Академия мертвых душ
Часть 21 из 38 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Должен предупредить, все артефакты, созданные студентами во время обучения, – собственность Академии. Так что ты вряд ли что-то получишь из этой суммы.
– Да я и не рассчитывала, – отмахнулась я. – Я здесь на всём готовом, ещё и деньги на карте. Но магистр Алия сказала, что в моем артефакте тёмная магия!
Декан вздохнул:
– Магистра Алию можно понять. Тёмные убили её семью. И ко всем тёмным материям она относится с большим подозрением. Иногда, что называется, на воду дует. Но специалист она отличный.
Я была рада за отличного специалиста, но путаные объяснения о тяжёлой судьбе магистра Алии не давали ответа на главный вопрос:
– И всё-таки, слёзы девственницы – это элемент из тёмной магии?
– Нет, конечно, – ответил декан. – Они относятся к элементу, скажем так, сомнительному.
Что-то похожее я уже слышала.
– Что значит «сомнительному»?
– Сами по себе эти слёзы не тёмные и не светлые. В давние времена их активно использовали. Другой вопрос, каким образом их добывали. Не все маги заботились о том, чтобы слёзы были отданы добровольно. Понимаешь?
Понимаю. Живое воображение тут же нарисовало мне картинку: несчастные девственницы сидят в темнице у какого-нибудь злого мага или торговца магическим товаром, а он зверствует, чтобы, значит, плакали активнее.
– В общем, использовать слёзы девственниц уже давно считается неэтичным. Но не запрещено. Максимум, что ждёт того, кто включит в артефакт этот ингредиент – магическая экспертиза. Штука, скажу я тебе, не очень приятная и занимающая уйму времени. Артефактору придётся доказывать, что слёзы были отданы ему добровольно. Но в твоём случае ничего такого, разумеется, не будет.
– А как же артефакт под подушкой? Это тоже не тёмное?
Декан расхохотался.
– Старая студенческая традиция. Ещё мой дед клал под подушку артефакты и конспекты, чтоб за ночь запомнилось. Исследования не выявили в этом ритуале никакой практической пользы. Современные студенты так уже не делают. Хотя… думаю, теперь опять начнут.
– А почему же магистр Алия сказала…
– Потому традиция древняя. Тёмную магию официально запретили лишь полтораста лет назад. И ко всему древнему у нас относятся с подозрением.
С подозрением. А я из-за них с медведем поссорилась.
– Но как удачно ты расплакалась над амулетом, что слёзы попали только на перо! – в голосе декана снова появилось восхищение. – Зацепи ты ими серебро, получилась бы бесполезная безделушка. А так – уникальная вещь.
Я не стала говорить декану, что на серебро они и не могли попасть. Я плакала прицельно.
– Да что же в нём уникального-то? – по-прежнему не понимала я.
– Амулеты храбрости, – начал объяснять декан – это палка о двух концах. Они обычно храбрости-то добавляют, а вместе с нею – изрядную долю безрассудства. Пользоваться ими стоит только тому, кто собственной тени боится. Но твой амулет работает иначе. Он добавляет сообразительности и ловкости. А храбрость идёт вроде как побочно. То есть человек с этим амулетом лучше просчитывает ситуации, лучше владеет обстановкой, понимаешь? И вот уже оттуда идёт храбрость. Не дурная, а настоящая, расчётливая. Твой амулет, чтоб ты знала, будет работать при королевском дворе у кого-нибудь из генералов, а может, и у самого короля.
Ну надо же! Я вспомнила свои рассуждения над амулетом о храбрости и дурости. Всё-таки нельзя недооценивать значение намерения.
Декан наклонился ко мне поближе и сказал совсем тихо:
– А можешь ещё один такой сделать, для меня? Только так, чтобы никто не знал.
Я растерялась.
– Я же не умею… ну, то есть… не уверена, что снова получится.
– Ты просто попробуй. Повтори всё то же, что делала, а там уж глянем, что будет за результат.
– И плакать можно? – смущенно спросила я.
– Да кто ж тебе запретит? – расхохотался декан. Он явно сегодня был в приподнятом настроении.
Из его кабинета я вышла, понимая, что мне нужно сделать две вещи. Собрать новый амулет и извиниться перед медведем. Ах, да, ещё расчистить комнату в подвале. Потому что наказание с меня так никто и не снял.
Глава 24
В подвале я уже почти освоилась. Было почти не страшно. Я протирала от пыли артефакты и даже что-то напевала себе под нос. В этот раз я даже не слишком торопилась, ведь по возвращении домой меня ожидал разговор с медведем. А я понятия не имела, что ему сказать. Надеюсь, простого «извини, погорячилась» будет достаточно? Но что-то мне подсказывало, что ехидная и вредная сволочь постарается выжать из этой ситуации максимум и вдоволь надо мной поглумится.
И вдруг свет погас. Я вскрикнула от неожиданности и заоглядывалась по сторонам. Но ничегошеньки не увидела. В полной темноте лишь едва мерцал мусорный портал. А затем послышались шорохи, и темнота наполнилась алыми всполохами. Сердце словно сжала ледяная рука, дыхание перехватило.
– Кто здесь? – прошептала я и не узнала своего голоса.
А темнота надвигалась, шумела, словно желая меня раздавить.
– Кто здесь? – спросила я уже громче, изо всех сил собирая остатки мужества, которое, прямо скажем, если когда-то у меня и было, то сейчас скрылось в неизвестном направлении.
– Я – Тьма, – прокатился под сводами замогильный жуткий голос, и каждый звук эхом многократно отразился от стен.
«…Тьма… тьма… тьма…» – доносилось со всех сторон.
К-к-какая ещё, к чёрту, тьма?
– Ты – бездарное, никчёмное существо. Тьма наделила тебя силой, а теперь явилась, чтобы забрать твою душу!
«…душу… душу…душу…» – завывало, стонало, шелестело вокруг.
– Я… я ведь не просила об этом. Забирайте назад свою силу – она мне даром не нужна! Только оставьте меня в покое!
Я пыталась держать себя в руках, но понимала, что ещё чуть-чуть – и просто завизжу от ужаса и начну почём зря колотить в закрытую дверь.
То, что называло себя «Тьмой», расхохоталось жутким, леденящим душу смехом…
И я закричала. Так громко, что у самой уши заложило. А смех между тем сделался почти человеческим. Да нет, совсем человеческим. Свет загорелся, и я увидела…
Чёрт побери! Своего несостоявшегося жениха в сопровождении двух других оболтусов. Они откровенно веселились. Вот гады! Я швырнула в них тем, что было в руках: мокрой пыльной тряпкой. Но они сумели увернуться.
– Пригодился бы тебе сейчас твой амулет храбрости! – с издёвкой сказал… как же его зовут-то? Сэр Лорандис, кажется.
– Придурки! – хрипло отозвалась я. Едва голос не сорвала от крика, в горле першило. – Как вы вообще сюда попали?
– Решили зайти в гости, – ухмыльнулся жених. Он, похоже, был тут главный. – А ты, тетеря, ходишь, песенки поёшь. Полподвала можно вынести, а ты не заметишь.
– Но дверь же была закрыта!
– Для простых смертных может и закрыта, – Лорандис надменно выпятил подбородок и покачал рукой. Между его пальцев что-то блеснуло. – А у меня есть ключ, открывающий все двери. Семейный артефакт, не какая-нибудь ерундовина.
– Ну и какого чёрта вам понадобилось изображать из себя тьму?
Жених подбоченился:
– Никто не смеет отказывать Лорандису!
Вот придурок! Хоть все еще немного потряхивало, но страх отступил. А на его место пришла злость.
– Убирайтесь отсюда, и без вас забот хватает!
Я достала из кармана амулет и направилась к следующему неопознанному объекту. Лорандис и его прихвостни немного потоптались на месте и двинулись к выходу. Они похохатывали, донельзя довольные собой, и отпускали в мой адрес нелестные замечания. Но я даже не слушала. По сравнению с Тьмой, которой я только что испугалась до безумия, все остальное было безобидной ерундой.
– Не открывается! – донеслось вдруг от двери.
– А как же редкий фамильный артефакт? – с издёвкой спросила я.
На той стороне подвальной комнаты явно царило замешательство. Похоже, дверь, заколдованная ректором, сыграла с ними злую шутку. Впустить она их впустила, а вот выпускать до окончания уборки никого не собиралась.
– Эй, заморыш! Пошевеливайся! Убирай скорее, мы тут торчать не собираемся.
– В самом деле? – я упёрла руки в бока. – А вот не буду! Сами убирайте!
Я пересекла подвальную комнату и демонстративно плюхнулась в кресло, тут же взметнувшее облако пыли. Это кресло я проверила ещё в самом начале – абсолютно не магическая штуковина – и всё это время прикидывала, как дотащить его до мусорки.
– Что значит «не будешь»? – не понял жених. Кажется, он не так уж быстро соображает.
– То и значит. Хотите выйти – убирайте сами. Тряпки вон, вёдра вон. Занимайтесь.
– Ты совсем обнаглела? Или умом тронулась?
– Не хотите, не надо. – Я пожала плечами, не желая отвечать на глупые вопросы. – Посплю в кресле. Утром меня хватятся, придут сюда, найдут и вас заодно. В будущем будет веселее работать в такой-то компании.
До Лорандиса, кажется, медленно начало доходить.
– Брось, что за шутки? Убирай!
А, нет, не начало.
– Вы, конечно, можете воспользоваться порталом для мусора, – продолжала глумиться я, – но честно говоря, не знаю, где находится свалка. Возможно, добираться оттуда будет далековато.
– Да я и не рассчитывала, – отмахнулась я. – Я здесь на всём готовом, ещё и деньги на карте. Но магистр Алия сказала, что в моем артефакте тёмная магия!
Декан вздохнул:
– Магистра Алию можно понять. Тёмные убили её семью. И ко всем тёмным материям она относится с большим подозрением. Иногда, что называется, на воду дует. Но специалист она отличный.
Я была рада за отличного специалиста, но путаные объяснения о тяжёлой судьбе магистра Алии не давали ответа на главный вопрос:
– И всё-таки, слёзы девственницы – это элемент из тёмной магии?
– Нет, конечно, – ответил декан. – Они относятся к элементу, скажем так, сомнительному.
Что-то похожее я уже слышала.
– Что значит «сомнительному»?
– Сами по себе эти слёзы не тёмные и не светлые. В давние времена их активно использовали. Другой вопрос, каким образом их добывали. Не все маги заботились о том, чтобы слёзы были отданы добровольно. Понимаешь?
Понимаю. Живое воображение тут же нарисовало мне картинку: несчастные девственницы сидят в темнице у какого-нибудь злого мага или торговца магическим товаром, а он зверствует, чтобы, значит, плакали активнее.
– В общем, использовать слёзы девственниц уже давно считается неэтичным. Но не запрещено. Максимум, что ждёт того, кто включит в артефакт этот ингредиент – магическая экспертиза. Штука, скажу я тебе, не очень приятная и занимающая уйму времени. Артефактору придётся доказывать, что слёзы были отданы ему добровольно. Но в твоём случае ничего такого, разумеется, не будет.
– А как же артефакт под подушкой? Это тоже не тёмное?
Декан расхохотался.
– Старая студенческая традиция. Ещё мой дед клал под подушку артефакты и конспекты, чтоб за ночь запомнилось. Исследования не выявили в этом ритуале никакой практической пользы. Современные студенты так уже не делают. Хотя… думаю, теперь опять начнут.
– А почему же магистр Алия сказала…
– Потому традиция древняя. Тёмную магию официально запретили лишь полтораста лет назад. И ко всему древнему у нас относятся с подозрением.
С подозрением. А я из-за них с медведем поссорилась.
– Но как удачно ты расплакалась над амулетом, что слёзы попали только на перо! – в голосе декана снова появилось восхищение. – Зацепи ты ими серебро, получилась бы бесполезная безделушка. А так – уникальная вещь.
Я не стала говорить декану, что на серебро они и не могли попасть. Я плакала прицельно.
– Да что же в нём уникального-то? – по-прежнему не понимала я.
– Амулеты храбрости, – начал объяснять декан – это палка о двух концах. Они обычно храбрости-то добавляют, а вместе с нею – изрядную долю безрассудства. Пользоваться ими стоит только тому, кто собственной тени боится. Но твой амулет работает иначе. Он добавляет сообразительности и ловкости. А храбрость идёт вроде как побочно. То есть человек с этим амулетом лучше просчитывает ситуации, лучше владеет обстановкой, понимаешь? И вот уже оттуда идёт храбрость. Не дурная, а настоящая, расчётливая. Твой амулет, чтоб ты знала, будет работать при королевском дворе у кого-нибудь из генералов, а может, и у самого короля.
Ну надо же! Я вспомнила свои рассуждения над амулетом о храбрости и дурости. Всё-таки нельзя недооценивать значение намерения.
Декан наклонился ко мне поближе и сказал совсем тихо:
– А можешь ещё один такой сделать, для меня? Только так, чтобы никто не знал.
Я растерялась.
– Я же не умею… ну, то есть… не уверена, что снова получится.
– Ты просто попробуй. Повтори всё то же, что делала, а там уж глянем, что будет за результат.
– И плакать можно? – смущенно спросила я.
– Да кто ж тебе запретит? – расхохотался декан. Он явно сегодня был в приподнятом настроении.
Из его кабинета я вышла, понимая, что мне нужно сделать две вещи. Собрать новый амулет и извиниться перед медведем. Ах, да, ещё расчистить комнату в подвале. Потому что наказание с меня так никто и не снял.
Глава 24
В подвале я уже почти освоилась. Было почти не страшно. Я протирала от пыли артефакты и даже что-то напевала себе под нос. В этот раз я даже не слишком торопилась, ведь по возвращении домой меня ожидал разговор с медведем. А я понятия не имела, что ему сказать. Надеюсь, простого «извини, погорячилась» будет достаточно? Но что-то мне подсказывало, что ехидная и вредная сволочь постарается выжать из этой ситуации максимум и вдоволь надо мной поглумится.
И вдруг свет погас. Я вскрикнула от неожиданности и заоглядывалась по сторонам. Но ничегошеньки не увидела. В полной темноте лишь едва мерцал мусорный портал. А затем послышались шорохи, и темнота наполнилась алыми всполохами. Сердце словно сжала ледяная рука, дыхание перехватило.
– Кто здесь? – прошептала я и не узнала своего голоса.
А темнота надвигалась, шумела, словно желая меня раздавить.
– Кто здесь? – спросила я уже громче, изо всех сил собирая остатки мужества, которое, прямо скажем, если когда-то у меня и было, то сейчас скрылось в неизвестном направлении.
– Я – Тьма, – прокатился под сводами замогильный жуткий голос, и каждый звук эхом многократно отразился от стен.
«…Тьма… тьма… тьма…» – доносилось со всех сторон.
К-к-какая ещё, к чёрту, тьма?
– Ты – бездарное, никчёмное существо. Тьма наделила тебя силой, а теперь явилась, чтобы забрать твою душу!
«…душу… душу…душу…» – завывало, стонало, шелестело вокруг.
– Я… я ведь не просила об этом. Забирайте назад свою силу – она мне даром не нужна! Только оставьте меня в покое!
Я пыталась держать себя в руках, но понимала, что ещё чуть-чуть – и просто завизжу от ужаса и начну почём зря колотить в закрытую дверь.
То, что называло себя «Тьмой», расхохоталось жутким, леденящим душу смехом…
И я закричала. Так громко, что у самой уши заложило. А смех между тем сделался почти человеческим. Да нет, совсем человеческим. Свет загорелся, и я увидела…
Чёрт побери! Своего несостоявшегося жениха в сопровождении двух других оболтусов. Они откровенно веселились. Вот гады! Я швырнула в них тем, что было в руках: мокрой пыльной тряпкой. Но они сумели увернуться.
– Пригодился бы тебе сейчас твой амулет храбрости! – с издёвкой сказал… как же его зовут-то? Сэр Лорандис, кажется.
– Придурки! – хрипло отозвалась я. Едва голос не сорвала от крика, в горле першило. – Как вы вообще сюда попали?
– Решили зайти в гости, – ухмыльнулся жених. Он, похоже, был тут главный. – А ты, тетеря, ходишь, песенки поёшь. Полподвала можно вынести, а ты не заметишь.
– Но дверь же была закрыта!
– Для простых смертных может и закрыта, – Лорандис надменно выпятил подбородок и покачал рукой. Между его пальцев что-то блеснуло. – А у меня есть ключ, открывающий все двери. Семейный артефакт, не какая-нибудь ерундовина.
– Ну и какого чёрта вам понадобилось изображать из себя тьму?
Жених подбоченился:
– Никто не смеет отказывать Лорандису!
Вот придурок! Хоть все еще немного потряхивало, но страх отступил. А на его место пришла злость.
– Убирайтесь отсюда, и без вас забот хватает!
Я достала из кармана амулет и направилась к следующему неопознанному объекту. Лорандис и его прихвостни немного потоптались на месте и двинулись к выходу. Они похохатывали, донельзя довольные собой, и отпускали в мой адрес нелестные замечания. Но я даже не слушала. По сравнению с Тьмой, которой я только что испугалась до безумия, все остальное было безобидной ерундой.
– Не открывается! – донеслось вдруг от двери.
– А как же редкий фамильный артефакт? – с издёвкой спросила я.
На той стороне подвальной комнаты явно царило замешательство. Похоже, дверь, заколдованная ректором, сыграла с ними злую шутку. Впустить она их впустила, а вот выпускать до окончания уборки никого не собиралась.
– Эй, заморыш! Пошевеливайся! Убирай скорее, мы тут торчать не собираемся.
– В самом деле? – я упёрла руки в бока. – А вот не буду! Сами убирайте!
Я пересекла подвальную комнату и демонстративно плюхнулась в кресло, тут же взметнувшее облако пыли. Это кресло я проверила ещё в самом начале – абсолютно не магическая штуковина – и всё это время прикидывала, как дотащить его до мусорки.
– Что значит «не будешь»? – не понял жених. Кажется, он не так уж быстро соображает.
– То и значит. Хотите выйти – убирайте сами. Тряпки вон, вёдра вон. Занимайтесь.
– Ты совсем обнаглела? Или умом тронулась?
– Не хотите, не надо. – Я пожала плечами, не желая отвечать на глупые вопросы. – Посплю в кресле. Утром меня хватятся, придут сюда, найдут и вас заодно. В будущем будет веселее работать в такой-то компании.
До Лорандиса, кажется, медленно начало доходить.
– Брось, что за шутки? Убирай!
А, нет, не начало.
– Вы, конечно, можете воспользоваться порталом для мусора, – продолжала глумиться я, – но честно говоря, не знаю, где находится свалка. Возможно, добираться оттуда будет далековато.