Английский для миллионеров
Часть 31 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Марианна молчала. Она могла возразить, могла доказать ему, что он судит неверно, и выводы делает неверные, но у нее не было сил.
— Ваш спор с охранником комментировать не буду. Вам не повезло натолкнуться на непрофессионального и агрессивного хама. Но нужно уметь выходить из подобных ситуаций. Конечно, вы не обязаны показывать ему сумку и выполнять его требования. Но все же это стоило сделать. Тогда бы не произошло… эскалации конфликта.
Марианна вскинула на него мученические глаза. Господи, ну что за манера выражаться, как у ведущего политико-аналитической программы!
Аракчеев вздохнул.
— Охранник бы тогда не стал быковать и брать вас на понт, — растолковал он. — Но уж раз начали качать права, надо было требовать полицию до последнего. И не уходить туда, где нет камер. Все могло кончиться куда хуже.
— Спасибо, что объяснили по-человечески, — иронично пробормотала Марианна.
Они немного помолчали. Зазвонил сотовый. Звук был требовательный и строгий — Петр Аркадьевич не признавал легкомысленные трели.
Он стукнул пальцем по экрану, отклоняя вызов, и убрал телефон. Даже не стал смотреть, кто звонил.
Марианна молча следила за его энергичными руками. Аракчеев сел за стол и сплел пальцы начальственным жестом.
— Вот такие дела, Марианна Георгиевна, — сказал он миролюбиво.
— Я все поняла, Петр Аркадьевич. Спасибо. Вы хотели побеседовать о чем-то еще?
— Пока нет.
Марианна вздохнула.
— Тогда вызовите для меня, пожалуйста, такси. Мой телефон не работает. Если я вам не нужна, поеду, пожалуй, домой.
— Сегодня же переведу вам деньги, купите себе новый аппарат.
— Это не обязательно, — мотнула головой Марианна и попросила:
— Петр Аркадьевич, пожалуйста, идите сейчас к Даше. Поговорите с ней, успокойте. Девочка переживает.
Аракчеев сделал секундную паузу.
— Мы поговорим утром. Пусть хорошенько все обдумает за ночь.
— Что она должна обдумать? Разве она-то в чем виновата? Я не понимаю, — Марианна рассердилась и больше не считала нужным это скрывать. Она обрадовалась этой ярости, как солдат радуется хорошей сабле. Она воспрянула и была готова воевать. Ей была нужна хоть какая-то маленькая победа — над обстоятельствами, над собой. Иначе она совсем потеряет к себе уважение.
Она посмотрела Аркачееву в глаза.
— Я не понимаю, — настойчиво повторила она. — Вы же во всем разобрались, да? Доказали этим… магазинным работникам, что Даша ни в чем не виновата? Взгрели их хорошенько за самоуправство?
— Взгреть я их, конечно, взгрел. Но не все так просто, уважаемая Марианна Георгиевна, — сказал он и устало потер висок. — Мы смотрели видеозаписи. И увидели, как Даша осматривается по сторонам, потом берет что-то с витрины и быстро прячет в карман. Ее действия можно толковать по-разному.
— Ну и что? Она же все объяснила! И ничего из магазина не вынесла.
— Менеджер быстро сориентировалась. Когда поняла, что я человек небедный, решила навариться. Стала напирать на то, что налицо попытка кражи. Намекала, что если я не дам ей денег, о происшествии узнают общественники, блогеры и комитет по делам несовершеннолетних. Такое часто бывает — состоятельные люди платят, чтобы выходки их родственников не привлекали внимания. Вам понятно?
— Да понимаю, понимаю, — нетерпеливо сказала Марианна. — Но ведь все равно бред! Ваш юрист наверняка все уладит. Или… вы все же заплатили той тетке?
— Еще чего. Да, юрист все уладил. Лев умеет находить нужные аргументы. Дело не в этом. Марианна Георгиевна, я должен быть объективным. У меня нет уверенности, что Даша не виновата.
— Послушайте, но…
Он выставил вперед ладонь и потребовал:
— Нет, это вы послушайте. В одной из школ, где училась Даша, в классе пропадали вещи. Разные мелочи у учениковУ учительницы кто-то свистнул из сумки сувенир. Девочки показывали на Дашу, Даша, естественно, отпиралась. Правды узнать так и не удалось. В той школе к счастью — или к несчастью — камер не было.
— Чушь, — упрямо сказала Марианна. — Зачем ей воровать? Она не похожа клептоманку.
— Подростки так проверяют границы дозволенного, или пытаются самоутвердиться. Очень тревожный звонок. Я знаю слишком хорошо, во что могут вылиться такие шалости. Когда я пытался говорить с Дашей, она психовала и огрызалась. Невиновные так себя не ведут. Пусть в этот раз подумает хорошенько. До утра. Созреет для разговора.
— Значит, вы говорили с ней неправильно. Слушайте, вы должны ей верить. Должны! — она сжала кулаки. Петр Аркадьевич хмуро смотрел на нее и ждал продолжения.
— Идите к ней немедленно. Что за садистский прием — откладывать на утро! Инквизиция рыдает от зависти. Вы представляете, какую ночь проведет ваша дочь?
— Марианна Георгиевна! — сказал Аракчеев зловеще. Марианна не дрогнула; ее понесло.
— Вы хотели принять какие-то меры. Какие? Собираетесь ее наказать?
— Вы больше не повезете Дашу в город. Ни учиться, ни развлекаться. Мне не нужны подобные эксцессы в будущем.
Марианна ахнула. Даша так радовалась после занятия с другими детьми, строила планы, представляла, как она будет блистать в спектакле, а ее папаша взял и все-все перечеркнул, отменил, уничтожил!
— Знаете, Петр Аркадьевич, да вы самый настоящий… настоящий…
Она сжала губы и раздула ноздри.
— Ну, и кто же? — поинтересовался он иронично и угрожающе.
— Вы самый настоящий…. Аракчеев!
Выпалив последнее слово, она мысленно застонала. Ну вот, опять это случилось, опять она сорвалась, опять ляпнула что-то невообразимое!
— В смысле — сатрап и самодур? — он прищурил глаза и усмехнулся. — Повезло, что моя фамилия не Скуратов и не Берия. Вы бы меня совсем задразнили.
— Простите, — пробормотала она. — Я не собиралась обзываться.
— Вы совершенно не умеете вести спор по-взрослому. Хороша педагог, — безжалостно добил он.
Марианна отвела взгляд. Ее уши и щеки пылали, как факелы. Теперь было ясно окончательно и бесповоротно: конец. Стыд-позор на всю Европу, как говорит ее бабушка Нинель Владимировна.
Телефон коротко тренькнул. Петр Аркадьевич бросил взгляд на экран и объявил:
— Такси прибыло.
Марианна поднялась и отправилась на негнущихся ногах вон из библиотеки. Стресс, адреналин и пережитые эмоции не давали ей мыслить трезво. Все допущенные оплошности казались в этот момент непоправимыми.
Аракчеев шел следом. Она чувствовала затылком его взгляд.
Она начала одеваться, Петр Аркадьевич по-прежнему не говорил ни слова. Но когда Марианна потянулась к вешалке, он опередил ее и подал плащ.
— Мне больше не приходить, Петр Аркадьевич? — спросила она безнадежно, засовывая руку в рукав. — Вы теперь будете искать настоящего педагога?
— Только попробуйте не прийти, — ответил он сердито.
Она медленно застегнула пуговицы, а когда справилась с последней, Петр Аркадьевич взял ее за руку.
Марианна встрепенулась и вскинула голову, не зная, что от него ожидать. Петр Аркадьевич крепко сжимал ее запястье, словно боялся, что она вырвется и убежит. Второй ладонью он накрыл ее кисть.
Он твердо посмотрел ей прямо в глаза и словно поймал взглядом; Марианна затаила дыхание и не могла отвернуться.
— Марианна, — сказал он спокойно, — ну почему наши споры заканчиваются так нелепо? Я вижу, что вы беспокоитесь о моей дочери. Меня это очень трогает, поверьте. Я не хотел вас обижать, но понятно, что вы обижены и возмущены.
— Я не обижена, — пробормотала Марианна. Его взгляд смущал, она с усилием отвела глаза и стала смотреть на его губы, но смутилась еще больше.
Его коньячный баритон звучал неожиданно вкрадчиво. От звуков его голоса и от прикосновения его жестких пальцев волоски на ее предплечьях встали дыбом, и внезапно — так неуместно и не вовремя! — ее пронзил разряд чувственного желания.
Марианна вздрогнула. Адреналин и стресс, стресс и адреналин… это они виноваты! Да она с ума сошла, не иначе!
Петр Аркадьевич чуть сильнее сжал ее запястье и собрался сказать что-то еще; а может и не сказать, а может, и сделать… Марианна ждала, как загипнотизированная. Кровь кипела в ее жилах, но по коже отчего-то пробежал озноб.
По прихожей разлился «Марш» из «Щелкунчика»; на крыльце кто-то стоял и жал на кнопку звонка.
Петр Аркадьевич досадливо цокнул языком и отпустил ее руку. Марианна перевела дух. Гость нажал на звонок второй раз; Петр Аркадьевич шагнул к двери — Марианна отскочила в сторону — и щелкнул замком.
В прихожую ступила молодая женщина в белом пальто и произнесла интеллигентным голосом:
— Петр, прости, я без предупреждения. Ты не отвечал на мои звонки, а я как раз проезжала мимо. Поэтому решила заявиться наудачу. Привезла бумаги, что ты просил. Здравствуйте! — она заметила Марианну и мягко улыбнулась, — Вы, должно быть, Дашина учительница английского? Петр Аркадьевич о вас рассказывал.
— Здравствуйте, — Марианна растерялась и чуточку рассердилась.
Это еще кто, вся такая изящная? И почему Петр Аркадьевич говорил о ней с этой… леди?
— Марианна Георгиевна, Дашина учительница английского. Илона Игоревна, мой руководитель отдела по связям с общественностью и друг семьи, — представил их Петр Аркадьевич.
То, что дама служила начальницей, было видно сразу. Причем начальницей, так сказать, класса «люкс». Директрисе Эльвире с ее горчичным загаром и крикливыми интонациями было до нее как до луны.
Илона Игоревна была утонченной и холодной, как принцесса Монако. Ее русые волосы лежали гладкой волной. Кожа была идеально ровной. К губам приклеилась милая полуулыбка, серые глаза смотрели с умеренным дружелюбием. Она говорила тихим голосом.
Но за всем этим чувствовалась железная воля. Этой даме было палец в рот не клади.
— Вы уже уходите? Жаль! Мне хотелось поговорить с вами о Даше. Она непростая девочка, но я очень ей сочувствую. Современным подросткам живется нелегко, — она покачала головой, сокрушаясь. — Петр Аркадьевич поступил верно, когда решил обучать ее дома, а потом отправить за границу. Оставлять Дашу с матерью было нельзя. Но и Петр Аркадьевич не может уделять ей столько внимания, сколько необходимо. Лучше, если воспитанием займется коллектив опытных педагогов, действующих по одной программе. Приходящие учителя вряд ли смогут применять единый подход в обучении и воспитании. Вы согласны, Марианна Георгиевна?
Марианна издала хмыканье, которое можно было понять как угодно.
— Если бы все были такими, как вы, другое дело, — она опять улыбнулась. — Петр Аркадьевич отзывался о вас в положительном ключе. Его мнение многого стоит. Наверное, вы хороший профессионал. Я вот, например, пока не смогла подружиться с девочкой.
— Ваш спор с охранником комментировать не буду. Вам не повезло натолкнуться на непрофессионального и агрессивного хама. Но нужно уметь выходить из подобных ситуаций. Конечно, вы не обязаны показывать ему сумку и выполнять его требования. Но все же это стоило сделать. Тогда бы не произошло… эскалации конфликта.
Марианна вскинула на него мученические глаза. Господи, ну что за манера выражаться, как у ведущего политико-аналитической программы!
Аракчеев вздохнул.
— Охранник бы тогда не стал быковать и брать вас на понт, — растолковал он. — Но уж раз начали качать права, надо было требовать полицию до последнего. И не уходить туда, где нет камер. Все могло кончиться куда хуже.
— Спасибо, что объяснили по-человечески, — иронично пробормотала Марианна.
Они немного помолчали. Зазвонил сотовый. Звук был требовательный и строгий — Петр Аркадьевич не признавал легкомысленные трели.
Он стукнул пальцем по экрану, отклоняя вызов, и убрал телефон. Даже не стал смотреть, кто звонил.
Марианна молча следила за его энергичными руками. Аракчеев сел за стол и сплел пальцы начальственным жестом.
— Вот такие дела, Марианна Георгиевна, — сказал он миролюбиво.
— Я все поняла, Петр Аркадьевич. Спасибо. Вы хотели побеседовать о чем-то еще?
— Пока нет.
Марианна вздохнула.
— Тогда вызовите для меня, пожалуйста, такси. Мой телефон не работает. Если я вам не нужна, поеду, пожалуй, домой.
— Сегодня же переведу вам деньги, купите себе новый аппарат.
— Это не обязательно, — мотнула головой Марианна и попросила:
— Петр Аркадьевич, пожалуйста, идите сейчас к Даше. Поговорите с ней, успокойте. Девочка переживает.
Аракчеев сделал секундную паузу.
— Мы поговорим утром. Пусть хорошенько все обдумает за ночь.
— Что она должна обдумать? Разве она-то в чем виновата? Я не понимаю, — Марианна рассердилась и больше не считала нужным это скрывать. Она обрадовалась этой ярости, как солдат радуется хорошей сабле. Она воспрянула и была готова воевать. Ей была нужна хоть какая-то маленькая победа — над обстоятельствами, над собой. Иначе она совсем потеряет к себе уважение.
Она посмотрела Аркачееву в глаза.
— Я не понимаю, — настойчиво повторила она. — Вы же во всем разобрались, да? Доказали этим… магазинным работникам, что Даша ни в чем не виновата? Взгрели их хорошенько за самоуправство?
— Взгреть я их, конечно, взгрел. Но не все так просто, уважаемая Марианна Георгиевна, — сказал он и устало потер висок. — Мы смотрели видеозаписи. И увидели, как Даша осматривается по сторонам, потом берет что-то с витрины и быстро прячет в карман. Ее действия можно толковать по-разному.
— Ну и что? Она же все объяснила! И ничего из магазина не вынесла.
— Менеджер быстро сориентировалась. Когда поняла, что я человек небедный, решила навариться. Стала напирать на то, что налицо попытка кражи. Намекала, что если я не дам ей денег, о происшествии узнают общественники, блогеры и комитет по делам несовершеннолетних. Такое часто бывает — состоятельные люди платят, чтобы выходки их родственников не привлекали внимания. Вам понятно?
— Да понимаю, понимаю, — нетерпеливо сказала Марианна. — Но ведь все равно бред! Ваш юрист наверняка все уладит. Или… вы все же заплатили той тетке?
— Еще чего. Да, юрист все уладил. Лев умеет находить нужные аргументы. Дело не в этом. Марианна Георгиевна, я должен быть объективным. У меня нет уверенности, что Даша не виновата.
— Послушайте, но…
Он выставил вперед ладонь и потребовал:
— Нет, это вы послушайте. В одной из школ, где училась Даша, в классе пропадали вещи. Разные мелочи у учениковУ учительницы кто-то свистнул из сумки сувенир. Девочки показывали на Дашу, Даша, естественно, отпиралась. Правды узнать так и не удалось. В той школе к счастью — или к несчастью — камер не было.
— Чушь, — упрямо сказала Марианна. — Зачем ей воровать? Она не похожа клептоманку.
— Подростки так проверяют границы дозволенного, или пытаются самоутвердиться. Очень тревожный звонок. Я знаю слишком хорошо, во что могут вылиться такие шалости. Когда я пытался говорить с Дашей, она психовала и огрызалась. Невиновные так себя не ведут. Пусть в этот раз подумает хорошенько. До утра. Созреет для разговора.
— Значит, вы говорили с ней неправильно. Слушайте, вы должны ей верить. Должны! — она сжала кулаки. Петр Аркадьевич хмуро смотрел на нее и ждал продолжения.
— Идите к ней немедленно. Что за садистский прием — откладывать на утро! Инквизиция рыдает от зависти. Вы представляете, какую ночь проведет ваша дочь?
— Марианна Георгиевна! — сказал Аракчеев зловеще. Марианна не дрогнула; ее понесло.
— Вы хотели принять какие-то меры. Какие? Собираетесь ее наказать?
— Вы больше не повезете Дашу в город. Ни учиться, ни развлекаться. Мне не нужны подобные эксцессы в будущем.
Марианна ахнула. Даша так радовалась после занятия с другими детьми, строила планы, представляла, как она будет блистать в спектакле, а ее папаша взял и все-все перечеркнул, отменил, уничтожил!
— Знаете, Петр Аркадьевич, да вы самый настоящий… настоящий…
Она сжала губы и раздула ноздри.
— Ну, и кто же? — поинтересовался он иронично и угрожающе.
— Вы самый настоящий…. Аракчеев!
Выпалив последнее слово, она мысленно застонала. Ну вот, опять это случилось, опять она сорвалась, опять ляпнула что-то невообразимое!
— В смысле — сатрап и самодур? — он прищурил глаза и усмехнулся. — Повезло, что моя фамилия не Скуратов и не Берия. Вы бы меня совсем задразнили.
— Простите, — пробормотала она. — Я не собиралась обзываться.
— Вы совершенно не умеете вести спор по-взрослому. Хороша педагог, — безжалостно добил он.
Марианна отвела взгляд. Ее уши и щеки пылали, как факелы. Теперь было ясно окончательно и бесповоротно: конец. Стыд-позор на всю Европу, как говорит ее бабушка Нинель Владимировна.
Телефон коротко тренькнул. Петр Аркадьевич бросил взгляд на экран и объявил:
— Такси прибыло.
Марианна поднялась и отправилась на негнущихся ногах вон из библиотеки. Стресс, адреналин и пережитые эмоции не давали ей мыслить трезво. Все допущенные оплошности казались в этот момент непоправимыми.
Аракчеев шел следом. Она чувствовала затылком его взгляд.
Она начала одеваться, Петр Аркадьевич по-прежнему не говорил ни слова. Но когда Марианна потянулась к вешалке, он опередил ее и подал плащ.
— Мне больше не приходить, Петр Аркадьевич? — спросила она безнадежно, засовывая руку в рукав. — Вы теперь будете искать настоящего педагога?
— Только попробуйте не прийти, — ответил он сердито.
Она медленно застегнула пуговицы, а когда справилась с последней, Петр Аркадьевич взял ее за руку.
Марианна встрепенулась и вскинула голову, не зная, что от него ожидать. Петр Аркадьевич крепко сжимал ее запястье, словно боялся, что она вырвется и убежит. Второй ладонью он накрыл ее кисть.
Он твердо посмотрел ей прямо в глаза и словно поймал взглядом; Марианна затаила дыхание и не могла отвернуться.
— Марианна, — сказал он спокойно, — ну почему наши споры заканчиваются так нелепо? Я вижу, что вы беспокоитесь о моей дочери. Меня это очень трогает, поверьте. Я не хотел вас обижать, но понятно, что вы обижены и возмущены.
— Я не обижена, — пробормотала Марианна. Его взгляд смущал, она с усилием отвела глаза и стала смотреть на его губы, но смутилась еще больше.
Его коньячный баритон звучал неожиданно вкрадчиво. От звуков его голоса и от прикосновения его жестких пальцев волоски на ее предплечьях встали дыбом, и внезапно — так неуместно и не вовремя! — ее пронзил разряд чувственного желания.
Марианна вздрогнула. Адреналин и стресс, стресс и адреналин… это они виноваты! Да она с ума сошла, не иначе!
Петр Аркадьевич чуть сильнее сжал ее запястье и собрался сказать что-то еще; а может и не сказать, а может, и сделать… Марианна ждала, как загипнотизированная. Кровь кипела в ее жилах, но по коже отчего-то пробежал озноб.
По прихожей разлился «Марш» из «Щелкунчика»; на крыльце кто-то стоял и жал на кнопку звонка.
Петр Аркадьевич досадливо цокнул языком и отпустил ее руку. Марианна перевела дух. Гость нажал на звонок второй раз; Петр Аркадьевич шагнул к двери — Марианна отскочила в сторону — и щелкнул замком.
В прихожую ступила молодая женщина в белом пальто и произнесла интеллигентным голосом:
— Петр, прости, я без предупреждения. Ты не отвечал на мои звонки, а я как раз проезжала мимо. Поэтому решила заявиться наудачу. Привезла бумаги, что ты просил. Здравствуйте! — она заметила Марианну и мягко улыбнулась, — Вы, должно быть, Дашина учительница английского? Петр Аркадьевич о вас рассказывал.
— Здравствуйте, — Марианна растерялась и чуточку рассердилась.
Это еще кто, вся такая изящная? И почему Петр Аркадьевич говорил о ней с этой… леди?
— Марианна Георгиевна, Дашина учительница английского. Илона Игоревна, мой руководитель отдела по связям с общественностью и друг семьи, — представил их Петр Аркадьевич.
То, что дама служила начальницей, было видно сразу. Причем начальницей, так сказать, класса «люкс». Директрисе Эльвире с ее горчичным загаром и крикливыми интонациями было до нее как до луны.
Илона Игоревна была утонченной и холодной, как принцесса Монако. Ее русые волосы лежали гладкой волной. Кожа была идеально ровной. К губам приклеилась милая полуулыбка, серые глаза смотрели с умеренным дружелюбием. Она говорила тихим голосом.
Но за всем этим чувствовалась железная воля. Этой даме было палец в рот не клади.
— Вы уже уходите? Жаль! Мне хотелось поговорить с вами о Даше. Она непростая девочка, но я очень ей сочувствую. Современным подросткам живется нелегко, — она покачала головой, сокрушаясь. — Петр Аркадьевич поступил верно, когда решил обучать ее дома, а потом отправить за границу. Оставлять Дашу с матерью было нельзя. Но и Петр Аркадьевич не может уделять ей столько внимания, сколько необходимо. Лучше, если воспитанием займется коллектив опытных педагогов, действующих по одной программе. Приходящие учителя вряд ли смогут применять единый подход в обучении и воспитании. Вы согласны, Марианна Георгиевна?
Марианна издала хмыканье, которое можно было понять как угодно.
— Если бы все были такими, как вы, другое дело, — она опять улыбнулась. — Петр Аркадьевич отзывался о вас в положительном ключе. Его мнение многого стоит. Наверное, вы хороший профессионал. Я вот, например, пока не смогла подружиться с девочкой.