9 часов над Атлантикой
Часть 38 из 43 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
WTF_LEO: У меня нет акцента.
Betelgeuse: Есть. Мы уже почти в Торонто. Если не поторопимся — плакал наш эксперимент.
WTF_LEO: Ты из Торонто?
Betelgeuse: Из Ванкувера. У меня сегодня ещё два часа пересадки, пять часов в самолёте до дома и чувство, что этот день никогда не закончится. А ты? Где твоя конечная точка?
Это последнее, что мне удаётся ему отправить, потому что в самолёте внезапно пропадает сеть — очевидно, её отключают перед посадкой. Решаю не терять времени.
Он открывает мне сразу, но я успеваю заметить движение — засовывает телефон в карман джинсов.
Народный туалет намного теснее. Мне приходится в прямом и буквальном смысле втиснуться в Лео, чтобы у него получилось закрыть и запереть за мной дверь.
Doja Cat — Go To Town
Ну, мы уже танцевали… в облипку… довольно интимно, поэтому я смело обнимаю его за талию.
— Ты в босоножках?
Ему не видно — слишком тесно, даже для этого.
— В них.
— Хорошо. Ну давай, попробуй развернуться.
— Это нереально, Лео, как видишь. Ты проиграл. Либо эти извращенцы были гуттаперчевые, либо тупо над нами прикалывались. Непристойно, пошло, отвратительно.
— Не будь занудой. Ты что, пуританка? Сейчас всё будет. Давай поменяемся местами и развернись… спиной ко мне.
— Это я занудная пуританка?
— А кто тут только что шумно кипел, как старый чайник со свистулькой? Непристойно, пошло, отвратительно! — он пытается имитировать мой женский голос своим грубым мужским, и у него, конечно, выходит это очень смешно. Настолько, что я не могу сдержать предательской улыбки.
— То есть ты серьёзно вот считаешь меня занудной пуританкой, а извращенцев-беспредельщиков нормальными людьми?
— Я не люблю вешать ярлыки. Может, у них так всё остро и на пике, что они просто не сдержались?
— Обалдеть. Не сдержаться можно по-всякому…
— Давай без подробностей!
Он ржёт. Бесстыже и от души. И он совершенно не похож на того Лео, который мерил высокомерным взглядом мою тушку в аэропорту. Поза «сзади» не оправдывает его надежд — не знаю, как насчёт амплитуды, но даже на каблуках я немного не дотягиваю своим стыковочным шлюзом до точки расположения его зонда.
— Ну допустим. Но я не зануда и ещё больше не пуританка!
— Докажи! — предлагает, не сильно, но разочарованно хлопнув ладонями по пластику стенки этой капсулы.
— Как?
— А слабо залезть на раковину? Лицом ко мне.
— И ноги раздвинуть?
Кивает. Чёрт. Натуральный чёрт. Исчадие ада в его зрачках. Кстати, сейчас не прикрытых очками.
— Легко, — заверяю его. — Но сперва сними с меня босоножки — мне они дороги — обидно будет, если каблуки обдеру.
— Ногу можешь поднять?
И я задираю, не боясь упасть — объективно падать тут некуда. Тем не менее, Лео бережно меня придерживает… за талию. И пока расстёгивает замок на щиколотке, проверяет степень моего опьянения.
— Давай совсем по-взрослому? Раз уж ты утверждаешь, что не зануда… и ещё больше не пуританка, давай поговорим о том, что принято прикрывать листиком.
— Например?
— Ну… может быть…, - на секунду задумывается или только делает вид, что задумывается. — Да что далеко ходить? Секс. Давай о нём.
Вот это поворот.
— Вообще о нём? Или в частности?
— Можно и в деталях. К примеру, расскажи откровенно и не краснея, что тебя заводит?
Мой мозг бьётся в конвульсиях. Как же легко меня загнали в угол. Что я люблю в сексе? Когда он сверху, и мне ничего не нужно делать, кроме как быть сосредоточенной на собственном удовольствии. Горячо? Не очень. Занудно? Ну…
— Мне нравится вдыхать запах мужчины, когда он кончает.
Ну как тебе, Умник? Интересно наблюдать за мельтешением мыслей в его глазах: шок, одобрение, похоть. Причём шок настолько силён, что не даёт никакой возможности надёжно спрятать всё остальное.
Я чуть отворачиваю голову, чтобы скрыть свою чересчур довольную физиономию, и добиваю его:
— Но есть условие: мужик должен кончать красиво. Не гримасничая. И только после меня.
Лео медленно и подчёркнуто аккуратно опускает мой второй босоножек на пол, его ладони ложатся мне под ягодицы — я аж рот открыла — горячо…
Но мозги не успевают закипеть — я взлетаю: Лео подхватывает меня и одним движением усаживает на умывальник. Господи? Когда это он бумаги тут туалетной столько перевёл? Перину мне замутил? Я не могла не заметить таких усилий… это он ещё до моего прихода подготовился, гад!
Он смотрит в глаза — зеленоглазый змий с прищуром — и я понимаю — тягаться с ним бесполезно, мне при любом раскладе крышка.
Держит за талию, не отрывая взгляда, и отводит свои бёдра назад:
— Столько хватит?
И я конечно оторопеваю. Сантиметров… тридцать? Вот столько да?
— Ты себе льстишь, — говорю. — Но ты выиграл, амплитуды тут точно хватит.
В дверь стучат, и я сразу спрыгиваю вниз. Причём метила правой ступнёй приземлиться вначале на обод унитаза, но что-то видно не срослось сегодня — мой ангел хранитель взял отгул.
У Лео вначале удушающий смех, потом протрезвевший испуг:
— Больно? — вопрошает, собрав брови домиком и чуть ли не плача. Не от горя, конечно.
— Нет. Но она… застряла.
— Подвигай ногой вправо-влево, должна выйти, — старается говорить, а не ржать.
— Я уже двигала — не выходит, — сообщаю.
И вот тут уже и меня накрывает приступом хохота. В связи с этим у Лео вообще срывает тормоза, он даже умудряется согнуться от смеха пополам. Может, если бы вина было меньше, мы с ним отнеслись бы к проблеме серьёзнее… но его было две бутылки. Хорошего итальянского вина.
Командир самолёта объявляет высоту, время, погоду и известие о посадке, в дверь снова стучат.
— Займите своё место в салоне! Самолёт идёт на посадку!
— Твою мать… — соображает Лео, всё ещё сражаясь с волнами смеха.
— Она давно не с нами, — напоминаю ему. — Так что давай, придумай что-нибудь поскорее — ты же математик или программист? Как у тебя с алгоритмическим мышлением? Блесни давай, пока нас не скинули с этого самолёта…
И он придумывает. Выливает флакон геля для рук с запахом волшебства в унитаз. При этом конечно, едва стоит на ногах и ржёт.
— Двигай теперь, говорит, — уже почти успокоившись. — Должно сработать.
И я двигаю. Бедром. Попой. Туловищем ещё. Но всё бесполезно — правая ступня намертво в унитазе. Хорошо, думаю, что босоножки сняла — точно каблук бы сломался.
В дверь снова стучат. Вернее, долбят.
— Да-да! Уже выхожу! Терпение, господа, я почти кончила… тьфу ты, закончила!
Лео плющит. Кажется, у него какой-нибудь психический коллапс. Ну, просто нормальные люди так не хохочут, задыхаясь.
— Лея! Сейчас же на место! Ты нарушаешь технику безопасности! — Клэр.
Как она меня вычислила? По пустующему креслу в самолёте? Или по голосу…, наверное, второе.
— Самолёт сбрасывает высоту! Через пять минут посадка! Мы в Торонто! Выходи сейчас же!
— Я застряла, Клэр! — протяжно жалуюсь и стараюсь не смеяться. Как можно? Когда конец моей жизни так близок!
Лео открывает замок ой мама, лучше б я не видела её лица… Взгляд одноклассницы вначале задерживается на Лео, потом на мне, потом добирается до унитаза. И её глаза едва не вылезают из орбит, рот в прямом смысле открывается.
— Клэээр, — жалобно тяну. — Я застряла… выручай.
Она снова смотрит на Лео:
— Да ну на хрен… Вы издеваетесь?
Он убирает от лица руку, которая до этого зажимала его рот.
Betelgeuse: Есть. Мы уже почти в Торонто. Если не поторопимся — плакал наш эксперимент.
WTF_LEO: Ты из Торонто?
Betelgeuse: Из Ванкувера. У меня сегодня ещё два часа пересадки, пять часов в самолёте до дома и чувство, что этот день никогда не закончится. А ты? Где твоя конечная точка?
Это последнее, что мне удаётся ему отправить, потому что в самолёте внезапно пропадает сеть — очевидно, её отключают перед посадкой. Решаю не терять времени.
Он открывает мне сразу, но я успеваю заметить движение — засовывает телефон в карман джинсов.
Народный туалет намного теснее. Мне приходится в прямом и буквальном смысле втиснуться в Лео, чтобы у него получилось закрыть и запереть за мной дверь.
Doja Cat — Go To Town
Ну, мы уже танцевали… в облипку… довольно интимно, поэтому я смело обнимаю его за талию.
— Ты в босоножках?
Ему не видно — слишком тесно, даже для этого.
— В них.
— Хорошо. Ну давай, попробуй развернуться.
— Это нереально, Лео, как видишь. Ты проиграл. Либо эти извращенцы были гуттаперчевые, либо тупо над нами прикалывались. Непристойно, пошло, отвратительно.
— Не будь занудой. Ты что, пуританка? Сейчас всё будет. Давай поменяемся местами и развернись… спиной ко мне.
— Это я занудная пуританка?
— А кто тут только что шумно кипел, как старый чайник со свистулькой? Непристойно, пошло, отвратительно! — он пытается имитировать мой женский голос своим грубым мужским, и у него, конечно, выходит это очень смешно. Настолько, что я не могу сдержать предательской улыбки.
— То есть ты серьёзно вот считаешь меня занудной пуританкой, а извращенцев-беспредельщиков нормальными людьми?
— Я не люблю вешать ярлыки. Может, у них так всё остро и на пике, что они просто не сдержались?
— Обалдеть. Не сдержаться можно по-всякому…
— Давай без подробностей!
Он ржёт. Бесстыже и от души. И он совершенно не похож на того Лео, который мерил высокомерным взглядом мою тушку в аэропорту. Поза «сзади» не оправдывает его надежд — не знаю, как насчёт амплитуды, но даже на каблуках я немного не дотягиваю своим стыковочным шлюзом до точки расположения его зонда.
— Ну допустим. Но я не зануда и ещё больше не пуританка!
— Докажи! — предлагает, не сильно, но разочарованно хлопнув ладонями по пластику стенки этой капсулы.
— Как?
— А слабо залезть на раковину? Лицом ко мне.
— И ноги раздвинуть?
Кивает. Чёрт. Натуральный чёрт. Исчадие ада в его зрачках. Кстати, сейчас не прикрытых очками.
— Легко, — заверяю его. — Но сперва сними с меня босоножки — мне они дороги — обидно будет, если каблуки обдеру.
— Ногу можешь поднять?
И я задираю, не боясь упасть — объективно падать тут некуда. Тем не менее, Лео бережно меня придерживает… за талию. И пока расстёгивает замок на щиколотке, проверяет степень моего опьянения.
— Давай совсем по-взрослому? Раз уж ты утверждаешь, что не зануда… и ещё больше не пуританка, давай поговорим о том, что принято прикрывать листиком.
— Например?
— Ну… может быть…, - на секунду задумывается или только делает вид, что задумывается. — Да что далеко ходить? Секс. Давай о нём.
Вот это поворот.
— Вообще о нём? Или в частности?
— Можно и в деталях. К примеру, расскажи откровенно и не краснея, что тебя заводит?
Мой мозг бьётся в конвульсиях. Как же легко меня загнали в угол. Что я люблю в сексе? Когда он сверху, и мне ничего не нужно делать, кроме как быть сосредоточенной на собственном удовольствии. Горячо? Не очень. Занудно? Ну…
— Мне нравится вдыхать запах мужчины, когда он кончает.
Ну как тебе, Умник? Интересно наблюдать за мельтешением мыслей в его глазах: шок, одобрение, похоть. Причём шок настолько силён, что не даёт никакой возможности надёжно спрятать всё остальное.
Я чуть отворачиваю голову, чтобы скрыть свою чересчур довольную физиономию, и добиваю его:
— Но есть условие: мужик должен кончать красиво. Не гримасничая. И только после меня.
Лео медленно и подчёркнуто аккуратно опускает мой второй босоножек на пол, его ладони ложатся мне под ягодицы — я аж рот открыла — горячо…
Но мозги не успевают закипеть — я взлетаю: Лео подхватывает меня и одним движением усаживает на умывальник. Господи? Когда это он бумаги тут туалетной столько перевёл? Перину мне замутил? Я не могла не заметить таких усилий… это он ещё до моего прихода подготовился, гад!
Он смотрит в глаза — зеленоглазый змий с прищуром — и я понимаю — тягаться с ним бесполезно, мне при любом раскладе крышка.
Держит за талию, не отрывая взгляда, и отводит свои бёдра назад:
— Столько хватит?
И я конечно оторопеваю. Сантиметров… тридцать? Вот столько да?
— Ты себе льстишь, — говорю. — Но ты выиграл, амплитуды тут точно хватит.
В дверь стучат, и я сразу спрыгиваю вниз. Причём метила правой ступнёй приземлиться вначале на обод унитаза, но что-то видно не срослось сегодня — мой ангел хранитель взял отгул.
У Лео вначале удушающий смех, потом протрезвевший испуг:
— Больно? — вопрошает, собрав брови домиком и чуть ли не плача. Не от горя, конечно.
— Нет. Но она… застряла.
— Подвигай ногой вправо-влево, должна выйти, — старается говорить, а не ржать.
— Я уже двигала — не выходит, — сообщаю.
И вот тут уже и меня накрывает приступом хохота. В связи с этим у Лео вообще срывает тормоза, он даже умудряется согнуться от смеха пополам. Может, если бы вина было меньше, мы с ним отнеслись бы к проблеме серьёзнее… но его было две бутылки. Хорошего итальянского вина.
Командир самолёта объявляет высоту, время, погоду и известие о посадке, в дверь снова стучат.
— Займите своё место в салоне! Самолёт идёт на посадку!
— Твою мать… — соображает Лео, всё ещё сражаясь с волнами смеха.
— Она давно не с нами, — напоминаю ему. — Так что давай, придумай что-нибудь поскорее — ты же математик или программист? Как у тебя с алгоритмическим мышлением? Блесни давай, пока нас не скинули с этого самолёта…
И он придумывает. Выливает флакон геля для рук с запахом волшебства в унитаз. При этом конечно, едва стоит на ногах и ржёт.
— Двигай теперь, говорит, — уже почти успокоившись. — Должно сработать.
И я двигаю. Бедром. Попой. Туловищем ещё. Но всё бесполезно — правая ступня намертво в унитазе. Хорошо, думаю, что босоножки сняла — точно каблук бы сломался.
В дверь снова стучат. Вернее, долбят.
— Да-да! Уже выхожу! Терпение, господа, я почти кончила… тьфу ты, закончила!
Лео плющит. Кажется, у него какой-нибудь психический коллапс. Ну, просто нормальные люди так не хохочут, задыхаясь.
— Лея! Сейчас же на место! Ты нарушаешь технику безопасности! — Клэр.
Как она меня вычислила? По пустующему креслу в самолёте? Или по голосу…, наверное, второе.
— Самолёт сбрасывает высоту! Через пять минут посадка! Мы в Торонто! Выходи сейчас же!
— Я застряла, Клэр! — протяжно жалуюсь и стараюсь не смеяться. Как можно? Когда конец моей жизни так близок!
Лео открывает замок ой мама, лучше б я не видела её лица… Взгляд одноклассницы вначале задерживается на Лео, потом на мне, потом добирается до унитаза. И её глаза едва не вылезают из орбит, рот в прямом смысле открывается.
— Клэээр, — жалобно тяну. — Я застряла… выручай.
Она снова смотрит на Лео:
— Да ну на хрен… Вы издеваетесь?
Он убирает от лица руку, которая до этого зажимала его рот.