1918 год: Расстрелянное лето
Часть 24 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Наш дом национализировали под какой-то женский комитет. Едем к дяде. Извозчик! Хотя погодите! Василий, вам куда ехать?
Я назвал адрес. Отозвался извозчик:
– Так там недалече. Высажу барышень, а потом вас подвезу. Только сразу говорю: за эту поездку – два червонца и ни копейки меньше! И это еще по-божески!
Доехали мы быстро. Супруги Сергей Николаевич и Мария Степановна Долматовы приняли сестер с распростертыми объятиями, но на меня при этом смотрели с настороженностью и недоверием, видно крепко допекли местных обывателей пролетарии. Впрочем, я недолго был в квартире. Отнес чемоданы, а затем попрощался, а еще спустя десять минут оказался перед доходным домом купца Стукачева. Расплатившись с извозчиком, вошел в подъезд, затем поднялся на второй этаж и постучал в дверь.
– Кто там? – раздался голос из-за двери.
– Я от Ватрушева, Иван Николаевич.
Дверь распахнулась. Передо мной стоял в домашнем халате мужчина, сорок пяти или более лет, среднего роста, широкий в плечах. Обычное лицо, из отличий: густые усы, да на левой стороне его лица разлился сине-желтый синяк. Правая рука в кармане халата.
«Похоже, там револьвер».
Его глаза улыбаются, рот растянут в улыбке, но это все – не более чем маска, на самом деле он меня прощупывает, пытается понять, кто я такой. Актер он превосходный, да только мне было известно от Ватрушева, что Воскобойников Иван Николаевич полицейский агент, который из семнадцати лет службы шесть лет прослужил в летучем отряде, куда просто так не брали. Человек должен был быть отчаянной смелости, большой физической силы и изворотливого ума. Летучий отряд в царской России был аналогом современного ОМОНа, который бросали на задержание особо опасных преступников.
«Битый жизнью мужик. Себе на уме».
– Я получил насчет вас телеграмму. Вы… – бывший полицейский сделал паузу.
«Осторожный. Проверяет».
– Беклемишев. Вадим Андреевич.
– Заходите.
Он захлопнул за мной дверь, тщательно запер.
– Пройдемте в гостиную, Вадим Андреевич. Разговор у нас будет долгий, – не успел я сесть за стол, как хозяин спросил: – Кстати, есть хотите?
– Не отказался бы.
– Я сейчас.
– Погодите, – я поставил мешок на стул. – Можно постелить что-нибудь?
Пока бывший агент ходил в кухню, я развязал мешок, потом выложил на принесенное полотенце сало, половину буханки хлеба и колбасу.
– Ого! Да у нас сегодня просто праздник какой-то, – уже по-настоящему обрадовался хозяин. – Прямо деликатесы, по нынешним временам.
– Что, так плохо с продуктами? – поинтересовался я.
– Плохо не то слово, но если есть деньги, то все можно достать.
Я усмехнулся, покопался в мешке и вытащил завернутую в платок пачку денег:
– Это вам.
– Сколько здесь?
– Тридцать тысяч.
– Владимир Тимофеевич не поскупился, вот только цены у нас растут не по дням, а по часам. Ладно, посидите пока, а я порежу да разложу по тарелкам все эти деликатесы.
Ели жадно, по-мужски, изредка перебрасываясь фразами. Спустя полчаса, отодвинув посуду в сторону и прихлебывая холодный квас, приступили к разговору. Исходя из наблюдений Воскобойникова, а также короткого разговора с Таней (ему все же удалось с ней поговорить), вырисовывался один из моих ранее предполагаемых вариантов. Елена Скокина, ее подруга, являясь любовницей комиссара Алексея Распопова, судя по всему, рассказала тому, кто такая Татьяна Ватрушева. В чьей голове родилась идея сорвать хороший куш, трудно было сказать, но я бы поставил на Скокину. Из разговора с Таней бывший полицейский агент сделал вывод, что большевики ей хорошо промыли мозги, потому что она сначала наотрез отказалась идти с ним, а потом стала кричать, что он провокатор. Что за девушкой велось наблюдение, выяснилось вечером того же дня. Когда Воскобойников возвращался домой, на него напали, избили, после чего предупредили, чтобы эту девушку он за версту обходил, иначе в следующий раз так легко не отделается.
Отделали его добротно, по-пролетарски, не жалея кулаков и ног. Два дня отлеживался, потом пошел к квартире Скокиной, за которой за умеренную мзду наблюдала бабуля-соседка. Она ему сообщила, что Ленка вместе со своей подругой съехали день тому назад. Опрос соседей ничего не дал – никто ничего не знал. Еще через день приехал я.
– Что, никаких следов не осталось? – спросил его я.
– Как не быть. Есть у меня еще одна ниточка, Вадим Андреевич. Алексей Распопов. Любовник Ленки Скокиной. Проследил за этой сучкой, так что знаю, где тот живет. Кстати, он является комиссаром – заместителем командира красногвардейского отряда. Командиром у них какой-то Осокин. Их отряд числится на хорошем счету у местной власти, так как участвовал весной в разгроме анархистов, а пару недель тому назад помогал чекистам арестовывать офицеров.
– Сразу видно профессионала, – польстил я бывшему полицейскому агенту. – Всё про всех знаете.
– Так у меня работа такая, всё про всех знать. Вернее, была такая, – сказал он с ноткой грусти в голосе.
– Не грустите. Давайте адрес. Завтра схожу к Леше Распопову и поговорю с ним.
– Вы с ним там поосторожнее. С виду парень он крепкий.
На следующий день я пошел к Распопову с раннего утра. Воскобойников довольно доходчиво мне объяснил, как добраться до его дома.
– Товарищ командир! – я забарабанил в дверь. – Товарищ Распопов! Срочная депеша!
– Какая, к черту, депеша?! Ты кто?!
На пороге стояла в нижнем белье и зевающая во весь рот весьма недовольная фигура хозяина квартиры. Удар в челюсть отбросил красного комиссара внутрь квартиры. Вместе с глухим и тяжелым звуком упавшего тела я быстро зашел в квартиру. Закрыл дверь и сразу направился в спальню. К моему сожалению, тот спал один. Я вернулся, взяв под мышки бесчувственное тело, втащил в столовую, а когда начал связывать руки, Распопов очнулся. Несколько секунд тупо смотрел на меня, потом спросил:
– Ты кто?
– Здесь задаю вопросы я. Не отвечаешь, тебе будет очень больно. Демонстрирую.
Два сильных и резких тычка, прошедшие по нервным узлам, заставили красного командира задергаться всем телом от нестерпимой боли. Орать он не мог, так как в рот ему был вбит кляп из кухонного полотенца, висевшего тут же на стуле. Когда он пришел в себя, я его спросил:
– Все понятно?
Он сразу закивал головой, так как кляп я еще не вытащил. Всмотрелся в его бледное лицо. В глазах комиссара был ужас. Я удовлетворенно усмехнулся: клиент созрел для разговора. Вытащил кляп.
– Где Таня?
– Это все Ленка Скокина! Это она все придумала! Ох! Ой-е-ей! – последовал резкий удар, и Распопова передернуло от резкой боли. – Все. Все. Конногвардейский переулок. Дом купца Зимина. Квартира двенадцать.
– Чем докажешь, что не врешь?
– У меня в планшете ордер на заселение лежит, так вот он выписан на эту квартиру. Сходите – посмотрите.
– Схожу. Не поленюсь.
Вернувшись с ордером, я снова присел рядом с Рас-поповым.
– Теперь рассказывай, что вы задумали. Не торопись, у меня время есть.
Идея шантажа, как я и думал, пришла первой Скокиной. В свое время она начиталась дешевых книжек о сыщиках, и в одной из них был похожий сюжет, который подруга решила воплотить в жизнь. Сумму выкупа они определили в полмиллиона рублей.
– Вы только вдвоем или еще кого в долю взяли?
– Колю Осокина взяли. Наш командир.
– Девушка там одна живет?
– Еще… боец.
– Она что, под арестом?
– Нет. О-о-ох! – удар не только принес боль, но и сбил дыхание. – Боль… но. Она… не хотела переезжать, устроила истерику. Послушайте, я все честно рассказал.
– Да ты не волнуйся так. Верю я тебе, верю.
Распопов умер легко и быстро. Сейчас я снова был разведчиком в чужой стране, а на тайной войне, как меня учили матерые асы советской разведки, нельзя оставлять за собой следов, которые могут привести к тебе.
Выйдя из дома, быстро бросил взгляды по сторонам. Улицы уже заполнились народом. Я быстро зашагал по улице, ища глазами извозчика, и не видел, как спустя несколько секунд у дома притормозил легковой автомобиль, из которого вышла девушка. Бросив рассеянный взгляд на шофера, она сказала:
– Мы скоро, Толя.
Идя к подъезду, она мучительно вспоминала, где видела этого молодого мужчину, который только что прошел по улице. Так и не вспомнив, поднялась на второй этаж и, щелкнув замком, вошла в квартиру.
– Леша! Милый! Ты еще спишь? Леша…
На тело в нижнем белье, лежащее на полу, она наткнулась почти сразу. Замерла, минуту смотрела на своего любовника, не в силах поверить в его смерть. Потом подошла, встала на колени, дотронулась до его лица, заглянула в широко открытые глаза.
– Мертв! Леша! Как же это?!
Прошло еще несколько минут в какой-то непонятной прострации, пока она не пришла в себя. Она не была уже той кисейной барышней, жившей еще год назад под крылышком богатых родителей. Повзрослев, она захотела яркой жизни, сумасшедшей и бешеной, и тут случилась революция, а за ней большевистский мятеж. Даже не разобравшись, что происходит, она с головой бросилась в пучину политических страстей. Вскоре стала подругой помощника механика с завода Михельсона. Когда стали создавать боевые дружины, она записалась вместе с ним. Ей еще не доводилось убивать человека, но сейчас, сидя над трупом любимого человека, она знала, что сможет спустить спусковой крючок и послать пулю в сердце ненавистного врага.
Бывшая купеческая дочь Скокина вскочила на ноги, уже готовая мстить.
– Кто?! Какая сволочь?!
Неожиданно она услышала, как скрипнула прикрытая ею дверь, а затем послышались тяжелые шаги в прихожей. Рука легла на кобуру в тот момент, когда на пороге появилась фигура шофера Толи.
– Давайте быстрее! Нам… Э-э… А что с ним?!
– Не видишь?! Он мертв! Его убили наши классовые враги! – она вперила гневный взгляд в шофера.
– Убили? А как? Чой-то крови на нем нет. Или задушили чем? – рассудительно и как-то по-деловому поинтересовался шофер.
Только теперь, после этих слов, она перевела взгляд с Толи на мертвеца. Действительно, как-то странно. Ни следов выстрелов, ни ран от ножа, и на шее никаких нет следов.
Я назвал адрес. Отозвался извозчик:
– Так там недалече. Высажу барышень, а потом вас подвезу. Только сразу говорю: за эту поездку – два червонца и ни копейки меньше! И это еще по-божески!
Доехали мы быстро. Супруги Сергей Николаевич и Мария Степановна Долматовы приняли сестер с распростертыми объятиями, но на меня при этом смотрели с настороженностью и недоверием, видно крепко допекли местных обывателей пролетарии. Впрочем, я недолго был в квартире. Отнес чемоданы, а затем попрощался, а еще спустя десять минут оказался перед доходным домом купца Стукачева. Расплатившись с извозчиком, вошел в подъезд, затем поднялся на второй этаж и постучал в дверь.
– Кто там? – раздался голос из-за двери.
– Я от Ватрушева, Иван Николаевич.
Дверь распахнулась. Передо мной стоял в домашнем халате мужчина, сорок пяти или более лет, среднего роста, широкий в плечах. Обычное лицо, из отличий: густые усы, да на левой стороне его лица разлился сине-желтый синяк. Правая рука в кармане халата.
«Похоже, там револьвер».
Его глаза улыбаются, рот растянут в улыбке, но это все – не более чем маска, на самом деле он меня прощупывает, пытается понять, кто я такой. Актер он превосходный, да только мне было известно от Ватрушева, что Воскобойников Иван Николаевич полицейский агент, который из семнадцати лет службы шесть лет прослужил в летучем отряде, куда просто так не брали. Человек должен был быть отчаянной смелости, большой физической силы и изворотливого ума. Летучий отряд в царской России был аналогом современного ОМОНа, который бросали на задержание особо опасных преступников.
«Битый жизнью мужик. Себе на уме».
– Я получил насчет вас телеграмму. Вы… – бывший полицейский сделал паузу.
«Осторожный. Проверяет».
– Беклемишев. Вадим Андреевич.
– Заходите.
Он захлопнул за мной дверь, тщательно запер.
– Пройдемте в гостиную, Вадим Андреевич. Разговор у нас будет долгий, – не успел я сесть за стол, как хозяин спросил: – Кстати, есть хотите?
– Не отказался бы.
– Я сейчас.
– Погодите, – я поставил мешок на стул. – Можно постелить что-нибудь?
Пока бывший агент ходил в кухню, я развязал мешок, потом выложил на принесенное полотенце сало, половину буханки хлеба и колбасу.
– Ого! Да у нас сегодня просто праздник какой-то, – уже по-настоящему обрадовался хозяин. – Прямо деликатесы, по нынешним временам.
– Что, так плохо с продуктами? – поинтересовался я.
– Плохо не то слово, но если есть деньги, то все можно достать.
Я усмехнулся, покопался в мешке и вытащил завернутую в платок пачку денег:
– Это вам.
– Сколько здесь?
– Тридцать тысяч.
– Владимир Тимофеевич не поскупился, вот только цены у нас растут не по дням, а по часам. Ладно, посидите пока, а я порежу да разложу по тарелкам все эти деликатесы.
Ели жадно, по-мужски, изредка перебрасываясь фразами. Спустя полчаса, отодвинув посуду в сторону и прихлебывая холодный квас, приступили к разговору. Исходя из наблюдений Воскобойникова, а также короткого разговора с Таней (ему все же удалось с ней поговорить), вырисовывался один из моих ранее предполагаемых вариантов. Елена Скокина, ее подруга, являясь любовницей комиссара Алексея Распопова, судя по всему, рассказала тому, кто такая Татьяна Ватрушева. В чьей голове родилась идея сорвать хороший куш, трудно было сказать, но я бы поставил на Скокину. Из разговора с Таней бывший полицейский агент сделал вывод, что большевики ей хорошо промыли мозги, потому что она сначала наотрез отказалась идти с ним, а потом стала кричать, что он провокатор. Что за девушкой велось наблюдение, выяснилось вечером того же дня. Когда Воскобойников возвращался домой, на него напали, избили, после чего предупредили, чтобы эту девушку он за версту обходил, иначе в следующий раз так легко не отделается.
Отделали его добротно, по-пролетарски, не жалея кулаков и ног. Два дня отлеживался, потом пошел к квартире Скокиной, за которой за умеренную мзду наблюдала бабуля-соседка. Она ему сообщила, что Ленка вместе со своей подругой съехали день тому назад. Опрос соседей ничего не дал – никто ничего не знал. Еще через день приехал я.
– Что, никаких следов не осталось? – спросил его я.
– Как не быть. Есть у меня еще одна ниточка, Вадим Андреевич. Алексей Распопов. Любовник Ленки Скокиной. Проследил за этой сучкой, так что знаю, где тот живет. Кстати, он является комиссаром – заместителем командира красногвардейского отряда. Командиром у них какой-то Осокин. Их отряд числится на хорошем счету у местной власти, так как участвовал весной в разгроме анархистов, а пару недель тому назад помогал чекистам арестовывать офицеров.
– Сразу видно профессионала, – польстил я бывшему полицейскому агенту. – Всё про всех знаете.
– Так у меня работа такая, всё про всех знать. Вернее, была такая, – сказал он с ноткой грусти в голосе.
– Не грустите. Давайте адрес. Завтра схожу к Леше Распопову и поговорю с ним.
– Вы с ним там поосторожнее. С виду парень он крепкий.
На следующий день я пошел к Распопову с раннего утра. Воскобойников довольно доходчиво мне объяснил, как добраться до его дома.
– Товарищ командир! – я забарабанил в дверь. – Товарищ Распопов! Срочная депеша!
– Какая, к черту, депеша?! Ты кто?!
На пороге стояла в нижнем белье и зевающая во весь рот весьма недовольная фигура хозяина квартиры. Удар в челюсть отбросил красного комиссара внутрь квартиры. Вместе с глухим и тяжелым звуком упавшего тела я быстро зашел в квартиру. Закрыл дверь и сразу направился в спальню. К моему сожалению, тот спал один. Я вернулся, взяв под мышки бесчувственное тело, втащил в столовую, а когда начал связывать руки, Распопов очнулся. Несколько секунд тупо смотрел на меня, потом спросил:
– Ты кто?
– Здесь задаю вопросы я. Не отвечаешь, тебе будет очень больно. Демонстрирую.
Два сильных и резких тычка, прошедшие по нервным узлам, заставили красного командира задергаться всем телом от нестерпимой боли. Орать он не мог, так как в рот ему был вбит кляп из кухонного полотенца, висевшего тут же на стуле. Когда он пришел в себя, я его спросил:
– Все понятно?
Он сразу закивал головой, так как кляп я еще не вытащил. Всмотрелся в его бледное лицо. В глазах комиссара был ужас. Я удовлетворенно усмехнулся: клиент созрел для разговора. Вытащил кляп.
– Где Таня?
– Это все Ленка Скокина! Это она все придумала! Ох! Ой-е-ей! – последовал резкий удар, и Распопова передернуло от резкой боли. – Все. Все. Конногвардейский переулок. Дом купца Зимина. Квартира двенадцать.
– Чем докажешь, что не врешь?
– У меня в планшете ордер на заселение лежит, так вот он выписан на эту квартиру. Сходите – посмотрите.
– Схожу. Не поленюсь.
Вернувшись с ордером, я снова присел рядом с Рас-поповым.
– Теперь рассказывай, что вы задумали. Не торопись, у меня время есть.
Идея шантажа, как я и думал, пришла первой Скокиной. В свое время она начиталась дешевых книжек о сыщиках, и в одной из них был похожий сюжет, который подруга решила воплотить в жизнь. Сумму выкупа они определили в полмиллиона рублей.
– Вы только вдвоем или еще кого в долю взяли?
– Колю Осокина взяли. Наш командир.
– Девушка там одна живет?
– Еще… боец.
– Она что, под арестом?
– Нет. О-о-ох! – удар не только принес боль, но и сбил дыхание. – Боль… но. Она… не хотела переезжать, устроила истерику. Послушайте, я все честно рассказал.
– Да ты не волнуйся так. Верю я тебе, верю.
Распопов умер легко и быстро. Сейчас я снова был разведчиком в чужой стране, а на тайной войне, как меня учили матерые асы советской разведки, нельзя оставлять за собой следов, которые могут привести к тебе.
Выйдя из дома, быстро бросил взгляды по сторонам. Улицы уже заполнились народом. Я быстро зашагал по улице, ища глазами извозчика, и не видел, как спустя несколько секунд у дома притормозил легковой автомобиль, из которого вышла девушка. Бросив рассеянный взгляд на шофера, она сказала:
– Мы скоро, Толя.
Идя к подъезду, она мучительно вспоминала, где видела этого молодого мужчину, который только что прошел по улице. Так и не вспомнив, поднялась на второй этаж и, щелкнув замком, вошла в квартиру.
– Леша! Милый! Ты еще спишь? Леша…
На тело в нижнем белье, лежащее на полу, она наткнулась почти сразу. Замерла, минуту смотрела на своего любовника, не в силах поверить в его смерть. Потом подошла, встала на колени, дотронулась до его лица, заглянула в широко открытые глаза.
– Мертв! Леша! Как же это?!
Прошло еще несколько минут в какой-то непонятной прострации, пока она не пришла в себя. Она не была уже той кисейной барышней, жившей еще год назад под крылышком богатых родителей. Повзрослев, она захотела яркой жизни, сумасшедшей и бешеной, и тут случилась революция, а за ней большевистский мятеж. Даже не разобравшись, что происходит, она с головой бросилась в пучину политических страстей. Вскоре стала подругой помощника механика с завода Михельсона. Когда стали создавать боевые дружины, она записалась вместе с ним. Ей еще не доводилось убивать человека, но сейчас, сидя над трупом любимого человека, она знала, что сможет спустить спусковой крючок и послать пулю в сердце ненавистного врага.
Бывшая купеческая дочь Скокина вскочила на ноги, уже готовая мстить.
– Кто?! Какая сволочь?!
Неожиданно она услышала, как скрипнула прикрытая ею дверь, а затем послышались тяжелые шаги в прихожей. Рука легла на кобуру в тот момент, когда на пороге появилась фигура шофера Толи.
– Давайте быстрее! Нам… Э-э… А что с ним?!
– Не видишь?! Он мертв! Его убили наши классовые враги! – она вперила гневный взгляд в шофера.
– Убили? А как? Чой-то крови на нем нет. Или задушили чем? – рассудительно и как-то по-деловому поинтересовался шофер.
Только теперь, после этих слов, она перевела взгляд с Толи на мертвеца. Действительно, как-то странно. Ни следов выстрелов, ни ран от ножа, и на шее никаких нет следов.