Баллада о Лорелее
Часть 3 из 131 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Всем надо домой, подумал Алексей. И Мише тоже было надо… И Роману, и Маше…
Он открыл запертый его личным кодом небольшой сейф, достал оттуда лазерный пистолет и длинный нож в ножнах, пристегнул оружие к поясу и сказал:
— Времени нет, кислорода у нас в баллонах на шесть часов. Этого должно хватить, но сама видишь — кругом пески, путь предстоит нелегкий, всякое может случиться. Так что пошли.
Они выбрались из кабины, в последний раз оглянулись на ставший вдруг таким родным маленький вездеходик и, утопая в сыпучем песке, двинулись друг за другом вверх по склону.
Уже через час обоим стало предельно ясно, что задачу они поставили перед собой совершенно невыполнимую. Песок под ногами разъезжался, ноги уходили в него, словно в трясину, и поневоле начала закрадываться мысль, что при подобных темпах отпущенного им времени ни за что не хватит на преодоление оставшегося отрезка пути. Дюны стали воистину непреодолимым препятствием. Если скатываться с песчаной горы было одно удовольствие, то карабкаться вверх по склону стало сущим мучением.
И еще солнце. Ветер, наконец, рассеял пыльную тучу, погнав ее куда-то далеко на восток, и на очистившемся небе вновь нестерпимым блеском засияло яростное светило. Система охлаждения скафандров, и без того работавшая в весьма напряженном режиме, сразу же заявила решительный протест, расписавшись в собственном бессилии справиться с непредусмотренным никакими техническими требованиями ростом температуры.
Алексей обливался потом и тяжело дышал, но упрямо шел вперед и вперед. Судя по звукам, доносившимся из наушников, Наташа чувствовала себя не лучше. Обоих шатало. В конце концов она просто повалилась на песок, не в силах сделать больше ни одного шага.
— Алексей… подожди… нужно передохнуть. Я так больше не могу…
Алексей остановился и оглянулся.
— Хорошо, десять минут… Больше нельзя… кислород… сама понимаешь.
Он тоже лег на песок и бездумным взглядом уставился в высокое небо. Некоторое время тишину нарушало лишь тяжелое прерывистое дыхание, а потом вдруг в наушниках раздался Наташин голос:
— Горгульи… Уже слетелись… стервятники…
Только сейчас Алексей обратил внимание на маленькие черные точки, описывающие ровные круги высоко-высоко над его головой. Плохо. Совсем плохо. Сейчас эти твари опасаются приближаться вплотную, но вскоре осмелеют и тогда непременно нападут. Сколько их? Одна, две… Он насчитал шесть штук, но не исключено, что их число может существенно возрасти.
Алексей с трудом поднялся и подошел к Наташе.
— Вставай, нужно идти.
Наташа отрицательно покачала головой.
— Если хочешь когда-нибудь увидеть дочь — вставай.
Он услышал, как она тихо заплакала. Однако, все-таки встала. И все началось сначала: вверх-вниз по дюнам, вверх-вниз… и так без конца. Песок и солнце. Солнце и песок. И стервятники, терпеливо ждущие своего часа.
Взобравшись на гребень очередной дюны, Алексей остановился.
Та-ак… это называется — приплыли. Или, что в данной ситуации гораздо вернее — пришли. Прямо впереди раскинулось на редкость ровное песчаное поле, и все оно вплоть до следующего ряда дюн километрах в двух отсюда являлось гигантской плантацией паутинников.
Да-а, подумал Алексей, пожалуй, это будет пострашнее горгулий. Соваться в заросли паутинников может только самый отъявленный самоубийца. Но до этого мы, пожалуй, еще не дошли.
Никто в точности не знал, считать ли паутинников животными или, наоборот, растениями. На первый взгляд воткнутые вершиной в песок узкие конусы зеленоватого цвета с розовой бахромой вокруг основания представлялись совершенно безопасными. Ну, растения и растения, вроде мексиканских кактусов. Однако, подобное впечатление было обманчивым и стоило не одной человеческой жизни. Паутинники оказались тварями плотоядными, хищными, коварными убийцами, не знающими жалости. Каждый из них разбрасывал вокруг себя густую сеть прозрачных, почти невидимых липких щупалец, и все, что в нее попадало, уничтожалось быстро и без остатка.
Наташа, наконец, тоже взобралась на гребень и встала рядом с Алексеем, тяжело дыша. Ситуацию она оценила мгновенно и безошибочно.
— Ну, и что теперь? — хриплым голосом сказала она. — Ты куда нас привел? Где твоя метеостанция? Тебе не кажется, что пора бы ей уже и появиться?
— Ничего не понимаю, — пробормотал Алексей. — Метеостанция должна быть во-он за теми дюнами. Но паутинники… Не помню я здесь никаких паутинников.
— Сусанин, — сказала Наташа. — И как же мы туда попадем? Летать я пока еще не умею.
— Можно попробовать обойти… справа или слева… Однако, боюсь, мы уже не успеем… Сколько у тебя на манометре?
Наташа взглянула на прибор, и лицо ее стало серым.
— Практически ноль, — одними губами пробормотала она. Голос ее вдруг задрожал. — Не может быть…
— По-моему, он у тебя врет, — неуверенно сказал Алексей. — Но, тем не менее, выбора у нас нет, а потому идем прямо.
— Нет… нет-нет-нет… Уж лучше смерть от удушья, чем…
— Идем, — настойчиво повторил Алексей, крепко ухватил ее за рукав скафандра и потащил за собой. — Между ними вполне можно пройти, видишь? Только смотри, куда идешь и на что наступаешь.
— Я не смогу.
— Захочешь увидеть свою Катерину — сможешь.
Наташа неожиданно зло сверкнула на него глазами, но ничего не сказала и молча пошла вперед.
Они преодолели уже половину пути через смертоносные заросли, когда что-то черное вдруг стремительно пронеслось над головой Алексея и ударило шедшую впереди Наташу прямо в спину. И почти сразу же толчок в спину ощутил и сам Алексей.
Горгульи… все-таки напали. Ах, черт побери, как же это сейчас некстати…
Удар был не слишком сильным, но сработал эффект неожиданности. Наташа вдруг ткнулась лицом в песок, который мгновенно ожил, зашевелился, из него выпросталась тонкая, полупрозрачная сеть, сотканная из каких-то бледных водянистых жгутов с липкими присосками на концах, и стремительно накрыла лежащую на песке фигуру.
— Алексе-е-ей!!! А-а-а-а!..
— Наташа! — крикнул Алексей. — Не шевелись! Я сейчас…
Он с остервенением дергал и дергал кобуру на поясе, но, как назло, она почему-то наотрез отказывалась открываться.
— А ну, сволочь! — в ярости заорал Алексей, и кобура в испуге тут же прекратила сопротивление.
Ему, наконец, удалось извлечь из нее пистолет, а затем дрожащими руками направить лазерный луч прямо в тело ближайшего паутинника. Тот дернулся, съежился и почернел, но сеть, накрывшая Наташу, своей хватки почему-то ничуть не ослабила. Тогда Алексей начал полосовать лучом эти бледные алчные жгуты, изо всех сил стараясь не зацепить лежащую на песке фигуру в скафандре.
— Держись, Наташка! — кричал он. — Я иду! Еще немного…
Лазерный луч внезапно угас. Все, заряд на нуле, черт бы его побрал. Алексей отбросил в сторону ставший бесполезным пистолет и бросился к распростертому на песке телу. Он принялся руками отдирать от скафандра висевшие клочьями обугленные жгуты и с отвращением отбрасывать их в сторону.
Наташа пошевелилась и застонала. Жива! И скафандр цел, судя по всему. Алексей подхватил ее под руки и потащил в сторону, на место, показавшееся ему безопасным. Она неожиданно забилась в его руках, потом закашлялась, взгляд ее сделался осмысленным, она уставилась на Алексея круглыми от ужаса глазами, а затем вдруг рывком села. Алексей повалился на песок рядом с ней, часто и глубоко дыша широко раскрытым ртом.
Несколько долгих минут они молча смотрели друг на друга. Наконец, Алексей встал и обвел взглядом пустыню с торчащими тут и там конусами паутинников.
— Пошли, — сказал он. — Нужно торопиться. Кислород… Видишь вон те дюны? Нам туда, совсем немного осталось. Ну же, идем.
Наташа медленно встала и уставилась на него яростным взглядом.
— Врешь, — неожиданно зло процедила она сквозь зубы. — Все ты врешь. Нет там никакой метеостанции. — Она замолчала, а потом вдруг перешла на крик. — Ты же заблудился, разве не так? Что? Скажешь, не так? Да? Так вот, я тебе не верю. Слышишь, не верю! И Катьку мою вспоминать больше не смей! Не твое это дело! Это касается только меня! Слышишь?! Меня, и больше никого!
Алексей опешил. Чего-чего, а такого он никак не ожидал.
— Наташка… Ты что… — начал он, но она его больше не слушала.
— Кислород, говоришь… Где он, твой кислород? Нет его, весь вышел… Был бы ты мужиком, так отдал бы свой кислород мне. Только какой ты мужик…
Наташа вдруг кинулась на него и изо всех сил принялась лупить кулаками в грудь. Из глаз ее полились слезы, а во взгляде читалось безумие. Алексей, не выдержав напора, попятился, и тут его нога неожиданно подвернулась, и оба повалились в песок.
— Отдай! Слышишь, отдай! — кричала она, мертвой хваткой вцепившись в его скафандр. — Моя дочь ни за что не будет сиротой! Горгона забрала ее отца, но меня ей не взять! Слышишь?! Отдай!!!
Она дрожащими руками пыталась расстегнуть застежки на ремнях, удерживающих заплечный ранец с баллонами на скафандре Алексея.
— Наташка, опомнись! — закричал он, схватив ее за руки в безуспешной попытке освободиться. Однако, все оказалось тщетно. Она превратилась в шипящую пантеру, справиться с которой представлялось практически невозможным.
Почувствовав сопротивление, она удвоила усилия. Сцепившиеся фигуры, натужно дыша, катались по песку, и в какой-то момент Алексей почувствовал, что начинает одерживать верх. Ему, наконец, удалось оторвать от себя Наташу и прижать ее к земле. Она извивалась под ним, не желая признавать поражение, а ее руки отчаянно молотили воздух.
И в тот самый момент, когда Алексей немного расслабился, чтобы перевести дух, Наташа вдруг ощутила под своими пальцами ребристую рукоятку. Не раздумывая, она сорвала нож с пояса Алексея и изо всех сил ударила его в бок. Раз, и другой, и третий…
— Вот тебе! Вот! — кричала она. — Сдохни! А я буду жить! Не смотря ни на что, буду!!! Назло тебе буду!!!
Алексей вдруг оцепенел, уставившись куда-то мимо нее остекленевшим взглядом, сделал глубокий вдох и захрипел, когда легкие наполнились атмосферным метаном. Лицо его побелело, а на губах выступила кровавая пена. Наташа дернулась, пытаясь освободиться, и тогда Алексей сполз с нее и тяжело, боком, повалился на песок.
Наташа отбросила нож в сторону и трясущимися руками принялась сдирать с неподвижного тела ранец с баллонами. А когда ей это все-таки удалось, она схватила мертвого командира за руки и с натугой потащила на вершину невысокого каменистого холмика, у песчаного подножия которого наблюдался зловещий конусовидный силуэт крупного паутинника. Взобравшись на самый верх, она без особенных раздумий столкнула тело Алексея вниз и с каким-то отстраненным безразличием наблюдала, как оно катится все быстрее и быстрее, как затем его подхватывают высоко взметнувшиеся полупрозрачные нити, стремительно заворачивают в бледный кокон, словно в саван, а затем утягивают куда-то вниз, прямо в толщу песка…
Вот так. И никто ничего не узнает. Говорят, паутинники уничтожают все, что попадает в их сети, полностью, без остатка. А Михаил, помнится, как-то утверждал, что им поддается даже металл. Вопрос времени, конечно…
Что ж, алиби обеспечено. Теперь любая комиссия признает, что имел место всего лишь несчастный случай.
Наташа спустилась с холма, подхватила с земли ранец Алексея и двинулась в направлении дюн, за которыми должна была скрываться спасительная метеостанция. Если, конечно, верить его словам.
Она шла и шла по пескам, и не думала больше ни о чем. Ни об Алексее, ни о кислороде или там о горгульях с паутинниками. Ни о чем. И странное дело, все опасности словно бежали от нее прочь. Куда-то исчезли стервятники, расступались в стороны паутинники… А она все шла и шла. Вот, наконец, и дюны…
Большой металлический купол возник среди песков совершенно неожиданно. Наташа долго, не в силах поверить в спасение, смотрела на него с высокой песчаной вершины, а затем, выпустив из непослушных пальцев ставший вдруг совершенно ненужным ранец Алексея, упала на колени и зарыдала, горько, безудержно, в голос, только сейчас осознав в полной мере, что же она натворила.
*
— Ты, Алексей, как знаешь, а я решительно против подобных тренировок. Тоже мне, тест на выживание. По-моему, это бесчеловечно.
Михаил возмущенно засопел и отвернулся в сторону моря, уставившись на Замок Дракулы.
— Хм, если я правильно тебя понял, в этом случае Наташа ни в чем не виновата. Получается, порочен сам подход, так что ли? Тогда чего же вы все от нее хотите?
— Да, я считаю, что система бесчеловечна, — Михаил повернулся к Алексею и ткнул ему в грудь указательным пальцем. — И буду отстаивать свое мнение на всех доступных мне уровнях. Тем не менее, я хотел бы, чтобы и в самой бесчеловечной ситуации человек все-таки оставался человеком. Вот такой я идеалист. Взять хотя бы Рому с Машей. Ведь они же дошли. А здесь…
Он возмущенно засопел и снова отвернулся.
— Не забывай, у Наташи дочь, — сказал Алексей. — Растет без отца.
Он открыл запертый его личным кодом небольшой сейф, достал оттуда лазерный пистолет и длинный нож в ножнах, пристегнул оружие к поясу и сказал:
— Времени нет, кислорода у нас в баллонах на шесть часов. Этого должно хватить, но сама видишь — кругом пески, путь предстоит нелегкий, всякое может случиться. Так что пошли.
Они выбрались из кабины, в последний раз оглянулись на ставший вдруг таким родным маленький вездеходик и, утопая в сыпучем песке, двинулись друг за другом вверх по склону.
Уже через час обоим стало предельно ясно, что задачу они поставили перед собой совершенно невыполнимую. Песок под ногами разъезжался, ноги уходили в него, словно в трясину, и поневоле начала закрадываться мысль, что при подобных темпах отпущенного им времени ни за что не хватит на преодоление оставшегося отрезка пути. Дюны стали воистину непреодолимым препятствием. Если скатываться с песчаной горы было одно удовольствие, то карабкаться вверх по склону стало сущим мучением.
И еще солнце. Ветер, наконец, рассеял пыльную тучу, погнав ее куда-то далеко на восток, и на очистившемся небе вновь нестерпимым блеском засияло яростное светило. Система охлаждения скафандров, и без того работавшая в весьма напряженном режиме, сразу же заявила решительный протест, расписавшись в собственном бессилии справиться с непредусмотренным никакими техническими требованиями ростом температуры.
Алексей обливался потом и тяжело дышал, но упрямо шел вперед и вперед. Судя по звукам, доносившимся из наушников, Наташа чувствовала себя не лучше. Обоих шатало. В конце концов она просто повалилась на песок, не в силах сделать больше ни одного шага.
— Алексей… подожди… нужно передохнуть. Я так больше не могу…
Алексей остановился и оглянулся.
— Хорошо, десять минут… Больше нельзя… кислород… сама понимаешь.
Он тоже лег на песок и бездумным взглядом уставился в высокое небо. Некоторое время тишину нарушало лишь тяжелое прерывистое дыхание, а потом вдруг в наушниках раздался Наташин голос:
— Горгульи… Уже слетелись… стервятники…
Только сейчас Алексей обратил внимание на маленькие черные точки, описывающие ровные круги высоко-высоко над его головой. Плохо. Совсем плохо. Сейчас эти твари опасаются приближаться вплотную, но вскоре осмелеют и тогда непременно нападут. Сколько их? Одна, две… Он насчитал шесть штук, но не исключено, что их число может существенно возрасти.
Алексей с трудом поднялся и подошел к Наташе.
— Вставай, нужно идти.
Наташа отрицательно покачала головой.
— Если хочешь когда-нибудь увидеть дочь — вставай.
Он услышал, как она тихо заплакала. Однако, все-таки встала. И все началось сначала: вверх-вниз по дюнам, вверх-вниз… и так без конца. Песок и солнце. Солнце и песок. И стервятники, терпеливо ждущие своего часа.
Взобравшись на гребень очередной дюны, Алексей остановился.
Та-ак… это называется — приплыли. Или, что в данной ситуации гораздо вернее — пришли. Прямо впереди раскинулось на редкость ровное песчаное поле, и все оно вплоть до следующего ряда дюн километрах в двух отсюда являлось гигантской плантацией паутинников.
Да-а, подумал Алексей, пожалуй, это будет пострашнее горгулий. Соваться в заросли паутинников может только самый отъявленный самоубийца. Но до этого мы, пожалуй, еще не дошли.
Никто в точности не знал, считать ли паутинников животными или, наоборот, растениями. На первый взгляд воткнутые вершиной в песок узкие конусы зеленоватого цвета с розовой бахромой вокруг основания представлялись совершенно безопасными. Ну, растения и растения, вроде мексиканских кактусов. Однако, подобное впечатление было обманчивым и стоило не одной человеческой жизни. Паутинники оказались тварями плотоядными, хищными, коварными убийцами, не знающими жалости. Каждый из них разбрасывал вокруг себя густую сеть прозрачных, почти невидимых липких щупалец, и все, что в нее попадало, уничтожалось быстро и без остатка.
Наташа, наконец, тоже взобралась на гребень и встала рядом с Алексеем, тяжело дыша. Ситуацию она оценила мгновенно и безошибочно.
— Ну, и что теперь? — хриплым голосом сказала она. — Ты куда нас привел? Где твоя метеостанция? Тебе не кажется, что пора бы ей уже и появиться?
— Ничего не понимаю, — пробормотал Алексей. — Метеостанция должна быть во-он за теми дюнами. Но паутинники… Не помню я здесь никаких паутинников.
— Сусанин, — сказала Наташа. — И как же мы туда попадем? Летать я пока еще не умею.
— Можно попробовать обойти… справа или слева… Однако, боюсь, мы уже не успеем… Сколько у тебя на манометре?
Наташа взглянула на прибор, и лицо ее стало серым.
— Практически ноль, — одними губами пробормотала она. Голос ее вдруг задрожал. — Не может быть…
— По-моему, он у тебя врет, — неуверенно сказал Алексей. — Но, тем не менее, выбора у нас нет, а потому идем прямо.
— Нет… нет-нет-нет… Уж лучше смерть от удушья, чем…
— Идем, — настойчиво повторил Алексей, крепко ухватил ее за рукав скафандра и потащил за собой. — Между ними вполне можно пройти, видишь? Только смотри, куда идешь и на что наступаешь.
— Я не смогу.
— Захочешь увидеть свою Катерину — сможешь.
Наташа неожиданно зло сверкнула на него глазами, но ничего не сказала и молча пошла вперед.
Они преодолели уже половину пути через смертоносные заросли, когда что-то черное вдруг стремительно пронеслось над головой Алексея и ударило шедшую впереди Наташу прямо в спину. И почти сразу же толчок в спину ощутил и сам Алексей.
Горгульи… все-таки напали. Ах, черт побери, как же это сейчас некстати…
Удар был не слишком сильным, но сработал эффект неожиданности. Наташа вдруг ткнулась лицом в песок, который мгновенно ожил, зашевелился, из него выпросталась тонкая, полупрозрачная сеть, сотканная из каких-то бледных водянистых жгутов с липкими присосками на концах, и стремительно накрыла лежащую на песке фигуру.
— Алексе-е-ей!!! А-а-а-а!..
— Наташа! — крикнул Алексей. — Не шевелись! Я сейчас…
Он с остервенением дергал и дергал кобуру на поясе, но, как назло, она почему-то наотрез отказывалась открываться.
— А ну, сволочь! — в ярости заорал Алексей, и кобура в испуге тут же прекратила сопротивление.
Ему, наконец, удалось извлечь из нее пистолет, а затем дрожащими руками направить лазерный луч прямо в тело ближайшего паутинника. Тот дернулся, съежился и почернел, но сеть, накрывшая Наташу, своей хватки почему-то ничуть не ослабила. Тогда Алексей начал полосовать лучом эти бледные алчные жгуты, изо всех сил стараясь не зацепить лежащую на песке фигуру в скафандре.
— Держись, Наташка! — кричал он. — Я иду! Еще немного…
Лазерный луч внезапно угас. Все, заряд на нуле, черт бы его побрал. Алексей отбросил в сторону ставший бесполезным пистолет и бросился к распростертому на песке телу. Он принялся руками отдирать от скафандра висевшие клочьями обугленные жгуты и с отвращением отбрасывать их в сторону.
Наташа пошевелилась и застонала. Жива! И скафандр цел, судя по всему. Алексей подхватил ее под руки и потащил в сторону, на место, показавшееся ему безопасным. Она неожиданно забилась в его руках, потом закашлялась, взгляд ее сделался осмысленным, она уставилась на Алексея круглыми от ужаса глазами, а затем вдруг рывком села. Алексей повалился на песок рядом с ней, часто и глубоко дыша широко раскрытым ртом.
Несколько долгих минут они молча смотрели друг на друга. Наконец, Алексей встал и обвел взглядом пустыню с торчащими тут и там конусами паутинников.
— Пошли, — сказал он. — Нужно торопиться. Кислород… Видишь вон те дюны? Нам туда, совсем немного осталось. Ну же, идем.
Наташа медленно встала и уставилась на него яростным взглядом.
— Врешь, — неожиданно зло процедила она сквозь зубы. — Все ты врешь. Нет там никакой метеостанции. — Она замолчала, а потом вдруг перешла на крик. — Ты же заблудился, разве не так? Что? Скажешь, не так? Да? Так вот, я тебе не верю. Слышишь, не верю! И Катьку мою вспоминать больше не смей! Не твое это дело! Это касается только меня! Слышишь?! Меня, и больше никого!
Алексей опешил. Чего-чего, а такого он никак не ожидал.
— Наташка… Ты что… — начал он, но она его больше не слушала.
— Кислород, говоришь… Где он, твой кислород? Нет его, весь вышел… Был бы ты мужиком, так отдал бы свой кислород мне. Только какой ты мужик…
Наташа вдруг кинулась на него и изо всех сил принялась лупить кулаками в грудь. Из глаз ее полились слезы, а во взгляде читалось безумие. Алексей, не выдержав напора, попятился, и тут его нога неожиданно подвернулась, и оба повалились в песок.
— Отдай! Слышишь, отдай! — кричала она, мертвой хваткой вцепившись в его скафандр. — Моя дочь ни за что не будет сиротой! Горгона забрала ее отца, но меня ей не взять! Слышишь?! Отдай!!!
Она дрожащими руками пыталась расстегнуть застежки на ремнях, удерживающих заплечный ранец с баллонами на скафандре Алексея.
— Наташка, опомнись! — закричал он, схватив ее за руки в безуспешной попытке освободиться. Однако, все оказалось тщетно. Она превратилась в шипящую пантеру, справиться с которой представлялось практически невозможным.
Почувствовав сопротивление, она удвоила усилия. Сцепившиеся фигуры, натужно дыша, катались по песку, и в какой-то момент Алексей почувствовал, что начинает одерживать верх. Ему, наконец, удалось оторвать от себя Наташу и прижать ее к земле. Она извивалась под ним, не желая признавать поражение, а ее руки отчаянно молотили воздух.
И в тот самый момент, когда Алексей немного расслабился, чтобы перевести дух, Наташа вдруг ощутила под своими пальцами ребристую рукоятку. Не раздумывая, она сорвала нож с пояса Алексея и изо всех сил ударила его в бок. Раз, и другой, и третий…
— Вот тебе! Вот! — кричала она. — Сдохни! А я буду жить! Не смотря ни на что, буду!!! Назло тебе буду!!!
Алексей вдруг оцепенел, уставившись куда-то мимо нее остекленевшим взглядом, сделал глубокий вдох и захрипел, когда легкие наполнились атмосферным метаном. Лицо его побелело, а на губах выступила кровавая пена. Наташа дернулась, пытаясь освободиться, и тогда Алексей сполз с нее и тяжело, боком, повалился на песок.
Наташа отбросила нож в сторону и трясущимися руками принялась сдирать с неподвижного тела ранец с баллонами. А когда ей это все-таки удалось, она схватила мертвого командира за руки и с натугой потащила на вершину невысокого каменистого холмика, у песчаного подножия которого наблюдался зловещий конусовидный силуэт крупного паутинника. Взобравшись на самый верх, она без особенных раздумий столкнула тело Алексея вниз и с каким-то отстраненным безразличием наблюдала, как оно катится все быстрее и быстрее, как затем его подхватывают высоко взметнувшиеся полупрозрачные нити, стремительно заворачивают в бледный кокон, словно в саван, а затем утягивают куда-то вниз, прямо в толщу песка…
Вот так. И никто ничего не узнает. Говорят, паутинники уничтожают все, что попадает в их сети, полностью, без остатка. А Михаил, помнится, как-то утверждал, что им поддается даже металл. Вопрос времени, конечно…
Что ж, алиби обеспечено. Теперь любая комиссия признает, что имел место всего лишь несчастный случай.
Наташа спустилась с холма, подхватила с земли ранец Алексея и двинулась в направлении дюн, за которыми должна была скрываться спасительная метеостанция. Если, конечно, верить его словам.
Она шла и шла по пескам, и не думала больше ни о чем. Ни об Алексее, ни о кислороде или там о горгульях с паутинниками. Ни о чем. И странное дело, все опасности словно бежали от нее прочь. Куда-то исчезли стервятники, расступались в стороны паутинники… А она все шла и шла. Вот, наконец, и дюны…
Большой металлический купол возник среди песков совершенно неожиданно. Наташа долго, не в силах поверить в спасение, смотрела на него с высокой песчаной вершины, а затем, выпустив из непослушных пальцев ставший вдруг совершенно ненужным ранец Алексея, упала на колени и зарыдала, горько, безудержно, в голос, только сейчас осознав в полной мере, что же она натворила.
*
— Ты, Алексей, как знаешь, а я решительно против подобных тренировок. Тоже мне, тест на выживание. По-моему, это бесчеловечно.
Михаил возмущенно засопел и отвернулся в сторону моря, уставившись на Замок Дракулы.
— Хм, если я правильно тебя понял, в этом случае Наташа ни в чем не виновата. Получается, порочен сам подход, так что ли? Тогда чего же вы все от нее хотите?
— Да, я считаю, что система бесчеловечна, — Михаил повернулся к Алексею и ткнул ему в грудь указательным пальцем. — И буду отстаивать свое мнение на всех доступных мне уровнях. Тем не менее, я хотел бы, чтобы и в самой бесчеловечной ситуации человек все-таки оставался человеком. Вот такой я идеалист. Взять хотя бы Рому с Машей. Ведь они же дошли. А здесь…
Он возмущенно засопел и снова отвернулся.
— Не забывай, у Наташи дочь, — сказал Алексей. — Растет без отца.