Амаркорд смерти

Грэм вновь загремел кандалами. Несколько раз ударил пятками об телегу. Деревяшка под его ногой треснула. Увидев столь вопиющее нахальство со стороны пленника, Боб поднялся и, ловя равновесие, проковылял к Сайленту. Тележку трясло: пару раз калека чуть было не упал. Когда он, наконец, добрался до Грэма, то рухнул рядом с ним на колени и начал лупить того по лицу кулаком. От одного из ударов грязный носок вылетел у Сайлента изо рта. Боб в одышке отпрянул в сторону, Грэм же довольно вдохнул полной грудью.

– Ну наконец-то! – сказал он. – Боб, я уже устал тебя ждать! Мне казалось, мы подружились. Еще тогда, когда ты грузил нас в телегу…

Боб невольно схватился за шею. Кара увидела отчетливый след от укуса. Наверняка Сайлент уже успел показать ноготки.

– Думаешь, ты самый крутой? – подскочив на очередной кочке, спросил Боб. – Ты даже не представляешь, куда ты попал, приятель!

– Так просвети меня, – Грэм сплюнул сгусток крови.

Калека не стал рисковать: схватив свой носок, назад к Каре он вернулся уже на четвереньках, боясь выпасть из тележки на полном ходу. Пока Боб полз, к нему пристала здоровенная ворона. Птица звонко кричала, пытаясь забрать носок. С третьей попытки ей удалась выхватить импровизированный кляп и улететь прочь. Ругаясь, как сапожник, и кряхтя, как старый дед, парень добрался до своего места и сел напротив Кары.

– Так что, Роберт Патрик Оуэн, – воодушевился Сайлент, – что за Никтеанцы?

– Скоро узнаешь…

Кара увидела, как Боб посмотрел за широкую спину Билла. Впереди виднелись металлические ворота, обтянутые колючей проволокой. По обеим сторонам стояли вышки, из которых выглядывали люди в черных лохмотьях.

Как только последние солнечные лучи исчезли за стенами домов, на вышках загорелись огни, а на импровизированном между ними деревянном мостике вспыхнули факелы. Свет озарил обезображенные трупы, свисающие со стен. Обнаженные изрезанные тела истекали кровью. Красная вязкая жидкость капала вниз, теряясь в темноте. Было видно, что тела повесили сюда специально, чтобы каждый приезжий знал, с кем ему придется иметь дело.

Боб облизнул тонкие губы и с улыбкой поочередно посмотрел на Кару и Грэма.

– Никта любит новеньких, – сказал он Каре. – Если повезет, сделает тебя своей подстилкой на первые недели. Но ты сильно не радуйся: как только ты ей надоешь, она бросит тебя своим детям ночи и поверь, ничем хорошим для тебя это не закончится. Что касается красавчика, – Боб глянул на Грэма, смачно втянул сопли и сплюнул за борт телеги. – То тебя бросят в псарню. Посмотрим, как ты запоешь, когда откроется клетка. Ты щуплый, – калека окинул Сайлента оценивающим взглядом, – сломают в первые секунды. Повезет если отделаешься, как мы.

Боб постучал деревянной ногой об пол, Билл же повернул свое уродливое лицо, улыбаясь на одну сторону.

– В противном случае…

Телега подъехала к воротам, и Кара смогла воочию рассмотреть растерзанные тела вблизи. Оказалось, что эти люди вовсе не были мертвы. Они бесконечно истекали вязкой густой кровью и тихо выли, продолжая дышать, несмотря на страшные увечья. Живые трупы. Уродливые поломанные мужчины и женщины. У кого-то не хватало конечностей. Кто-то вообще был разрублен пополам. Но они по-прежнему дышали, каждую новую секунду задыхаясь от боли.

От такого зрелища у Кары замерло сердце. Она действительно попала в ад.

– Я же говорил! – с воодушевлением произнес Боб. – В этом мире ты умрешь, только если тебе позволят…

***

Телега въехала за ворота. Там их встречали странные люди, одетые в старое грязное тряпье. Свои лица они прятали под глубокими капюшонами. Но порою свет от факелов все же озарял уродливые шрамы, покрывающие их подбородки, лбы и щеки. Из-за бесформенной одежды сказать, кто из них женщина, а кто мужчина было невозможно – одна большая черная масса. Но вот что явно бросалось в глаза, так это то, что у большинства из них отсутствовала та или иная конечность. У кого-то не хватало руки, у кого-то пальцев. Иные счастливчики лишились ног.

Кара осмотрелась по сторонам. Все это смахивало на недостроенную тюрьму: вышки, заборы с колючей проволокой, общий двор, главное здание. Идеальное место, чтобы организовать лагерь больных ублюдков. Один охраняемый вход и выход. Сбежать отсюда будет довольно проблематично.

Лошадь окружили Никтеанцы. Мерзкие скрюченные пальцы гладили, щипали или царапали бедное животное. Кобыле ничего не оставалось, кроме как недовольно фыркать. Каре даже стало ее немного жаль. Калека Боб с трудом спрыгнул с телеги. Под громкий неразборчивый шепот собравшихся он открыл задний борт.

– Выметайтесь! – крикнул он Каре и Грэму.

Сайлент постучал кандалами, намекая, что у него не получится это сделать, пока его не освободят. Боб мерзко сплюнул, и вновь полез в тележку. Извозчик Билл все это время сидел смирно, без каких-либо движений. Пока толпы оборванцев кружили вокруг лошади, здоровяк что-то шептал себе под нос в унисон с остальными.

Когда оковы были сняты Грэм с легкостью перышка выпрыгнул за борт, Кара же упала на колени, скребанув ими о гнилые доски, как только попыталась сделать первый шаг. Изрезанные ступни взвыли адской болью. Хилл оказалась на четвереньках, понимая: идти она вряд ли сможет.

– Вставай, Янг Блида! – крикнул Боб.

– Я не могу, – простонала Кара.

Калека нагнулся, схватил Кару за шиворот и выбросил из телеги. Женщина рухнула на потрескавшийся асфальт, словно сломанная кукла. К ней тут же подбежали оборванцы. Десятки грязных скрюченных рук помогли подняться на ноги. Один из Никтеанцев поднес факел к ее лицу. Кожу обожгло жаром пламени. Повсюду заплясали густые мрачные тени.

Ворота за телегой с тягучим скрипом закрылись. Живые трупы, висящие на цепях и веревках, заболтались. Струйки крови, стекающие с их тел, исполнили кривой танец, похожий на изображение хромосомы.

– О, достопочтенные дети ночи, – сказал Боб. – Позвольте предоставить вам наши дары.

Кару держали несколько человек, хватая за самые разные места. Шершавые пальцы пробирались под сорочку. Лапали за грудь, живот и ягодицы. Хилл хотела выбраться, но каждый раз, когда она опиралась на изрезанные ступни, тело пронзала острая боль.

Грэм также не был обделен вниманием: Сайлента окружила толпа не меньше, чем Кару. Но если ее сложившееся положение приводило в ужас, то Грэма, похоже, все устраивало. Он мило улыбался изуродованным детям ночи, пока они пытались в прямом смысле слова залезть ему под кожу.

Самое жуткое во всем этом был их синхронный шепот. В какой-то момент он стал таким громким, что, казалось, начал проникать в мозг. Кара хотела закрыть уши! Хотела не слышать их мерзкой неразборчивой болтовни, но пока один из Никтеанцев лапал ее за грудь, бесцеремонно заведя руки под сорочку, пять других держали так крепко, что она не могла и пошевелиться.

Внезапно за спинами ублюдков зажегся свет. Лампа прожектора осветила продолговатую фигуру. Изящный женский силуэт сделал шаг вперед, словно в каком-то мюзикле. Шепот моментально прекратился. Стало так тихо, что Кара слышала лишь гулкий топот каблуков. Через секунду к топоту прибавился звук металла, скребущего по асфальту. Хилл увидела яркие брызги искр на острие лезвия.

Никтеанцы разошлись по сторонам, создав живой коридор. Все, как один, приняли покорную позу, опустив головы вниз. Капюшоны импровизированных мантий спрятали их лица, окончательно обезличив каждого.

Боб упал на колени и несколько раз поклонился приближающейся богине.

Кару отпустили. Она едва не упала, но Грэм вовремя успел ее подхватить. Странно, но в объятиях маньяка, Хилл чувствовала себя в большей безопасности.

Чем ближе подходила женщина с мечом, тем интенсивнее кланялся Боб. Каре показалось, что он вот-вот разобьет себе голову об асфальт, настолько сильно парень выказывал почести.


– А она ничего, – наклонившись к уху детектива, сказал Грэм. – Наверное, это и есть Никта. Кстати, в древней мифологии греков так называли богиню ночи.

Кара пригляделась. Никта действительно выглядела необыкновенно. Идеальный череп покрывал короткий ежик темных волос. Высокий лоб, ровный нос, глаза, обильно подведенные широкой линией черной краски, завораживали. С первого взгляда можно было понять, что к ним приближается настоящий воин. От нее так и веяло самой смертью.

По сравнению с одеянием толпы, Никта была облачена в кожаный плащ, подол которого волочился за ней по земле. Обнаженное подтянутое тело перетягивали ремни, скрывая интимные места. Смуглую кожу покрывали сотни узоров скарификации. Это смотрелось настолько отвратительно, насколько и чарующе. Кара не могла оторвать глаз от невообразимых изгибов шрамирования. Никта сделала очередной шаг вперед, и Кара увидела ее ботинки с высокой подошвой: шнуровка заканчивалась чуть выше колен, образуя странные узлы.

– Госпожа ночи, – пробормотал Боб, по-прежнему уткнувшись лицом в асфальт. – Прими наши дары. Янг Блиды! Они в твоем полном распоряжении…

– Поднимись, Раб, – сказала Никта.

Голос женщины прозвучал на редкость сухо и жестко. Кара была уверена, что услышь она его хотя бы один раз в жизни, забыть будет невозможно.

Калека с трудом поднялся. Посмотрел на госпожу. Хилл заметила, как дрожат его ноги. Деревянный протез то и дело ходил ходуном под весом хрупкого тела. Парень расправил грязные волосы, постарался вытянуться в полный рост, чтобы смотреться более статно. Увы, пляшущие тени от факелов выдавали страх на его худом, обтянутом кожей лице.

Никта подошла к Бобу, напоследок хорошенько скребанув острием меча по земле. Искры от сверкающего лезвия растворились во тьме. Женщина наклонилась и поцеловала калеку в лоб. В этот момент Кара увидела ее черные, как смоль, зрачки.

Сколько ей лет? – подумала Хилл. На вид не старше двадцати пяти. Но тогда почему она имеет такую власть? Видимо, в этом мире свои мерила силы и влияния. Те, с которыми ей и Грэму еще предстоит познакомиться.

Почувствовав губы у себя на лице, калека растаял. Стал более расслабленный. Одобрение госпожи позволило вдохнуть полной грудью. Билл, сидящий на лошади, как и прежде оставался без движений. Даже несмотря на глубокую вмятину на его мерзкой физиономии, здоровяк смахивал на испуганного ребенка. Кобыла же с приходом Никты, казалось, вообще перестала дышать.

Никта молча осмотрела пленников. Стояла гробовая тишина. Лишь треск факелов нарушал безмолвное молчание. Черные сектанты бесшумно зашли за спину своей предводительницы, образовав собой полукруг. На фоне грязных людей в оборванных лохмотьях Никта выглядела настоящей богиней.

– День! – крикнула Никта.

– Время уз и цепей, обязанностей и правил! – какофонией голосов заорали ее последовали.

Кару прямо тряхнуло от столь стремительной смены настроения. Услышав крик своей богини, подданные воспрянули духом.

– Ночь! – вновь закричала она.

– Время свободы! – так же громко вторили остальные.

Никта продолжала выкрикивать слова, толпа продолжала повторять. Со стороны это смахивало на боевой клич.

– Мне вот что интересно, – тихо сказал Сайлент Каре на ухо, – как бы наша новая знакомая смотрелась без этих дурацких ремней, прикрывающих самые пикантные места на ее теле?

Среди всего непонятного безумия, творящегося вокруг, Кара совсем забыла, что находится в объятиях серийного убийцы. Но что-то подсказывало: боятся здесь следует не его. Как только Грэм закончил паясничать, Никтеанцы все, как один, смолкли. Они его услышали.

И, по-видимому, им невежество Сайлента совсем не понравилось.

***

Кара уже сбилась со счета, сколько раз за последние часы она теряла сознание. Когда Грэм решил пошутить над богиней ночи, ее лицо исказила гримаса злобы. Подданные правительницы пришли в ярость. Никта замахнулась мечом и с размаха ударила Грэма. Сайлент рухнул, как подкошенный, распластавшись на асфальте. Его тут же окружили дети ночи: они ходили вокруг его бездыханного тела, продолжая что-то нашептывать, но теперь их голоса звучали гораздо громче.

Сперва Хилл подумала, что Никта его убила! – но крови не было. Видимо, она нанесла удар площадью меча, а не острием. Ведь судя по тому размаху, атака срубила бы Сайленту голову с плеч в два счета. И что-то подсказывало: если бы Никта захотела этого, то сделала бы.

Раньше Кара сама бы поаплодировала бритоголовой воительнице. Первая подбежала бы к маньяку в отключке и начала допинывать его тело. Но сейчас, кроме Грэма Сайлента, ей надеяться было не на кого. Совсем…

Доктор Пэйн что-то говорила про Аркадию – помощницу! Нейросеть… Но, с тех пор как Хилл попала в это богом забытое место, никакими помощниками здесь и не пахло. Ее окружали одни враги, да и только.

Кара и ахнуть не успела, как второй удар обрушился на ее голову: Никта чиркнула острием лезвия по асфальту, создав полукруг из искр, сделала пафосный финт клинком и со всего размаху приложилась мечом. Пред тем как последовал удар, Кара увидела черные глаза богини. Хилл думала, это будет последнее, что она видит перед смертью…

Очнувшись, детектив обнаружила себя в комнате на шикарной мягкой кровати. Ее переодели. Кто-то обработал раны на ногах. Ступни были перебинтованы и совсем не болели. Даже гула в голове не было. Удивительно, ведь у нее наверняка должно быть сотрясение мозга. Возможно, и не одно.

Кара лежала совершенно обнаженная. Парочка ненавязчивых татуировок красовались в районе пупка и левой груди. Руки детектива были привязаны к изголовью широкой кровати тонкой, но очень плотной веревкой.

По обеим сторонам с потолка свисал прозрачный тюль. За ним Кара увидела силуэт женщины в плаще, расхаживающей по комнате. Плавные изящные движения кошки. Настоящая грация. Несложно было догадаться, кто это.

Кара потянула веревки, попыталась освободиться: ничего не получилось.

– Я смотрю, кто-то проснулся, – низким голосом сказала Никта, продолжая вальяжно расхаживать по комнате.

Даже не видя ее лица, Кара знала: богиня ночи улыбается.

– Как твое имя, ягненок? – Никта подошла к кровати, потянула за веревки и тюль – последний оплот перед враждебным миром – рухнул с потолка.

Кара увидела красивую винтажную мебель. Картины на стенах. В камине потрескивали бревна. Самая настоящая комната утех: дизайн наполняли преимущественно темно-красные, почти кровавые тона. Если Кара находилась в тюрьме, то это помещение наверняка было кабинетом начальника.

Возле входной двери с золотистым проемом стояли двое человек в бесформенных лохмотьях. Они покорно опустили головы вниз, что-то тихо нашептывая себе под нос. Каре порядком надоело это назойливое шуршание мерзких голосов. Попав за стены убежища Никтеанцев, она успела позабыть о спокойствии и тишине. Этот шепот начинал сводить с ума.

Никта подошла к кровати, присела на край. Ласково провела рукой по темному постельному белью, в котором утопала обнаженная Кара. Хилл пробрал холодок. Соски затвердели. Чем ближе подбиралась рука Никты к ее телу, тем сильнее Кара утапливала себя вглубь простыни.

От Никты исходил приятный запах ароматических масел. Смуглая кожа блестела. Узоры скарификации вблизи выглядели еще более завораживающе. Сколько боли пришлось вытерпеть, чтобы нанести на себя эту красоту?

Женщина скинула кожаный плащ, оголив округлые плечи. Несколько ремней, что перетягивали грудь, блеснули бликами на бляхах. Макияж Никты стал изящнее и мягче: темная черта по-прежнему пересекала линию глаз, но ее тон выглядел другим – более дружелюбным.