он. — Я… строго говоря, я не из тех, кто так поступает, но…

«Знаю-знаю, — подумала Чарли, когда они поднимались по лестнице. — Каждый считает, что он не из таких, а между тем вас чертовски много».

Не попав в замочную скважину, она оставила ключом на двери выбоину. Скоро и эта дверь будет выглядеть так же, как в ее предыдущей квартире — словно кто-то пытался взломать замок.



— Как красиво! — воскликнул Як, когда они вошли. Он поднял глаза к потолку, словно пытаясь измерить его высоту.

Квартиру в районе Эстермальм Чарли купила на отцовское наследство. Поначалу она не хотела брать деньги Рикарда Мильда, но потом настойчивый адвокат уговорил ее проглотить гордость — в противном случае все ушло бы другим его детям и вдове. В тот момент Чарли подумала о гигантском доме своей единокровной сестры на Юрсхольме и решила, что примет то, что ей положено по закону.

Вложить деньги в новую квартиру ей посоветовал Андерс. Поначалу она сопротивлялась. Она вполне довольна своей берлогой. Но Андерс ответил, что он не это имел в виду, просто следовало бы подумать о будущем, и даже если ей все равно, то квартирка побольше может пригодиться, если ей когда-нибудь придет в голову обзавестись семьей.

— Мне такое в голову не придет, — буркнула в ответ Чарли.

Но потом все же стала ходить с Андерсом на показы квартир, когда он подыскивал себе жилье после развода. И при виде этой мансарды с Чарли что-то случилось. То ли ее очаровали камин и потолочные балки, то ли большой балкон, на котором у нее всякий раз начинало щекотать в животе, стоило посмотреть вниз. Стоя там, она услышала, как одна из потенциальных покупательниц шепнула на ухо своему спутнику — дескать, предыдущий владелец повесился в этой квартире. После показа Андерс заявил, что это всего лишь прием, чтобы отпугнуть других покупателей. Чего только люди не придумают, лишь бы сбить цену.

А вот для Чарли же все это имело противоположный эффект. В знаки свыше она не верила, однако разговоры о повесившемся хозяине заставили ее еще больше полюбить эту квартиру. Она вспомнила, как Бетти рассказывала о Люккебу — как ей удалось купить хутор по дешевке после самоубийства предыдущего хозяина. «Что одному горе, то другому выгода…»

Неделю спустя Чарли выиграла аукцион, и квартира на улице Грев-Турегатан теперь принадлежала ей.

— Какая картина! — воскликнул Як, указывая на полотно, висевшее в коридоре. — Кто это нарисовал?

— Сюзанна, — ответила Чарли. — Сюзанна Сандер. Моя подруга. Она пока… не прославилась.

— Думаю, у нее все впереди, — сказала Як и подошел ближе. — Восхитительно прописаны детали.

Чарли кивнула и подумала о том, как она обрадовалась, когда Сюзанна подарила ей эту картину. В картине ей нравилось все — бурлящая черная вода, цветущая роща вишневых деревьев, а особенно старый красный деревянный дом, женщина в платье и деревянных башмаках на крыльце, девочка у нее на руках. Это мама с дочкой. Она и Бетти.

— Твоя подруга действительно очень талантлива, — продолжал Як. — Мне нравятся контрасты. Тьма и свет, глубина и поверхность. Словно два времени года.

Он указал в правый угол картины, выписанный в более приглушенных тонах.

— Эти одеты по-осеннему, — добавил он, имея в виду спины двух фигур — мужчины и мальчика. Маттиас и Юхан.

Чарли подумала про себя, что Як пропустил самую трагическую часть картины — двух детей слева от дома, новорожденную девочку и мальчика чуть постарше рядом с ней, оба с закрытыми глазами. Поначалу она и сама их не заметила, потому что их одежда сливалась с цветами и травой вокруг. Нужно было смотреть очень внимательно, чтобы разглядеть их лица и очертания.

— Хочешь пива? — спросила Чарли, поворачиваясь к Яку.

Тот кивнул.

— А я и не подозревал, что танцевальная профессия так… так хорошо оплачивается, — произнес он, когда они вошли в просторную, недавно отремонтированную кухню.


Чарли не ответила. Она остановилась, обернулась, одним рывком сорвала с себя джемпер и поцеловала Яка.

— Как ты хочешь? — прошептал он, когда она потянула его за собой в гостиную. Споткнувшись, они упали на толстый ковер.

— Тебе так нравится? — спросил он, когда они стянули с себя одежду, и он начал целовать ее бедра.

Ей было щекотно, однако Чарли все же прошептала в ответ «да» в надежде, что он скорее перейдет к делу. Запустив пальцы ему в волосы, она спустилась ниже, чтобы ускорить процесс.

— Ты так торопишься, — пробормотал он. — Ты такая страстная.





2




Когда все закончилось, Чарли выскользнула из объятий Яка. Как всего полчаса назад она желала быть рядом с ним, так сейчас хотела, чтобы он поскорее исчез. «Однако Як, похоже, не из тех, кто умеет угадывать чужие желания», — подумала она, когда он снова обнял ее.

— Ты недавно здесь живешь, да? — спросил он.

— Да, а что?

— Мне просто показалось, что у тебя нет занавесок. И вещей довольно мало.

— Я не люблю занавесок и барахла, — ответила она и вспомнила любимое высказывание Бетти.

«Я не путешествую с тяжелой поклажей. Лечу вперед налегке».

Но в конце концов поклажа Бетти оказалась такой тяжелой, что утянула ее на дно.

— Может быть, уже пойдешь домой? — спросила Чарли, сняв его руку со своей груди.

— Ты шутишь? — переспросил Як и сел.

— Нет. Мне завтра на работу, а ты вроде… женат?

— Моя жена в отъезде. Я никуда не тороплюсь. Но — о’кей. Конечно, я уйду, если ты так хочешь.

— Да я тебя не выгоняю, — ответила Чарли. — Можешь заночевать на диване.

— Ты это серьезно?

Чарли подумала, что в этом-то и состоит проблема, когда приводишь мужиков к себе домой — момент, когда они уходят, вне твоего контроля.

— Я предпочитаю спать одна, — проговорила она. — Ничего личного.

— Ощущается как очень личное.

Як поднялся и принялся резкими агрессивными движениями собирать одежду.

— Хочешь узнать, что я думаю? — спросил он, стоя уже одетый.

Чарли подумала, что все равно это услышит, захочет она этого или нет.

— Не верю, что твоя жизнь была такой потрясающей. Ты… такое ощущение, что ты человек травмированный.

— Не слишком ли поспешные выводы на основании того, что я предпочитаю спать одна? — проговорила она, садясь.

— Не только это. В тебе что-то не так. Что-то не сходится. Просто я это чувствую.

Чарли снова откинулась на ковер и закрыла глаза. Вот ведь повезло — заполучить к себе домой обидчивого доморощенного психолога. Сама она не размышляла особо над тем, что не может спать вместе с другими людьми. В те краткие периоды, когда у нее бывали отношения, она изо всех сил старалась избегать ночевок друг у друга, поскольку ей тяжело давалось лежать всю ночь без сна.

Чарли вспомнила вечеринки в Люккебу — как Бетти засыпала где попало, и ее было потом не добудиться, вспомнила, как просыпалась в своей детской комнатке, ощущая над собой запах перегара.

«Ты спишь? Спишь, моя девочка?»

— Ты ошибаешься, — крикнула Чарли вслед Яку, когда он направился в прихожую. — Я не более травмирована, чем кто-нибудь другой.

— Я тебе не верю, — сказал он и добавил, прежде чем захлопнуть за собой входную дверь: — И ни капли не верю в то, что ты танцовщица.