Анабиоз

Опер нахмурился. Наверное, в следующий раз в общении с сотрудником угрозыска лучше подбирать слова. Но после порции клофелина и побоев я соображал со скрипом.

Мы поехали на вокзал. Добрались до ЛОВД, где я полчаса писал заявление. Вид у меня, вероятно, был настолько паршивый, что опера выделили мне крохотный кабинет с продавленным и старым, почти как дома у Тимура, диванчиком и предложили вздремнуть.

Я проснулся от толчка в плечо. Толчок перерос в боль в каждом сантиметре грудной клетки, и я стиснул зубы.

— Давно дрыхнешь, — передо мной стоял опер в наколках. — Время половина одиннадцатого утра, ты в курсе?

Я вскочил, как ужаленный.

— Поезд! Вы обещали!

— Спокойно, спокойно, — опер помахал рукой перед моим носом. — Не ори. Мы все сделали. Трое наших мужиков поговорили с проводниками.

— И?

Опер кинул на стул. Я послушно присел. Опер уселся напротив, почесал затылок.

— Короче, так. Одна проводница вспомнила твоего брата. Он ехал в ее вагоне. Вспомнила с трудом. Сам понимаешь, времени много прошло, больше месяца, а у нее перед носом по двести человек за сутки проходит.

— И? — повторил я.

— Она сказала, что ночью твой брат был в вагоне. Спал себе спокойно. Она как раз на соседнее с ним место старика больного устраивала. Потом она не смогла вспомнить, видела твоего брата или нет. Одно она запомнила точно. Когда поезд пришел в Самару, его уже не было.

Я окаменел.

— Как так?

— А вот так, — развел руками опер. — В Самаре зашли люди, и одна баба решила устроиться на месте твоего брата. Проводница сказала, что пассажир едет до Оренбурга. Но на сиденье не было ни самого пассажира, ни его вещей. Ничего не было.

Я даже не знал, что и подумать.

— Черт… Как так вообще? Как это возможно?

— А те города, которые до Самары идут — ты все проверял?

— Да! — я был практически в отчаянии. — Кроме Рязани, потому что Сергей еще был на связи и сказал по телефону, что все в порядке, когда поезд проходил Рязань! А во всех остальных городах я был. Везде листовки с его фотографиями расклеил, больницы и морги проверил! Рязань, Сызрань…

Я осекся. А потом, осененный ответом на элементарную задачку для младших классов, посмотрел на опера.

— Новокуйбышевск. Единственный город, который я проскочил, потому что там поезд делает всего лишь минутную остановку. Сергей вышел там.

Ирония судьбы. Я решил проверять каждую станцию, через которые пролегал маршрут поезда «Москва-Оренбург». До слишком понадеялся на самарский след — и решил пропустить Новокуйбышевск. Я лишь вышел там покурить — после чего благополучно проскочил его. Тот самый городок, где Сергей по какой-то причине покинул состав.

Предвкушение, что очень скоро я найду брата, придало мне сил. Я упросил оперов подбросить меня до квартиры, хозяйка которой, мой личный эскулап Лидия Михайловна, мечтала избавиться от меня как можно скорее. Теперь ее мечта исполнится. Я добрался до ее жилища и в сопровождении опера поднялся наверх. В его задачи входило объяснить ошарашенной хозяйке, что новые узоры на моей физиономии санкционированы правоохранительными органами, и уголовное преследование мне — а заодно и ей, за укрывательство — не угрожает.

Опер был так любезен, что лично посадил меня на первый же поезд, идущий в сторону Новокуйбышевска. Напоследок он пожал мне руку.

— Спасибо за сотрудничество.

— Да уж, — я осторожно потрогал распухшее и саднящее лицо.

— Из тебя, кстати, неплохой опер бы получился. Ну, если когда-нибудь еще окажешься в наших краях… — я ожидал, что он скажет «забегай», но опер в наколках хмыкнул и закончил предложение: — …Ничего больше не натвори.

Это был общий вагон. Я уселся на свое место. Мне повезло, оно было у окна. Водрузив рюкзак на колени, я смотрел сквозь мутное, в разводах стекло на удаляющиеся строения железнодорожного вокзала Самары. И гадал, что меня ждет в Новокуйбышевске, конечном пункте моего путешествия. Ни о чем кроме этого я был просто не в состоянии думать. Либо радость, либо неизвестность, либо ужасная правда. Одно из трех.

Я сидел в оцепенении, пка не зазвенел сотовый телефон. Мое сердце екнуло в истерзанной побоями груди, когда я увидел номер абонента и имя, под которым тот был записан в телефонной книжке. «Женя».

— Привет, — сказал я и соврал: — Я как раз хотел тебе звонить. Я сейчас еду из Самары в Новокуйбышевск. Появилась кое-какая информация…

— Я беременна, — донесся из динамика безжизненный голос Жени. И после этой фразы мои собственные слова застряли в глотке.





Круг первый




1





Голова раскалывалась. Я отправился в тамбур, распугав своей побитой рожей двух женщин, бредущих с сумками по вагону. Мне было тесно дышать в духоте вагона. Уже у выхода в тамбур я наткнулся на энергичную женщину с тележкой.

— Пирожки горячие, сок, холодное пиво! — заунывно, напоминающим плач муэдзина на минарете пела она.

Искушение слишком большое. Я взял бутылку пива, осознав при этом, что последнее время не могу смотреть на пойло. Алкоголь перестал приносить то, что он всегда приносил. Это было странно и лишало опоры. Но не сейчас. Я прошел в тамбур, откупорил бутылку с помощью зажигалки и выпил почти залпом.

— Как такое возможно вообще? — говорил я Жене пять минут назад по телефону. — Ты… ты вообще уверена?

— Я сделала несколько тестов подряд. А сегодня была на УЗИ. Ошибки быть не может.

Женя, судя по голосу, едва держалась, чтобы не расплакаться.

— Я на шестой неделе, Леш.

Услышанное я осознал не сразу.

— Что?

— Шестая неделя.

— Но… — на мгновение я онемел. При первых ее словах «я беременна» я сразу нарисовал себе самый паршивый сценарий. Сейчас оказывалось, что реальность была гораздо более драматичной. — Подожди. То есть… ребенок… это не от меня?

— Конечно, не от тебя! — голос Жени звенел. — Сергей.

— Господи, — только и сказал я.

— У меня цикл нестабильный. Ну, ты понимаешь, о чем я? Задержка на пару недель — это ничего особенного. Я сначала значения не придала. Но потом пошла третья неделя… Я сделала тест. И оказалось то, что оказалось.

Я молчал. Захотелось закрыть глаза.

— Я сейчас одна, — Женя всхлипнула. — Совсем одна. Съемная квартира, откуда придется съезжать, когда оплаченный срок закончится. А это будет очень скоро… У меня нет денег, чтобы жить здесь дальше. Это все тяжело говорить, понимаешь?

— Наверное.

— Леш, что мне делать? — она больше не могла сдерживаться. — Я в панике вообще. У меня фиговая работа, мне придется возвращаться к родителям. Отец ребенка Сергей, а он, скорее всего… Ну, ты понимаешь. Его нет. А я не могу одна растить ребенка. Я не смогу. Я не справлюсь.

— Даже не думай, — отозвался я, безуспешно пытаясь справиться с осаждавшей меня головной болью.

— Что?

— Даже не думай, если ты об аборте.

— Легко говорить, да? — закричала Женя. — Ты понимаешь вообще, о чем я говорю? Я одна! И я один на один со всем этим! Как ты можешь —

Я больше не мог это слушать. Я нажал кнопку и отключил телефон. Отлично зная, что прямо сейчас где-то в Москве Женя, отшвырнув сотовый в сторону, паникует, рвет и мечет.

Стоя в тамбуре с холодной бутылкой в руках, я слушал свист бьющих в щели струй воздуха и смотрел на проползавшие за зарешеченным толстым оконным стеклом жидкие леса, угрюмые заброшенные руины сельскохозяйственных объектов и вырастающие из земли уродливые скелеты ржавеющей аграрной техники. Голова продолжала раскалываться.

Брат исчез. Отец умер. Сам я переспал с невестой собственного брата. Мать превратилась в угасающий призрак, живущий ушедшими воспоминаниями о событиях и людях, которых больше нет рядом. Невеста брата заявила, что беременна…

Это был какой-то фарс. Вдруг это ощущение накатило и застыло, заставив прочувствовать его во всей красе. Такое чувство, что все вокруг являлось сплошной фантасмагорией и не имеющим ничего общего с моей реальной жизнью фарсом. Безумие наваливалось со всех сторон, и это было настолько дико, что мне хотелось лишь одного. Открыть глаза и наконец проснуться.

Я допил пиво, прижимаясь спиной к грязной стене вагонного тамбура. Закурил, не обращая внимание на предупреждающую табличку.

Ощущение искусственности всего вокруг не отпускало. Наоборот, оно увеличивалось и разрасталось. Грязные громыхающие поезда. Однотипные пейзажи за заляпанными и пыльными окнами. Окинь свою жизнь. Ночные улицы, кабаки, менты, бандиты. Драки и душные тупые разговоры. Бесконечная примитивная безликая музыка с такими же глупыми и нелепыми, словно подобранными генератором случайных чисел, словами. Какие-то люди, мелькающие перед глазами — не только здесь, в поезде, но и вообще в течение все жизни. Все они смешались в одну безликую серую массу. Шаблонные гопники, шаблонные девушки, шаблонные друзья и такие же шаблонные враги. Странные и картонные люди, предсказуемые до отвращения, словно говорящие головы.

Сейчас я отчетливо почувствовал, даже прочувствовал, чуждость всего этого. Нелепый карнавал. Навязанный фильм, спектакль, в который меня окунули с головой и каким-то чудовищно подлым и коварным образом заставили поверить, что это и есть настоящая, реальная жизнь.

Все это не было моей жизнью. Все мое нутро протестовало. Вокруг было слишком до хрена неправильного, тупого и наигранного, чтобы это можно было называть реальной жизнью. Нет, это была лишь жалкая пародия на нее. Как в плохом фильме, где и актеры играют вроде бы сносно, и сюжет продвигается бодренько и динамично — а ты сидишь перед экраном, нога на ногу, и просто не веришь им всем. Халтура. Пародия. Словно придуманная существом, которое пыжилось нарисовать правдоподобную картинку бытия, но у него не хватило фантазии и таланта, чтобы воссоздать эту картинку во всей красе, и вместо зарисовки получилась неумелая карикатура.

Демиург схалтурил.

Вся моя жизнь, все вокруг и я сам были такой карикатурой и пародией. Нужно просто открыть глаза и проснуться, положив конец этому всему. Всего лишь открыть глаза.

Я набрал номер Жени. Она взяла трубку, но молчала. Я слышал лишь, как она сопит и шмыгает носом.

— Сергей может быть мертв, — впервые признал я вслух. — Я не хочу верить в это, но такой вариант возможен. Но тогда этот ребенок будет единственным, что останется после моего брата. Да и после всего нашего долбанутого семейства. Единственный продолжатель рода. Мой племянник или племянница. Нельзя так поступать.

— Леш, у меня…

— …Нет денег, я знаю, — кивнул я. — Скоро я вернусь и займусь этим. Устроюсь на работу. У меня есть пара вариантов. Один знакомый в автосервис звал. Деньги будут. Немного, но на жизнь хватит. Только не делай глупостей, хорошо?

Женя всхлипнула и угукнула.