Ариведерчи, Верона!
Часть 23 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Практически без лишних дискуссий они договорились об обустройстве совместной жизни. Остался только один неловкий момент – Тереза, которая трудилась в страховом агентстве и умудрялась подрабатывать вечерами на презентациях после того, как Трифоне уволили из банка из-за вируса, стала зарабатывать больше своего возлюбленного, что его сильно напрягало. Он уже окончил академию и приступил к стажировке, очень надеясь, что через месяц, максимум, два, начнет получать достойную зарплату.
Но и здесь его планы нарушил вирус. Стажировку перенесли аж на осень, и он решил устроиться на все лето спасателем. К счастью, объявили, что купаться и загорать, правда, по новым правилам, но будет разрешено, и Трифоне договорился с хозяином приморского ресторана, которому принадлежал примыкающий к заведению пляж.
Тереза поддержала его выбор, сказав, что будет проверять, как он обхаживает клиенток, и обязательно завалит к нему поваляться «на шару» на шезлонге и попользоваться кабинкой для раздевания.
Они еще похихикали на эту тему, а Трифоне с сожалением подумал, что с этим ковидом толком так ничего и не известно и что как бы не грянула на самом деле эта заявленная «знатоками» вторая волна.
Получалось, что для Трифоне отпуска не предвиделось, но он надеялся, что отдохнет хотя бы Тереза, которая собиралась подъехать к нему в Чезенатику.
Он знал, что работа спасателем, которая, на первый взгляд, может показаться простым развлечением, включает в себя не только контроль за купальщиками на определенном отрезке моря, но и ежедневный подъем в семь утра, чистку пляжа и мытье шезлонгов и зонтов. И как сказал хозяин, теперь это придется проделывать каждый день. Но все равно к восьми вечера, а может, и раньше, он освободится.
Трифоне уже представлял, как они раскладывают подстилку на еще не остывшем окончательно песке, вынимают из сумки продуктовые контейнеры со всякими вкусностями, расставляют пластиковые тарелки и разливают белое игристое вино по стаканам.
Солнце почти опускается за горизонт, но лучи из последних сил льют в побледневшее от сумерек небо нежно-розовый свет, подсвечивая легкие облака, столпившееся у крайней черты.
Они делают по глотку и пьют за прошедший хороший день.
– И чтобы таких дней было еще огромное множество! – добавляет Тереза.
А потом они сбрасывают одежду и бегут в море!
Трифоне, как всегда, фыркает от попавшей в нос воды, Тереза обхватывает его ногами и прижимается, он целует ее солеными влажными губами, чувствуя на ее языке привкус игристого вина…
Количество заболевших уменьшалось с каждым днем, и Терезу опять начали приглашать на вечерние подработки, что не очень нравилось Трифоне. А точнее, не нравился настырный директор агентства, который звонил слишком часто, даже во время полного карантина, когда не предвиделось никаких развлечений.
Он прекрасно помнил этого Умберто – такого отталкивающего типа он не видел в своей жизни! На удивление, неприятное лицо с расплющенным книзу утиным носом и странными, слегка перекошенными плечами. А как он смотрел на Терезу – вот что неприятно поражало! Его физиономия сероватого оттенка, но с чересчур красными и вечно мокрыми губами, которые он постоянно облизывал, вызывала полное отторжение у Трифоне.
«Как можно с таким типом общаться?!» – думал он, привыкший к окружению, возможно, не самых интеллектуальных, но молодых и приятных людей.
Но Тереза всегда защищала директора театрального агентства, объясняя, что он переболел какой-то там специфической болезнью, которая скрючила ему плечи и даже оставила следы на лице.
Трифоне хихикнул про себя, так как девушка употребила именно этот термин «скрючила».
«С другой стороны, хорошо, что он такой страшненький, – рассуждал парень, – совершенно ясно, что Тереза никогда не западет на Умберто».
Хотя он слышал, что существует еще и женская жалость, которая иногда бывает посильнее любви, но надеялся, что это никак не относится к его девушке.
Родителей Терезы совсем не интересовали ее дела, а мать и отец Трифоне отнеслись к их связи настороженно. Он привык рассказывать им про серьезные изменения в своей жизни и, когда они переехали в общую квартиру, решил пригласить их в гости.
– Как только докупим все необходимое, пригласим моих, как считаешь?
– Конечно, – весело согласилась Тереза, – только вот где мы такую тумбу найдем в туалет, а без нее ну никак нельзя гостей принимать.
– На заказ под размер очень дорого получится?
– Естественно! Если только из твоих друзей никто не возьмется. Есть у тебя кто-ибудь знакомый, кто мог бы тумбу сварганить?
– Надо подумать. – Трифоне закатил глаза, изображая работу мысли. – Может, самому попробовать? – неуверенно осведомился он у Терезы.
– А ты что, умеешь столярничать? Что-то я за тобой такой слабости не замечала. – Она повертела в руках листок с записанными размерами. – Надо в «Икею» съездить, там наверняка что-нибудь подыщем.
– Незачем туда тащиться просто так, сначала на сайте посмотрим, есть ли у них что-то для нас подходящее.
– Уговорил! – уступила Тереза.
Для них было ново и весело обсуждать покупки, расставлять по-новому мебель, прикидывать, куда лучше повесить бра, как будто играть в дом и семью.
Они ничего не «создавали», не «вылепливали» и даже не «шли навстречу друг другу», как обычно советуют психологи молодым парам, у них все получалось само собой! И эта редкая легкость в отношениях еще больше заряжала их любовный экстаз, который не был омрачен ненужными бытовыми ссорами, а только расцвел после их переезда на новую квартиру.
Очень хорошую идею подбросил Джесу, зашедший как-то к ним в гости и предложивший не искать мебель под размер, а просто вставить несколько полок в узкое пространство, куда они хотели воткнуть тумбу.
Трифоне купил подходящие доски, и они распилили их вместе, покрасили, укрепив одну над другой в небольшом проеме.
– Плохо, что дверок нет, – сказала Тереза, разглядывая новое сооружение, но, поставив на них несколько красивых флаконов, банку с ароматической солью и разноцветные шампуни, залюбовалась. – Молодцы! Отличная работа!
Все было готово к приему родителей, как позвонил Умберто и попросил Терезу поучаствовать в вечернем концерте.
Трифоне был вне себя.
– Откажись! – тут же рявкнул он.
– Я могу, конечно, – спокойно заявила та, – но тогда подработка мне больше не светит. Я у него в агентстве официально не оформлена, поэтому кому я буду нужна, если даже на те редкие приглашения буду давать отказ.
Трифоне заскрипел зубами, про себя проклиная вирус и все, что с ним связано, что задержало начало его работы.
«Вот как только начну получать нормальные деньги, постараюсь прекратить эти ночные выезды, или, по крайней мере, будет возможность выбрать», – пронеслось в голове.
– Ну и что мы родителям скажем, если тебя не будет, какой тогда смысл в этом ужине?! – все еще горячился Трифоне.
– Там начало концерта в десять, я попрошу, чтобы меня в конце выпустили.
– Ну, давай так попробуем, – с натугой согласился парень.
В тот же день, как нарочно, у Терезы забарахлил автомобиль.
– Я тебя сам отвезу на мероприятие, – вызвался Трифоне, – если непонятно, что там в машине случилось, нельзя ночью на ней куда-то двигать.
– А если твои родители не уйдут еще? – засомневалась девушка. – Не будешь же выгонять. Лучше меня Умберто подбросит.
– Они хоть и знают, что ты еще и артистка у нас, но это люди старой закалки, так что не представляю, как могут среагировать на то, что ты ночью куда-то свинтила. Попробую-ка я время ужина на часик пораньше перенести!
Сам Трифоне совершенно нормально относился к подработке Терезы, а памятуя свое аниматрское прошлое, иногда даже завидовал. Но совсем не хотел что-то объяснять матери и отцу, зная, что у них на этот счет имеется другое мнение.
Так и сделали – попросили их подъехать пораньше, надеясь, что к десяти они «выкатятся», как сказал Трифоне. Но, чтобы не рисковать, Тереза договорилась с директором о том, что он ее захватит на мероприятие.
Вечер прошел отлично, и даже опасения Терезы за свою стряпню не оправдались – все тарелки, которые она унесла на кухню, были пустые.
Родители Трифоне почти не донимали их вопросами о планах на будущее, а как-то плавно перешли на другие темы. Это сразу привело Терезу в хорошее настроение. Отец Трифоне много шутил, вспоминая проказы сына, когда тот был маленький, мать снисходительно улыбалась, но было заметно, что разговор ей не безразличен.
Время перевалило за девять.
– Тереза в офис на работу начала ходить, надеюсь, что закончился навсегда карантин, – Трифоне сделал попытку подвести вечер к концу, – да и у меня завтра дел полно, – добавил он, устало вздыхая.
– На это все надеются, только ведь, пока вакцину не изобретут, опасность все равно остается, – не среагировал родитель на намек сына и разразился длинной тирадой об антителах, которые должны появиться у отболевших ковидом.
– А как же тогда Агата Фиорини, она сделала тест после болезни, а антител нет! Помнишь тетю Агату, которая тебе уколы приходила делать? – уточнила мать.
– Помню, – коротко ответил Трифоне, поглядывая на часы и начиная нервничать.
– Ну что, пойдем потихоньку? – произнес отец, не двигаясь и наливая граппу в маленькую тонкую рюмку.
– Пора, – согласилась мать и плеснула себе дижестива.
Тереза собрала помятые салфетки, встала из-за стола, специально громыхнув стулом.
Наконец они засобирались по-настоящему – отец пошел в туалет, а мать уже обняла на прощание сына, когда позвонил Умберто.
– Выходи, я внизу! – проговорил он.
– Сейчас, подожди немного, – девушке неудобно было объясняться при всех, да и уходить в спальню, чтобы ответить, она посчитала неприличным.
– Не могу ждать ни секунды, уже опаздываем, там одного певца не будет, поэтому сокращается все по времени!
– Вот черт! – ляпнула Тереза.
– Что-то случилось? – Мать выпустила из объятий сына.
– Нет, просто Терезе надо отъехать, ее на выступление пригласили.
– Не поздновато ли? – съязвила мать.
Девушка схватила приготовленную сумку с костюмом.
– Спасибо, что пришли!
– Ну а в следующий раз вы к нам! – Из туалета вышел отец. – А это что такое, собралась, что ли, куда на ночь глядя?
– Вам же Трифоне говорил, что есть возможность подработать. Жаль, конечно, что именно сегодня, но что же делать, нашей семье нужны деньги. – Она знала, что этот аргумент может подействовать на родителей.
И оказалась права – они оба согласно закивали, и только Трифоне был крайне недоволен упоминанием о деньгах, так как считал это своей заботой.
Родители все еще топтались в прихожей, и Тереза, прошмыгнув мимо матери, выскочила на улицу.
– Давай, жми на газ! – быстро проговорила она, плюхнувшись на переднее сиденье.
Ей совсем не хотелось, чтобы родственники видели, как она уезжает на чужом «Лексусе».
– Все нормально? Что ты такая запыхавшаяся? – с участливым беспокойством спросил Умберто, трогаясь с места.
Но и здесь его планы нарушил вирус. Стажировку перенесли аж на осень, и он решил устроиться на все лето спасателем. К счастью, объявили, что купаться и загорать, правда, по новым правилам, но будет разрешено, и Трифоне договорился с хозяином приморского ресторана, которому принадлежал примыкающий к заведению пляж.
Тереза поддержала его выбор, сказав, что будет проверять, как он обхаживает клиенток, и обязательно завалит к нему поваляться «на шару» на шезлонге и попользоваться кабинкой для раздевания.
Они еще похихикали на эту тему, а Трифоне с сожалением подумал, что с этим ковидом толком так ничего и не известно и что как бы не грянула на самом деле эта заявленная «знатоками» вторая волна.
Получалось, что для Трифоне отпуска не предвиделось, но он надеялся, что отдохнет хотя бы Тереза, которая собиралась подъехать к нему в Чезенатику.
Он знал, что работа спасателем, которая, на первый взгляд, может показаться простым развлечением, включает в себя не только контроль за купальщиками на определенном отрезке моря, но и ежедневный подъем в семь утра, чистку пляжа и мытье шезлонгов и зонтов. И как сказал хозяин, теперь это придется проделывать каждый день. Но все равно к восьми вечера, а может, и раньше, он освободится.
Трифоне уже представлял, как они раскладывают подстилку на еще не остывшем окончательно песке, вынимают из сумки продуктовые контейнеры со всякими вкусностями, расставляют пластиковые тарелки и разливают белое игристое вино по стаканам.
Солнце почти опускается за горизонт, но лучи из последних сил льют в побледневшее от сумерек небо нежно-розовый свет, подсвечивая легкие облака, столпившееся у крайней черты.
Они делают по глотку и пьют за прошедший хороший день.
– И чтобы таких дней было еще огромное множество! – добавляет Тереза.
А потом они сбрасывают одежду и бегут в море!
Трифоне, как всегда, фыркает от попавшей в нос воды, Тереза обхватывает его ногами и прижимается, он целует ее солеными влажными губами, чувствуя на ее языке привкус игристого вина…
Количество заболевших уменьшалось с каждым днем, и Терезу опять начали приглашать на вечерние подработки, что не очень нравилось Трифоне. А точнее, не нравился настырный директор агентства, который звонил слишком часто, даже во время полного карантина, когда не предвиделось никаких развлечений.
Он прекрасно помнил этого Умберто – такого отталкивающего типа он не видел в своей жизни! На удивление, неприятное лицо с расплющенным книзу утиным носом и странными, слегка перекошенными плечами. А как он смотрел на Терезу – вот что неприятно поражало! Его физиономия сероватого оттенка, но с чересчур красными и вечно мокрыми губами, которые он постоянно облизывал, вызывала полное отторжение у Трифоне.
«Как можно с таким типом общаться?!» – думал он, привыкший к окружению, возможно, не самых интеллектуальных, но молодых и приятных людей.
Но Тереза всегда защищала директора театрального агентства, объясняя, что он переболел какой-то там специфической болезнью, которая скрючила ему плечи и даже оставила следы на лице.
Трифоне хихикнул про себя, так как девушка употребила именно этот термин «скрючила».
«С другой стороны, хорошо, что он такой страшненький, – рассуждал парень, – совершенно ясно, что Тереза никогда не западет на Умберто».
Хотя он слышал, что существует еще и женская жалость, которая иногда бывает посильнее любви, но надеялся, что это никак не относится к его девушке.
Родителей Терезы совсем не интересовали ее дела, а мать и отец Трифоне отнеслись к их связи настороженно. Он привык рассказывать им про серьезные изменения в своей жизни и, когда они переехали в общую квартиру, решил пригласить их в гости.
– Как только докупим все необходимое, пригласим моих, как считаешь?
– Конечно, – весело согласилась Тереза, – только вот где мы такую тумбу найдем в туалет, а без нее ну никак нельзя гостей принимать.
– На заказ под размер очень дорого получится?
– Естественно! Если только из твоих друзей никто не возьмется. Есть у тебя кто-ибудь знакомый, кто мог бы тумбу сварганить?
– Надо подумать. – Трифоне закатил глаза, изображая работу мысли. – Может, самому попробовать? – неуверенно осведомился он у Терезы.
– А ты что, умеешь столярничать? Что-то я за тобой такой слабости не замечала. – Она повертела в руках листок с записанными размерами. – Надо в «Икею» съездить, там наверняка что-нибудь подыщем.
– Незачем туда тащиться просто так, сначала на сайте посмотрим, есть ли у них что-то для нас подходящее.
– Уговорил! – уступила Тереза.
Для них было ново и весело обсуждать покупки, расставлять по-новому мебель, прикидывать, куда лучше повесить бра, как будто играть в дом и семью.
Они ничего не «создавали», не «вылепливали» и даже не «шли навстречу друг другу», как обычно советуют психологи молодым парам, у них все получалось само собой! И эта редкая легкость в отношениях еще больше заряжала их любовный экстаз, который не был омрачен ненужными бытовыми ссорами, а только расцвел после их переезда на новую квартиру.
Очень хорошую идею подбросил Джесу, зашедший как-то к ним в гости и предложивший не искать мебель под размер, а просто вставить несколько полок в узкое пространство, куда они хотели воткнуть тумбу.
Трифоне купил подходящие доски, и они распилили их вместе, покрасили, укрепив одну над другой в небольшом проеме.
– Плохо, что дверок нет, – сказала Тереза, разглядывая новое сооружение, но, поставив на них несколько красивых флаконов, банку с ароматической солью и разноцветные шампуни, залюбовалась. – Молодцы! Отличная работа!
Все было готово к приему родителей, как позвонил Умберто и попросил Терезу поучаствовать в вечернем концерте.
Трифоне был вне себя.
– Откажись! – тут же рявкнул он.
– Я могу, конечно, – спокойно заявила та, – но тогда подработка мне больше не светит. Я у него в агентстве официально не оформлена, поэтому кому я буду нужна, если даже на те редкие приглашения буду давать отказ.
Трифоне заскрипел зубами, про себя проклиная вирус и все, что с ним связано, что задержало начало его работы.
«Вот как только начну получать нормальные деньги, постараюсь прекратить эти ночные выезды, или, по крайней мере, будет возможность выбрать», – пронеслось в голове.
– Ну и что мы родителям скажем, если тебя не будет, какой тогда смысл в этом ужине?! – все еще горячился Трифоне.
– Там начало концерта в десять, я попрошу, чтобы меня в конце выпустили.
– Ну, давай так попробуем, – с натугой согласился парень.
В тот же день, как нарочно, у Терезы забарахлил автомобиль.
– Я тебя сам отвезу на мероприятие, – вызвался Трифоне, – если непонятно, что там в машине случилось, нельзя ночью на ней куда-то двигать.
– А если твои родители не уйдут еще? – засомневалась девушка. – Не будешь же выгонять. Лучше меня Умберто подбросит.
– Они хоть и знают, что ты еще и артистка у нас, но это люди старой закалки, так что не представляю, как могут среагировать на то, что ты ночью куда-то свинтила. Попробую-ка я время ужина на часик пораньше перенести!
Сам Трифоне совершенно нормально относился к подработке Терезы, а памятуя свое аниматрское прошлое, иногда даже завидовал. Но совсем не хотел что-то объяснять матери и отцу, зная, что у них на этот счет имеется другое мнение.
Так и сделали – попросили их подъехать пораньше, надеясь, что к десяти они «выкатятся», как сказал Трифоне. Но, чтобы не рисковать, Тереза договорилась с директором о том, что он ее захватит на мероприятие.
Вечер прошел отлично, и даже опасения Терезы за свою стряпню не оправдались – все тарелки, которые она унесла на кухню, были пустые.
Родители Трифоне почти не донимали их вопросами о планах на будущее, а как-то плавно перешли на другие темы. Это сразу привело Терезу в хорошее настроение. Отец Трифоне много шутил, вспоминая проказы сына, когда тот был маленький, мать снисходительно улыбалась, но было заметно, что разговор ей не безразличен.
Время перевалило за девять.
– Тереза в офис на работу начала ходить, надеюсь, что закончился навсегда карантин, – Трифоне сделал попытку подвести вечер к концу, – да и у меня завтра дел полно, – добавил он, устало вздыхая.
– На это все надеются, только ведь, пока вакцину не изобретут, опасность все равно остается, – не среагировал родитель на намек сына и разразился длинной тирадой об антителах, которые должны появиться у отболевших ковидом.
– А как же тогда Агата Фиорини, она сделала тест после болезни, а антител нет! Помнишь тетю Агату, которая тебе уколы приходила делать? – уточнила мать.
– Помню, – коротко ответил Трифоне, поглядывая на часы и начиная нервничать.
– Ну что, пойдем потихоньку? – произнес отец, не двигаясь и наливая граппу в маленькую тонкую рюмку.
– Пора, – согласилась мать и плеснула себе дижестива.
Тереза собрала помятые салфетки, встала из-за стола, специально громыхнув стулом.
Наконец они засобирались по-настоящему – отец пошел в туалет, а мать уже обняла на прощание сына, когда позвонил Умберто.
– Выходи, я внизу! – проговорил он.
– Сейчас, подожди немного, – девушке неудобно было объясняться при всех, да и уходить в спальню, чтобы ответить, она посчитала неприличным.
– Не могу ждать ни секунды, уже опаздываем, там одного певца не будет, поэтому сокращается все по времени!
– Вот черт! – ляпнула Тереза.
– Что-то случилось? – Мать выпустила из объятий сына.
– Нет, просто Терезе надо отъехать, ее на выступление пригласили.
– Не поздновато ли? – съязвила мать.
Девушка схватила приготовленную сумку с костюмом.
– Спасибо, что пришли!
– Ну а в следующий раз вы к нам! – Из туалета вышел отец. – А это что такое, собралась, что ли, куда на ночь глядя?
– Вам же Трифоне говорил, что есть возможность подработать. Жаль, конечно, что именно сегодня, но что же делать, нашей семье нужны деньги. – Она знала, что этот аргумент может подействовать на родителей.
И оказалась права – они оба согласно закивали, и только Трифоне был крайне недоволен упоминанием о деньгах, так как считал это своей заботой.
Родители все еще топтались в прихожей, и Тереза, прошмыгнув мимо матери, выскочила на улицу.
– Давай, жми на газ! – быстро проговорила она, плюхнувшись на переднее сиденье.
Ей совсем не хотелось, чтобы родственники видели, как она уезжает на чужом «Лексусе».
– Все нормально? Что ты такая запыхавшаяся? – с участливым беспокойством спросил Умберто, трогаясь с места.