Ангел и убийца. Микрочастица мозга, изменившая медицину
Часть 12 из 12 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Взаимодействия типа «бей или беги» вызывают обостренную воспалительную реакцию. Однако, по словам Рейсона, уровень воспалительных стрессовых веществ повышается главным образом потому, что конфликтные ситуации с большой вероятностью приводят к травмам и открытым ранам.
– На эволюционной шкале такой стресс был очень надежным индикатором того, что человек подвергается высокому риску инфекции или смерти, – говорит он.
В конце концов, если вы сражаетесь с волком, то он может искусать вас или разодрать своими когтями. Если вы деретесь с соплеменником, то рискуете получить удар кулаком по черепу. Эти травмы почти определенно станут местом для проникновения опасных патогенов. Поэтому в конфликтной ситуации ваша иммунная система входит в режим перегрузки для отражения атаки любых патогенов, которые вторгаются в организм.
Сходным образом, если вы сталкиваетесь с социальным стрессом в вашем городке или племени, это подает сигнал телу для повышенной готовности к воспалительной иммунной реакции. Так происходит потому, что в эволюционном контексте социальный стресс часто приводил к физическому столкновению, чреватому травмами и инфекцией либо социальными отчуждением и остракизмом, означавшим, что человек лишится крова, еды и поддержки семьи или племени. Он оказывался беззащитным перед природными стихиями, хищниками или враждебными представителями других племен[117], а потому подвергался гораздо большему риску быть раненым и столкнуться с патогенами. Даже представление о таком стрессе служило предупреждением для иммунной системы о необходимости подготовки к инфекции.
Послушаем, что говорит Рейсон:
– В современном мире, когда стресс активизирует воспаление, он делает то, что было предписано эволюцией, но очень часто неправильно и без определенной цели.
В отличие от нашего средневекового горожанина, мы обычно не сталкиваемся с волками на дороге, не деремся с соседями и не устраиваем дуэли на шпагах с нашими обидчиками. И это, по словам Рейсона, создает «эволюционное несоответствие».
– Большая часть стрессовых факторов, с которыми мы сталкиваемся в современном обществе, не представляет непосредственной угрозы заражения, но воспалительная реакция все равно срабатывает, поэтому мы расплачиваемся воспалением без компенсации в виде эволюционного преимущества, – говорит он.
Исследования говорят о том, что в современном мире даже воображаемая эмоциональная или психологическая угроза (вроде мыслей о крупном счете, который может прийти по почте, или воспоминания о ссоре с другом, боссом или супругом) может активировать физическую воспалительную реакцию. По словам Рейсона, в современной жизни мы постоянно активируем стрессовую реакцию и напрягаем нашу иммунную систему без видимой угрозы и последующего облегчения.
Добавьте это к тому, что мы имеем второе «эволюционное несоответствие». Ведь мы больше не подвержены воздействию целого сонма микроорганизмов и паразитов, сопровождавших нас в процессе эволюции.
– Разные аспекты современного мира, от антибиотиков до заморозки продуктов в холодильниках и плитки на тротуарах, изменили н
– На эволюционной шкале такой стресс был очень надежным индикатором того, что человек подвергается высокому риску инфекции или смерти, – говорит он.
В конце концов, если вы сражаетесь с волком, то он может искусать вас или разодрать своими когтями. Если вы деретесь с соплеменником, то рискуете получить удар кулаком по черепу. Эти травмы почти определенно станут местом для проникновения опасных патогенов. Поэтому в конфликтной ситуации ваша иммунная система входит в режим перегрузки для отражения атаки любых патогенов, которые вторгаются в организм.
Сходным образом, если вы сталкиваетесь с социальным стрессом в вашем городке или племени, это подает сигнал телу для повышенной готовности к воспалительной иммунной реакции. Так происходит потому, что в эволюционном контексте социальный стресс часто приводил к физическому столкновению, чреватому травмами и инфекцией либо социальными отчуждением и остракизмом, означавшим, что человек лишится крова, еды и поддержки семьи или племени. Он оказывался беззащитным перед природными стихиями, хищниками или враждебными представителями других племен[117], а потому подвергался гораздо большему риску быть раненым и столкнуться с патогенами. Даже представление о таком стрессе служило предупреждением для иммунной системы о необходимости подготовки к инфекции.
Послушаем, что говорит Рейсон:
– В современном мире, когда стресс активизирует воспаление, он делает то, что было предписано эволюцией, но очень часто неправильно и без определенной цели.
В отличие от нашего средневекового горожанина, мы обычно не сталкиваемся с волками на дороге, не деремся с соседями и не устраиваем дуэли на шпагах с нашими обидчиками. И это, по словам Рейсона, создает «эволюционное несоответствие».
– Большая часть стрессовых факторов, с которыми мы сталкиваемся в современном обществе, не представляет непосредственной угрозы заражения, но воспалительная реакция все равно срабатывает, поэтому мы расплачиваемся воспалением без компенсации в виде эволюционного преимущества, – говорит он.
Исследования говорят о том, что в современном мире даже воображаемая эмоциональная или психологическая угроза (вроде мыслей о крупном счете, который может прийти по почте, или воспоминания о ссоре с другом, боссом или супругом) может активировать физическую воспалительную реакцию. По словам Рейсона, в современной жизни мы постоянно активируем стрессовую реакцию и напрягаем нашу иммунную систему без видимой угрозы и последующего облегчения.
Добавьте это к тому, что мы имеем второе «эволюционное несоответствие». Ведь мы больше не подвержены воздействию целого сонма микроорганизмов и паразитов, сопровождавших нас в процессе эволюции.
– Разные аспекты современного мира, от антибиотиков до заморозки продуктов в холодильниках и плитки на тротуарах, изменили н
Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.
Перейти к странице: