Арчи Грин и заклятие ворона

– Значит, когда «Книга ночи» будет открыта, Тёмное пламя освободит Бледных писцов, чтобы они нашли «Опус магус»? – еле слышно переспросил он. – Но я всегда думал, что «Опус магус» – это всего-навсего легенда!

– Нет, – покачал головой Арчи. – Хоук говорит, что эта книга вполне реальна. И если Бледные писцы найдут её, Тёмное пламя с её помощью превратит всю магию в чёрную.

– А весь наш труд по переписыванию магических книг оказался напрасным! – простонала Арабелла.

– Да, – мрачно кивнул Арчи. – Тёмное пламя питается новыми заклинаниями, вот почему они сгорают в чёрном огне. Но хуже всего то, что все заклинания, которые мы написали и переписали, становятся чёрными! «Опус магус» – это ключ ко всему. Это заветное заклинание. Тот, кто получит власть над «Опус магус», будет властвовать над всей магией!

– Не может быть, чтобы мы не могли что-то сделать, – сказал Руперт. – Должен быть какой-то способ остановить Алчников!

– Такой способ существует, – снова кивнул Арчи. – «Книга пророчеств» открыла его Фабиану Грею. Он получил видение о единственном способе остановить Тёмное пламя, и Гонт предполагает, что это «Опус магус». Мы знаем, что у Фабиана Грея была фотографическая память, ему достаточно было один раз прочесть заклинание, чтобы запомнить его на всю жизнь.

– Кажется, я знаю, зачем Грей собирался использовать азот! – догадалась Арабелла. – Он задумал переписать «Опус магус»!

– Вряд ли Грей мог поседеть только оттого, что увидел какое-то заклинание, – возразил Пол. – Наверное, ему открылось что-то ещё.

– Гонт и Хоук думают, что Грей увидел, что ему предстоит сделать с помощью «Опус магус», чтобы победить Тёмное пламя, – ответил Арчи.

– И это видение едва не свело его с ума, – мрачно подытожила Арабелла. – Бракстон Фокс сказал, что Грей не мог вспомнить, что он увидел. Согласитесь, это странно для человека с феноменальной памятью!

– Не мог вспомнить или не вспоминал? – быстро спросил Руперт. – Вот в чём вопрос!

– Возможно, увиденное настолько его напугало, что он просто не хотел вспоминать, – сказал Арчи.

– Но он, несомненно, оставил какую-то подсказку! – уверенно произнесла Вика. – Мы говорим о величайшем алхимике всех времён, о человеке, который мечтал возродить магию! Я не удивлюсь, если Хоук и Гонт тоже ищут подсказки, оставленные Греем.

– Что мы будем делать? – спросила Арабелла.

– Мы должны помочь Хоуку и Гонту узнать, что именно увидел Фабиан Грей, до того, как Алчники откроют «Книгу ночи» или, ещё хуже, найдут «Опус магус»! – уверенно ответил Арчи.





* * *


К концу собрания они выработали план действий. Поскольку друзья больше не могли переписывать магические книги, у них освободилось время на разгадку новой тайны.

Вике и Полу было поручено разузнать всё что только можно о «Книге ночи», Тёмном пламени и Бледных писцах. Арабелла обещала быть глазами и ушами клуба у себя дома, в оксфордском особняке Рипли, где часто проходили встречи Алчников. Арчи должен был использовать свои способности книжного заклинателя и прорицателя, чтобы помочь Хоуку и Гонту узнать, что же увидел Грей в «Книге пророчеств». Что касается Руперта, то ему поручили сообщать членам клуба обо всём, что происходит в Королевском магическом обществе, и о том, какие меры предпринимают магические власти для поиска «Книги ночи».

Друзья договорились встретиться, как только у них будут какие-нибудь новости.





* * *


После собрания Руперт решил заглянуть в паноптикум, и остальные вызвались составить ему компанию. После того как Питер Квиггли занял место Руперта, в этой части Музея бывал только Пол, остальные обходили паноптикум стороной.

Друзья прошли через Западную галерею в отдел Естественной магии и поднялись по деревянной лестнице на второй этаж. Тяжёлая дубовая дверь была заперта, но у Руперта, к счастью, остался ключ.

Когда дверь открылась, друзей ошарашил запах навоза и нечистот. В паноптикуме всегда пахло зверинцем, однако при Руперте там царила чистота. Сейчас всё изменилось.

Загоны для животных располагались по сторонам длинного коридора. Пространство освещалось фонарями, но даже в полумраке было видно, что стойла не чистили уже несколько дней. Животные вели себя на удивление тихо.

– Что здесь происходит? – возмущённо спросил Руперт, быстро шагая по коридору. – Паноптикум зарос грязью! – Он указал на перевёрнутые деревянные вёдра. – Сейчас время кормежки! Где еда? Когда животных в последний раз кормили?

Теперь Руперт рассердился по-настоящему. Он решительно взялся за дело. Перевернув вёдра, Руперт стал наполнять их разнообразной пищей.

– Кстати, я слышал о пропаже сопелок, – сказал он, не отрываясь от дела. – Что за дела? Стоило мне отлучиться на пару недель, как здесь всё пошло шиворот-навыворот!

– Не смотри на меня так! – взмолился Пол. – Честное слово, я стараюсь заглядывать сюда как можно чаще, чтобы помочь чем могу, но Квиггли мне не рад. В последний раз он вытолкал меня вон.

– Как мило, – зло процедила Вика. – Кстати, где Квиггли?

Руперт возмущённо фыркнул.

– Чёрт с ним, с Квиггли! Меня интересует, где сопелки!

При звуке его голоса сразу несколько маленьких зверьков размером с морскую свинку появились в загоне и с писком бросились к ногам Руперта.


– Они тебя узнали, – растроганно произнесла Вика. – Наверное, они прятались, вот мы их и не увидели.

– Да, но где остальные? – недоверчиво спросил Руперт. – Их должно быть вдвое больше!

Он бросил сопелкам остатки еды и перешёл в следующий загон, где обитал додо.

– Десмонд! – позвал Руперт.

В ответ раздался печальный трубный звук, и огромная коротконогая птица неуклюже вышла на свет.

– Он линяет, бедняга! – воскликнул Руперт, качая головой. – При таком уходе наш Десмонд не протянет и до конца недели!

Руперт бросил додо несколько рыбок, и Десмонд, поймав их на лету, проглотил целиком.

– Теперь дриады, – пробормотал Руперт, переходя к следующему загону, в котором обитали древесные духи. – Дубок! Вяз! Ясень! Вы в порядке? – он бросил им несколько горстей ягод и орехов.

Крохотные существа ловко поймали угощение и с жадностью принялись за еду. Дубок приветливо помахал Руперту своей желудёвой шапочкой.

Следующий загон был затянут металлической сеткой и закрыт высокими воротами из затемнённого стекла. Здесь содержались стимфалийские птицы, которые могли одним взглядом убить человека. Снаружи был слышен только грохот их металлических крыльев. Руперт приблизился было к клетке, но, поколебавшись, отошёл. Входить внутрь было слишком опасно, тем более когда птицы проголодались.

Потом дети услышали громкое сопение и фырканье, доносившееся из дальнего конца коридора. Они сразу узнали звуки, издаваемые Минотавром. Руперт вдруг застыл на месте. Всего несколько месяцев тому назад это чудовище с головой быка вырвалось из своего стойла. Обезумев от звуков заколдованного музыкального медальона, Минотавр чуть не убил крылатую лошадь Пегас и Руперта, который бросился её защищать. Только вмешательство Арчи спасло их обоих.

Но сейчас Руперт даже не обратил внимания на Минотавра. Он во все глаза смотрел на краснобрюхую саламандру Симона, лежавшую в соседнем загоне. Огромный ящер был серым, как пасмурный день.

– Симон, дружище, – забормотал Руперт, качая головой. – Что с тобой случилось? Съел слишком много запонок? – неуклюже пошутил он, вспомнив случай, когда Симон проглотил счастливые запонки его дедушки.

– Он перестал менять цвет с тех пор, как сбежал из паноптикума, – сказал Пол, с тревогой глядя на Симона. – Как ты думаешь, что с ним?

Руперт поставил на пол ведро, которое держал в руках, и открыл дверь загона.

– Ты хорошо подумал? – всполошилась Вика. – Он всё-таки дракон, а не ящерка!

– Если он уже давно не менял цвет, значит, не может извергать пламя, – ответил Руперт. – И потом, он меня знает.

Он протянул руку, и саламандра, как собака, лизнула его пальцы своим длинным драконьим языком.

– Всё хорошо, дружище, всё хорошо, – проговорил Руперт. Присев на корточки, он заглянул в глаза саламандре, потрогал нос, потом наклонился к её рту и принюхался к дыханию.

– Грейвс сказала, что кто-то давал ему маскирующее зелье, чтобы сделать невидимым, – сказал Пол.

– У него все признаки тяжелой анемии, – произнёс Руперт после минутного раздумья. – Ему срочно нужны укрепляющие средства. Я приготовлю ему тонизирующий эликсир с фосфором – это лучшее средство для оздоровления крови драконов.

Он ласково потрепал саламандру по голове, вышел из загона и закрыл за собой дверь.

– После всего, что я тут увидел, мне даже страшно заглядывать к Пегас, – признался он.

Вздохнув, Руперт решительно направился к самому большому загону, в котором жила крылатая лошадь. Руперт приветливо свистнул – и в дальнем углу загона шелохнулась какая-то тень. Пегас лежала на полу, её крылья были туго связаны за спиной. При звуке голоса Руперта она поднялась и с трудом заковыляла к нему. Некогда прекрасная белоснежная лошадь сейчас выглядела пугающе худой и безучастной.

– Я впервые вижу такое чудовищное обращение с животными! – сердито воскликнул Руперт. – Я этого так не оставлю!

Накормив и напоив всех животных, Руперт пулей вылетел из паноптикума и помчался в отдел Естественной магии. Остальные молча последовали за ним. Дверь в кабинет Мотли Брауна была закрыта, но Руперт решительно распахнул её и ворвался внутрь.

– Руперт! – с улыбкой приветствовал его Браун. – Какой приятный сюрприз! Сердечно рад тебя видеть. Как поживаешь? Надеюсь, Орфеус тебя не обижает?

– Вы видели, что творится в паноптикуме? – выпалил Руперт, не тратя времени на обмен любезностями.

Браун непонимающе уставился на него.

– Э-эм-м… нет, я давно туда не заглядывал, – ответил он. – Честно признаться, сейчас я очень занят некоторыми важными делами, касающимися Естественной магии. Как там дела? Надеюсь, юный Квиггли успешно справляется со своими обязанностями?

– Этот Квиггли – просто кошмар! – с жаром воскликнул Руперт. – Паноптикум утопает в грязи, животные голодные, за ними никто не ухаживает! Численность сопелок сократилась почти вдвое, а саламандра Симон тяжело болен. Боюсь, ему может понадобиться переливание крови!

– Ах, как нехорошо, как нехорошо, – запричитал Браун, качая головой. – Я непременно поговорю с Питером. Судя по всему, он не справляется со своими обязанностями. Впрочем, не будем слишком строги к мальчику, ведь он только начал работу. Ах, Руперт, ты задал такую высокую планку, что он нескоро сможет с тобой сравниться! Но я даю тебе слово, что очень сурово поговорю с ним и всё исправлю, – Браун помолчал. – Спасибо, что сообщил мне, Руперт.

После этого друзья снова направились в «Квиллз», но настроение у Руперта оставалось мрачным.

– Я до сих пор не могу понять, почему эту работу отдали не тебе, а Квиггли, – сказал он Полу. – Это какое-то безумие! Квиггли никогда не проявлял никакого интереса к животным, да и ученик он тоже так себе.

– Я сам расстроился, когда узнал, – вздохнул Пол. – Но хорошо, что ты поговорил с Брауном. Теперь он знает, какой лодырь этот Квиггли! Будем надеяться, Браун сдержит слово и наведёт порядок в паноптикуме.

– Может быть, – без особой уверенности протянул Руперт. – Беда в том, что у Брауна и без того хлопот полон рот. Ты себе не представляешь, сколько дел в отделе Естественной магии! Браун просто не может выполнять за Квиггли его обязанности в паноптикуме. Хуже всего то, что у меня нет никакой надежды на то, что Квиггли может исправиться. Судя по тому, что мы видели, он ничего не понимает в животных и не испытывает никакого желания о них заботиться. – Руперт сокрушённо покачал головой. – А я теперь почти всё время нахожусь в Лондоне и не могу даже изредка присматривать за зверинцем.

– Если ты дашь мне свой ключ, я смогу время от времени заглядывать туда и следить, чтобы Квиггли не отлынивал, – вызвался Пол.

– Правда? – недоверчиво спросил Руперт.